14-й год правления императора Чэнхуа

— Где он сейчас? — спросил Тан Фань слугу. Тот ответил: — Цензор Ян здесь, он никуда не выходил и ждёт, когда вы вернётесь. Этому подчинённому велели ждать здесь и доложить, если я увижу, что господин возвращается. Если господин пожелает его видеть, этот подчинённый должен пригласить сюда цензора Яна. — Пойди и позови его, — кивнул Тан Фань. По сравнению с Чэнь Луанем, Ян Цзи был не таким привлекательным. Ему ещё не было сорока, но его волосы уже наполовину покрыла седина — не от напряжённой работы, а оттого, что некоторые люди просто рождаются, чтобы постареть раньше времени, и поскольку Ян Цзи был маленьким и худым, это добавляло его внешности следов жизненных трудностей. — Этот подчинённый инспектирующий цензор Наньчжили Ян Цзи приветствует левого столичного цензора господина Тана, — Ян Цзи поклонился. — Цензор Ян, не нужно церемоний. — Тан Фань махнул рукой. — Прошу тебя, садись. Цянь Сань-эр, принеси чаю. Тан Фань и Ян Цзи не были в дружеских отношениях, поэтому он не стал ходить кругами и спросил, сразу как они сели: — Цензор Ян, хочешь сообщить что-то важное? Ян Цзи повернулся боком, почтительно сложил руки и сказал: — Этот подчинённый ездил в уезд Куньшань для проведения проверки, и мне не удалось встретиться с господином, поэтому когда я вернулся и услышал, что господин посетил местных чиновников, я пришёл засвидетельствовать своё почтение. Я не ожидал, что господин отправится в уезд Уцзян, но к счастью, на этот раз я вас дождался. Этот подчинённый знает, что господин приехал сюда, чтобы проверить ситуацию с голодом в Уцзяне, и собирался доложить об этом господину. Тан Фань взял в руки чашку и отпил глоток, потом кивнул и сказал: — Продолжай. — Мне было приказано проинспектировать округ Сучжоу. В прошлом году озеро Тайху разлилось и всё затопило. В уезде Уцзян, в Усяне и других местах начался голод, в результате которого погибло много людей. Прибыв сюда, я обнаружил, что ситуация в Уцзяне была самой серьёзной. В то время я был недостаточно проницателен и без расследования пришёл к выводу, что глава уезда Уцзян Чэнь Луань недобросовестно относился к своим обязанностям и задерживал помощь пострадавшим от стихийного бедствия, поэтому я выдвинул против него обвинение. — Закончив свою речь, он вздохнул: — В итоге оказалось, что этот подчинённый был неправ. Тан Фань поставил чашку и слегка побарабанил пальцами по столу: — О? Ты ошибся? В чём же? — Чэнь Луань не только не пренебрегал своими обязанностями, напротив, он честно исполнял свой долг, — проговорил Ян Цзи. — Он сделал всё возможное, перевёз всех пострадавших в южную часть города и расселил многих беженцев, прибывших из уезда Усянь. Кто знал, что продовольствия, выделенного округом Сучжоу, окажется недостаточно. По этой причине начальнику уезда Чэню пришлось опустошить уездное хранилище и занять зерно у богатых городских торговцев. Когда этот подчинённый увидел всё собственными глазами, то понял, что поспешил выдвинуть обвинение, и оно на самом деле было необоснованным. Если глава уезда Чэнь лишится из-за этого своего ушамао, то у этого подчинённого всю оставшуюся жизнь совесть будет неспокойна. Я прошу господина поделиться своим просвещённым мнением. Тан Фань хмыкнул: — Значит, ты считаешь, что Чэнь Луань не только невиновен, но и достоин уважения? Ян Цзи покачал головой: — Я не смею судить, есть ли в этом деле его заслуги, но надеюсь, что господин сможет выяснить правду и доложит об этом императорскому двору. — Была ли здесь халатность, пока не установлено, — улыбнулся Тан Фань. — Как цензор, ты должен привлекать к ответственности чиновников, и там, где они коррумпированы и развращены, ты должен быть беспристрастным, должен наводить порядок. Что в этом плохого? Ян Цзи был сбит с толку: — Господин имеет в виду, что… глава уезда Чэнь всё ещё считается виновным? Тан Фань опустил взгляд на свой чай и замер, словно бы в нём распустились цветы. Ян Цзи долго ждал, но не дождался ответа, и не удержавшись, позвал: — Господин? Господин Тан? Тот очнулся, будто ото сна: — А? Что ты сейчас сказал? Ян Цзи: … Тан Фань смущённо улыбнулся: — Я только вчера примчался сюда, а сегодня ездил в Уцзян, поэтому немного устал и стал рассеянным. Ян Цзи сделал понимающее лицо и сказал с беспокойством: — Господин, пожалуйста, позаботьтесь о своём здоровье! Тан Фань, не удержавшись, зевнул, прикрывая рот, и извинился: — Так неловко, но ты продолжай, продолжай. У Ян Цзи не было другого выбора, кроме как повторить свой вопрос: — Я не совсем понимаю, что имел в виду сейчас господин, вы не могли бы повторить? — А? А что я сейчас сказал? — …Вы сказали, что виноват ли начальник уезда Чэнь, или нет, ещё не установлено, — напомнил Ян Цзи. — Да, — подтвердил Тан Фань. — А что не так в этих словах? Виновен он или нет, должен решить императорский двор. Хотя я и являюсь императорским посланником, но могу доложить только то, что видел и слышал. Ян Цзи не мог понять, действительно ли этот Тан Фань был глуп, или нет. Он не был знаком с ним раньше, но Тан Фань неоднократно раскрывал дела и прославился этим. Особенно, делом в уезде Сянхэ, когда маленький ребёнок погиб в колодце, и все думали, сам ли он туда упал и умер, или его туда столкнули. Только Тан Фань по следам на трупе определил, что тот сначала был убит, а потом уже тело сбросили в колодец. Благодаря этому случаю репутация Тан Фаня стала ещё лучше. Однако сейчас казалось, что Тан Фаню явно больше подошла бы роль судьи, который разбирает уголовные дела, вместо того, чтобы примчаться сюда и устраивать неприятности. Ян Цзи казалось, что прекрасная репутация этого человека не соответствует действительности, и он не мог не относиться к нему с некоторым пренебрежением. С другой стороны, сейчас глупый, не имеющий собственного мнения императорский посланник был лучше, чем понимающий, что к чему. Ян Цзи улыбнулся и сказал: — Господин правильно говорит, однако когда господин соберётся готовить доклад трону, мог бы он сначала сообщить этому нижестоящему? Таким образом, этот подчинённый сможет следовать за вами, чтобы не сбиться с пути. — Договорив, он поспешно достал из-за пазухи докладную записку и передал её обеими руками: — Этот доклад я набросал за последние несколько дней, мог бы господин взглянуть на него? Тан Фань взял его и отложил в сторону: — Хорошо, я взгляну. Если ты вечером свободен и не имеешь никаких дел, давай вместе поужинаем и вернёмся к этому вопросу за столом. Именно на это и рассчитывал Ян Цзи. Улыбка на его лице стала более искренней: — Этот подчинённый будет ждать приглашения господина. Как только Ян Цзи покинул комнату, вошёл Лу Линси. — Почему ты так быстро вернулся? — спросил Тан Фань. Лу Линси улыбнулся: — Я не осмелился задержаться надолго. Узнав обо всём, я стремглав вернулся сюда. Я боялся, что вам некому отдавать распоряжения. Когда они покидали Уцзян, Лу Линси выехал из города вслед за Тан Фанем, но вскоре снова туда вернулся, чтобы выполнить поручение, а покончив с ним, помчался назад. Цянь Сань-эр скривил губы: — Почему это некому отдавать распоряжения, а как же я? — Но твои умения никуда не годятся, — со смехом ответил Лу Линси. — Что, если бы брат Тан оказался в опасности? Цянь Сань-эр вспыхнул от возмущения: — Кто сказал, что мои умения никуда не годятся? Я учился у главы Северного двора Императорской стражи! Ты знаешь, кто он такой?! — О, так ученик главы не смог выстоять против меня и трёх ударов! Сердце Цянь Сань-эра разбилось вдребезги. — Ладно, хватит препираться, — Тан Фань взял лежавшую рядом докладную записку и развернул. Оттуда выпал листок бумаги, и Лу Линси тут же его подхватил, зажав между пальцами, прежде чем тот успел опуститься на пол. — Это купюра на десять тысяч таэлей! — ошеломлённо сказал Лу Линси. Он был потомком богатой семьи и воспитан в роскоши с детства, потому он не был человеком, у кого при виде денег глаза округляются. Если что и могло произвести на него впечатление, то скорее цифра на купюре. — На них знак Маочан, такие купюры можно обменять на серебро… это действительно большая сумма! Купюры удобнее носить с собой, чем серебро, их сложнее украсть, к тому же они полезны, если нужно дать подарок или взятку. Поэтому, следуя мудрости прежней династии Сун, после основания Великой Мин обменные лавки такого типа быстро распространились. В то время маленькие денежные лавки поддерживались крупными торговцами. И управлял ими не один хозяин, а несколько, возможно, даже торговый союз. Например, в столице знаменитой была денежная лавка Хуэйтун, её поддерживали купцы из Шаньси. Говорили, что за знаком Маочан стоят торговцы из Янчжоу. У каждой обменной лавки были свои способы защиты от подделок. На той купюре, что держал в руках Лу Линси, стоял иероглиф, написанный чернилами с особым составом. Если осмотреть его в лучах солнечного света, то можно будет легко увидеть, что цвет этих чернил отличается от обычных. К тому же, сверху на купюре оставалась половина подписи, которую можно соединить со знаком на корешке купюры и превратить её в целую, подтвердив подлинность. Услышав эту цифру, Тан Фань вспомнил, как расследовал дело в особняке хоу У Аня, тогда барышня Цинцзы из борделя Хуаньи стоила несколько тысяч лянов. То есть, его собственная стоимость могла сравниться с двумя лучшими девушками Хуаньи? Подумав об этом, господин Тан, у которого в некоторых вопросах не хватало мозгов, не смог удержаться от смеха. — Брат Тан, ты чего хохочешь? — спросил с любопытством Лу Линси. Смеясь, Тан Фань рассказал о том деле. — Дело особняка хоу У Аня я тоже припоминаю. — сказал Лу Линси, — Слышал, там произошёл крупный скандал. Тогда доказали, что убийца Чжэн Чэна был не один? Тан Фань кивнул в знак согласия: — Это действительно так, убить Чжэн Чэна хотели две группы людей. Первыми были его брат и младшая наложница, а второй главная жена, которая заплатила девице из борделя Хуаньи, чтобы та убила Чжэн Чэна. Но когда он умер, было уже сложно определить точную причину его смерти, возможно, в этом были замешаны обе стороны. Должно быть, это была месть за причинённое зло в прошлой жизни, ведь не только младший брат хотел, чтобы он умер, но и жена. Действительно, такой участи никому не пожелаешь. — Оказывается, — взволнованно сказал Лу Линси, — то дело раскрыл ты, старший брат Тан. Я слышал об этом происшествии. В особняке хоу У Аня считали, что Чжэн Чэн умер от излишеств и распутства, но один чиновник упорно продолжал расследование и установил всех убийц. Никак не думал, что этим чиновником был ты! Тот случай был первым заслуживающим внимания делом, с которым столкнулся Тан Фань после поступления на службу, но не он помог ему прославиться. Ничего удивительного, что Лу Линси не знал об этом. Тан Фань покачал головой и сказал со смехом: — На самом деле, хоу У Ань не был настолько неспособным, как ты думаешь. Он знал, что есть что-то странное в смерти его сына, но не хотел впутываться в это, поэтому стремился прекратить конфликт и уладить дело. В то время я был молод и неосторожен, и настаивал на расследовании, надеясь, что вода спадёт и обнажатся камни, чем вызвал проблемы. Из-за меня семья хоу У Аня потеряла сына и старшую невестку. Теперь, завидев меня, они идут в обход. В моей карьере были взлёты и падения, и это неразрывно связано с тем, что я бросал камни в эту семью, когда они упали в колодец. — Вне зависимости от причин смерти, — сказал Лу Линси, — и от того, чем покойный занимался при жизни, восстановление правды — важнее всего. Каким бы ни было их отношение, старший брат не допустил промах. Ты не поступил недостойно. Тан Фань мгновение смотрел на него, а потом с улыбкой кивнул: — Ты прав, я не сделал ничего дурного. В его взгляде читалось признание, одобрение точки зрения Лу Линси и даже, кажется, доверие, от чего сердце Лу Линси тут же забилось чаще, а настроение в один миг взлетело до небес. — Поэтому люди, похожие на тебя, мягкие снаружи, но твёрдые внутри, внешне кажутся слабыми, но непоколебимы в душе. Чем сложнее ситуация, тем больше другие давят на вас, и хотя кажется, что вы отступаете, на самом деле, у вас уже есть план. Тан Фань улыбнулся уголком рта: — Так какие тогда у меня планы? Лу Линси не знал, что с ним происходило. Каждый раз, когда Тан Фань так улыбался, он, сам того не замечая, словно застывал, оторопев, и не мог прийти в себя, пока Тан Фань не повторил вопрос. — Ты уступаешь, чтобы противник ослабил бдительность, а потом тайно делаешь то, что и собирался. В глазах Тан Фаня светилось восхищение, таких умных молодых людей, как Лу Линси, он редко встречал. О других не стоило говорить, его бывший зять, считавшийся в детстве одарённым ребёнком, был не хуже Лу Линси, но сильные стороны последнего состояли в том, чтобы учиться и приспосабливаться. Благодаря путешествиям, он был намного опытнее других учёных, которые запирались дома, был способен равно и к гражданской, и к военной службе, и мыслил шире. Неудивительно, что Хуай Энь направил его помогать Тан Фаню. Возможно, он рассчитывал, что Тан Фань в свою очередь тоже поможет Лу Линси, ведь как бы ни ценила Хуай Эня семья императора, он был всего лишь евнухом, и заниматься многими делами ему было неудобно. Позволив Лу Линси наладить отношения с Тан Фанем, он способствовал развитию его дальнейшей карьеры. Как бы то ни было, Тан Фань на самом деле ценил таланты. — Неплохо, — он решил больше не разжигать его любопытство, — кажется, теперь Ян Цзи на стороне Чэнь Луаня. Он пытается оправдать его. Пусть власть инспектирующего цензора и велика, должность, однако, невысокая. Хотя Цзяннань и богата ресурсами, но сам Ян Цзи не из зажиточной семьи. Очевидно, что он не смог бы найти десять тысяч таэлей, чтобы подкупить меня в одиночку, значит, скорее всего, эти деньги через него передал Чэнь Луань. — Раз Ян Цзи и Чэнь Луань заодно, зачем им обвинять друг друга в служебном проступке? — недоумевал Цянь Сань-эр. — Может, они раньше были в ссоре, а теперь вступили в сговор? — предположил Лу Линси. — Или они надеялись, что брат Тан сам замолвит доброе слово перед Его Величеством. Хоть он и был умён и повидал мир, но всё же не был человеком из чиновничьих кругов и мало что знал о путанице и разногласиях внутри них. Тан Фань покачал головой: — Нет смысла сейчас гадать. Цянь Сань-эр останется на постоялом дворе сегодня ночью. Ицин, а ты со мной кое-куда отправишься. Цянь Сань-эр почесал голову: — Разве вы не собирались сегодня вечером поужинать с Ян Цзи? Тан Фань бросил на него косой взгляд: — Тогда после ужина. Лу Линси уже понял план Тан Фаня, хлопнул в ладоши и сказал со смехом: — Старший брат Тан отлично придумал! Когда наступила ночь, Тан Фань отправил приглашение Ян Цзи, а затем заплатил из своего кармана работнику постоялого двора, чтобы тот заказал хороший стол и угощения. Они с Ян Цзи пили наедине, но не говорили о серьёзных делах, а обсуждали лишь свежий ветер и светлую луну. Ян Цзи имел репутацию неподкупного чиновника, который не стремился к деньгам, а любил только славу. Видя это, Тан Фань в каждых двух из трёх своих фраз отмечал служение Ян Цзи обществу и заботу о народе, его честность и прямолинейность, и когда он говорил так о Ян Цзи, тот чувствовал воодушевление. Вино подняло Ян Цзи настроение, и он начал считать себя спасителем, который вытащил народ из огня и воды и дал им укрытие. Без этого способного подданного династия Мин неотвратимо оказалась бы на грани гибели, потерпела бы крах. Однако Ян Цзи не забыл о своей задаче и, пользуясь перерывом между выпивкой, спросил Тан Фаня: — Читал ли господин доклад этого чиновника? Тан Фань довольно улыбнулся: — Я пробежал его глазами, написано очень хорошо. Для человека неосведомлённого, эти двое действительно говорили о докладе, но на самом деле Ян Цзи имел в виду следующее: «Вы видели купюру внутри доклада, вы её принимаете? Сумма вас удовлетворяет?» А Тань Фань подразумевал: «Принимаю, всё устраивает.» — Я поехал в Уцзян, чтобы лично всё увидеть, — снова заговорил Тан Фань. — Начальник уезда Чэнь на самом деле искренне старался изо всех сил, а начальник округа Сучжоу Ху Вэньцзао с тех пор, как я приехал, навестил меня только один раз и избегал встречи со мной, даже когда я сам пришёл к его порогу. Это очень неприятно. Продовольствия и денег, выделенных Уцзяну, недостаточно, боюсь, ему не избежать за это ответственности. Когда Тан Фань показал своё отношение, Ян Цзи наконец расслабился: — Господин умён, начальник округа Ху закрывает небо одной рукой, и он имеет решающее слово во всех делах Сучжоу. Я лишь мелкий чиновник и мало что могу сделать. Теперь, с приездом господина, у меня появилась надёжная опора. Этот подчинённый хочет отправить доклад вместе с вами, чтобы вам не пришлось сражаться в одиночку. Тан Фань рассмеялся: — Хорошо! Давай за это и выпьем! В такой весёлой обстановке их застолье продолжилось. Ян Цзи пил немного, но Тан Фань постоянно подливал ему вина, и ещё до окончания ужина Ян Цзи свалился под стол. Пошатываясь, Тан Фань встал и потянул его на себя: — Брат Хуэйминь? Ян Цзи издал какой-то едва слышный звук, но не разлепил веки. Тан Фань протянул руку, чтобы помочь ему подняться, однако «по неосторожности» пошатнулся и упал на Ян Цзи. Тот не издал ни звука, и было очевидно, что он в стельку пьян. Тан Фань сощурился и подождал некоторое время, но когда убедился, что тот на самом деле напился до беспамятства, легонько постучал по столу. Через мгновение кто-то толкнул двери снаружи и вошёл. Это были Лу Линси и Цянь Сань-эр. Тань Фань ничего не сказал, только вскинул подбородок. Оба поняли его: Цянь Сань-эр помог поднять Ян Цзи и увёл его, одновременно говоря ему: — Господин Ян, этот младший отведёт вас отдохнуть! Лу Линси подошёл, чтобы помочь Тан Фаню встать, и прошептал: — С Ян Цзи только маленький слуга. Ему придётся заботиться о Ян Цзи, и у него точно не останется времени на нас. Цянь Сань-эр сделает вид, что ты всё ещё на постоялом дворе. А что касается людей, которые следят за нами, то на дворе их двое, и от них можно будет легко избавиться. Мы не будем выходить через чёрный ход, а перелезем через стену. Тан Фань сжал губы и тихо пробормотал: — … я не перелезу через стену. Лу Линси приобнял его за талию: — Ничего страшного, у тебя есть я. Тан Фань охнул: — Куда руки положил! Убери! — Как я смогу нести тебя, если уберу руки, — невинно сказал Лу Линси. — Лучше помолчи, ты всё ещё пьян, нужно быть осторожнее, чтобы никто не заметил. — Он немного повысил голос: — Господин, держите себя в руках и ступайте осторожнее. Ай-я, господин! Я же не ваша Чуньэр, не трогайте мою талию, щекотно! Тан Фань не удержался и закатил глаза. В тот вечер Тан Фань и Ян Цзи напились до бесчувствия и ушли спать только поздней ночью. Вряд ли на следующей день они могли бы встать с постели прежде, чем солнце поднимется на высоту трёх шестов. Однако в то же время двое людей оделись простолюдинами, и даже духи не знали, а демоны не почуяли, что они, покинув постоялый двор, направились в Уцзян. Городские ворота уездного города на ночь закрывают, и могут открыть только в случае чрезвычайной военной ситуации. Тан Фань и его спутник не собирались перелазить через городскую стену, такое могло быть только в легендах и хуабэнь. На самом деле, это очень сложно, и к тому же вас легко могут заметить. Поэтому они тихо прошли весь путь до города и смешались с людьми, которые хотели как можно раньше войти внутрь и ждали, когда городские ворота откроются. Они оба были одеты в грубую холщовую одежду и ничем не отличались от простых людей, но внешность и характер нельзя изменить одеждой. Их лица выделялись бы среди обычных людей, как журавль среди кур, к тому же, они уже побывали в Уцзяне вчера среди бела дня, а значит, стражники у ворот могли узнать их. Поэтому Лу Линси слегка изменил свою внешность и внешность Тан Фаня, сделав брови толще, цвет кожи желтее, наклеив бороду и добавив морщины на лоб и в уголки глаз, так, чтобы они не привлекали внимания, и никто не смог бы их узнать. Этот приём был новым для Тан Фаня: — Это техника ижун? Лу Линси отрицательно покачал головой： — Это не то же самое, что техника ижун, скорее, похоже на то, как женщина наносит косметику. Техника ижун более сложная, потому что меняются не только черты лица, но и волосы, и фигура, а человек может даже превратиться из женщины в мужчину или наоборот. Вот это действительно ни духам, ни демонам не постигнуть. Тан Фань вспомнил, как Ли Мань незаметно поменялся местами с сыном и вышел сухим из воды, а затем — как Ли Цзылун изображал из себя Чу Юньцзы, и лишь покачал головой: — Да, это действительно так. Лу Линси взглянул на Тан Фаня, у того изменился цвет кожи и появилась борода, но это лишь подчеркнуло его обаяние. Вполне возможно, если Тан Фань на самом деле отрастил бы бороду и вернул внешность бледного изнеженного учёного, то стал бы ещё красивее: — Нужно сказать, брат Тан, ты и сейчас отлично выглядишь. Тан Фань пристально посмотрел на него: — Юнец, не смей говорить со старшими так легкомысленно, я же твой отец! Теперь они были одеты, как отец и сын. Тан Фань выглядел зрелым и мог притворяться человеком средних лет с бородой. Лу Линси же, как бы не маскировался, не смог бы так, потому ему оставалось только изображать самого себя. Конечно, внешность его была уже не такой красивой, как раньше, но из-за жёлтого цвета лица он наоборот казался на два-три года моложе. Он был похож на долгое время голодавшего труженика из бедной семьи. Лу Линси улыбнулся, услышав это, и приблизился к Тан Фаню: — Отец, у нас обоих есть иероглиф «цин» во втором имени. Что это, как не судьба из прошлой жизни? В это время они ждали у стены рядом с другими простолюдинами. Чтобы не привлекать внимание, Тан Фань и Лу Линси стояли близко друг к другу. Настолько близко, что Тан Фань практически чувствовал тёплое дыхание собеседника. Да он же просто в открытую заигрывает с ним! Тан Фань пребывал в смятении и не знал, то ли ему злиться, то ли смеяться. Он коснулся бороды и с серьёзным видом сказал: — Почтительный сын, зачем говорить об этом, мы отец и сын, конечно, нас связывает судьба из предыдущей жизни. Твой отец устал долго стоять, помассируй ему ноги! Он думал, что Лу Линси отступит, но кто мог знать, что этот парень просто ответит со смехом «Ладно», да ещё и начнёт мять Тан Фаню спину. Тот ударил его по рукам: — Я же сказал массировать ноги, а не талию! Лу Линси заморгал: — После долгого стояния ломит поясницу, поэтому сначала нужно помассировать её. А твоя талия даже тоньше моей, отец! Тан Фань был просто ошеломлён его дерзостью. К счастью, в этот момент городские ворота наконец открылись, лицо Тан Фаня прояснилось, и он натянул бамбуковую шляпу пониже. — Следует заняться делом. — Да, — Лу Линси тоже тактично убрал руки, поднял шест с двумя корзинами, гружёными грушами, и последовал за Тан Фанем в город. Оказавшись там, эти двое нашли пустой переулок, оставили корзины и направились в западную часть города. Западные ворота вели к озеру Тайху, но раньше Тан Фань и его спутники входили и выходили через восточные ворота. Когда Чэнь Луань водил его посмотреть на беженцев, то они посетили южную часть города, но он никогда не приближался к западной части. Теперь же Тан Фань был скрыт от чужих глаз и ушей и пришёл сюда с Лу Линси, чтобы лично проверить, соврал Чэнь Луань или нет. Они издалека увидели, что западные ворота закрыты и их патрулируют городские солдаты. Прежде чем Тан Фань успел приказать ему вернуться, Лу Линси уже успел разузнать о ситуации: — За городом располагается настоящее поселение беженцев. Из ворот можно выезжать, но через них нельзя входить в город. Одно время после бедствия свирепствовала чума. Чтобы избежать распространения заразы, Чэнь Луань приказал выгнать всех заражённых из города. Они поселились снаружи вместе с беженцами и получали лишь одну порцию каши в день, всё больше и больше людей умирало, и местные власти посылали людей хоронить трупы. Однако, поскольку они боялись распространения болезни, то в основном сжигали их. Чтобы справиться с эпидемией, местные власти издавна придерживались методов изоляции. Тан Фань понимал, что тут не к чему было придраться, но Чэнь Луань хорошо знал о том, что он приехал проверять Уцзян и отказался отвести его посмотреть на настоящее поселение беженцев. Как раз наоборот, он прибегнул к ухищрениям и отправил ему деньги через Ян Цзи в попытке закрыть ему рот. В этом явно крылось что-то подозрительное. — То есть, нам будет трудно выехать за город и посмотреть? — спросил Тан Фань. Лу Линси отрицательно покачал головой: — Наоборот, это легко сделать. Мы можем присоединиться к людям, которые забирают останки, а, как правило, никто из мелких чиновников, которые за это отвечают, не хочет заниматься такими поручениями, поэтому они нанимают для этого людей. Солдаты же охраняют город. Но пока беженцы не пытаются проникнуть внутрь, им всё равно. Следуй за мной. Он отвёл Тан Фаня в ямэнь, и они прошли в боковую комнату. Там вокруг стола сидело несколько человек, они пили чай и шутили. Войдя, Лу Линси сразу поклонился и сказал со смехом: — Господа, мы прибыли выполнить работу. Один из этих людей грыз тыквенные семечки: — Работу? Есть только одна работа: нужно выйти из города и сжечь трупы, тридцать монет за раз. Сделаете? Лу Линси поспешно сказал: — Сделаем! Сделаем! Большое спасибо, господин, за милость! Мужчина взглянул на Лу Линси и Тан Фаня. Они оба поклонились с покорным видом, и тот удовлетворённо хмыкнул, хлопнул в ладоши, встал и обратился к своим собеседникам: — Вы болтайте, но оставьте мне немного семечек, не съедайте всё без остатка, я скоро вернусь! Лу Линси и его спутнику он велел: — Следуйте за мной! Тан Фань и Лу Линси последовали за ним до западных городских ворот, где уже ждали несколько людей. Там стояли ручные тележки с хворостом и несколькими парами тканевых перчаток. — Запомните, когда будете тащить трупы, — сказал чиновник, — нужно надеть эти перчатки на руки и прикрыть тканью рот и нос. Нельзя прикасаться непосредственно к трупу. Когда сожжёте их, немедленно возвращайтесь. Я даю вам один большой час, если опоздаете, городские ворота не откроются. Было очевидно, что другие присутствующие уже не первый раз выполняли такого рода работу, и все почтительно поддакивали. Объяснив всё, чиновник ушёл. Тан Фань и Лу Линси, толкая одну из ручных тележек, направились вслед за остальными прочь из города. Городские ворота были как пограничная линия. Когда они медленно открылись, Тан Фань увидел совершенно другой мир, в корне отличающийся от того, что находилось в пределах городской стены. Иными словами, царство тьмы на земле. Свободное пространство за городом было сплошь покрыто сидящими или лежащими людьми. Одни стонали, другие плотно закрыли глаза, но у всех без исключения были лишённые эмоций лица. Даже если они видели, как Тан Фань и его спутники тащат рядом тела их родственников, то всё равно не двигались. Лишь их пустые глаза скользили по людям, а потом снова возвращались в туманные дали. Это было настоящее поселение беженцев. Здесь не было ни врачей, ни лечения, ни лекарств. Беженцев из Уцзяна и Усяня должно было быть уже несколько тысяч, но здесь не могло быть более тысячи человек. Судя по всему, многие уже умерли. Их единственной надеждой было небольшое количество жидкой рисовой каши, которую местные власти отправляли им каждый день от ворот в подвесной корзине. Но этой каши, естественно, не хватало на всех, поэтому в борьбе за неё заражённые или слабые физически люди первыми выбывали из состязания и умирали. Живые же постепенно теряли силы. Надежда выжить была ничтожной, и потому многие беженцы утратили дух, который помог бы им штурмовать ворота или решиться уйти. Они могли лишь ждать погибель. Однако, если бы каши и лекарств было достаточно, то ничего бы этого не случилось. Другими словами, Чэнь Луань не стал помогать беженцам, а наоборот, смотрел сквозь пальцы на их проблемы и предоставил им самим заботиться о себе. Это и была та правда, о которой он не хотел рассказывать Тан Фаню. Поскольку людей умирало всё больше и больше, скоро не останется никаких следов. Чэнь Луань обманул императорский двор, а Ян Цзи помогал ему творить зло, Ху Вэньцзао же молчал. Если бы Тан Фань доложил о том, что всё хорошо, никто бы не узнал, как в действительности обстоят дела. Тан Фань был глубоко потрясён тем, что происходило у него на глазах. Он никогда раньше не видел, чтобы провинциальные чиновники вели себя так нагло. С одной стороны, Чэнь Луань сотрудничал с Ян Цзи, стараясь создать иллюзию, что уже сделал всё возможное, чтобы помочь пострадавшим от стихийного бедствия, с другой же стороны, он убивал находящихся в его власти простых людей без ножа.