14-й год правления императора Чэнхуа

Суй Чжоу не повернул головы, и Ван Чжи не знал, услышал ли он, но его фигура исчезла в тумане со скоростью молнии. Через какое-то время впереди послышался приглушённый стон. Строй врагов, окружавший их, замер. Ван Чжи увидел в этом возможность и крикнул: — Вперёд! Вэй Мао всегда был наготове, и как только услышал приказ Ван Чжи, сразу же бросился следом за Суй Чжоу. В какой-то момент звуки боя вокруг них стихли. Исчезли и леденящие душу призрачные воины, полускрытые песчаной бурей. Непроглядная ночь сменилась первыми красками рассвета на горизонте. Ван Чжи и Вэй Мао внезапно обнаружили, что хотя ветер всё ещё гонит песок с бешеной скоростью, без прикрытия «многотысячного войска», смущавшего их глаза, тени исчезли и положение противника постепенно прояснилось. В этот момент все они поняли, что Тан Фань, должно быть, смог отыскать печать в скалах вдалеке и разрушить её. Ван Чжи окружали восемь человек, распределённых в порядке восьми триграмм: Цянь, Кунь, Чжэнь, Сюнь, Кань, Ли, Гэнь и Дуй. Когда Ван Чжи и остальные пытались прорваться в определённом направлении, двое человек слева и справа работали слаженно, чтобы помочь воину в центре преградить им путь, и если один из них был убит, его место тут же занимал новый противник. Этот бесконечно сменяющийся цикл в сочетании с хаосом, создаваемым призрачными воинами и песчаной бурей, сделал построение идеальным, позволяющим удерживать Ван Чжи и Вэй Мао в смертельной ловушке. Но ресурсы противника не были неисчерпаемы, а Ван Чжи и его соратники и сами были хищниками. После ночного сражения у врага оставалось всего восемь человек, и новая кровь больше не поступала со стороны. Только что, прислушавшись к звукам, Суй Чжоу определил направление для атаки, и это было одно из звеньев восьмёрки Ли Цзылуна. Странно, что Ли Цзылун сам сюда явился, чтобы поучаствовать в бойне. Похоже они и в самом деле уничтожили практически всех сторонников Белого Лотоса. Думая об этом, Ван Чжи воспрял духом и со смехом набросился на человека рядом с Ли Цзылуном. Тот собирался напасть на Суй Чжоу, сражавшегося с самим Ли Цзылуном, но Ван Чжи вовремя вмешался. Без прикрытия этих призрачных солдат сторонники секты Белого Лотоса были всего лишь обычными людьми, в лучшем случае чуть более опытными. Ван Чжи и Вэй Мао не боялись их. Втроём с Суй Чжоу они заняли позицию для защиты и нападения и вступили в схватку с восемью врагами, возглавляемыми Ли Цзылуном. Ночь, в конце концов, закончится, и рано или поздно наступит рассвет. С появлением первых лучей солнца небо становилось всё светлее и светлее, и песчаная буря, бушевавшая всю ночь, наконец утихла. Это были плохие новости для секты Белого Лотоса. Их было всего трое вместе с Ван Чжи, но они легко могли справиться с восемью противниками. Видя, что ещё один товарищ пал, и их сторона теряет преимущество, один из последователей Белого Лотоса, скрежеща зубами, крикнул Ли Цзылуну: — Второй господин, так больше не может продолжаться! Монгольское войско скоро уже пойдёт в атаку! Разве нам всё ещё нужно схватить их живыми? Вопрос теперь состоял не в том оставлять ли кого-то в живых, а в том, что их собственный строй был нарушен, из-за чего уверенность и боевой дух другой стороны настолько возросли. Если так будет продолжаться, удастся ли им самим уйти целыми и невредимыми? Ли Цзылун уже и сам понял, что совершил стратегическую ошибку. На самом деле, они могли бы сразу просто убить Ван Чжи, но он посчитал, что от живого Ван Чжи пользы будет больше, чем от мёртвого, и настоял на том, чтобы его люди захватили его живым. Даже устроил хорошо продуманную ловушку, приложив все усилия, чтобы отдельно выманить Тан Фаня. Кто знал, что у Мэн Цуня всё пойдёт не так и он потерпит неудачу, дав возможность Тан Фаню и Суй Чжоу выбраться и затем прийти на помощь. А люди, напавшие на Ван Чжи, упустят лучшее время для удара, связанные его приказом. Теперь, когда печать была уничтожена, шансы захватить Ван Чжи в плен значительно уменьшились, и, объединив свои силы, эти трое могли сражаться с ними на равных и получили возможность повернуть ситуацию в свою пользу. Ещё через один большой час монгольское войско пойдёт в атаку, и если они узнают, что печать утратила свою силу и нет возможности захватить Ван Чжи, то с их волчьей натурой монголы непременно выместят на нём свою злость… Подумав об этом, Ли Цзылун крепко сжал зубы и возненавидел Тан Фаня до мозга костей. Если бы тот не разрушил печать в горах, он не оказался бы в такой ситуации. Не говоря уже о том, что Тан Фань погубил его приёмного сына Ли Маня. Ещё один сторонник Белого Лотоса рухнул на землю, и из восьмёрки осталось только шестеро. Все они были элитой секты, тщательно взращённой Ли Цзылуном. Секта Белого Лотоса, которая и так уже изрядно пострадала, не может позволить себе таких потерь. — … уходим! — он практически выдавил эти слова, заставив просочиться сквозь стиснутые зубы. Поскольку люди Белого Лотоса постепенно отступали, Ван Чжи с товарищами, услышав слова Ли Цзылуна, усилили натиск, сжимая в руках свои мечи. Их целью был Ли Цзылун. Начиная со случая с демоном-лисом в столице до нынешних происшествий у Вэйнин хайцзы, за всеми этими таинственными делами скрывались манипуляции тёмного даоса, стоявшего перед ними. Если им удастся схватить его, это станет тяжёлым ударом по секте Белого Лотоса, и у них даже появится возможность искоренить этот демонический культ. Подумав об этом, Ван Чжи и Суй Чжоу изо всех сил старались не упустить Ли Цзылуна. Однако, раз Ли Цзылуну удалось ускользнуть из-под носа у императора и избежать казни на рыночной площади, украв дракона и подменив его фениксом, и скрытно переплыть море, как же он мог не иметь запасного плана? Он посмотрел на Ван Чжи и Суй Чжоу, холодно хмыкнул и вышел из круга, оставив пятерых сторонников Белого Лотоса сражаться с противником, а сам громко свистнул. В небе раздался протяжный орлиный крик, и огромная тень раскинулась над их головами. Все трое подняли головы и увидели двух громадных хищных птиц, спускающихся с небес и несущихся прямо на них. Если их заклюют острые, слегка изогнутые клювы, будет совсем не весело. Такие могут даже плоть содрать с костей. Им было уже не до секты Белого Лотоса, и они подняли мечи, чтобы отбить внезапную атаку двух орлов. Ли Цзылун и его последователи воспользовались этой возможностью, чтобы сбежать. Эти два гигантских орла были явно хорошо обучены, и их навыки не уступали мастерам боевых искусств. Вынужденные отражать атаки с воздуха, Суй Чжоу и его соратники не могли не спотыкаться на пересечённой местности, и им оставалось только наблюдать, как Ли Цзылун со своими людьми исчезает из виду. Как только они ускользнули, два орла остановили нападение, сделали круг и взмыли высоко в небо, постепенно уменьшаясь в размерах и превращаясь в маленькие чёрные точки, пока совсем не скрылись за горизонтом. Фактически, если бы не вмешательство этих птиц, Ван Чжи удалось бы схватить Ли Цзылуна. После ночного боя все они были на грани изнеможения. Суй Чжоу хотя бы укрывался в пещере от бури и немного отдохнул, а Ван Чжи и Вэй Мао пришлось гораздо хуже, не говоря уже о том, что у них не было возможности отдохнуть. Первую половину ночи им пришлось бороться с дождём и врагами, а ближе к утру к этому добавились буря и песок. Отступление противника, с другой стороны, дало им передышку. В скором времени они, возможно, вообще не смогли бы сражаться. Суй Чжоу всё ещё мог держаться на ногах, запыхавшись и опираясь на меч, а Ван Чжи и Вэй Мао сидели прямо на земле. На них не осталось живого места, одежда вся была залита кровью, а лица и того хуже. В таком измождённом виде никто, похоже, и не узнает Ван Чжи, когда он вернётся в город. — Нам ещё рано отдыхать, — раздался голос неподалёку. Все трое повернули головы и увидели Тан Фаня и Ду Гуйэр, которые брели друг за другом. У них тоже были свежие раны, и похоже, что им крепко досталось, когда они разрушили печать. Но пока все живы — всё будет хорошо. Увидев, что у всех всё в порядке, они вздохнули с облегчением. Взгляд Суй Чжоу сосредоточился на Тан Фане, как будто хотел найти подтверждение, что тот действительно не сильно пострадал. Этот пылающий взгляд, который, казалось, прожигал насквозь — как господин Тан мог его не заметить? Его красивое лицо слегка покраснело, и он, сделав вид, что ничего не происходит, повторил свои слова: — Нам ещё рано отдыхать. Нужно поспешить обратно в город, доложить, что монголы скоро атакуют Датун. Мы должны поскорее вернуться и предупредить главнокомандующего Вана, чтобы он успел подготовиться. Хотя Датун, как пограничный город, всегда находился в боевой готовности, понятие «враг может прийти» не совпадало с понятием «враг уже идёт», и чем лучше подготовка, тем выше были шансы на победу и меньше потерь. — Я больше не могу ходить, а ты возвращайся, если хочешь! — Ван Чжи закатил глаза. Он действительно уже не мог стоять на ногах, это не было притворством. Его энергия истощилась, лицо посерело, как будто конец его был уже близок. То же самое и с Вэй Мао, сидевшим рядом с ним. Тан Фань покачал головой, игнорируя его злые слова, и повернулся к Суй Чжоу: — Гуанчуань, Лу Янь всё ещё в пещере. Суй Чжоу понял, что тот имеет в виду: — Я пойду и заберу его, а вы идите вперёд, встретимся в городе. Тан Фань кивнул: — Хорошо. Будь осторожен. Суй Чжоу повернул назад, чтобы найти Лу Яня, а Тан Фань и остальные трое направились в сторону Датуна. Прошлой ночью, во время бури, когда лил дождь и сверкали молнии, лошади, на которых они приехали, разбежались в неизвестном направлении, и им пришлось идти пешком, опасаясь, что монгольская конница настигнет их раньше, чем они доберутся до Датуна. Ван Чжи и Вэй Мао не оставалось ничего другого, кроме как взять с собой Тан Фаня и Ду Гуйэр, и собрав энергию, бежать обратно. Мастера боевых искусств отличаются от обычных людей, их ноги намного быстрее, и если они постараются, то успеют вернуться в Датун до прибытия монгольского войска. Вскоре их догнал Суй Чжоу с Лу Янем на спине. Ван Чжи крепко удерживал руку Тан Фаня, его лицо стало пепельно-серым и он не мог вымолвить ни звука, боясь, что дыхание собьётся и он не сможет его восстановить. Они очень спешили и, наконец, достигли стен Датуна через два часа после восхода солнца. Только городские ворота были для них закрыты. Возможно, из-за того, что все шестеро были в крови и с ужасными лицами, и даже единственная женщина выглядела весьма сомнительно. Как только он увидел, что охраняющие город солдаты смотрят на него и его спутников, как на каких-то разбойников, лишившийся сил евнух Ван мгновенно выпрямился и принялся ругаться: — Разуй глаза! Я Ван Чжи, комендант Датуна! Какой недалёкий ублюдок посмел бы выдавать себя за меня? Этим мечом прошлой ночью я убил много мерзавцев. Попробуй остановить меня и станешь следующим! Тан Фань закрыл лицо рукой. Разве Ван Чжи не говорил, что у него не осталось сил, когда он успел так воспрять духом? Взгляды стражников изменились, едва они услышали имя Ван Чжи. Присмотревшись, они поняли, что тот действительно похож на евнуха Вана. Но евнух Ван всегда был хорошо одет, разве видел его кто-то в таком плачевном состоянии? Один из них, не осмелившись даже утереть с лица след от плевка господина Вана, быстро закивал и пропустил его. Оказавшись в городе, Ван Чжи поспешил предупредить Ван Юэ, чтобы тот успел привести гарнизон в боевую готовность и подготовиться к сражению. Тан Фань и остальные проводили Ду Гуйэр домой, заодно попросив, чтобы лекарь из Чжунцзин осмотрел раны Лу Яня. Хотя их и перевязали прошлой ночью, сделано это было в спешке, и он всё ещё нуждался в уходе. Увидев, какой измученный вид был у вернувшейся в Чжунцзин дочери, старый лекарь Ду обнял её и заплакал. Без лишних разговоров, Лу Яня оставили залечивать раны в аптеке Чжунцзин. Тан Фань и Суй Чжоу ещё ненадолго задержались там, пока им перевязали раны, после чего отправились на постоялый двор, чтобы отдохнуть. Тан Фань так устал, что на обратном пути чувствовал, как его ноги подкашивались, будто он шёл по облакам. Внезапно его нога шагнула в пустоту, и он, очнувшись, обнаружил, что лежит на чьей-то спине. — Гуанчуань? — Тан Фань моргнул. Из-за сильной сонливости ему приходилось моргать, чтобы глаза не закрывались. — Я боюсь, что ты уснёшь на полпути. — Ровный голос раздавался спереди, вибрировал в груди и достигал рук Тан Фаня. — Отпусти меня. Ты тоже пострадал, а я ещё могу идти сам. — Тан Фань фыркнул и слегка похлопал его по плечу. Прохожие не удивлялись, видя мужчину, который несёт на спине другого мужчину, и просто предполагали, что Тан Фань повредил ногу. Но господин Тан, которого не носили так с тех пор, когда ему было четыре года, всё ещё чувствовал себя немного смущённым. Суй Чжоу, конечно, не отпустил его и продолжал крепко держать. У Тан Фаня не было выбора, так как он не мог соскочить с его спины, и ему пришлось смириться. Спина Суй Чжоу была широкой и тёплой. Как ни моргал Тан Фань, ему трудно было противиться сну, и в конце концов, он сам не понял, когда отключился. Этой ночью он спал так крепко, что не только гром и молнии, но даже монголы, если бы им удалось ворваться в Датун, не смогли бы его разбудить. Когда Тан Фань снова открыл глаза, то увидел над головой знакомые балки на потолке. В голове слегка шумело, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это комната на постоялом дворе для чиновников, где он остановился в Датуне. Как долго он спал? Тан Фань потрогал свой живот. Тот немного болел — симптом, возникающий после долгого голодания. Осмотрев себя, он обнаружил, что на нём другая одежда, новая, а не та, в которой он был, когда вернулся. Тан Фань поднял одеяло, собираясь встать с кровати, когда услышал тихий стук в дверь снаружи. — Входите. Служащий постоялого двора прошёл в дверь. — О, господин Тан, вы проснулись! Вы проспали два дня! Два дня? Тан Фань немного удивился, но тут же вспомнил о более важном. — Монголы атаковали? Служащий с улыбкой ответил: — Они были здесь, но битва уже закончилась. Звуки боя за городом были такими громкими, что мы слышали их в гостинице, и этот ничтожный удивлён, что они вас не разбудили. Тан Фань поспешно спросил: — И как прошла битва?.. — Очень напряжённо. — Его собеседник сплюнул. — Говорят, генерал Ван только успел отдать приказ, чтобы закрыли городские ворота, как монголы напали на город. Я не ожидал, что мы успеем подготовиться… Помрачнев, Тан Фань оборвал его: — Говори по делу! — Ооо, дело в том, что мы победили! Тан Фань вздохнул с облегчением, но всё ещё не мог в это поверить. Он знал от Мэн Цуня, что на этот раз монголы хорошо подготовились, и ими командовал сам Даян-хан, и боялся, что справиться с ними будет совсем непросто. — Действительно победили? — Да, победили, — быстро ответил служащий постоялого двора, — и это была великая победа. Все говорят, что благодаря предусмотрительности генерала Вана мы подготовились заранее, иначе городские ворота остались бы открытыми и горожане не успели бы укрыться… Говорят, также захватили сына того монгольского полководца по имени Ту… Тулу… или как там его?.. Тан Фань высоко поднял брови, радуясь этой важной победе, и хотел уже пойти в особняк главнокомандующего и обо всём расспросить, но в животе у него заурчало. Служащий постоялого двора деловито улыбнулся и сказал: — Что у меня за память! Внизу на кухне есть приготовленная еда. Этот ничтожный принесёт вам горячей воды, чтобы помыться, а потом можно будет спуститься вниз и поесть! Освежившись, Тан Фань в приподнятом настроении спустился в столовую на первом этаже. Он увидел на столе миску с дымящейся креветочной кашей. Мягкая и клейкая белая каша скрывала нежное красно-белое мясо креветок, посыпанное рубленой ветчиной и грибами. От одного только запаха слюнки бежали, не говоря уже про вкус. К креветочной каше прилагалась тарелка маринованных огурцов и измельчённого тофу — это тоже были вкусные и аппетитные блюда. После той ненастной, дождливой и голодной ночи два дня назад, при взгляде на свежую кашу и гарниры перед глазами Тан Фаня промелькнула целая жизнь. Его желудок, не видавший ни крупицы риса за два дня сна, выдавал громкие жалобы. Тан Фань непроизвольно сглотнул. Впервые в жизни он был так голоден, что сел за стол и принялся поглощать кашу, как голодный тигр, и лишь после того, как съел полтарелки, снова почувствовал себя живым. Высшее удовольствие быть человеком должно быть именно таким! Господин Тан безнадёжно вздохнул. Он улыбнулся и сказал служащему постоялого двора: — Кулинарные навыки в вашей гостинице становятся всё лучше и лучше. Даже эта каша приобрела совсем другой вкус! Она почти так же хороша, как у Суй Чжоу. — Это хорошо, что вам нравится! — рассмеялся служащий постоялого двора. — Господин Суй лично приготовил её для вас. — Откуда он знал, что я приду в себя именно сегодня? — поразился Тан Фань. — Он не мог этого знать, — отозвался служащий. — Поэтому последние два дня он готовил вам еду, чтобы вы могли поесть, когда проснётесь. Когда Тан Фань услышал это и посмотрел на миску с кашей, сердце его наполнилось другим вкусом. Одновременно кислым и сладким. Закончив с едой, Тан Фань отправился в особняк главнокомандующего. Так совпало, что там был не только Ван Юэ, но и Ван Чжи с Суй Чжоу. Увидев приближающегося Тан Фаня, Ван Чжи рассмеялся: — Другие спали не больше одного дня, а ты проспал двое суток, и даже монгольская осада не смогла тебя разбудить. Ты действительно спишь, как кабан! Тан Фань надул губы, подумав, что, конечно, не может с ним сравниться. После того, как тот сражался всю ночь, он потом ещё ругался у городских ворот. Эта энергия совершенно невероятна! Его глаза случайно встретились с глазами Суй Чжоу, и какое-то мгновение они смотрели друг на друга, прежде чем Тан Фань первым решился отвести взгляд. — Я слышал, вы захватили сына Даян-хана? — Да, его старшего сына, Тулуболота — ответил ему Ван Юэ. Он погладил свою бородку и улыбнулся с довольным видом. — Благодаря вам, цензор Тан. Вы отправились к Вэйнин хайцзы и разрушили печать Белого Лотоса, и вернулись вовремя, чтобы предупредить нас. Так что, на этот раз армия Мин смогла успешно преодолеть Вэйнин хайцзы и преследовала врага до самых гор Хэйши, и одержала великую победу! Хотя самого Даян-хана захватить не удалось, взять в плен его старшего сына — тоже неплохо! От имени офицеров и солдат Великой Мин и жителей Датуна этот служащий благодарит всех вас! После этого он встал и глубоко поклонился Тан Фаню. Хотя Тан Фань и был прислан императорским двором, ранг Ван Юэ был намного выше, и у него не было необходимости кланяться ему. Но тот факт, что Ван Юэ мог это сделать, говорил, что он умеет ладить с людьми, и неудивительно, что даже такой человек как Ван Чжи хорошо с ним уживался. Тан Фань поспешил подняться, чтобы избежать этих почестей, сложил руки и с улыбкой произнёс: — Господин генерал, мне неловко это слышать, я также исполняю свой долг и не заслуживаю такой похвалы! Надо сказать, этот человек отличался от других! Ван Юэ не удержался от восхищённого вздоха. Го Тан тоже был императорским посланником, но когда он прибыл в Датун, то лишь тянул время, надеясь, что двор осудит их, если они проиграют битву. Но вопреки его желаниям, события развивались не так, как он планировал, и Ван Юэ, напротив, внёс большой вклад в победу. На праздничном пиру Го Тан отсутствовал, сославшись на болезнь, и даже носа не показывал. Предполагалось, что он остался в своём особняке, где писал доносы и строил тайные заговоры. В отличие от него, Тан Фань со своими спутниками оказали большую помощь, как только приехали, а также поспешили заранее предупредить об опасности, благодаря чему Ван Юэ успел полностью подготовиться. Он не ставил успех себе в заслугу, был скромен и лишён высокомерия. Какой позор, что двор находится теперь в тисках предательства и лести, и вместо того, чтобы использовать их снова, такие таланты брошены на границу, и чем больше было людей подобных Го Тану, тем выше таким удавалось продвинуться по службе. Ван Юэ вздохнул, но на его лице появилась улыбка. — Цензор Тан, не надо слишком скромничать. Поскольку вы отдыхали на постоялом дворе последние два дня, то пропустили праздничное застолье. Но сегодня вы можете наверстать упущенное. Почему бы вам не поужинать вечером в этом особняке? Этот чиновник распорядился приготовить хороший стол с едой и вином, так что, прошу вас, не отказывайтесь! После стольких слов, конечно, Тан Фань не мог отказаться, потому улыбнулся и произнёс: — С едой торопиться некуда. Этот Тулуболот всё ещё в городе? — Я приказал отправить его в тюрьму, — кивнул Ван Юэ. Тан Фань задумался: — Неужели монголы просто допустят такое и ничего не станут предпринимать? — Почему бы и нет? — усмехнулся Ван Юэ. — Я слышал, что Тулуболот — старший сын Даян-хана, храбрый и умелый воин, имеет хорошую репутацию в племени. Он всегда был очень популярен. Даян-хану удалось спастись в сопровождении лишь своих телохранителей. После бегства от гор Хэйши он направил посланников, чтобы выкупить сына. Тан Фань обрадовался: — Было бы прекрасно! Ли Цзылун, виновник дела о демоне-лисе, теперь служит наставником у монголов. Может ли главнокомандующий добавить его в условия выкупа, и пусть отправят этого демона обратно! Когда он заговорил об этом, лица всех присутствующих скривились. Тан Фань был настолько умён, что сразу насторожился: — Вы уже выставили такое условие? — Да, — горько усмехнулся Ван Юэ. — Мы обсуждали это как раз перед приходом цензора Тана. От монголов пришло известие, что Ли Цзылун, воспользовавшись хаосом, сбежал, и теперь никто не знает, где он, и даже они сами не могут его найти. — Чушь собачья! — Ван Чжи ударил по подлокотнику кресла, явно сдерживая ярость. — Разве Ли Цзылун не был с ними в сговоре и не помог им установить магическую печать, чтобы задержать армию Мин в районе Вэйнин хайцзы? А теперь он просто взял и сбежал? Что, все монголы поумирали? У них больше не осталось ни капли бдительности?! — На самом деле, это не исключено, — вмешался Суй Чжоу. — Он хотел взять тебя живым, так что, у него, видимо, были другие планы. После своей неудачи и бегства, даже если он вернётся к монголам, те так просто не успокоятся. Однако теперь, когда монголы проиграли сражение и понесли большие потери, и даже Тулуболот попал в наши руки, им будет трудно несколько лет совершать масштабные набеги, так что для секты Белого Лотоса монголы временно утратили свою полезность. В любом случае, думая о том, каким сильным и влиятельным он обычно был, Ван Чжи не мог смириться с унижением от того, насколько беспомощным себя чувствовал, застряв в Вэйнин хайцзы на целую ночь. Ван Юэ вздохнул: — Самое сложное не это. Монголы взяли в плен много наших воинов и готовы обменять их на Тулуболота. Тан Фань удивился: — Где они взяли солдат армии Мин? Как правило, когда монголы брали в плен людей из империи Мин, они делили их между племенами в качестве военных трофеев, чтобы использовать как рабов для тяжёлого труда. Что касается сильных и боеспособных воинов Мин, монголы считали их источником нестабильности и убивали всех одним махом подобно тому, как быстро разворачивала наступление монгольская конница. Ван Юэ сказал: — Часть солдат, которые отправились в первые три похода исследовать путь вдоль Вэйнин хайцзы, попали в плен, их не убили и теперь предлагают обменять. Тан Фань молчал, он понимал сомнения Ван Юэ. В случае обмена Тулуболот представлял собой очень ценный политический капитал, и за него можно было требовать выдать им Ли Цзылуна. Но если бы ничего не вышло, Ван Юэ мог бы доставить его в столицу. Эта выдающаяся победа династии Мин, как ожидалось, могла оказать благотворное влияние не только на императорский двор, но и взбодрить простой народ. Но если обмен не состоится, о мёртвом зайце и лиса будет горевать, и это наверняка охладит боевой дух солдат. Даже если бы Ван Юэ в итоге решился произвести обмен, это не мешало ему испытывать гнев и обиду от того, что им манипулируют. Обменять пленных солдат армии Мин на старшего сына Великого хана монголам, конечно, намного выгоднее. Видя, что все присутствующие молчат, включая Ван Юэ и Ван Чжи, на лицах которых не было радости, будто они и не выиграли битву, Тан Фань с улыбкой проговорил: — Старик на границе потерял свою лошадь, но возможно, это скрытое благословение. После этой битвы двор непременно направит вас в новое место, и когда вы туда прибудете, вы посмотрите на это совсем другими глазами. Он имел в виду, что они оба всё равно вряд ли надолго задержатся в Датуне, поэтому не стоит беспокоиться о долгосрочной перспективе, важнее позаботиться о настоящем. Не говоря уже о том, что Ван Чжи ещё раньше подумывал о возвращении в столицу. Даже если Ван Юэ не последует за ним, двор направит его на новое место службы. Это старое правило, чтобы не давать пограничным генералам получить слишком много власти над армией. Было бы лучше, если бы Тан Фань этого не говорил. От его слов на сердце у обоих Ванов стало ещё тяжелее. Так или иначе, Датун был местом, где они жили уже больше двух лет и которым управляли твёрдой рукой. Кто готов столько трудиться, сажая фруктовые деревья, чтобы потом отдать их плоды другим? Вопрос о судьбе Тулуболота был пока отложен. Даже если Ван Юэ решит обменять его на своих людей, ему обязательно нужно будет выдвинуть ещё несколько условий, чтобы обмен состоялся. Это уже не имело никакого отношения к Тан Фаню и Суй Чжоу, приехавшим сюда ради дела Вэйнин хайцзы. В отличие от постоянного губернатора, каким являлся Го Тан, теперь, когда дело сделано, они не могли долго оставаться в Датуне, и им следовало как можно скорее вернуться в столицу, чтобы не попасть в неприятности. Вечером Ван Юэ действительно приготовил роскошный ужин в честь Тан Фаня, Суй Чжоу и других, и это можно было рассматривать как прощание с ними. Автору есть что сказать: Фактически Даян-хан в то время был намного моложе, чем показано в новелле, и его старший сын был слишком юн, чтобы вести войска в бой. Примечание переводчика: Ага, если в битве у Вэйнин хайцзы в 16-м году правления Чэнхуа Даян-хану было всего 16, то на момент описываемых событий ему 18-19 лет. Ежу понятно, что его сын был ещё в пелёнках :)) И да, хроники династии Мин не содержат такого упоминания, что в битве у гор Хэйши армия Мин захватила в плен ханского сына или кого-то ещё того же масштаба. Мини-театр автора: Ли Цзылун: Этот тупой ублюдок Ван Чжи сам — бесполый демон! Почему я не могу бранить его в ответ? Тан Фань (совершенно серьёзно): Подумай сам, если бы евнух Ван сказал «Ты заклинатель без яиц», а ты бы ему ответил «Это у тебя нет яиц, сам такой! Чтоб вся твоя семья сдохла!», эта битва превратилась бы из ловушки для Ван Чжи в бессмысленную ругань. Разве ты, второй глава Белого Лотоса, достойный наставник монголов, можешь до такого опуститься, а? Ли Цзылун: Действительно. Мне нечего возразить.