14-й год правления императора Чэнхуа

Тан Фань, который всегда замечал даже самые незначительные детали, сейчас не видел ничего вокруг. Все его мысли были заняты только тем, что сказал Суй Чжоу. Он смотрел на его непривычно мягкое лицо, но почему-то не испытывал радости, и вместо того, чтобы расслабиться, лишь сухо проговорил: — Ну что ж, прими мои поздравления. — Спасибо. — Суй Чжоу похлопал его по плечу. — Она хорошо тебя знает, а мы с тобой как братья, так что, даже когда я на ней женюсь, можешь продолжать жить здесь и не торопиться съезжать. Он будто бы нарочно напомнил Тан Фаню об этом. Как только Суй Чжоу это сказал, Тан Фань понял, что когда тот станет женатым человеком, у него будет своя семья и своя жизнь. Он давно дружил с Суй Чжоу, но в итоге всё равно оставался чужим. Хотя у Тан Фаня не было собственного дома, как он мог быть настолько бесстыжим, чтобы не уйти? Суй Чжоу снова заговорил: — И после женитьбы можешь продолжать есть в моём доме. Хотя моя двоюродная сестра ведёт праздный образ жизни, но она приведёт с собой служанку, поэтому даже если меня не будет дома, кто-нибудь приготовит еду. Когда господин Тан это услышал, его настроение ещё больше испортилось. Заметив, что он выглядит словно собака с поникшим хвостом под дождём, Суй Чжоу удивился: — Разве ты не просил старшую сестру свести меня с кем-нибудь? Теперь я говорю тебе, что собираюсь жениться, а ты не рад? — Вовсе нет, — Тан Фань рассеянно улыбнулся. — Просто это слишком неожиданно. Суй Чжоу уловил фальшь в ровном голосе, донёсшемся до его ушей: — Жуньцин, те бесстыдные слова, что я сказал раньше, были просто мимолётным порывом, не принимай их близко к сердцу. С этого момента мы снова будем братьями. Господин Тан дважды хмыкнул и выдавил из себя улыбку: — Какие бесстыдные слова? Я уже забыл, что ты сказал. Суй Чжоу пристально посмотрел на него: — Это хорошо. После ужина, сославшись на то, что ему нужно пойти помочь племяннику с домашним заданием, Тан Фань вышел из дома Суй, но его ноги свернули в другом направлении. Слова "Сердце радуется при виде тебя, можешь ли ты ответить тем же?" эхом отдавались в его голове, приводя мысли в беспорядок, и он не успел опомниться, как оказался у дома одного человека. Тан Фань поднял руку и пару раз постучал в дверь. Прошло некоторое время, прежде чем она открылась. — Э, да это же господин Тан? — слегка удивился открывший дверь Вэй Мао. — Господин Ван здесь? — Здесь. Сегодня ему не нужно дежурить во дворце, поэтому он отдыхает дома. Пожалуйста, входите! После того, как Ван Чжи вернулся во дворец, ему, разумеется, пришлось приложить все усилия, чтобы понемногу восстановить своё утраченное влияние. Вновь увидев Ван Чжи, император вспомнил о том, как разогнал Западную Ограду, и устыдился. Он предоставил ему особняк за пределами дворца, где тот мог жить, когда не находился на службе. Несмотря на то, что он добился больших успехов на границе, евнух Ван теперь многим казался тигром без когтей, на которого может напасть кто угодно. Поэтому те, кому раньше мешала Западная Ограда, тайно или в открытую атаковали его. В настоящее время Ван Чжи был занят решением этих вопросов: отвечал ударом тем, кому можно было ответить, терпел то, что должно было стерпеть, и выжидал удобный момент, чтобы отомстить. Однако по сравнению с тем временем, когда он возглавлял Западную Ограду, евнух Ван научился хорошо хранить секреты. Хотя этот особняк и был подарен ему императором, внешне он выглядел совсем непримечательным. Он мало чем отличался от окружавших его домов, и лишь войдя внутрь, можно было обнаружить там совсем иной мир. Когда явился Тан Фань, Ван Чжи уже собирался лечь спать, но раз тот пришёл, был вынужден одеться и выйти поприветствовать гостя с нетерпением на лице. — Ну и чего желает ваша светлость в столь поздний час? Его спокойному сну помешали, поэтому тон Ван Чжи, естественно, не предвещал ничего хорошего. Какой вообще гость ломится в двери посреди ночи? Тан Фань растерялся: — Я только что закончил ужинать. Почему ты уже ложишься спать? — Ты, конечно, думаешь, что я целыми днями развлекаюсь во дворце? Рассказывай, в чём дело, — раздражённо фыркнул Ван Чжи. — Вэй Мао, не надо чаю, он уйдёт, как только закончит! Тан Фань: ... Вэй Мао беспомощно улыбнулся Тан Фаню, как бы извиняясь за то, что у господина Вана плохой характер. Пожалуйста, потерпите, а позже выпьете чаю где-нибудь ещё. Тан Фань вздохнул. Ван Чжи никогда раньше не видел его таким унылым, и даже на мгновение растерялся. У него действительно что-то случилось? — Что такое, ты кого-то оскорбил и тебя снова собираются лишить должности? Тан Фань снова лишь вздохнул. Ван Чжи молча смотрел на него. — У тебя есть здесь вино? — внезапно сказал Тан Фань. — Ты пришёл ко мне домой среди ночи, чтобы попросить выпивку? — в замешательстве переспросил Ван Чжи. — Пьянство избавляет от тысячи печалей. — Ты расскажешь мне, что случилось, или нет? Если нет, я попрошу Вэй Мао тебя выпроводить. В третий раз за эту ночь Тан Фань глубоко вздохнул: — У меня проблема, и я не знаю, что делать. — В этом мире ещё есть проблемы, которые ты не способен решить? — Ван Чжи поднял брови. Слова Тан Фаня возбудили его любопытство. Кто-то из слуг дома Ван всё же принёс чай, и Ван Чжи велел: — Замените на вино. После трёх чаш вина, Тан Фань вошёл во вкус и потянулся налить себе ещё, но Ван Чжи стукнул его палочкой для еды по тыльной стороне руки, заставив покраснеть. — Рассказывай о своей проблеме, — недовольно сказал евнух Ван. Господин Тан слегка обиделся: — Почему ты такой скупой, даже не даёшь мне выпить своего вина! Ван Чжи молча смерил его взглядом. Не выпил ещё и трёх чаш вина, так почему уже настолько пьян?.. К счастью, Тан Фань не собирался томить его в ожидании, он просто снова и снова прокручивал в голове варианты, пытаясь найти наиболее деликатный способ выразить свою проблему. — Есть один человек… который выразил мне своё восхищение. — О, — Ван Чжи сразу же потерял большую часть своего интереса, осознав, что это не имеет никакого отношения к политическим делам. Тан Фаню было всё равно, нравится Ван Чжи это слушать или нет, он продолжал: — Я отверг его, и теперь этот человек собирается связать себя узами брака, но я чувствую… чувствую какую-то тяжесть на сердце. — Это доказывает, что она тебе тоже нравится. — Ван Чжи пустил кровь с первого укола. — Поскольку вы влюблены друг в друга, нужно пойти к её родителям. Ты теперь чиновник четвёртого ранга, у тебя нет семьи и твоё лицо не так уж уродливо. Её родители точно не будут возражать. Ладно, всё на этом. Управляющий, проводи гостя! Тан Фань: … Нельзя ли быть более сострадательным? — Я не могу быть с этим человеком, — сказал Тан Фань. Ван Чжи поднял бровь: — Почему же? Это замужняя женщина? Тан Фань покачал головой. — Она рождена в борделе? Голова Тан Фаня снова качнулась. — Ты чем-то болен? Неужто проблемы в постели? Тан Фань промолчал. — … Я правильно угадал? — удивился Ван Чжи. Тан Фань резко мотнул головой. — Если сам сейчас не скажешь, я тебя побью, — рассердился Ван Чжи. Господин Тан колебался. — Он… он мужчина. Ван Чжи посмотрел на него, медленно хмуря брови. Тан Фань отвёл глаза и налил себе ещё. Обычно обжигающее вино теперь казалось неожиданно освежающим, волна жаркого тепла прокатилась от желудка прямо к горлу, отчего щёки его окрасились персиковым цветом. — Может ли это быть Суй Гуанчуань? — внезапно предположил Ван Чжи со странным выражением на лице. Тан Фань так сильно закашлялся, что на глазах у него выступили слёзы. По лицу Ван Чжи сложно было что-то разобрать. Оно не выражало ни презрения, ни удивления. Это было не потому, что евнух Ван обладал большими познаниями и опередил своё время, а потому что в эпоху правления династии Мин отношения между мужчинами были довольно распространены. Чиновникам законом было запрещено посещать куртизанок в борделе, но действие всегда встречает противодействие, и все решили, раз женщинам нельзя составлять им компанию, то мужчинам же можно. Потому, хотя обычные публичные дома всё ещё существовали, они следовали моде и развивали новое направление, а павильон Наньфэн стал ещё более популярным, особенно на юго-востоке. Хотя не принято было, чтобы мужчина выражал своё восхищение другим мужчиной, но во времена династии Мин это не было чем-то необычным. Ван Чжи коротко хохотнул: — Я давно подозревал, что у этого типа дурные намерения по отношению к тебе. Так почему же ты ждёшь здесь? Раз ты тоже заинтересован, то почему бы тебе не согласиться? — Я хочу продолжить род семьи Тан, — пьяно скривился Тан Фань. — И он тоже не может не жениться и не завести детей. Я считаю, что в сердце должен быть лишь один человек на всю жизнь, с которым вы будете жить в любви и взаимо… взаимопонимании, никогда друг друга не подведёте, и тем более не станете втягивать в свои отношения посторонних. Почему бы просто… просто… Ты понимаешь? — Нет. Тан Фань растерялся. — Ты говоришь мне о продолжении рода? — спросил Ван Чжи. Тан Фань всё ещё молчал. Он вдруг вспомнил, кем был его собеседник. Не то чтобы, будучи евнухом, Ван Чжи не мог продолжить свой род. Самым распространённым способом было усыновление, так поступали многие евнухи, выбирая детей своих родственников, если они у них были, или кого-то другого, в противном случае. Для простых людей иметь в семье влиятельного евнуха было не стыдно, и даже почётно, потому что это означало, что их род также получит богатство и власть. Но говорить о продолжении рода самому евнуху… хм, это действительно казалось оскорбительным. Глаза Тан Фаня распахнулись, и он невинно посмотрел на хозяина дома. Ван Чжи усмехнулся: — Если у тебя что-то чешется, так и скажи. Я тебя побью и брошу перед ним, может, он передумает жениться, когда его это заденет. Господин Тан поджал губы и ничего не сказал. Вино сделало его поведение более детским. Когда он излагал свои мудрые стратегии во время расследований, он выглядел человеком возвышенным и образованным, теперь же ему хотелось как следует врезать. Чтобы избежать обвинений со стороны Суй Чжоу в будущем, Ван Чжи пришлось сдержать этот порыв и позвать Вэй Мао: — Сходи, найди Суй Гуанчуаня, и скажи ему, чтобы он поскорее забрал этого человека. Вэй Мао так и сделал и совсем скоро вернулся в сопровождении Суй Чжоу. Увидев это, Ван Чжи поднял брови. Вэй Мао тихо шепнул ему на ухо: — Как только этот подчинённый вышел, то столкнулся с ним на улице. Не знаю, как долго он там стоял. Ван Чжи фыркнул: — Если ты так беспокоишься, зачем сам создаёшь себе проблемы? С тех пор, как Суй Чжоу вошёл, его взгляд был прикован к пьяному Тан Фаню. Тот не заметил его появления и бессмысленно пялился в пустую чашу. Суй Чжоу уделил пару мгновений, чтобы ответить на вопрос Ван Чжи: — Если не дать ему понять, что ему есть что терять, он предпочтёт сбежать. — Как я и сказал, к чему так мучаться? Свадьба и рождение детей — это обычное дело. При этом вы можете делать всё, что захотите. Неужели найдётся кто-то желающий вам помешать? Суй Чжоу покачал головой: — Поскольку я не могу терпеть кого-то рядом с ним, естественно, я не позволю, чтобы и он терпел такое. Ван Чжи дважды хмыкнул, полностью выражая значение фраз "это трудно понять" и "лень обсуждать с тобой такие глупости". — Ладно, ладно, забирай его поскорее. Дайте уже поспать, чёрт вас подери! Мне всё ещё нужно во дворец с утра пораньше. Давайте-давайте, выметайтесь! Хозяину не пришлось долго от них отмахиваться — Суй Чжоу поспешил увести Тан Фаня. Тан Фань любил поесть, но это не значит, что он умел пить. Несколько чаш обжигающего вина усыпили его бдительность, и в конце концов, он раскрыл свои мысли, позволив другим ясно всё увидеть. Пока его не понесли домой, он был словно во сне. — … Суй Гуанчуань? — лёжа на спине Суй Чжоу, неуверенно позвал Тан Фань. — М..? — Откуда ты здесь? — Тан Фань удивился. — Я же был дома у Ван Чжи. — Ты пьян, я отнесу тебя домой. Тан Фань фыркнул: — Ты уже не женишься? Суй Чжоу: … Неизвестно, ответил ли ему собеседник, и что именно ответил, потому что господин Тан не смог удержаться от того, чтобы уронить голову и уснуть. *** Проснувшись на следующее утро, Тан Фань почувствовал, что его голова раскалывается от боли. Нельзя сказать, что события прошлой ночи полностью стёрлись из его памяти, какие-то смутные впечатления, наверное, всё же остались, но он не помнил, что именно говорил и не сболтнул ли чего лишнего. Он хотел бы спросить у Суй Чжоу, но ему было стыдно и неловко. Хотел спросить у Ван Чжи, но тот был слишком занят, чтобы каждый день оставаться в своём особняке за пределами дворца. Будучи в отчаянии, Тан Фаню ничего не оставалось, кроме как прикинуться идиотом. Но кое-кто не мог смотреть, как он валяет дурака, и через несколько дней его разыскала Тан Юй. — У меня была возможность спросить Гуанчуаня, и он сказал, что у него уже есть кто-то на примете, так что мне не нужно помогать ему со сватовством. Тан Фань обомлел, сразу же вспомнив, как тот говорил, что хочет жениться на своей двоюродной сестре Цяо, но потом ему припомнилась та ночь, когда он напился, и Суй Чжоу вроде бы заявил, что не женится. Мысленно Тан Фань уже проклял его: "Суй Гуанчуань, ублюдок, ты всё ещё хочешь разом залезть в две лодки!" Делая вид, что ничего не понимает, он спросил: — И в кого же он влюблён? Почему я не знаю? Тан Юй вздохнула и не ответила, а вместо этого задала встречный вопрос: — Пушистик, скажи своей сестре честно, ты пока не хочешь жениться? Видя, что она спрашивает серьёзно, Тан Фань так же серьёзно ответил: — Да, мне приходится часто далеко уезжать и иногда я подвергаюсь опасности, поэтому не могу жениться на хорошей девушке, чтобы ей не пришлось постоянно волноваться. Если так рассуждать, то разве не пришлось бы тогда солдатам на пограничных заставах на всю жизнь отказаться от брака и детей? Тан Юй взглянула на него, понимая, что это лишь предлог, но не стала настаивать. После того, как она поговорила с Суй Чжоу, некоторые мысли в её голове сильно изменились. Несмотря ни на что, в семье Тан остались лишь они двое, и им не на кого было положиться, кроме как друг на друга. Их родители рано покинули мир, и старшая сестра заменила мать. Конечно, Тан Юй хотела, чтобы брат создал семью и у него были дети, но она также не хотела, чтобы он был несчастлив. Поскольку сейчас он всё ещё изображал невежество, Тан Фань, вероятно, и сам не понимал своих мыслей. Испытав на собственном опыте то, что было с Хэ Линем, Тан Юй ни в коем случае не желала, чтобы брат повторил в будущем её ошибки. Муж и жена — это муж и жена. Жена во всём следует за мужем, и тогда пара пребывает в гармонии. Нельзя допустить, чтобы её благие намерения сделали её брата и его жену несчастными в браке. Конечно, будет лучше, если это принесёт счастье самому Тан Фаню. Тан Юй теперь уже приняла мысль о том, что человек живёт для того, чтобы быть счастливым. Если есть возможность следовать своим желаниям, то зачем насильно заковывать себя в кандалы? То, чего она не хочет для себя, она не должна желать другим, и она точно не может навязывать это Тан Фаню. Подумав некоторое время, Тан Юй задала другой вопрос: — Пушистик, как ты думаешь, возможно ли Цилану поменять фамилию на Тан? — Сестра, — Тан Фань нахмурился, — ты правда приняла всерьёз его слова, сказанные в гневе? Тан Юй покачала головой: — Я просто думаю, что у семьи Хэ достаточно внуков. После того, что случилось в прошлый раз, Хэ Линь может стать таким гордым и высокомерным, что потребует развод. Мы могли бы воспользоваться случаем и выдвинуть такое условие. — Ты рассуждаешь слишком просто, — Тан Фань с горечью усмехнулся. — Цилан теперь — связующее звено между семьями Тан и Хэ, если изменить его фамилию на Тан, это будет значить, что мы полностью разорвали отношения с семьёй Хэ. Мне кажется, они не могут совершить подобную глупость. Когда дело доходит до таких вещей, мозг господина Тана сразу начинает работать хорошо. Услышав его слова, Тан Юй встревоженно нахмурилась: — И что теперь? — Сестра, Цилан ещё юн, — проговорил Тан Фань. — Это были просто слова, сказанные в гневе. Ты действительно хочешь, чтобы он вот так поменял семью? Это не шуточное дело. Если он вырастет и станет объектом для сплетен, боюсь, он будет во всём винить нас. Тан Юй возразила: — Я говорила с Циланом. Он уже не так мал, и нет необходимости скрывать от него многие вещи. Он сказал мне, что хочет сменить фамилию и больше не желает возвращаться в семью Хэ. На самом деле, причина, по которой Тан Юй хотела полностью разорвать связь с семьей Хэ, заключалась в другом. Теперь двое сыновей семьи Хэ служили чиновниками. Если что-то случится и они придут к его двери, полагаясь на свои связи с семьёй Тан, Тан Фань не сможет им отказать ради своего племянника, но Тан Юй не хотела навлекать на брата неприятности. Выражение лица Тан Фаня стало суровым. — О чём, чёрт возьми, он думает? Хотя второй Хэ сделал много неправильных вещей, он по-прежнему отец Цилана, и по крови, и по статусу. Если Цилан отречётся от своего отца, это будет неприемлемо, и в будущем, куда бы он ни пошёл, люди станут осуждать его. Тан Юй качнула головой: — Дело не в том, что он не признаёт своего отца, Цилан просто не хочет иметь никаких дел с семьёй Хэ. До твоего приезда он посещал семейные уроки, и над ним каждый день издевались. Его соученики знали, что отец не станет за него заступаться, и притесняли его всё больше и больше, а он не осмеливался мне рассказать. Я узнала, только когда однажды увидела синяки на его теле. — Почему ты мне сразу об этом не сказала? — Тан Фань пришёл в ярость. — Когда я был в семье Хэ, я должен был с ними за это расплатиться! — Что бы ты сделал? — рассмеялась Тан Юй. — Это всё дети, того же возраста, что и Цилан. Разве ты можешь побить их в ответ? Не сделает ли это тебя ещё большим обидчиком слабых, чем они сами? В конце концов, Цилан был тогда слишком хилым, и это я, его мать, не смогла его защитить. — Даже если тебе было неудобно вмешаться, а зятю было наплевать, остальные члены семьи Хэ, что, все умерли? Господину Хэ было всё равно? Тан Юй некоторое время молчала, а затем сказала: — Цилан говорил, что среди тех, кто над ним издевался, был сын Хэ Сюаня, поэтому господин Хэ закрывал на это глаза. Если бы издевательства стали слишком жестокими, глава семьи Хэ, конечно, вмешался бы, но это были лишь мелкие стычки между детьми, а Хэ Сюань был младшим сыном господина Хэ, потому тот определённо относился предвзято. Хотя Тан Фаню было известно, что над Хэ Чэном много издевались, когда он жил в семье Хэ, он не ожидал, что это произведёт на него настолько глубокое впечатление, что он больше не захочет возвращаться в эту семью. Он задумался сейчас о бездействии его отца, о том, как боролся с трудностями, винил мать, подвергался насмешкам со стороны соучеников, в том числе двоюродных братьев, которые под влиянием старших не дружили с Хэ Чэном. Детские выходки часто бывают жестоки. Всё это оставило в душе Хэ Чэна шрамы, которые невозможно стереть. Если бы Тан Фань не вмешался, трудно было бы гарантировать, что он не станет копией своего отца, когда вырастет. Когда Тан Фань подумал об этом, его впечатление о семье Хэ стало намного хуже. — На самом деле, если вы хотите полностью разорвать отношения с семьёй Хэ, такая возможность есть, — сказал он. Встретившись с внимательным взглядом Тан Юй, Тан Фань улыбнулся: — Я слышал кое-что. Говорят, в этом году состоится экзамен по соизволению императора. Каждый раз, когда случалось большое празднование, такое как юбилей императора или вдовствующей императрицы, рождение принца или что-то подобное, помимо амнистии император мог принять решение о проведении дополнительного экзамена, чтобы отметить всеобщее торжество. Проведение этих экзаменов было большой радостью для всех, кто готовился к ним, потому что давало им ещё один шанс сдать экзамен, и значит, ещё одну возможность попасть в золотой список. Заметив, что Тан Юй не поняла, что он имел в виду, Тан Фань объяснил: — Разве Хэ Линь не хочет стать чиновником? Если он сможет сдать экзамен, то получит необходимую для этого квалификацию. Поскольку там много монахов и мало каши, я, вероятно, не смогу помочь ему устроиться на должность в столице, но если он захочет уехать в провинцию, проблем не возникнет. На этих условиях я смогу вынудить его отказаться от жены и сына. Если он сам захочет развестись, его семье нечего будет возразить. — А что насчёт Цилана? — уточнила Тан Юй. — Это тоже решить несложно. — Тан Фань снова улыбнулся. — Прежде чем развестись, вы оба подпишете соглашение, по которому второй сын Хэ присоединится к семье Тан, тогда Цилан сможет изменить фамилию, и дело закончится миром. А после развода, поскольку Цилан принадлежит к семье Тан, ему не нужно будет возвращаться в семью Хэ. Тан Юй была потрясена: — И это… это нормально?!. Улыбка Тан Фаня стала хитрой: — Законы Великой Мин не устанавливают, что это запрещено. Тан Юй лишилась дара речи. С таким умом, как у её младшего брата, и деньги не нужны, чтобы найти невесту. Более того, все дамы в столице жаждали бы выйти за него замуж. И даже если Тан Фаня это не интересует, разве он не привлёк бы целый букет персиковых цветов? Подумав о том, что сказал ей раньше Суй Чжоу, Тан Юй не могла украдкой не утереть пот со лба.