14-й год правления императора Чэнхуа

Тан Фань тщательно обдумал слова сестры и почувствовал, что в них был глубокий смысл. Казалось, за ними таился какой-то скрытый мотив. Фактически прошло уже больше полугода с той ночи, когда Тан Фань вернулся пьяным из особняка Ван Чжи. За это время Суй Чжоу побывал ни в одной дальней поездке, и было немного времени, когда он мог спокойно оставаться дома несколько дней подряд. Да и сам Тан Фань занимал должность в столичном цензорате, а поскольку в последние два года в нём не хватало сотрудников, объём работы, распределявшийся на каждого, был довольно велик. Особенно при таком начальнике, как его учитель Цю Цзюнь, который был очень строг со своими подчинёнными. В столице Тан Фань часто уходил из дома рано и возвращался поздно, поэтому им обоим трудно было найти дни, в которые они могли проводить время вместе, как в Датуне. Однако Тан Фань хранил те воспоминания в своём сердце. Как известно, Суй Чжоу сказал, что его свадьба состоится в начале весны. И хотя Тан Фань уже позже, будучи пьяным, слышал, как тот сказал, что не женится, ему не представлялось удобного случая, чтобы вновь спросить об этом. Этот вопрос был отложен, и оба они словно достигли молчаливого взаимопонимания. Ни один из них не решался поднять эту тему. Но сегодня слова старшей сестры Тан Юй заставили Тан Фаня наконец принять решение. Он планировал дождаться возвращения Суй Чжоу со службы и поговорить. В итоге он так его и не дождался. Наступили сумерки, а Суй Чжоу так и не появился. Взволнованный Тан Фань отправился прямо в Северный Двор Императорской стражи, чтобы найти его. Кто же знал, что ему сообщат о том, что Суй Чжоу получил поручение за пределами столицы и должен был подготовиться к ночному отъезду в Тунчжоу. Он уехал не так давно, поэтому, если бы Тан Фань поспешил, то успел бы нагнать его. Тан Фань поддался первому порыву и не обращал внимания ни на что другое. Он тут же позаимствовал лошадь у служащих Северного Двора и направился к городским воротам. Время было уже позднее, и ворота должны были вот-вот закрыться. Несмотря на то, что ехал не останавливаясь, он едва успел разглядеть группу людей, которая собиралась покинуть город, и тут же выкрикнул: — Суй Гуанчуань!!! Он даже не был уверен, что Суй Чжоу находился среди тех людей, но его крик заставил всю компанию повернуть головы: среди них на самом деле был Суй Чжоу. Он сказал своим людям несколько слов, чтобы они продолжали путь, и затем повернул свою лошадь. — Что случилось? Суй Чжоу заметил, что Тан Фань запыхался, и хотел по привычке достать платок, чтобы вытереть пот с его лица, но лишь подняв руку, остановился с невозмутимым видом. Никто бы ничего и не заметил. На самом деле, большую часть года он старался соблюдать приличия, и оба словно вернулись в те дни, когда только встретились. Хотя они и жили под одной крышей, Суй Чжоу больше не говорил никаких туманных слов и в поведении также не допускал ничего двусмысленного. Всё это должно было позволить Тан Фаню вздохнуть с облегчением, но по какой-то причине он не испытывал той радости, что ожидал. Наполнявшие его слова застряли в горле, и он только и смог, что спросить: — …ты почему уезжаешь из столицы? — Я направляюсь в Тунчжоу по приказу Его Величества, — ответил Суй Чжоу. Его слова были лаконичны, а мысль полна, ни одного лишнего слова, даже цели поездки не раскрыл. Тан Фань сложил руки в знаке прощания и удручённо сказал: — Счастливого пути. Возвращайся поскорее. — Большое спасибо. — Суй Чжоу кивнул и развернул лошадь, собираясь направиться своим путём. Лишь несколько слов и всё. Когда они настолько отдалились? Тан Фань почувствовал тяжесть на сердце. Понимая, что Суй Чжоу вот-вот растворится во тьме, он вдруг в отчаянии молча наклонился вперёд и схватил его за предплечье, при этом сам чуть не упав с коня. К счастью, Суй Чжоу быстро отреагировал, повернулся и, придержав его за обе руки, вернул в седло. Он слез с коня и помог спуститься и Тан Фаню. — Ты что творишь? — холодно отчитал его Суй Чжоу сердитым тоном. — Если бы я не обращал внимание на то, что происходит сзади, ты бы уже свалился с лошади! Тан Фань смущённо улыбнулся: — Я был неосторожен. Суй Чжоу некоторое время помолчал. — Если это всё, то я прощаюсь. Тан Фань не мог больше тянуть время, прокашлялся и вытащил из-за пазухи какой-то предмет: — Увидел это на улице, мне понравилось, и я решил его купить. Возьми, рассмотри его как следует! Сказав это, он, не дожидаясь реакции Суй Чжоу, развернулся, сел на лошадь и поскакал прочь. Суй Чжоу был слегка озадачен. Он склонил голову, чтобы рассмотреть предмет в лунном свете, и увидел на ладони кусочек нефрита. Он был тёплым, и не самого лучшего качества, словно его и правда купили на улице. Присмотревшись получше, можно было предположить, что неровная подвеска, продетая в отверстие в нефрите, была сделана руками А-Дун. Если взять его и принюхаться, то нельзя было уловить ничего, кроме запаха тушёных баклажанов в коричневом соусе. Суй Чжоу отчетливо вспомнил, что вчера на ужин А-Дун и остальные ели тушёные баклажаны. Суй Чжоу не знал, что сказать. Что, чёрт возьми, происходит?! Он покинул город с подаренным нефритом и головой полной тумана. Все остальные ждали его на почтовой станции. Было уже слишком поздно, чтобы отправляться в путь, но если бы они не выехали за стену сейчас и решили уезжать рано утром на следующий день, то ворота были бы ещё закрыты, и в итоге они бы задержались. Поэтому было удобнее сначала отдохнуть несколько больших часов на почтовой станции, а с рассветом снова пуститься в дорогу. Их сопровождал министр доходов Юй Цзыцзюнь. Он увидел нефритовую подвеску в руках Суй Чжоу и в шутку спросил: — Значит, цензор Тан явился, чтобы просить вас передать кому-то дар любви? Лицо Суй Чжоу помрачнело, и он издал непонятный звук. Он ещё никогда раньше не видел «дара любви», который бы пах тушёными баклажанами. Как бы то ни было, Тан Фань внезапно расщедрился и подарил ему нефрит. Наверное, это всё должно было что-то значить? Вспомнив, что Юй Цзыцзюнь тоже имел степень цзиньши и был учёным человеком, он смиренно решил посоветоваться: — Пожалуйста, подскажите, министр Юй, есть ли тут то, что я должен понять? Юй Цзыцзюнь тут же спросил: — Вы раньше дарили что-то другому человеку? — Нет, — ответил Суй Чжоу. На самом деле, смысл подарка в виде нефрита довольно прост. С древних времён существовала поговорка «отдай сушёную айву и получи взамен драгоценный нефрит», но он чувствовал, что Тан Фань не следовал ей, иначе он подарил бы свою нефритовую подвеску. Зачем же забирать вещи А-Дун и передавать другому? — Дайте посмотреть, — попросил Юй Цзыцзюнь. Суй Чжоу протянул ему подвеску. Юй Цзыцзюню было неловко говорить, что эта подвеска на самом деле внешне выглядит не очень. Он только и мог сказать: — Хм, качество среднее, но видно, что в него вложено сердце девушки… ого, кажется, я чую запах тушёных баклажанов в коричневом соусе. Суй Чжоу: … Юй Цзыцзюнь некоторое время рассматривал подвеску, затем вернул её Суй Чжоу и улыбнулся: — Не знаю, читал ли командир Суй одно стихотворение Фань Циня? Хотя Суй Чжоу отлично разбирался в официальных документах, всё же он не был действительно учёным человеком и, естественно, ничего не понимал в таких вещах. Потому он покачал головой. Юй Цзыцзюнь продекламировал: — Выхожу за Восточные ворота, встречаю там Чэн Цинчэня. Думаю о господине в тихой обители. Спать ложусь в одежде и головной повязке. Не было уговора в тутовых зарослях. Оказались рядом случайно. Я восхваляю красоту господина, и его тоже радует мой облик. Как мне выразить привязанность? Надену два золотых кольца. Как показать заботу? Два кольца серебряных на пальцах. Как же передать искренность? Две жемчужины в ухе. Как воплотить почтительность? Мешочек благовоний у локтя. Как же вынести разлуку? Два браслета на запястье. Как связать наши чувства? Прекрасный нефрит на подвеске… Услышав слова «Как связать наши чувства? Прекрасный нефрит на подвеске…», Суй Чжоу замер в растерянности. Такой откровенный намёк, почему он не понял его? Но это ли на самом деле пытался сказать Тан Фань? Неужели этот чурбан внезапно прозрел? В конце Юй Цзыцзюнь добавил: — Думаю, девушка испытывает глубокую привязанность к командиру Сую, но не может сказать об этом прямо. Поэтому ей приходится выражать её таким образом. Такая искренняя любовь! Командир Суй на самом деле пользуется успехом у женщин! Он не увидел на лице Суй Чжоу радости и снова подумал про тушёные баклажаны в коричневом соусе. Судя по всему, все надежды девушки были напрасны, поэтому Юй Цзыцзюнь перестал подшучивать и, сказав ещё пару слов, отправился отдыхать. Немногим было известно, что в сердце Суй Чжоу давно уже перевернулись вверх дном реки и моря и что теперь ему хотелось развернуться, схватить того парня, поставить перед собой и хорошенько расспросить его. Однако ему нужно было выполнить поручение, и ворота давным-давно уже заперли. Поэтому ему пришлось сдерживать обжигающие чувства и сосредоточиться на службе, а этот вопрос отложить на потом. Естественно, Тан Фань не знал, как отреагирует на это Суй Чжоу. На обратном пути он всё думал, мог ли подарок в виде нефрита выразить скрытый смысл? Учитывая литературные способности Суй Гуанчуаня, вполне возможно, что он и не вспомнит об этих стихах. Он взял подвеску А-Дун в последний момент, в спешке выходя из дома. Осталась мелочь — купить ей взамен новую. Когда Суй Чжоу вернётся и А-Дун увидит на нём свою подвеску, тоже не понятно, как она отреагирует. Если бы на его собственной подвеске была не только кисточка, но и нефрит, он бы не пошёл на такие меры. Думая об этом, господин Тан невольно подпёр лоб рукой, мучаясь и пытаясь придумать, как исправить положение. Не только Тан Фань страдал, но и Хэ Линь испытывал беспокойство. Смена фамилии Хэ Чэна и развод были значимым делом, его не получилось бы утаить, поэтому, вернувшись домой, он сразу рассказал обо всём родителям. Когда глава семьи Хэ и госпожа Сюй услышали об этом, для них эта новость прозвучала как гром среди ясного неба. Они оба как будто одеревенели. В то время мужчины из уважаемой семьи не могли, вступив в брак, жить в семье жены, иначе считалось, что они совершили величайшее преступление: отвергли предков. Это было совершенно недостойно, и за исключением тех случаев, когда деваться было некуда, ни один мужчина не согласился бы на такое, не говоря уже о том, чтобы позволить хорошему внуку с лёгкостью перейти к другим людям и сменить фамилию. Если бы семья Хэ жила в нищете, это было бы ещё понятно, но они были порядочными людьми, как они могли позволить родному сыну так опозориться? — Я знала, что у сестры и брата Тан дурные намерения! Теперь они, оказывается, хотят отнять у нас внука семьи Хэ! — громко вопила госпожа Сюй, хотя обычно вела себя благопристойно. — Мама, не сердись, давай сначала выслушаем второго брата. — Хэ Сюань пришёл, услышав новости, но мысленно не мог не покачать головой. Что вообще происходит? — А что ещё можно сказать? Как же могло случиться, что семья Хэ уже готова продать внуков? Второй сын, ты не подумал о нашей репутации, когда делал это? Ты пренебрегаешь предками семьи Хэ! — Госпожа Сюй указала на Хэ Линя трясущейся от гнева рукой. Глава семьи Хэ всё же оставался намного спокойнее её и, подавив злость, сказал Хэ Линю: — Это же был просто личный разговор? Если вы ещё не переступили черту, то можно посчитать это чепухой, сказанной в нетрезвом состоянии. Завтра я найду Тан Фаня, пусть он откажется от этой идеи. Не верю, что он не уважит старика! — Вам не нужно идти к нему, — сказал Хэ Линь. — Я уже подписал документы на присоединение к семье жены. Старый господин Хэ и госпожа Сюй застыли от удивления. Хэ Линь продолжил: — Как только власти одобрят это, Цилан сразу же сможет поменять фамилию, и тогда мы с госпожой Тан разведёмся. А как только разведёмся, сразу же аннулируем соглашение о проживании в доме жены. Разве это будет считаться позором? Хэ Сюань топнул ногой: — Второй брат, как ты можешь быть таким глупым? Даже если вы разведётесь по взаимному согласию, что дальше? Как только Цилан сменит фамилию, посторонние будут говорить, что ты настолько беспомощный, что даже жена и сын тебя терпеть не могут. Ты потеряешь лицо! — А сейчас оно у меня есть? — холодно ответил Хэ Линь. — Тан Фань пообещал помочь мне выйти из тупика и занять хорошую должность. — Что он пообещал? — спросил глава семьи Хэ. — Место заведующего вопросами просвещения в уезде Миюнь. Господин Хэ разозлился: — Тебя подкупили маленькой должностью в Миюне. Из-за этого ты даже готов бросить жену и ребёнка?! Его лицо покраснело, и он приложил руку к груди. Госпожа Сюй и Хэ Сюань поспешили помочь ему. — Раз они не намерены оставаться в семье, — сказал Хэ Линь, — то зачем заставлять их? Отец, думаешь, я не знаю, что ты не хочешь моего развода с Тан Юй только потому, что желаешь проложить путь третьему брату? — Разве твой брат обижал тебя? — в гневе воскликнул глава семьи Хэ. — Он член семьи Хэ, а семья Хэ — достойная семья, разве для тебя она недостаточно хороша? Раз ты сам не можешь сдать экзамен на цзиньши, неужто хочешь преградить дорогу и своему брату? Хэ Линь холодно улыбнулся: — Проблема в том, что семья Тан не хочет иметь с нами никаких дел. Вы назойливо цепляетесь за эту семью, но вам не приходило в голову, что они подумают о нас? В любом случае, я отец Цилана, и я уже дал согласие. Если госпожа Тан будет хорошо относиться к Цилану, независимо от того, сменит он фамилию или нет, он всё равно останется моим сыном! Сказав это, он встряхнул рукавами и ушёл, не обращая внимания на лица родителей и брата. Хэ Линь уже давно был одиночкой с замкнутым характером, и глава семьи Хэ к этому привык, но теперь Хэ Линь своевольно решил развестись с госпожой Тан и позволить Цилану поменять фамилию без разрешения. Это было неприемлемо и невозможно понять. Да, в семье Хэ было достаточно внуков. У старшего сына Хэ И было трое сыновей. У третьего, Хэ Сюаня, тоже был уже один сын. Детское имя Хэ Чэна «Цилан» было всё же дано согласно его месту в порядке одного поколения семьи. Без него у главы семьи Хэ осталось бы только 4 внука по прямой линии. Это поколение семьи Хэ можно было бы назвать многочисленным, но у жён старшего и третьего сына не было таких родственников по браку, как Тан Фань. Цель объединения двух семей с помощью брака — не только рождение потомства, но и взаимная поддержка. Это было обычным делом, и всё-таки дружба двух поколений была прервана из-за Хэ Линя. Глава семьи Хэ на самом деле даже подумывал убить этого непочтительно сына. — Отец, что теперь делать? Хочешь отправиться в дом Тан? — спросил Хэ Сюань. Старик Хэ махнул рукой и беспомощно вздохнул: — То, что семья Тан сейчас это предложила, означает, что они давно всё планировали. Раз твой брат согласился, наши возражения будут бессмысленны, и если мы будем настаивать, то лишь наживём себе врагов в их лице. Забудь, пусть будет так. Хэ Сюань топнул ногой: — Как же второй брат умудрился так испортить хороших родственников? Семья Тан не знает правил приличия, и очевидно, что они торопятся отделаться от нас. Видимо, боятся, что мы будем что-то у них выпрашивать. Может, мне попросить соученика подать жалобу на Тан Фаня? — Глупец! — закричал глава семьи Хэ. — Неужели жалоба на Тан Фаня добавит нам чести? С какой стороны ни посмотри, это семейное дело. В обеих наших семьях есть чиновники. Скажи мне, как расценят это органы власти? Не посрами себя, хватит! Второй сын сам навлёк на себя эти проблемы, пусть сам и разбирается. А ты занимайся своими делами. Хэ Сюань в нерешительности произнёс: — …но в итоге семья Тан полностью рассорится с нами. Не воспользуется ли Тан Фань этим случаем, чтобы чинить мне препятствия? Его отец сердито рассмеялся: — Ты слишком плохо думаешь о Жуньцине. Если бы он тратил свои силы на такие пустяки, то не занял бы нынешнюю должность! Послушай, ты служишь в Министерстве наказаний, так делай то, что должен, и не осуждай его за спиной. Мы на самом деле первыми обидели его из-за того, что произошло с женой второго сына и Циланом, а теперь, сведя счёты, он должен успокоиться. Не думай слишком много об этом… но я должен предупредить тебя. Заметив, что его отец посерьёзнел, Хэ Сюань поспешно встал на ноги: — Отец, пожалуйста, говорите. — То, что случилось, полностью вина твоего второго брата и вызвано его характером, нечего жаловаться на других. Если на этот раз он получит хоть какую-нибудь должность, омоет сердце и изменит лицо, то у него ещё будет шанс на искупление. Если нет, то его жизнь будет потрачена впустую. Ваша мать дала жизнь вам троим, но у вас всех разные характеры. Старший излишне серьёзен, но ему не хватает способности стремительно двигаться вперёд. Если он сможет заполучить пост, который я занимал до ухода в отставку, он окажется на вершине неба и ему будет сложно продвинуться дальше. Не будем говорить о втором. Что же касается тебя, твои природные данные совсем не плохи, и сейчас ты в подходящем возрасте, чтобы стать цзиньши и продолжить службу. Твой единственный недостаток заключается в том, что ты постоянно принимаешь маленькие уловки за проявления великого ума, а в коридорах власти это не дозволено. Несомненно, они могут помогать какое-то время, однако с ними трудно далеко продвинуться. Например, если вспомнить Тан Фаня, несмотря на его быстрое повышение, если бы тебе приказали поехать в Датун раздувать песок, ты бы сделал это с удовольствием? Смог бы хорошо работать в таких условиях? Посмел бы противостоять сторонникам Вань Туна? Хэ Сюань чувствовал, что в его словах есть доля правды, но не мог не возразить: — Но если сторонники Вань Туна будут постоянно давить на него, он не сможет добиться значительных успехов, каким бы многообещающим ни был. Глава семьи Хэ вздохнул: — Рассматривая любую ситуацию, нужно смотреть вдаль. Никто не смеет бросать вызов сторонникам Вань Туна, но смогут ли те жить вечно? Если говорить грубо, неужели эти пожелания «многих лет» действительно станут десятью тысячами лет? И Хэ Сюань, и госпожа Сюй были поражены его словами, госпожа Сюй торопливо воскликнула: — Господин! Глава семьи Хэ махнул рукой: — Здесь нет посторонних, я обучаю своего сына. На что опираются сторонники Вань Туна при дворе и в народе? На тех, кто прямо над ними. Видишь ли, в данный момент кажется, что никто не смеет им противостоять, но в каждом сердце есть огонь. Тан Фань сейчас, похоже, продвигается вперёд с трудом, однако, как только тёмные тучи над его головой рассеются, его нынешние дела станут его послужным списком в будущем! Хэ Сюань был задумчив. Глава семьи Хэ не мог остановиться и ещё подлил масла в огонь: — Спроси себя, когда ты был в Министерстве наказаний, что ты о нём слышал? — Что он наилучший, — ответил Хэ Сюань, — что он вежлив к стоящим выше и дружелюбен к стоящим ниже. — Кто-то недоволен тем, что он прогнал Лян Вэньхуа? — Есть и такие, но их немного, лишь несколько человек. У многих Лян Вэньхуа оставил неприятное впечатление, все считали, что он слишком своевольный и надменный, и напротив, симпатизировали Тан Фаню. Этот сын также слышал, что бывший министр Чжан Ин ещё больше хвалил Тан Жуньцина, и именно благодаря его поддержке тот посмел противостоять Лян Вэньхуа. Глава семьи Хэ заметил: — Ты знал, что этот Чжан Ин был когда-то одним из сторонников Вань Туна? — Правда? — воскликнул Хэ Сюань. — Сын об этом не знал. — Это важный момент, — продолжил старик Хэ. — Прежде чем Тан Фань попал в Министерство наказаний, Чжан Ин безропотно слушался Вань Аня. А после того, как Тан Фань оказался в Министерстве наказаний, Чжан Ина понизили в должности и сослали в Нанкин, потому что тот отказался подчиняться воле Вань Аня из-за его ходатайства. Если мне скажут, что здесь нет никакой связи, я не поверю. После переезда в столицу глава семьи Хэ восстановил отношения со старыми друзьями, некоторые из которых ещё не оставили службу, и у которых имелись свои источники информации. Хэ Сюань удивился: — Вы считаете, что Тан Фань подстрекал Чжан Ина противостоять Вань Аню? Но он всё же не настолько способный! — Естественно, он не настолько способен, — согласился старик Хэ, — но это всё должно быть как-то с ним связано. Я говорю это не для того, чтобы испугать тебя или убедить рисковать своей репутацией ради чужих интересов. Я просто хочу сказать, что здесь есть, чему поучиться. Если ты чего-то не понимаешь, то говори меньше и больше наблюдай, пока не поймёшь. Насколько я знаю Тан Фаня, он не станет мстить просто ради сведения счётов с твоим братом. Это было бы слишком низко, твой второй брат — это не ты, а ты — не твой брат. Если представится возможность, всё-таки подружись с ним, ты понимаешь меня? Хэ Сюань принял наставления: — Сын понимает. Без препятствий со стороны семьи Хэ всё прошло гладко. Благодаря связям Тан Фаня, органы власти отработали довольно быстро. Такие дела, когда сначала муж вступает в брак и живёт в семье жены, а потом разводится по соглашению, встречались редко, но всё же не настолько, чтобы все начали коситься с неодобрением. В Великой Мин так много чудаков и чудес, по сравнению с ними это дело не стоило и упоминания. Тан Фань не был глух к житейским делам. Он знал, что хотя второй сын Хэ и согласился на это, всё так легко уладилось только потому, что глава семьи Хэ не стал мешать. В свою очередь, он, получив персик, одарил сливой — а именно попросил бывших коллег позаботиться о третьем сыне семьи Хэ, чтобы, когда тот приступил к службе в Министерстве наказаний, уже был в курсе, что ему делать. В отличие от дела о разводе Тан Юй и Хэ Линя, о том, что второй Хэ будет принят в семью жены, а Хэ Чэн поменяет фамилию, знало не так уж много людей. В итоге, имя Хэ Чэна было незаметно стёрто из родословной книги Хэ. Большинство посторонних только слышали, что второй Хэ расстался с женой, и не могли удержаться от насмешек за глаза, считая его настолько никчемным, что он даже супругу не смог удержать. Однако, к тому времени сам Хэ Линь уже с помощью Тан Фаня получил место заведующего вопросами просвещения в уезде Миюнь и отправился туда. Эта должность относилась к попечителям учебных заведений, и окружные заведующие просвещением должны быть цзиньши второго ранга, но для аналогичной должности в уездах было достаточно получить степень цзюйженя или быть гуншэном, чтобы занять этот пост. Двадцать лет назад Хэ Линь мечтал о победе на экзаменах и вряд ли бы одобрил такое место, но всё меняется, и теперь, получив пост уездного заведующего вопросами просвещения, он был полностью удовлетворён. Семья Хэ, а особенно глава семьи, не возлагали особых надежд на будущее Хэ Линя. Он на самом деле и раньше слишком часто разочаровывал их. Теперь, наконец, получив должность, он больше не собирался сидеть целыми днями дома и винить всех вокруг, поэтому все вздохнули с облегчением. Однако всё в этом мире переменчиво, и настроение людей трудно предсказать. Кто бы мог подумать, что спустя несколько лет именно Хэ Линь превзойдёт все ожидания. Конечно, эта часть истории будет рассказана позже. То, что не важно сейчас, пока не стоит упоминать. После решения дела с Хэ Линем, раздражающая домашняя проблема, наконец, исчезла. Однако вскоре после весенних экзаменов кое-что произошло.