Кровь на разбитом зеркале

Просыпается Итэр один, когда настойчиво бьющие в глаза лучи солнца заставляют зажмуриться и сквозь мутную пелену посмотреть на пустую половину кровати. От простыней веет холодом. Путешественник протирает глаза, встаёт, осматривается и не находит ни малейших признаков присутствия кого-либо ещё, кроме мирно спящей Паймон в соседней комнате, чей храп слышен даже через стену. Всё в стиле загадочного Куникудзуси. И лишь одна деталь выбивается из общей обстановки. Итэр прищуривается, смотря на подушку и пытается понять, не мерещится ли ему. Он протягивает руку и действительно нащупывает маленькую ровно сложенную бумажку. Тонкие пальцы подцепляют острые края с предвкушающем трепетом и разворачивают. На белоснежной бумаге написано красивым почерком одно слово: Спасибо Итэр сглатывает, моргает несколько раз и блаженно вздыхает. Никогда прежде обычная благодарность не дарила ему облегчения. *** Фестиваль. Итэр смотрит на сцену скучающе, не совсем понимая, во что он опять ввязывается. Молодая девушка.. Карина что-то вдохновенно глагольствует на подиуме. Паймон рядом маячит, интересуясь только тем, будет ли на этом конкурсе вкусная еда. Но вот происходит что-то необъяснимое. Итэр моргает, заторможенно пытается осмотреться, но не может, взгляд его глаз настойчиво смотрит прямо на сцену, где уже нет Карины. Какой-то пожилой мужчина, смутно знакомый, тянет свою обрывистую непонятную речь. Путешественник настораживается каждый клеточкой тела, рука на автомате пытается нащупать рукоять меча, но вдруг так же быстро всё пропадает, и мир снова обретает краски. — Эй! Итэр, что с тобой? Опять не спал всю ночь? — Паймон машет перед его лицом ладошкой, пытаясь привлечь внимание. — Мм? А, да, — Путешественник моргает, отходя от увиденного. — А ты ничего не заметила? — Хм, это ты ничего не замечаешь! Паймон вообще-то тебе тут рассказывает.. Путешественник задумывается. Что это было? Видение или кто-то пытается играть с ним иллюзиями? Странно. Но вмиг переменившаяся обстановка на сцене заставляет его отвлечься от размышлений. *** — Мастер Шляпка значит.. — насмешливо произносит Итэр, стоя рядом с Куникудзуси. Тот фыркает, закатывая глаза. — Если ты чего-то хотел, то спрашивай быстрее, пока я не передумал. Что ж, немного грубовато для того, кто только недавно покинул его кровать. — Почему ты участвуешь во всём этом? Я думал, тебе не нравятся такого рода мероприятия. Или ты опять что-то задумал? — Итэр недоверчиво щурится, а пальцы привычно вырисовывают в воздухе искры, будто готовясь в любой момент призвать меч. — Кто знает, — Скарамучча переминается с ноги на ногу, хитро прищуривая свои привычно холодные аметисты. И Итэру становится спокойно, лёгкая улыбка прорисовывается на его лице, а бывший Предвестник непонимающе косится, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию на его слова. Он не знает, но видеть его такого обычного, резковатого и чуть ворчливого куда более спокойнее. Потому что смотреть на него разбитого, потухшего со слезами, которые он пытается скрыть, больно. Путешественнику хочется верить, что Нахида делает всё возможное, чтобы такого не повторялось. Ненависть прошла, и после неё должна была наступить приятная пустота, но Итэр не чувствует её, и это беспокоит его. Возможно, это просто волнение, желание помочь, ощущение незаконченной задачи. Или что-то ещё? — Меня подослала Нахида как представителя даршана Вахуман и дала это имя на время мероприятия, — говорит Скарамучча. — Имя? Ты называешь это именем? Скорее нелепое прозвище, хи-хи, — смеётся Паймон. Куникудзуси фыркает, не удостаивая ее взглядом. — Это всё. Думаю, вам стоит поговорить с другими участниками, не тратьте время, — и Скарамучча отворачивается, делая вид, что его очень интересует стенд с объявлениями. — Конечно. Паймон, ты не могла бы начать? Я позже к тебе присоединюсь, — Итэр сдержанно улыбается, видя, как Куникудзуси дёргает плечами, напрягается, словно натянутая тетива лука. Неужели он думал, что ему так просто от него отделаться? Благо, маленькая подружка улетает без лишних вопросов. Кажется, она всё и так поняла. — Это не очень разумное решение, — оборачивается Скарамучча, — ты ведь обозреватель, тебе нужно поговорить со всеми. — А если я хочу говорить только с тобой? — смело бросает Итэр, впрочем ни на секунду не задумавшись. Скарамучча вскидывает брови в лёгком удивлении, но быстро замешательство пропадает, тут же сменяясь привычной нагло-самодовольной физиономией. — О, неужели моя персона так интересна тебе? — Куникудзуси делает шаг вперёд, заглядывая в самые глаза, будто силясь прочитать мысли. Итэр взгляда не отводит. — Время до первого раунда есть. Я хотел предложить тебе пройтись. Говорят, Дори открыла лавку на улицах с киосками. Не составишь мне компанию? — Путешественник улыбается, Скарамучча привычно строит равнодушную хлеборезку. — Кто такая Дори?.. А, впрочем, не отвечай, мне всё равно, — машет рукой Куникудзуси, — но ты ведь от меня не отвяжешься, да? — он смеряет его холодным взглядом, а Итэр может миллион моры отдать, потому что точно слышит в его голосе тихие будто умоляющие нотки. — Конечно. Пойдем, тебе понравится. *** — Напомни-ка.. Зачем мы здесь? — недовольно произносит Скарамучча, когда Дори подбирает ему в своей безразмерной телеге товар, который он даже не спрашивал. Итэр вздыхает, улыбается слабо. — Просто нужно потерпеть, — ободряюще отвечает он. — Она всегда такая? — с явным скептизмом бросает Скарамучча, смотря на маленькую бизнес-леди, которая с бешеным энтузиазмом роется в своём складе. Итэр не успевает ответить, Дори тут же появляется в зоне видимости с каким-то странным розового-желтым предметом в руках. Он чуть-чуть походит на шляпу, но это можно отнести скорее к изобретениям будущего. Конструкция этого головного убора не слишком понятна, обвешанная бантами и лентами, висящими, грубо выражаясь, на соплях. Презентабельно выглядит только интересная расцветка, от розового плавно перетекающая в оранжевый, а потом в жёлтый, напоминая закатнее небо. Дополняет это чудо кроваво-красный цветок на верхушке с воткнутыми между лепестками перьями и свисающими вниз листьями темно-зеленого оттенка. — Эксклюзивный экземпляр! Прямо из самой свежей коллекции сезона! Такой вы нигде не найдёте, и всего лишь 150 тысяч моры! — Дори самодовольно улыбается, ставя руки в боки, как будто от её предложения никому не под силу отказаться. — Это очень.. — Итэр пытается подобрать слово более приличное, которым можно описать это «чудо», но Скарамучча его опережает. — Это полный бред. Кто станет покупать эту ерунду за такие деньги? И если ты говоришь, что это дёшево, то я боюсь представить, какие идиоты покупают тоже самое за цену в два раза больше. Ищи дураков, нас не интересует, — Куникудзуси показывает на Путешественника, — ладно, может его заинтересует, но не меня точно. Итэр в удивлении вскидывает брови от такой подставы и поднимает руку, чтобы, как говорится, без мёда сразу по хлебалу, но самодовольная рожа шустро уворачивается и уже через долю секунды преспокойненько плетётся по улице дальше. Итэр тоже не медлит, сказав Дори пару ласковых на прощание, он догоняет уходящего в закат Скарамуччу. А тот уже успевает вернуть свою хлеборезку на законное место и теперь со взглядом замученного труженика осматривает цветастые вывески лавок со сладостями. — Люди такие мелочные.. — произносит Куникудзуси, когда Итэр подходит ближе. — Эта.. Дори только и думает о деньгах. Она бы и мать родную продала, если бы ей это было выгодно. — М, не стоит так категорично. Ты не знаешь её, — Путешественник хмурится, отводит взгляд — Я не буду строить из себя эксперта по чтению с лица, но в её случае всё очевидно. — И всё же я думаю, она неплохой человек, просто бывает азартна. Но каждый по-своему одержим. — Тебе видней, — пожимает плечами Скарамучча. — Но я бы не рискнул доверять такому человеку. На это ответить нечего. Остальное время они проводят в молчании, проходя мимо торговых лавочек. Итэр только останавливается около одного магазинчика, чтобы купить еды для Паймон, иначе маленькая обжора сама его целиком проглотит и не подавится. — Как тебе фестиваль? — чтобы хоть как-то разбавить тишину спрашивает Итэр. — Такой же бессмысленный, как твой вопрос, — вздыхает Куникудзуси. Итэр закатывает глаза. — Я ничего другого и не ждал. И снова тишина. Да уж, то Сказителя заткнуть невозможно, то из него слова клешнями не вытащишь. — Ну, а ты.. Говорят, проводишь научные работы в своём даршане. И как тебе, нравится? — он не оставляет своих попыток разговорить собеседника. — Нет, но Нахида настаивает, чтобы я больше контактировал с людьми. А ещё она говорит, что общение с тобой идёт мне на пользу. Путешественник усмехается: — И как же это проявляется? Скарамучча фыркает, отворачиваясь, но мимолетно промелькнувшая улыбка на его губах не остаётся незамеченной. — Эй, я жду ответа, — и снова получив новую порцию молчания, Итэр позволяет себе вольность тыкнуть неразговорчивого коротышку под ребрами. Теперь в ответ он получает полный возмущения взгляд. — Тц, всё ты хочешь знать. Твоё любопытно тебя до добра не доведёт, — напускано недобро усмехается Скарамучча. — Но ты ведь сможешь его утолить? — Не в этот раз. *** И вот первое испытание турнира. Итэр бродит по городу, наблюдая за участниками состязания, которым выпала не самая завидная доля. Нет, ну серьезно, о чем вообще думал аль-Хайтам, который придумывал это испытание, и Нилу, которая это одобрила? Как можно поймать бабочку в таком большом городе? И не просто бабочку, а какое-то супер быстрое невиданное создание. Хотя, врочем, Сайно похоже не особо заботит это, так как он с энтузиазмом охотника торчит где-то на верхушке дерева. Как бы не свалился оттуда. — Ну что, Сайно, как успехи? — Итэру приходится повысить голос, чтобы генерал махаматра его услышал. — Пока ничего, — впрочем, неудивительно, если бы кто-то поймал бабочку, локатор бы об этом немедленно оповестил. — Ладно, удачи! И как итог уже есть несколько интересных деталей: Фарузан и Кавех объединились и теперь работают сообща, а ученая со столетним стажем и молодой архитектор с говорящим чемоданом действительно сильное комбо; Тигнари куда-то пропал, по крайней мере, он явно вышел из центра города, но это не проблема, найти его можно и поинтересоваться, что же он задумал; а так же выяснилось, что Дэхья знает, в чем Кандакия ходит дома, а это действительно очень важная информация. И лучше бы Итэр пошел с ними по магазинам косметики и нарядов, чем сейчас пытался отыскать Куникудзуси, который вообще неизвестно где, неизвестно зачем и неизвестно когда. — Вот ты где, — с облегчением выдыхает Путешественник, когда замечает знакомую шляпу, выглядывающую из-за угла дома. — У меня пока ничего интересного, — вскоре в поле зрения появляется и сам владелец прекрасного головного убора. — Я уже всех обошёл. Оставался только ты и Тигнари. — Лекаря поищи дальше, он отошёл ближе к окраине. А я думаю, что за этот раунд ничего не найду. Вот у Фарузана и Кавеха что-то интересное происходит, они выпустили механических бабочек и теперь думают над очередной идеей, в отличии от шакала, который только знай по деревьям выучился лазить, — Скарамучча фыркает, задирая голову, будто высматривая в листве знакомую фиолетовую накидку. — А эта девушка Лайла вместо того, чтобы воспользоваться своими способностями, стоит на одном месте да в стену пялится в надежде, что та даст ей какой-нибудь знак, а.. — Ты что это, следишь за всеми? — прерывает его словесный поток Путешественник. Он всматривается в его аметисты с нескрываемым подозрением. — То есть сейчас ты мне не доверяешь, а как пригласить в свою постель, так это пожалуйста? — с издёвкой спрашивает Куникудзуси. — Или ты так с каждым своим врагом поступаешь? Сначала дерешься не на жизнь, а на смерть, а потом дружить предлагаешь? Итэр продолжает смотреть беспристрастно. Если бы он не знал Скарамуччу, то наверно удивился бы такой внезапной смене темы и настроения, но он уже достаточно привык, чтобы перестать обращать внимания. Но всё же что-то в его словах прозвучало обидное, несмотря на то, что было это сказано без злобы, просто это в стиле Куникудзуси. Но это он уже уточнит позже, сейчас нужно отыскать Тигнари. *** Второе испытание турнира. И если в прошлом раунде Тигнари смог вытянуться на три очка и заработать себе ещё целую аудиторию на следущие лекции, то в этот раз удача не на его стороне, потому что прямо сейчас Итэр тормошит теряющего сознание лекаря, радумывая, сколько времени уйдет на то, чтобы перенести его отсюда в деревню Аару, и не помрёт ли он от этого. И тут снова из ниоткуда появляется Странник. — Люди такие ненадежные, а их оболочки слишком слабы, чтобы выдержать в таких экстремальных условиях. Я не понимаю, зачем они пытаются, — Скарамучча беспристрастно осматривает полуотключившегося юношу и под непонимающий взгляд Итэра протягивает ему свою бутылку воды. — Дай ему попить и отнеси его отсюда. — Зачем ты это делаешь? — Путешественник всё же берёт воду, хоть и с подозрением посматривает. Слишком уж странный этот Странник в последнее время. Скарамучча не отвечает, просто исчезает так же быстро, как и появился, бросая что-то напоследок. Итэр смотрит на притихшую Паймон, та только разводит руками. — Ну, вроде вода, давай его напоим, всё равно вариантов немного. Путешественник кивает неуверенно, хоть и в душе ему что-то подсказывает, что сейчас всё точно будет хорошо. Тигнари очухивается под радостный возглас Паймон и облегченный вздох со стороны Итэра, а потом они вместе с заботливым Сайно помогают ему добраться до деревни. По дороге им попадается Лайла, которая всё так же разбита и неувренна, но мудрый лекарь бросает ей несколько не менее мудрых фраз и советов, и в итоге девушка начинает чувствовать себя гораздо увереннее. Далее они выходят из зоны действия состязания, и Тигнари объявляют выбывшим из испытания. — Фух, только начало второго испытания, а уже столько успело произойти! — восклицает Паймон, вытирая выступивший со лба пот. Да уж, в пустыни жарко, а спасительной влаги всё меньше и меньше, хотя им как обозревателем положен неограниченный запас воды на время испытания, и поэтому Итэру больно представить, как там выживают участники всего лишь с двумя бутылками на руках. — Надеюсь, с остальными всё хорошо. *** Третье и финальное испытание. Вот тут уже поинтереснее. Оно предвещает пот, слезы и кровавую бойню. Резню в общем. Первой диадему находит Лайла, она бежит к финишу, крепко держа своё сокровище в руках. Но тут как вихрь средь чистого поля налетает, в прямом смысле этого слова, Куникудзуси и с размахом выдергивает из её рук диадему. Лайла и глазом моргнуть не успевает, а приза уже нет, как и летающего гриба. Тут на пути появляется Фарузан и посылает в него свой механизм. Он отбивается от него и летит дальше. Скарамучча, уверенный в себе и рассчитывающий на сто процентную победу, легко маневрирует в полёте, думая, что все остаются позади. Но тут из воздуха появляется Сайно, и неожиданно летающее копьё в его спину заставляет Куникудзуси притормозить. Шакал подбирает оружие и беспощадно наносит удары один за другим. Скарамучча отражает атаки ветряными потоками. Пока что у них нет в намерениях убить друг друга, но градус происходящего всё поднимается. Их эпичная битва проносится за ничтожные секунды. У обоих сбито дыхание, а азарт, смешанный с адреналином, отражается в глазах. И тут Сайно, неожиданно извернувшись, бьёт его по голове, и прекрасная шляпа падает на землю. Потеря любимого головного убора заставляет Скарамуччу растерять бдительность всего лишь на мгновение, но этого оказывается достаточно, чтобы супер крутой летающий чемодан Кавеха нанес ему сокрушительный удар и выбил диадему из его руки. Сам Кавех спокойно забирает свой приз, но тут на него налетает сломанный механизм Фарузан, который ещё подпитывает энергия Скарамуччи. В итоге бедный архитектор отлетает на несколько метров и по счастливой случайности оказывается прямо перед финишем. Итэр наблюдает за всем этим со стороны, за всё состязание у него впервые просыпается интерес «что же будет дальше». В итоге эта проклятая диадема начинает говорить и сводить Кавеха с ума, а потом и вовсе из неё появляется тот самый пожилой мужчина, которого Путешественник видел ещё там, на сцене и счёл это за иллюзию. Старик говорит про какие-то идеалы, про то, как они с Кавехом похожи. Предлагает ему забрать всё своё богатство и уйти в закат с победой в руке, но архитектор, следуя собственным идеалам, отказывается и тратит весь приз на благотворительность. Но как бы там ни было, побеждает всё равно Кавех.

***

После всего произошедшего и небольшого пира в честь победы Кавеха Итэр и Паймон приходят в деревню Аару. Там они находят аль-Хайтама, сидящего на коробках со склада, читающим книгу. У них завязывается короткая беседа. — Почему ты не пришел на обед? — спрашивает Итэр, немного негодуя. Всё же, какими не были их отношения, неужели нельзя было проявить хоть каплю почтения и прийти на трапезу в честь победы и прекрасного конца их фестиваля? — Были дела, — ну кто бы сомневался, — что ж, пойду-ка я домой, наверное, Кавех прихватил со стола что-то и для меня. До встречи, — попрощавшись, он уходит. А Итэр и Паймон остаются ждать. Время не проходит даром, через полчаса бесполезного сидения они наконец встречают подошедших Нахиду и Странника. Скарамучча как всегда на пафосе, стреляет в них высокомерными взглядами и подлыми усмешками. Нахида же наоборот, ласкова и мила, она благодарит за участие в фестивале, за потраченную энергию и силы, говорит, что обязательно сможет отплатить позже. Итэр и не сомневается. Кусанали ведёт свою речь, при них объясняя Куникудзуси, зачем ему контактировать с людьми. Тот отвечает спокойно, на удивление даже с каплей уважения, что не может не порадовать. Никто и не подумает, что какие-то несчастные дни назад этот же парень был готов стереть с лица земли Архонта Мудрости и стать новым божеством. Какая глупость. — Ладно, я оставлю вас. Путешественник, Паймон, спасибо вам, — улыбнувшись и получив ответные улыбки, она уходит, а Странник остаётся стоять. — Ты что-то хотел? — спрашивает Итэр, смотря на него с некоторой заинтересованностью. — Почему всегда, если я остаюсь с тобой, ты задаёшь мне этот вопрос? — уже с негодованием произносит он и возмущённо вздергивает бровь. — Пх, прости, просто ты не из тех, кто захочет ничего не делать, лишь побыть рядом, — Итэр наклоняет голову, всматриваясь в эмоции на кукольном лице. Скарамучча остаётся непроницаем и непробиваем, словно каменная стена. — Разве? Тогда до встречи, — фыркает и разворачивается, неспешным шагом направляясь вперёд. Но уже по его походке можно понять, что уходить он не собирается. Итэр вздыхает: «ну что за капризный ребёнок?» — Эй, Скар, подожди! — Путешественник подбегает к нему и бесцеремонно хватает за руку, будто малолетнего отпрыска, который решил показать свой характер родителю. — Чего тебе? — Куникудзуси ощутимо вздрагивает от прикосновения, но не выдергивается, поэтому Итэр, осмелев, аккуратно скользит к его ладони, переплетая с ним пальцы. — Не хочешь пройтись, как перед фестивалем? Скарамучча сглатывает, — Итэр видит. Он бросает короткий взгляд на их руки, — Путешественник ликует, что смог завести его в такое неловкое положение. Впрочем, нельзя отрицать того, что он сейчас возможно обдумывает план по тому, куда бы спрятать труп и как потом оправдаться перед Паймон и Нахидой. Кстати насчёт первой.. А куда она делась? — Где Паймон? — спрашивает Итэр, осматривая местность. Везде только коробки, облупленные стены домов и полусгнившие бочки с водой. — Рассыпалась в звёздах, как только Нахида ушла, — отвечает Скарамучча. — Мм, понятно. Так что? Ты действительно ничего не хотел? Ты же знаешь, я всегда готов помочь, — Путешественник заглядывает в его глаза, накрытые тенью от широкополой шляпы. — Хм, — Куникудзуси хмыкает, и на его лице он может заметить тихую усмешку, — даже если я хочу закопать трупы людей, ты поможешь? — Что.. — Итэр выпучивает глаза, смотрит на него удивлённо, но вместе с тем недоверчиво, будто надеется, что это очередная шутка в стиле Скарамуччи. — Именно. Тогда не говори этой чепухи, — Куникудзуси раздражённо вздыхает и выдергивает руку, и её тут же будто окатывает холодом без чужого тепла, хотя в пустыне совсем не прохладно, — ты не сможешь помочь мне в том, что нужно мне. Итэр хмурится, стреляет в него коротким взглядом, но за считанные секунды в нём он читает столько всего — от страха до злобы, от недоверия к пониманию. — Почему ты говоришь так? Ты ведь ещё ничего мне не сказал, а вдруг я все же могу помочь? — Путешественник подходит ближе, осторожно притирается боком и касается кончиком пальца тыльной стороны ладони. Скарамучча ежится. Его руки слишком горячие, слишком нежные для того, кто сутками напролет держит меч. Куникудзуси отводит взгляд и силой воли сдерживается от желания натянуть шляпу на глаза, спрятаться от пронзительных золотых очей. — Мне ничего не нужно от тебя, — говорит он, сжимает руки в кулаки и отстраняется от теплого бока Итэра вопреки ноющему телу, которое хочет приблизиться, прикоснуться, спрятаться за ним, чтобы то укрыло его от всех невзгод, чтобы защитило. — Вот и славно, — Путешественник будто не видит его метаний или делает вид. И Скарамучча не знает, благодарить его за это или завыть от отчаяния, потому что Итэр не хочет накинуться на него и растоптать его горделивую натуру, не хочет пробраться к самому сокровенному, к самому нежному и чувствительному. Отыскать то, что заменяет сердце по ночам. Да и кто он такой? Кто такой Куникудзуси, чтобы думать о таком? Никому нет до него дела. — Ты всё ещё хочешь пройтись? У меня есть время, — Скарамучча позволяет себе эти слова, хотя всё существо кричит, что это всё обман, что Итэру что-то от него надо. И снова.. Как он может допускать такие мысли? Светлый Путешественник, Герой Тэйвата, неужели он будет так ужасно поступать, неужели позволит себе втоптать хрупкое тело в грязь? Никогда. Итэр чистый, благородный и бескорыстной в отличии от него, бесполезной марионетки, грязного и ужасного, который только и ждёт, когда же найдется тот, кто подавит его своей властью и станет дергать за ниточки. Мерзко. Нет-нет-нет.. Он же не такой, он же свободный и непоколебимый, как скала.. Разве можно.. Разве можно снова окунаться в ту же грязь, из которой он только недавно вылез.. — Конечно! Идём. Здесь недалеко есть оазис, там так красиво! — голос Итэра полон воодушевления, по-детски невинного и чистого. Куникудзуси завидует ему, до тошноты, до кровавых подтёков на костяшках пальцев, когда очередные осколки рассыпятся по полу алыми пятнами с отражением омерзительного существа.

***

— О.. — Скарамучча восхищённо вздыхает, когда его взору открывается прекрасный бьющий родник. Оазис посреди пустыни вне всяких сомнений прекрасен. Рядом стоит заброшенный храм, от него остались лишь руины и камни, оплетенные растениями. Он на половину затоплен, но это не мешает ему выглядеть величественно посреди голой пустоши. Скарамучча поднимается над водой, чтобы подлететь к каменному зданию или тому, что от него осталось. — Тут что-то написано, — говорит Куникудзуси, — я не могу разобрать. Что это за язык? — Где? — Итэр отыскивает его взглядом и подбегает, шлепая сапогами по воде. — Тише ты, — Скарамучча недовольно морщится, отряхивая накидку от попавших на неё грязных капель, — вот здесь. Смотри. — Хмм, — Путешественник наклоняется над табличкой, проводит рукой. Камень тёплый, напитанный солнцем, и приятно шершавый. Итэр вчитывается в текст и задумывается. — Ну, что там? — Это храм Царя Дешрета. Это первая строка, а дальше.. Не могу разобрать, — Итэр хмурится, задумчиво касается пальцами шарфа на шее. — Стой.. — Скарамуччу вдруг пронзает осознание, — это ведь древний забытый язык. Откуда ты знаешь его? — он смотрит на него с искренним удивлением, а также с подозрением. — Я часто бывал здесь с учёными из Академии, которые изучают всё древнее, связанное с историей пустыни. Они научили кое-чему. — Но ведь ты здесь всего ничего.. Как ты успел за это время его изучить? — Ну.. «изучить» слишком громко сказано. Так, запомнил пару фраз.. — Путешественник вдруг отводит взгляд, заставляя Скарамуччу ещё больше нахмурится. Он явно что-то недоговаривает, но Куникудзуси не пытается выпытать. Это личное, и его не касается. — Понятно, — Куникудзуси кивает головой и отходит. — Здесь красиво, — он ещё раз обводит взглядом бурную растительность, цветы и пальмы, — я и не думал, что оазис может быть таким.. заполненным. — Ты бывал раньше в пустыне? — Возможно когда-то давно, потому что я не помню этого. Со временем у бессмертных стирается память. Я слишком ослаб, сил нет хранить в своей голове всё, — он горько усмехается и переводит взгляд на Путешественника, — ну, а ты? Бывал когда-нибудь? Ты-то наверняка много всего знаешь, обшарив столько миров. Итэр усмехается, — чует Скарамучча, — недобро. — Да.. — и вдруг он вспоминает, что уже темнеет, — нам лучше уходить, ночью в пустыни становится безумно холодно. Куникудзуси кивает, но что-то ему подсказывает, что не холод вынуждает его прервать разговор.

***

Главные ворота города Сумеру. — Ну что, до завтра? — Скарамучча останавливается в стороне, чтобы не мешать прохожим. — Ага. Ты к Нахиде сейчас? — Да, а ты в Чайник? — Куникудзуси всё ещё странно произносить это слово в таком ключе. Он видит, как косится на него один мужчина, случайно услышавший их разговор. — Нет.. Дело в том, что я сейчас занимаюсь ремонтом. Балка, держащая потолок в моей комнате очень подозрительно шатается.. — Итэр обречённо вздыхает и улыбается, — ну, до завтра. — Стой. Тебе есть где спать? — Скарамучча вдруг осознаёт для себя, что вопрос вырвался раньше, чем он успел подумать. — Ну.. Деревья, лес всегда в моём распоряжении, — шутит Путешественник, — мы с Паймон уж найдем, где приютится. Консерва на это обиженно дуется. — Да, конечно.. Паймон вообще-то хочет тепла! Итэр миленько улыбается, а сам машет рукой на малышку, чтобы та заткнулась. — В общем, да. Скарамучча вдруг понимает, что это его наверно единственный такой шанс..

***

Скарамучча вдруг понимает, что это он идиот, наверно единственный такой в этом мире. Как ему могла взбрести эта «гениальная» идея пригласить Итэра в свою комнату в храме Сурастаны? А если он увидит кровавые разводы на полу или просто алые пятна у кровати или осколки, расспынные около порога?.. «Ты идиот, Куникудзуси.» Но почему, почему в тот момент он забыл про всё это, просто выкинул из головы, будто все остальные мысли отошли на задний план кроме одной — «Итэру нужно где-то переночевать»?.. Что за глупость? Итэр путешественник с огромным опытом, он может заснуть хоть на ветке дерева или прямо на земле, а потом, у него полно знакомых, товарищей, друзей в конце концов, к которым он может в любой момент постучаться в дверь, и те непременно откроют и ничего не попросят взамен, потому что держать у себя в доме Героя — любому в радость, даже тем хмурым мужикам с хлеборезками вместо хлебал. Аль-Хайтаму например, он как раз неподалеку живёт. Но думать об этом поздно. Скарамучча еле скрывает дрожь в кончиках пальцев, вставляя ключ в замочную скважину. И кажется, что такого? Даже если Итэр увидит всё это, какая ему разница? Постель есть, умывальник тоже, даже шкаф с запасной одеждой, — уж Нахида позаботилась обо всём. Но почему-то показать ему всё это страшно, будто это оттолкнет от него Путешественника. Пфф, ну что за глупость? Итэр видел за свою жизнь вещи куда хуже.. — Прошу, — Скарамучча церемониально распахивает дверь и встаёт к ней спиной, пропуская гостей внутрь. Не хватает только пафосного поклона. Итэр заходит, за ним хвостиком залетает Паймон и останавливается за его спиной, будто боится, что здесь может прятаться какое-нибудь страшное чудище. Ну, кроме самого Куникудзуси таких больше тут нет. — У тебя уютно. Ты всё хорошо обустроил, — Итэр мысленно сравнивает это помещение с тем его прошлым видом, который он помнит, зайдя сюда впервые. Он переводит взгляд на белую кровать, и перед глазами невольно вырисовываются картинки недавнего прошлого, где Скарамучча, полностью истощенный, словно покойник лежал на простынях, не шевелясь, только напряжённость, заключённая в его нахмуренных бровях говорила о том, что перед ним ещё живое нечто. Путешественник проходит дальше, не замечая никаких странностей, и Куникудзуси просто ликует. Он такой молодец, хоть додумался убрать осколки от прошлого разбитого зеркала, по которому он недавно хорошенько треснул, пребывая в не очень адекватном состоянии, так что одним геморроем меньше. Неизвестно, как бы он стал оправдываться перед Итэром за них. Да и собственно.. Почему он решил, что Итэру не плевать? — У меня кровать поменьше твоей, — говорит Скарамучча. — Ничего. Ты же не против, если я немного потесню тебя? — Путешественник улыбается. Куникудзуси хочет пошутить, прыснуть нервным смехом ему в лицо. Судьба просто интересная штука. Сначала он, Скарамучча, спал вместе с ним, на его кровати, а теперь Итэр будет делать тоже самое. Человек, к которому он испытывает какие-то неизвестные чувства, разделяет с ним ложе. Это отнюдь не радует, это нервирует, потому что он чувствует, как призрачный контроль, который он сам себе выдумал, сейчас ускользает из его рук. Даже такую несуществующую мелочь он теряет. Просто смешно.. Куникудзуси чувствует себя отвратительно разбитым, но продолжает идти с гордо поднятным подбородком, с прямой спиной, и даже не оборачиваясь, начинает раздеваться. Он чувствует взгляд Итэра, когда оголяет торс, показывая все свои уродливые шрамы от экспериментов, которые тянутся по позвонкам вниз, пронизывают тело, въедаются в самую плоть. Они всё растут, они скоро поглотят его всего, боль от них невыносима. Они съедают его изнутри, вгрызаясь клыками в его бледную кожу, оставляя по линии позвоночника глубокие темные ямы, от которых всё ответвляются новые и новые фиолетовые порезы. Его ненастоящая кровь скоро станет совершенно отравленной, приобретет лиловый оттенок и будет бегать по венам, уничтожая и без того переломанное тело. — Паймон идёт мыться! — как бы между прочим сообщает консерва и улетает за ширму из волшебных светящихся лиан. — Хорошо, — Итэр кивает, отрывая взгляд от его спины и больше не возвращая. Скарамучча чувствует разочарование. Сам не зная почему, но он бы хотел, чтобы своим мягким светом сочувствующих глаз Путешественник обласкал все его шрамы. Будто ему от этого легче. «Я схожу с ума» — заключает Куникудзуси и ложится на кровать, так и оставшись полуголым. Итэр укладывается рядом. — Скар.. — зовёт он его. — Мм? — Скажи.. Эти шрамы.. Тебе больно? Скарамучча хмурится, закусывает губу. Соврать? — Иногда, но Нахида делает всё возможное, чтобы избавиться от них, — Куникудзуси затихает, и тишина вдруг начинает ощутимо давить, а бегающий взгляд Путешественника подсказывает, что это ещё не всё, — спрашивай, — вздыхает Скарамучча. Однако разрешение не пробуждает в Итэре азарт, как это обычно бывает. На этот раз он непривычно тих и задумчив, а когда начинает говорить, Куникудзуси кажется, что он сейчас задохнётся или проглотит свой язык. — Это прозвучит странно, но.. Могу я коснуться их? — Итэр даже приподнимается на локтях, так ему нервозно. Скарамучча тяжело сглатывает и молчит, не находя слов. Боже, Итэр, нет.. Не надо таких речей. Он действительно хочет его убить?.. Куникудзуси хватает только на слабый кивок, но Путешественник кажется так напряжённо ждёт ответа, что замечает и этот знак. Скарамучча берёт всю волю в кулак и переворачивается на живот, давая Итэру полный контроль. Он даже зажмуривается, и сейчас до него стали доходить тревожные мысли. А что если Путешественник хочет просто поиздеваться над ним? Он кажется даже перестаёт дышать и вздрагивает всем телом, когда теплый палец касается его неровной потемневшей кожи чуть ниже лопатки, задерживается там, а потом скользит ещё ниже, очерчивая рубцы. Скарамучча шумно втягивает воздух и утыкается лицом в подушку. Кажется, такое простое действие, но вызывает столько импульсов по всему телу, будто каждая нервная клетка находится на пределе. И это так.. Приятно. Никогда бы он не подумал, что прикосновения могут ощущаться так. — Я делаю тебе больно? — тут же взволнованно интересуется Итэр. И то, что он не пытается скрыть своего беспокойства, лишь добавляет какого-то неизвестного наслаждения, потому что вопрос звучит так сладко и искренне из его уст. — Нет, просто.. Это странно, — Скарамучча сжимает пальцами простынь в нервном ожидании, — ты можешь продолжать. А сам снова утыкается в подушку. Такое ощущение, что они собираются делать что-то иное. И это так нелогично тому, что происходит сейчас. И Куникудзуси уверен, что такие мысли только у него. Итэр слишком чист, чтобы думать о чем-то подобном. А почему вообще он это делает.. Из любопытства? Путешественник, получив ответ, перемещает руку ещё ниже и неожиданно накрывает горячей ладонью поясницу. Скарамучча округляет глаза и глушит тяжёлый вздох в подушке. Его спина, безусловно, стала намного чувствительнее после всех испытаний, но то были лишь болезненные ощущения, а это.. Итэр невесомо гладит большим пальцем край углубленного клейма в спине. Он осторожничает, нежничает, что это ощущается как касания пера. Так дразняще и щекотно, такое чувство, что Итэр просто издевается. Скарамучча не выдерживает: — Смелее, я не хрустальный, — он отрывает лицо от подушки, оборачивается через плечо, дерзко ухмыляясь уголком губ, но увиденное заставляет его перестать лыбится. Итэр склоняется над ним, его лицо сосредоточено и слишком серьезно, что уже тени ползут, а взгляд из-под длинных ресниц направлен точно на его черные рубцы. Но он не пронзительный, нет, в нём Скарамучча видит столько сочувствия и боли, что не выдерживает и снова отворачивается. И если бы у него было сердце, оно бы сжалось в этот же миг. Так он и остаётся в этом положении, больше не смея сдвинуться и посмотреть. Кажется, если он снова увидит эти потемневшие золотые глаза, то больше не сможет отвернутся. Он дышит через раз. Путешественник действует уже более активно, вырисовывая только ему понятные узоры, но от этого не менее нежно. Он всё так же осторожен. И ему плевать, что перед ним сейчас тот, кто не так давно хотел его убить. Причём несколько раз. И сейчас просто идеальная возможность отомстить. Точнее их было уже предостаточно. Тот раз, когда Скарамучча был застан врасплох в собственной комнате, потом другой, когда он лежал истощенный в храме Сурастаны, третий, когда потерял сознание на озере, четвёртый, когда спокойно спал в его кровати, и вот, пятый. У Итэра было столько возможностей отомстить, но ни одной он не воспользовался. А когда Паймон выходит из ванной, Путешественник уже сидит на своей половине кровати, а Скарамучча накрыт одеялом.