14-й год правления императора Чэнхуа

От этих нескольких произнесённых фраз, хотя на лице Тан Фаня ничего не отразилось, в сердце его бушевали страшные валы и яростные волны. В одно мгновение он очень многое понял. Очевидно, что это была западня от начала и до конца. Можно сказать, что как только Пэн Хуа порекомендовал его в качестве наставника в Восточной дворец и Тан Фань согласился, ловушка захлопнулась. Но она была нацелена не столько на него, сколь на наследного принца. В глазах окружающих, один из них — или Тан Фань, или Линь Ин — врал. Линь Ин был назначен цзаньду с того момента, как наследный принц приступил к обучению. В течение всех этих лет наставники наследного принца менялись, но он оставался рядом и благодаря своей надёжности и верности заслужил доверие принца. Несмотря на то, что между принцем и Тан Фанем установились дружеские отношения, он доверял и Линь Ину. Злодейский замысел этой ловушки также состоял в том, что устроивший её хотел посеять вражду между наследным принцем и Тан Фанем, чтобы принц решил, что тот не заслуживает доверия. Но в таком случае, Тан Фань утащит за собой под воду и самого наследного принца, который навлечёт на себя презрение императора. Что не так с периодом, начиная с седьмого года Удэ до правления Чжэньгуань? Почему император намеренно сказал Линь Ину пропустить эту тему? Тан Фань тщательно изучил «Всеобщее зерцало» и довольно быстро догадался, в чём дело. На девятом году правления Удэ, вскоре после основания Великой династии Тан, произошёл государственный переворот, известный впоследствии как происшествие у ворот Сюаньу Вероятнее всего, именно из-за этих событий император не хотел, чтобы наставники наследного принца подробно рассказывали об этом периоде из «Всеобщего зерцала». Однако, говоря об этом перевороте, не важно, взять ли Новую историю Тан, «Цзю Таншу» или «Всеобщее Зерцало», историки в целом придерживаются достаточно положительной оценки действий Тан Тайцзуна. Он не совершил ничего запретного. Почему же император не позволял говорить об этом? Тан Фань некоторое время поразмыслил и решил, что проблема может скрываться в том, что император Тан Тайцзун убил собственного брата. Всё это быстро пронеслось в голове Тан Фаня. Если он хотел преодолеть трудности, то ему ни в коем случае нельзя было демонстрировать растерянность и испуг, так как это не только ничем не поможет, но и может быть неправильно понято. Он взял себя в руки и сказал: — Докладываю Вашему Величеству, этот подданный осмелится дать клятву перед небом, землёй и предками, что не слышал от цзаньду Линь Ина об этом. К тому же, Линь Ин сопровождал принца на уроках. Если об этом не следовало говорить, почему он сразу на это не указал? В те времена клятва перед небом, землёй и предками воспринималась очень серьёзно. Едва услышав это, император сразу посмотрел на Линь Ина. — Ваше Величество, — неторопливо произнёс Линь Ин, — этот подданный также осмеливается поклясться перед небом и землёй, а также предками, что он на самом деле рассказал обо всём наставнику Тану, однако в тот день, когда проходили эту тему, этот подданный заболел. Записи об этом имеются в Чжаньшифу. Таким образом, один говорит «было», другой — «не было», они были единственными, кто присутствовали при разговоре, и оба принесли серьёзные клятвы. Кто, в конце концов, говорил правду, а кто лгал, мог понять только настоящий гений. Однако, если Тан Фань будет признан виновным в «преднамеренном нарушении закона и пренебрежении словами императора» и обвинён в намерении сбить принца с истинного пути, то не только его постигнет несчастная судьба, наследный принц тоже пострадает. Сторонники Ваней не смогут упустить такую возможность, а люди, близкие к принцу, будут уверены, что Тан Фань впутал в это дело Его Высочество, и возненавидят его до глубины души. Думая об этом, Тан Фань, хоть и оставался невозмутимым, понимал, что нынешнее положение очень неблагоприятно для него. Он осторожно поднял голову, скользнув взглядом по лицам других людей, от спокойствия на лице Линь Ина до тревоги и сомнений, кому верить, на лице принца и недовольства на лице императора. Тан Фань быстро отвёл взгляд и сложил руки перед собой: — Ваше Величество, честному человеку не нужно оправдываться, но во время того разговора присутствовали только я и цзаньду Линь. Кто прав, а кто нет, зависит от совести, бесполезно сейчас спорить об этом. Однако этот подданный не понимает одну вещь. Прошу Ваше Величество объяснить мне. — Говори, — велел император. — Этот подданный не знает, на что именно в семи годах Удэ и начале царствования Чжэньгуань во «Всеобщем зерцале» был наложен запрет? Пожалуйста, разъясните, Ваше Величество. Первое впечатление императора было трудно изменить, и потому его тон оставался сердитым: — Мы спрашиваем тебя, говорил ли ты наследному принцу, что «хотя император Тан Тайцзун устроил переворот у ворот Сюаньу, это не помешало ему прославиться как величайший государь»? — Говорил, — ответил Тан Фань. — Тогда о чём ты ещё споришь? — спросил император. — Мы хотели, чтобы учителя пропустили этот период во «Всеобщем зерцале» именно из-за событий у ворот Сюаньу. Хотя у императора Тан Тайцзуна не было иного выбора, но всё же это был его брат. Разве ты не рассказал об этом наследнику намеренно, чтобы спровоцировать принца и намекнуть, что тому следует нанести удар первым, чтобы впоследствии не пострадать от рук своего брата? С самим инцидентом у ворот Сюаньу никаких проблем не было, это всего лишь исторический факт. Хотя это и показывало недостатки императора, историки на протяжении веков приукрашивали события, из-за чего это уже не имело большого значения. Никто из тех, кто говорил о том времени, обычно не пытался избегать этой темы. Но плохо было то, что некоторое время назад драгоценная супруга Вань внезапно заинтересовалась историей и велела найти ей книги, растолковать их и рассказывать ей, чтобы она могла скоротать время. Когда император Чэнхуа отправился навестить драгоценную супругу Вань, она как раз слушала историю о Тан Тайцзуне и сказала ему: — Кровопролитие у ворот Сюаньу, братоубийственная борьба… всё это очень плохо. Наследник трона ещё слишком юн, и его характер ещё неустойчив. Если кто-то использует уроки истории, чтобы намеренно ввести его в заблуждение, то принц, несомненно, может ступить на неправильный путь. Лучше бы поменьше рассказывать такие истории. Пусть наставники больше уделяют внимания классическим сюжетам о сыновней почтительности и уважении к старшим братьям! На взгляд императора Чэнхуа, в драгоценной супруге Вань не было ничего дурного. Что бы она ни говорила, это всегда было разумно, даже если и не имело смысла. Тогда он посчитал это абсолютно правильным, согласился со словами супруги Вань и приказал Линь Ину, чтобы тот сказал наставникам в Восточном дворце пропустить часть «Всеобщего зерцала». Если бы император не дал такого указания, то рассказанное Тан Фанем не считалось бы преступлением. Незнание свидетельствует о невиновности. Однако император дал чёткое распоряжение, и получилось, что Тан Фань «на словах соглашался, а делал наоборот», не обращая внимания на приказ. Таким образом, его действия стали сознательным и злонамеренным нарушением закона, что отягчало его вину. Одним словом, если говорить по существу, если бы отец всецело доверял своему сыну, не дошло бы до таких неприятностей. Жаль только, что влияние жены было чересчур сильным, и по сравнению с драгоценной супругой Вань, наследник трона был всего лишь сыном. Хуже того, у императора не было недостатка в сыновьях. К тому же, по сути, любимым ребёнком императора был не нынешний наследный принц, а двое его старших братьев, скончавшихся ещё в детстве. Один был рождён драгоценной супругой Вань, но умер рано, когда ему не исполнилось ещё и года, и потому он не успел даже получить имя. Император горевал о преждевременной смерти сына и считал, что если бы этот ребёнок выжил, то стал бы самым мужественным и необыкновенным наследным принцем и выдающимся преемником. Помимо него был ещё наследный принц Даогун. На него император тоже когда-то возлагал большие надежды, это можно понять по тому, что уже в два года принцу дали титул наследника трона. Но в конце концов, и его император тоже потерял. Поэтому нынешний наследный принц был робок и осмотрителен, в его жизни не было места удовольствиям. Ему каждый день приходилось сталкиваться с ловушками и ямами, вырытыми специально для него, в ожидании, когда он туда прыгнет, а также с клеветой подлецов. То, что происходило сейчас, было всего лишь ещё одной уловкой. И хотя кто-то занялся Тан Фанем, конечной целью всё равно оставался наследный принц. Тан Фань почтительно сложил руки у груди: — Ваше Величество, пожалуйста, откажитесь от обвинений в том, что этот подданный подстрекал и вводил в заблуждение принца. Подданный не может их признать! Этот подданный рассказывал о перевороте у ворот Сюаньу, чтобы предостеречь Его Высочество, что нужно любить братьев и уважать родителей. Более того, между наследным принцем и императором Тан Тайцзуном нет ничего общего. Тан Тайцзун ещё не взошёл на трон и был лишь вторым сыном, и стоящий над ним наследный принц не заслуживал этого звания. Но нынешний наследный принц — старший сын, десять лет прошло с тех пор, как Ваше Величество пожаловали ему Восточный дворец. Он достоин этого титула, и всем это известно. Каким же образом это может быть похоже на происшествие у ворот Сюаньу? Только затаивший в душе недоброе мог использовать историю у ворот Сюаньу против наследного принца, потому что, пытаясь навлечь неприятности на этого подданного, они бесчестно устроили западню для Его Высочества. Прошу Ваше Величество рассудить по справедливости! — Что за дерзость! — император пришёл в ярость. Тан Фань явно намекал, что кто-то клевещет на него. Однако императору об этом рассказала драгоценная супруга Вань. Как он мог примириться с тем, чтобы кто-то говорил про неё такое? — Отец-император, умерьте свой гнев! — поспешно вмешался наследный принц. — Наставник Тан всего лишь наговорил ерунды от волнения. С тех пор, как он стал чиновником, он неоднократно решал трудные дела, и у него хорошая репутация. Он не из тех, кто действует со злым умыслом. Прошу, отец-император, будьте снисходительны. Не нужно с ним ссориться! Он вовсе не был глупцом. Не будь он способен понять, кто лгал, а кто говорил правду — Тан Фань или Линь Ин, то не заслуживал бы титула наследного принца. Его слова не возымели особого эффекта. Высказывание Тан Фаня вызвало неприязнь у императора не только потому, что тот озвучил свои мысли, но, что было хуже того, он оклеветал любимую женщину императора. Однако Тан Фань тоже оказался в безвыходном положении, и если бы он не говорил об этом громко и пламенно, чтобы объяснить свою позицию, то вызвал бы ещё больше подозрений. В любом случае, он добился того, что принц поверил в его невиновность. Император подозвал слугу и, указав на Тан Фаня, велел: — Выведите этого человека из дворца! Мы не желаем его больше видеть! Наследный принц испугался и поспешно прополз несколько шагов на коленях: — Отец-император, выслушайте своего сына… Император посмотрел на него: — Наследный принц, теперь, когда ты знаешь о случившемся у ворот Сюаньу, что ты об этом думаешь? Наследный принц не стал долго размышлять: — Каким бы незаурядным и мужественным ни был император Тайцзун, происшествие у ворот Сюаньу — братоубийственная борьба, а вовсе не что-то хорошее. Из истории следует извлекать уроки и уметь отличать добро от зла, а не учиться походке в Ханьдане и бездумно подражать. Вот чему учил наставник Тан вашего сына! — Поверьте, Ваше Величество, — вновь обратился Тан Фань, — именно таковым было намерение этого подданного. Как в Старой и Новой Истории династии Тан, так и во «Всеобщем зерцале», написанном господином Сыма, упоминается множество несчастий, произошедших из-за междоусобиц братьев. Например, бедствие второго сына первого императора Суй и восстание семи уделов во время правления Цзин-ди, о которых историки не избегают говорить. Даже если бы этот подданный не рассказал наследному принцу о происшествии у ворот Сюаньу, неужели нам удалось бы избежать подобной темы? Историки пишут книги именно для того, чтобы предостеречь будущие поколения и не дать им совершить тех же ошибок. Этот подданный полагает, что вместо того, чтобы скрывать болезнь и бояться лечения, лучше учиться у истории. Его Высочество — наследник трона, и потому ему ещё более важно хорошо разбираться в прошлом и настоящем и поступать по совести. Лишь научившись на примере предков, он сможет стать великим и одарённым человеком. Услышав это, наследный принц непроизвольно вздохнул от облегчения, слегка поднял голову и взглянул исподлобья на императора. Как и следовало ожидать, хотя лицо того ещё не прояснилось, он уже не казался таким разъярённым, как раньше. В это время стоящий рядом Линь Ин, сказал: — Ваше величество, этот подданный передал наставнику Тану ваше указание, умоляю Ваше Величество, восстановите честное имя этого подданного! Кто бы не произнёс такие слова? Тан Фань тоже сказал: — Этот поданный также просит Его Величество очистить имя этого поданного! Император Чэнхуа посмотрел на наследного принца: — Кому ты веришь? — Правда пока не установлена, — ответил наследный принц. — Наставник Тан и цзаньду Линь Ин… каждый говорит своё. Если этот сын необдуманно примет решение, он может сделать поспешные выводы, поэтому этот сын не осмеливается ответить. Император Чэнхуа нахмурился. Его гнев быстро приходил и уходил, в особенности, в таких ситуациях, когда каждый считает себя правым, каждый говорит, что именно на его стороне истина, а доказательств никаких нет, и каждый считает себя невиновным. У него тотчас разболелась голова. — Хватит, это дело быстро не решишь. Уже поздно, завтра вернёмся к этому вопросу. Всем прочь. Все трое откланялись и вышли наружу. — Цзаньду Линь, стой! — лишь только покинув зал, наследный принц окликнул уходящего Линь Ина. — У Вашего Высочества имеются распоряжения? — Линь Ин был так же почтителен, как и раньше, словно ничего не случилось. — Зачем ты ложно обвинил наставника Тана? Линь Ин ответил ему встречным вопросом: — Осмелюсь спросить наследного принца, как долго этот подданный служит Вашему Высочеству? — Ты был со мной с тех пор, как я приступил к обучению. — Тогда этот подданный снова осмелится спросить Ваше Высочество, а как долго наставник Тан обучает вас? Наследный принц умолк. Тан Фань бросил на Линь Ина ледяной взгляд, понимая, что раз тот осмелился перед императором выдавать чёрное за белое, то юному наследнику трона он точно не по зубам. Видя, что принцу нечего ему ответить, Линь Ин сказал: — Древние говорили, что одежда лучше новая, а друзья — старые. Этот подданный много лет служил Вашему Высочеству, и моя преданность всем известна, так почему же вы верите ему, а не мне? — Цзаньду Линь, ты говоришь забавные вещи, — холодно бросил Тан Фань. — Разве ты не слышал, что когда гадюка хочет кого-то укусить, то обычно долго лежит неподвижно, чтобы дождаться подходящего случая и действовать? По твоим словам, каждый старый друг в этом мире непоколебимо верен, так почему же Хоу Цзюньцзи предал императора Тан Тайцзуна? Только ради славы и богатства и всё? Мне просто интересно, ради чего ты это делаешь, цзаньду Линь? Ему не хотелось вступать в бессмысленный спор с Линь Ином, но непредвиденные события этого вечера оказались действительно нежданной бедой. Даже Будда способен метать огонь. Тан Фань не был святым и не смог сдержаться от колкости. Кто же знал, что Линь Ин окажется таким же человеком. Выслушав слова Тан Фаня, он ответил: — Ради того же, что и наставник Тан. — Наши пути расходятся, — равнодушно сказал Тан Фань. — Неужели ты хочешь сказать, что благородный человек вступил в заговор с подлецом? Сказав это, он больше не обращался к Линь Ину, а повернулся к наследному принцу и сложил руки перед грудью: — Этот подданный хотел бы сказать вам пару слов, Ваше Высочество. Прошу, давайте отойдём в сторону. Наследный принц взглянул на Линь Ина. Тот не собирался нахально настаивать на том, чтобы остаться, а тут же сложил руки, прощаясь, и ушёл. — Ваше Высочество, произошедшее сегодня вечером устроено противником. Каждый шаг был продуман и все звенья соединены одно с другим. Боюсь, они задумали всё это, как только меня назначили наставником в Восточный дворец. — Теперь жалобы уже не помогут делу. Ещё стоя перед императором, Тан Фань задумался об ответных мерах. — Честному человеку не нужно оправдываться. Этот подданный не желает и дальше опровергать слова противника, но Вашему Высочеству стоит остерегаться Линь Ина. — Он взглянул на принца. — Ваше Высочество же понимает, что этот подданный говорит это не ради себя. На самом деле, Линь Ин вёл себя слишком невозмутимо, к тому же, какими бы ни были его статус или мотивы, у него не было причин подставлять Тан Фаня. Так что, хотя наследный принц умом и понимал, что Тан Фаня, скорее всего, несправедливо обвинили, он всё же не мог не колебаться. Услышав слова Тан Фаня, он невольно устыдился. — Я был бесполезен, не смог доказать невиновность наставника Тана. — Это не важно, — рассмеялся Тан Фань. — Этот подданный — незначительный человек, так что, их целью был, скорее всего, не я. Этот подданный считает, что после этого дела, кто-то под этим предлогом обратится к Его Величеству, чтобы высказать своё мнение. Нашептать ему, что во дворце змеи смешались с драконами, и они будут вводить Ваше Высочество в заблуждение, мешать добиваться успехов в обучении. Они подадут прошение, чтобы Его Величество заново отобрал наставников для Вашего Высочества, чтобы убрать тех, кто искренне верен Вашему Высочеству, таким образом заглушив ваш голос при дворе. Наследный принц изменился в лице, затрепетав от ужаса: — Что же мне делать? — Не нужно ничего делать, — покачал головой Тан Фань. — Чем больше дел, тем больше ошибок, меньше дел — меньше ошибок. Нужно лишь продержаться, и небо прояснится. Верные Вашему Высочеству люди в любом случае будут заботиться о вас. Будет ли этот подданный привлечён к ответственности или другие наставники сняты с должностей, Вашему Высочеству лучше не вмешиваться. Наследный принц колебался: — Неужели всё настолько серьёзно? — Этот подданный надеется, что нет, — улыбнулся Тан Фань. — И лучше бы так и было. Жаль только, что после этого случая, как этот подданный боится, он больше не сможет продолжать преподавать Вашему Высочеству. Прошу, простите меня! — Он сложил руки в знак почтения и низко поклонился принцу. В глазах наследного принца стояли слёзы. Он крепко схватил Тан Фаня за руку: — Простите, наставник Тан, я верю вам. Я не должен был, следуя за другими, сомневаться в вас. Пожалуйста, берегите себя, наставник Тан, однажды я… Тан Фань сжал ладонь принца в своих пальцах и помешал ему договорить: — Мы обсудим это позже. Настоящее золото огня не боится. Этот подданный чист и может не придавать значения подозрениям. Ваше Высочество сомневался лишь потому, что не забывает старых друзей, где же здесь ваша вина? Ваше Высочество, берегите себя. Теперь этот подданный прощается. То, что следовало сказать, уже было сказано. Не стоило долго задерживаться, и потому, больше не произнеся ни слова, он откланялся и ушёл. Ночная тьма была бескрайней, и силуэт Тан Фаня вскоре растворился в ней. После наступления ночи Запретный город казался ещё более необъятным. Вдалеке, подобно звёздам, мерцали маленькие огни, однако они не могли осветить такое огромное пространство. Наследный принц стоял в растерянности, чувствуя себя особенно одиноким. *** Тан Фань вышел из дворца в сопровождении придворного и тут же увидел, что у ворот его с нетерпением ждёт Ван Чжи. Он поспешил Тан Фаню на встречу, не дожидаясь пока тот сам пойдёт к нему: — Я слышал, что ты вызвал гнев Его Величества? Во дворце нет места секретам. Как только император пришёл в ярость, эта новость сразу же достигла ушей Ван Чжи. Тан Фань ничего не скрывал и в общих чертах рассказал о произошедшем. Лицо Ван Чжи помрачнело после услышанного, но он не мог винить Тан Фаня за резкие слова. В таких обстоятельствах спокойная реакция Тан Фаня наоборот вызвала бы подозрения. К тому же, это он изначально предложил ему согласиться на эту должность. Теперь, когда возникли проблемы, можно было лишь сказать, что желавшие навлечь на них неприятности были на самом деле весьма хитры. Ван Чжи даже не предполагал, что противник попытается навредить принцу, используя Тан Фаня. — Я выяснил, — сказал Ван Чжи. — Это дело связано с драгоценной супругой. — Что случилось? — удивился Тан Фань. — Однажды драгоценная супруга вызвала кого-то развлечь её историческими рассказами, услышала отрывок про ворота Сюаньу и посчитала его слишком кровавым. Испугавшись, что это сильно повлияет на наследного принца, она предложила Его Величеству пропустить эту часть, однако, в результате, Линь Ин заманил тебя в ловушку. Тан Фань горько усмехнулся: — Так и было? Неудивительно, что Его Величество так разгневан. Я так и умереть мог, будучи напрасно обвинённым. Ван Чжи промолчал. Император так безоговорочно доверял госпоже Вань, что даже внезапные смерти принцев не расследовал. Более того, драгоценная супруга расспрашивала об учёбе принца. Хотя она не носила титул императрицы, по существу она была ею. И судя по всему, Император не видел в этом ничего неподобающего. На самом деле, кто знает, может, всё началось как раз с предложения драгоценной супруги Вань, поэтому несчастная судьба Тан Фаня заранее была предрешена. Чувства Ван Чжи к драгоценной супруге Вань были сложными. Не важно, что другие думают о госпоже Вань, без неё сейчас не было бы самого Ван Чжи. Все остальные могли позабыть о добре и презреть долг, но Ван Чжи не мог. Поэтому, даже если он был в ссоре с Ванями и их сторонниками, это касалось только их, но не драгоценной супруги. В конце концов, в его сердце госпожа Вань занимала особенное место. Тан Фань не собирался ничего усложнять для него: — Это не твоя вина. Трудно было такое предугадать. Не стоит винить себя. — Как ты можешь быть таким самовлюблённым? — взглянул на него Ван Чжи. — Когда это я винил себя? Тан Фань: … Верно, девизом жизни евнуха Вана были самоуверенность, гордость и возвеличивание своей персоны, но точно не самобичевание. Тан Фань некоторое время помолчал, а затем продолжил: — После вступления на трон, Его Величество редко казнил министров, поэтому я уверен, что не лишусь головы. В худшем случае, меня изобьют батогами во дворце или лишат должности. Так или иначе, это не впервые. Важнее всего, чтобы ты взял на себя труд рассказать обо всём Хуай Эню. Рядом с принцем поставили Линь Ина, и я не уверен, нет ли такого второго. Хуай Энь заботится о Его Высочестве и поймёт, что нужно делать. — Я понял, — хмыкнул Ван Чжи. — Ступай, а я сделаю всё возможное, чтобы уладить это дело для тебя. Тан Фань сложил руки в знак почтения. Они хорошо знали друг друга, и говорить что-то ещё не было нужды, всё и так понятно без слов. Хотя после этого происшествия император не стал немедленно разбираться с Тан Фанем, тот уже не мог так невозмутимо войти во дворец. Он даже не пошёл в Цензорат, а остался дома, чтобы переосмыслить свои действия. Написал прошение, в котором признал свою вину по всем правилам, привёл слова в свою защиту, просил прощения и так далее. Его прошение шло вразрез с бурными событиями того вечера, и наоборот, было сформулировано в мягких выражениях. Тан Фань упомянул о своём прошлом, начиная с получения учёной степени цзиньши до отставки и возвращения к службе. Всё это случилось по милости небес, подобной морю. Написал он и о том, что отдавал все силы служению народу, но ещё не исполнил свой долг и не имел возможности умереть за свою страну, так как же мог он осознанно пойти на преступление и иметь скрытые мотивы? Тан Фань не следовал обычной процедуре, то есть, не отправился в канцелярию по приёму жалоб и прошений, которая передала бы доклад в государственную канцелярию, а та бы уже показала его императору. Вместо этого, он попросил Суй Чжоу напрямую отнести доклад во дворец и отдать Его Величеству. Кто знает, что бы почувствовал император, если бы узнал, что Тан Фань, который в своем докладе плакал кровавыми слезами и грозился нанести себе увечья в знак невиновности, счастливо сидел дома и грыз косточки в соевом соусе. Как и ожидал Тан Фань, после этого случая сторонники Ваней действительно заявили, что «в Восточном дворце драконы смешались со змеями, и уже не отличишь плохого от хорошего, потому Его Величеству необходимо поскорее навести в нём порядок, чтобы наследный принц мог продолжать свои занятия». Они попросили императора заменить людей, окружающих принца. Император всё ещё не был уверен, кто врёт, Тан Фань или Линь Ин, но он тоже считал, что вокруг наследного принца собрались мятежные люди, и потому он согласился. Таким образом, не только всех наставников Восточного дворца убрали, за исключением нескольких чиновников государственной канцелярии, лишь номинально занимавших свою должность, но и всех служащих Чжаньшифу сменили. Поскольку Се Цянь состоял в дружеских отношениях с Тан Фанем, ему тоже не удалось избежать этой участи, однако Хуай Энь обратился с просьбой к императору, и потому тот получил возможность продолжить обучать наследного принца. Тем не менее, после этого случая, силы союзников принца были подорваны, и в ближайшее время они вряд ли смогли бы противостоять сторонникам Ваней. Те не смогли стащить принца с коня, однако им всё равно удалось подрезать ему крылья. Не понятно, повезло Тан Фаню или нет, но прежде чем император успел покарать его, кое-что произошло в Сучжоу. Мини-театр автора: Ван Чжи: Ну, я и правда просчитался. Не ожидал, что они окажутся такими коварными! Дело не в том, что наша армия слаба, просто армия врага слишком хитрая! Тан Фань: Ладно, я тоже не ожидал. Разве кто-то может предсказать будущее? Ван Чжи: В любом случае, в этот раз я у тебя в долгу. Тан Фань: Серьёзно? Ван Чжи, раздражённо: Когда это этот евнух отказывался от своих слов? Тан Фань: В таком случае, я хочу получить пожизненное бесплатное обслуживание в ресторане Сянькэ и павильоне Сяньюнь. Ван Чжи: … Катись отсюда.