Полдень

Нара курил у открытого окна, вдыхая никотин и сухой воздух ночной Суны. Жара в стране Ветра была слишком утомительной, весь день хотелось просто лежать и ничего не делать. Вечер и ночь приносили хоть какое-то облегчение. Но Шикамару давно не любил ночи. Ночи были коварны, они оставляли его наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Преследуя команду «Така», группа Шикамару вместе с троицей из Песка достигла страны Железа. И где-то там же потеряла следы Учихи Саске. Нара предполагал, что они подошли слишком близко и были замечены их сенсором — Карин. Самураи предложили коноховцам временный приют в местном доме для гостей. Нара пришлось отправить Сая, Хинату и Шино на поиски Учихи, а остальным он приказал ждать вестей и набираться сил, почти трое суток на ногах вымотало всю команду. Самого же Шикамару беспокоили результаты встречи глав пяти великих деревень шиноби. — Темари, что было на собрании? — спросил Шикамару, догнав куноичи Песка. Сабаку шла по тонкому слою только что выпавшего снега и смотрела куда-то сквозь видневшиеся на горизонте снежные холмы гор. — А? Что? — Темари так была погружена в собственные мысли, что не услышала шагов чунина и не сразу поняла вопрос. — А это ты, Шикамару. — С тобой всё в порядке? — спросил Нара. — Все очень даже хорошо, — отстраненно проговорила девушка. — Каге пяти стран пришли к единому мнению. И согласны выступить объединенными силами против Акацуки. Шикамару внимательно смотрел на девушку: — Это ведь не всё? — Не всё, — согласилась сестра казекагэ, разозлившись. — Гаара, будь он неладен! Чунин знал, что куноичи не закончила. Он слишком хорошо успел изучить песчаную, сейчас она начнет жаловаться на свою нелегкую судьбу, проклиная всех мужчин на свете. — Он отдал приказ помочь вам в преследовании Учихи Саске, а вместо меня в советники взял Канкуро. Ну, что он знает, этот марионеточник, кроме своих кукол?! — возмущалась девушка. — Откуда? — холодно спросил парень. — Что откуда? — Ты всё прекрасно поняла, Темари. — На собрании Учиху Саске официально объявили нукенином перед пятью великими селениями шиноби. Хокагэ сказала, что группа по поимке уже сформирована, — Сабаку четко выговаривала каждое слово, пристально смотря в глаза темноволосому шиноби. — Гаара не дурак, он сразу догадался, о какой группе говорила Цунадэ-сама. — Это невозможно. — Что невозможно? — Чтобы ты шла с нами, это слишком опасно. — Тогда считай, что я иду в очередной раз спасать твою ленивую задницу! Чунин уже хотел возразить. Но в тот раз за Нара Шикамару решила судьба в виде темноволосого протеже Данзо. — Команда Саске обнаружена в двух часах отсюда, они напали на группу Данзо-сама. — Сай, сообщи остальным, мы выступаем. Немедленно, — Шикамару посмотрел на вмиг ставшую серьезной сестру Казекаге. — Ты ведь все равно не отступишь? — Ты же всё и так знаешь. — Тогда выступаем, Темари. — Решил убить себя раньше времени, — голос Темари звучал слишком неестественно в тишине кабинета Гаары. Шиноби слышал её приход. Она сначала несколько секунд стояла в темноте дверного проема, а только потом прошла к столу, заваленному свитками, книгами и старыми архивными документами. — Я не собираюсь долго топтать эту землю, — чунин выкинул потушенную сигарету в окно. — Тогда подумай о других людях рядом с тобой, в доме, между прочим, живет ребенок, — бросила Темари, чтобы заполнить длинную паузу. — Как Гаара? — сменил тему чунин, тоже подходя к столу. — Каору сказал, что он сейчас просто спит. Вы с ним быстро среагировали, — Темари взяла в руки один из открытых свитков. — Удалось что-то найти? — Ничего важного: вот только несколько сводок, — Нара был сосредоточен, протягивая листок Темари. — Надо бы обследовать само место. В полумраке кабинета, освещенного тусклым светом одинокой керосиновой лампы, стоящей на краю большого рабочего стола, было что-то интимное. И теперь он позволил себе рассматривать сидящую за столом девушку, слишком занятую лежащими перед ней материалами. Все те же волосы цвета спелой пшеницы, темно-синие глаза, прикованные к строчкам текста, складка на лбу, поджатые губы, тонкие запястья рук, листающие документ. Всё так же красива и серьезна. Но самое ужасное, что он до сих пор помнил и запах ее волос, и теплоту глаз, и вкус губ, и мягкость ее кожи. Лучше бы он вообще не знал всего этого. Никогда. Но сейчас они одни и так близко, как в ту ночь. Ночь где-то на границе стран Дождя и Огня. Заброшенный дом — каменные стены, деревянный пол. От второго этажа сохранился только пол, а на первом каким-то чудом уцелел только камин. От стекол в окнах давно не было ни следа. Вокруг их ночного пристанища только высокие многовековые дубы. Ветер, по-видимому, задержался где-то в лесу, так как ночной дождь шел прямой стеной. Через его пелену мелькали только очертания деревьев. Темари грелась у огня, не отрывая взгляда от камина, теплый свет пламени ложился на её сосредоточенном лице. Шикамару стоял у окна, впитывая шум дождя. Пахло свежестью и смертью. Дождь для него до сих пор пах смертью. В тот вечер, когда умирал Асума, небо, то ли сжалившись над ним, то ли смеявшись, проливало свои капли на его лицо, скрывая ото всех его слабость. — Шикамару, ты бы смог убить меня? — неожиданно нарушила тишину Темари, подбросив несколько дров в камин. Шикамару, погруженный в тяжелые воспоминания, вздрогнул от неожиданности. И посмотрел на неестественно прямую спину куноичи, которая так и не взглянула в его сторону. — И зачем бы мне это понадобилось? — он протянул через оконный проём ладонь, которая сразу же заполнилась дождевой влагой. — А если бы это был приказ хокагэ? — не унималась девушка. — Я бы спросил: почему? — А тебе бы сказали, что я угрожаю безопасности твоей деревни, семье, друзьям. Не важно кому. Кому-то из твоих близких. Да, в конце концов, между Суной и Конохой может опять начаться война! — Темари сжимала край своего кимоно, так и не обернулась в его сторону. — Я бы сделал все возможное, чтобы исключить такую ситуацию. Шикамару через футболку почувствовал прикосновение горячих ладоней: Темари уже стояла напротив и положила руки на его плечи. Прохладный ночной воздух резко контрастировал с ее теплыми прикосновениями. От нее исходило живительное тепло, а волосы и одежда пропахли костром. Она посмотрела в его глаза, и Шикамару не мог понять, ищет ли она в них ответ на свой вопрос или что-то другое. — А ты? Что бы выбрала ты, Темари? — тихо спросил Нара, рассматривая непривычно задумчивое лицо девушки. — Я бы убила тебя, — прямо сказала куноичи. Но в ее голосе он не уловил ненависти, только печаль. — А я бы не смог, — Шикамару обнял её, прижимая к свой груди. Кунай, который сжимала в руках Сабаку, с характерным стуком ударился об пол. Чунин, казалось, не заметил этого. — Я хочу забыть, Шикамару, — зашептала девушка. — Хочу забыть… «Что ты хочешь забыть? — не успел спросить он. Она поцеловала его, он не противился, отвечая на поцелуй. Шикамару целовал Темари, чуть касаясь её губ своими, обхватив ладонями лицо. Девушка тяжело выдохнула, и он, воспользовавшись этим, углубил поцелуй. Дурманящее чувство поглощало всё вокруг не осталось место ни мыслям, ни прошлому, ни будущему. Это были те мгновения настоящего, которые воспринимаются со всей полнотой каждой клеточкой души. Девушка, прерывисто дыша, первой отстранила от себя парня. — Я люблю тебя, Темари, — просто признался Шикамару, не сводя с нее внимательных глаз. Бешеное сердце разгоняло кровь по венам. В голове стоял туман: все казалось каким-то нереальным — и этот дождь, и заброшенный дом, и огонь в старом камине. И почти всегда уверенная в себе Темари была необычайно взволнована. Шикамару привык получать от сестры Казекаге холодно-насмешливые, иногда серьезные и внимательные взгляды. Но не эту потерянность в сине-зеленных глазах. — Я тоже… — она запнулась. — Я тоже люблю, Шикамару. Девушка снова поцеловала его и, не прерывая поцелуй, стала стягивать с него футболку. Он не противился. Футболка уже валялась на полу. Он стоял, смотря себе под ноги. «Еще только одно прикосновение, и я потеряю контроль. Над своими мыслями, чувствами и над всей ситуацией в целом», — думал Шикамару, борясь с желанием прикоснуться. «Темари, что ты делаешь? Кажется, ты свела меня с ума». Но в горле все пересохло, и он не смог вымолвить ни слова. — Шикамару, — позвала Темари. — Посмотри на меня. Девушка развязала красный оби, он змейкой соскользнул вниз, а следом за ним последовало и черное кимоно. Её тело дрожало под его пристальным взглядом, хотя он смотрел ей прямо в глаза, не смея опустить глаза на обнаженное тело. Способность рационально мыслить оставила его. Тело тоже не слушалось, его пробивала мелкая дрожь, исходящая откуда-то из грудной клетки. И только когда он к ней наконец-то решил приблизиться и дотронуться, он почувствовал, как дрожит и её тело. Его руки немного тряслись, когда он опускал Темари на ее же расстеленное на полу кимоно. Его трясло, когда он целовал ее губы, лицо, шею, грудь, живот. Трясло, когда он стягивал с себя одежду, когда избавлял ее от оставшихся вещей. — Прости, прости, — на выдохе произнес Шикамару, почувствовав, как напряглось все тело девушки от его неумелых действий. Он боялся причинить ей боль, сделать что-то не так, напугать, обидеть. Его переполняла любовь вперемешку со страстью, хотелось целовать её, слышать дыхание, прикасаться и обладать. Последнее тянуло его в какую-то глубокую бездну. — Я люблю тебя… — прошептал Шикамару, задыхаясь на грани страсти и эмоций. Потом они лежали напротив друг друга. Шикамару гладил ее по волосам, водил подушечками пальцев по скулам, касался припухших от его поцелуев губ. В тот момент он не знал, что может быть прекрасней. Прекрасней её. Этой ночи. Шума дождя. Теперь дождь пах для него любовью. Прошло больше двух лет, а сердце все так же громко стучало, разгоняя по венам горячую кровь. Похоже, он все-таки проклят куноичи Суны. Эта иррациональная любовь свела его с ума. Логично было бы её ненавидеть, ведь она все для этого сделала. Ему иногда казалось, что он уже научился ненавидеть, но потом он понимал, что это сжигающее душу чувство по-прежнему любовь. Он протянул руку, касаясь ее пальцев. Сабаку слишком резко отдернула руку и подняла голову на сидящего напротив шиноби Конохи. Лицо Шикамару выражало только скуку и безразличие к окружающему миру. — Я изучала эти документы уже два месяца, но это не приходило мне в голову, — нарушила тишину Темари. Нара пожал плечами и вышел из кабинета. Темари осталась сидеть. На мгновение в этом незнакомом шиноби она опять увидела влюбленного шестнадцатилетнего парня. Нара Шикамару, которого она когда-то знала.

***

Первое, что осознал Гаара, когда начал хоть что-то чувствовать — это то, что он, кажется, почти проснулся, но самое удивительное — без пульсирующей боли в висках. Яркий свет больничной палаты ударил в глаза. — Гаара, слава всем богам, — обняла его Матсури. — Мы просто не знали, что думать. Казекагэ погладил жену по спине и мягким коротким волосам, а потом, нежно отстранив, сел на больничную койку. Последним воспоминанием был морг и взволнованный голос Каору. — Что произошло? — спросил он. — Я точно не знаю. Каору сказал, что Хината–сан обнаружила чакру демонов в двух телах сенсоров. Потом ты дотронулся до одного из трупов и потерял сознание, — торопливо говорила девушка, отводя глаза и дергая протектор на шее. Казекагэ скрестил руки на груди и холодным голосом потребовал: — А теперь правду, Сабаку, но Матсури. Эта скромная девушка, которую он назвал сначала своей первой ученицей, а потом женой, никогда не врала ему, а, значит, случилось что-то действительно серьёзное. Задыхаясь от быстрого бега, Матсури ворвалась в кабинет Гаары, даже не постучав. И потупила взгляд, осознав всю дерзость своего поступка, под осуждающими взглядами присутствующих старейшин. — Здравствуйте, — произнесла молоденькая девушка, зардевшись. Она никак не ожидала увидеть в кабинете правителя Песка кроме ее сенсея еще и всех пятерых старейшин деревни. Она вроде бы должна поздороваться со всеми по имени и с суффиксом «сама», но даже имен их не знала. А те рассматривали её с ног до головы, как только что пойманную невиданную зверюшку. Взгляд Матсури бегал по лицам присутствующих: она вопросительно смотрела то на стариков, то искала защиты у своего сенсея. Но никто не нарушал тишины. — Извините, что опоздала, Казекаге-сама, — начала оправдываться девушка, низко поклонившись. — Просто в общежитие прорвало трубу, Вы же знаете, что воды и так не хватает… Пока мы пытались устранить причину… «Ками-сама, что я несу», — думала куноичи: «Какое им до этого всего дело…» Матсури хотела провалиться сквозь землю, сейчас она позорила не только себя, но и Гаару, как своего единственного сенсея и наставника. — Это и есть Мотсумото* Матсури? — уточнил один из старейшин. Гаара утвердительно кивнул. — Вы уверены, что она достойна такой чести? — спросил другой. — Она слишком молода, — бросил третий. «Они разговаривают так, будто меня здесь нет», — подумала Матсури. — «Достойна чего? Быть ученицей самого казекагэ?» — Более чем, вы же видели ее послужной список, — вступился Гаара. — А рожать-то вы уже можете, Матсури-чан? — спросил самый старый из присутствующих. «Рожать?» — девушка не знала, что ответить: «Причем здесь это? Что они от меня хотят?» Матсури даже не знала, что бы произошло дальше, если бы не помощь учителя: Гаара подошёл к ней и положил свою руку ей на плечо. — У нее прекрасное здоровье, — произнес он, чуть сжимая её плечо, чтобы она как-то отреагировала. — Да я могу… И рожать уже могу, — под нос проговорила девушка. Она не знала, за что ее заставили пройти через такое унижение все эти люди, но понимала, что вины самого Гаары в этом нет. Он всегда все говорил прямо, и таких смущающих вопросов в жизни бы не задал. — Она ещё очень молода, но это как раз даёт ей неоспоримое преимущество. Что ж, у неё всё впереди, — проговорил главный, о чем догадалась ученица Гаары, потому что ему никто ничего не возразил. Все пятеро, попрощавшись с Казекаге, покинули кабинет главы Суны. Гаара усадил недоуменную девушку на один из стульев, которые были поставлены для старейшин, а сам сел за свой стол. — Извините, Гаара-сенсей, — она обычно всегда его так звала, но в присутствии старейшин подумала, что это будет звучать слишком фамильярно. — Я опоздала из-за какой-то ерунды, а здесь… Матсури так и не смогла подобрать какие-либо слова к описанию того, что произошло всего пару минут назад. — Матсури, на этот раз я должен просить у тебя прощения, — медленно начал парень. — Я должен был поговорить с тобой раньше, но откладывал. Моя глупость, что ты оказалась в такой ситуации. — Все нормально, правда. Матсури любила Гаару, но далеко не так, как должна любить ученица своего сенсея. Ее первая любовь была чистой и бескорыстной: она ничего от него не ждала и не требовала. Она просто слепо любила. И это унижение она переживет, если это хоть как-то поможет её казекагэ. Ему не надо волноваться о её чувствах, у него своих забот столько, что хватит не на одну жизнь. Хотя его беспокойство о ней приятно грело душу. — Я хочу попросить тебя об одной вещи… — тихо продолжил Гаара. — Всё что угодно! — вскочила со стула куноичи, прижимая руки к груди. — Не спеши, Матсури. Ты же еще ничего не знаешь, — устало вздохнул шиноби. — Я прошу тебя стать моей женой. Девушка застыла, ей показалось, что она ослышалась. Она не смела и думать о чём-то подобном. Дальше воображаемого поцелуя с учителям её мечты не заходили. — Женой? — переспросила Матсури. — Я понимаю, что это не самая радужная перспектива, стать женой бывшего джинчурики, — смотря на девушку, продолжил он. — Но в роли своей жены я не могу больше никого представить. — Гаара-сенсей… Пожалуйста, не говорите так. Я с радостью выйду за Вас! — воскликнула переполненная эмоциями девушка, ее глаза блестели от подступивших слёз, а щеки пылали. — Я даже умру за Вас!.. — Гаара, Каору сказал, что ты пытался убить его и коноховцев, — ответила Матсури, потупив глаза. — Как будто в тебя вновь вселился однохвостый демон. — Это была чакра Шукаку, — понял бывший джинчурики. Девушка закрыла лицо руками. — Матсури, успокойся. Мне надо переговорить с Нара, Хьюга и Каору. Через двадцать минут все трое стояли у него в палате. Хмурый Шикамару, взволнованная Хината и всегда спокойны Каору. — Что с теми двумя сенсорами? — спросил казекагэ. — Женщина мертва, вы полностью «высосали» из неё всю чакру Шукаку, — начал Каору. — По второму, Нобуо-сану, продолжает функционировать чакра Кокуо. Но его не спасти: мозг мертв. — Кокуо? — переспросила Матсури. — Это имя демона с пятью хвостами, — пояснил Каору. Гаара прикрыл глаза: он очень боялся, что эта пещера окажется тем, что они так долго искали. И волей судьбы случилось так, что почти все, кто был вовлечен в это дело, уже мертвы. — Уже всем понятно, что эту чакру «принесли» ваши шиноби из той самой пещеры. И, скорее всего, там и запечатаны сами демоны. Можно сделать предположение, что Мадаре удалось каким-то образом поставить защиту: люди, побывавшие там, умирают. Почему только они умирали не сразу? — рассуждал Шикамару. — Мне не понятно другое. Почему не все из них «принесли» с собой чакру демонов? — спросил Каору. — Здесь мне удалось кое-что раскопать в предоставленных материалах. Не любой человек может пережить запечатывание в себя демона, особенно во взрослом возрасте, поэтому демонов чаще всего запечатывают в младенцах, но и здесь всё иногда заканчивается плачевно, — пояснил Шикамару. — Проанализировав все истории запечатывания биджу, я могу предположить, что способность выжить передается генетически, то есть существует большая вероятность, что у родителей джинчурики, дети легко воспримут чакру демона, даже будучи сами уже взрослыми людьми. — А что происходит с бывшими джинчурики? — спросила Матсури. — Мы можем только предполагать, Матсури-сан, — ответил Шикамару. — Случай уникальный, еще никто не выживал после изъятия биджу. — Вы не против, если я Вас осмотрю? — обратился Каору к казекагэ. Шиноби Суны долго водил над телом Гаары руками, особенно много внимания уделив голове. — Всё как обычно, — констатировал ниндзя-медик. — Хината-сан? Во время всей процедуры Хьюга сканировала тело казекагэ при помощи бьякугана. А когда к ней обратился шиноби Песка, даже не повернула к нему головы. Она потрясенно смотрела прямо в глаза казекагэ. — Что Вы увидели, Хината-сан? — беспокойно обратилась к ней жена Гаары. — В нём еще есть чакра Шукаку, но не столько много, как было в первый раз. И голова у Вас больше не болит, казекагэ-сама? — спросила взволнованная девушка. Гаара теперь тоже смотрел в глаза Хьюги, куноичи Листа уловила секундное замешательство. Но этого было достаточно, чтобы стало понятно: она не ошиблась. Все в палате теперь смотрели на них и ждали ответа Гаары. — Да, не болит, — холодно подтвердил шиноби. — Ваша чакра перемешалась с чакрой Шукаку, применяя техники, Вы будете тратить и свою чакру, и чакру биджу. А когда последняя закончится, головные боли вернутся, а потом… — Хьюга замялась. — Достаточно, — приказал правитель Суны. — Но… — пыталась возразить Хината. — Я сказал: достаточно, Хьюга-сан, — и песок потянулся к темноволосой девушке. Шикамару, видя замешательство своей напарницы, встал перед ней, вытащив кунай. — Гаара, что ты делаешь? — кинулась обнимать мужа Матсури. — Пожалуйста, Хината-сан, ни в чём не виновата. Она просто хочет помочь. — Ему нужен отдых, — подал голос Каору и вывел шиноби Листа из палаты.

***

Огромная луна мелькала сквозь листву деревьев. Где-то слышалось настырное стрекотание цикад. Девушка тихо шла по незнакомой лесной тропинке, которая неожиданно вывернула на поляну, усыпанную ночными цветами. Белые бутоны, казалось, светятся изнутри холодным серебром луны. — Куда ты, Сакура? — холодный голос Саске раздался прямо за спиной куноичи. — Решила сбежать? Она резко развернулась, встретившись взглядом с темным взглядом напарника. Ощущение «дежавю»: полный диск луны, тихая ночь, только уходила теперь она, а он догонял. — Ты же тогда сбежал, — разозлилась Узумаки, не отрывая взгляда от своего преследователя. — Я за это уже расплатился. Не единожды, — серьезно отозвался парень. — Я искал мести и сбежал от бессилия. Сакура, а от чего бежишь ты? Сакура впервые слышала откровения Саске. Да, именно откровения, так как они никогда не обсуждали ту ночь — ни её «я люблю тебя», ни его «спасибо». Его голос тогда прозвучал с какой-то небывалой чуть уловимой тоской. А бывшая Харуно ещё долго слышала это пресловутое «спасибо», просыпаясь ночью со слезами на глазах. — А я тебе скажу, от чего ты бежишь, ты просто боишься, — продолжил парень. — Ты всегда была разной, но трусихой — никогда. Из уст Саске это звучало почти как комплимент. Сакура вздрогнула, она никогда не могла представить, что он вообще мог задумываться о том, какая она. Возможно, он прав, трусихой она не была. Ученица пятой всегда волновалась за других, но не за себя, в отчаянные минуты сражений куноичи не страшила собственная смерть. Но в этой страшной деревне, где умирали люди, и даже не люди, а монстры, которые были жертвами экспериментов Орочимару, и дети… На следующий день после прибытия в деревню Звука Суйгецу представил ей небольшой медицинский штаб. Кроме уже двух известных ей стариков, Аки и Яна, были еще двое мужчин, у которых имелись кое-какие навыки ниндзя-медиков, три женщины и девушка Аи лет четырнадцати, которые вообще не имели понятия о медицинских техниках, как, впрочем, и о самой медицине. — Суйгецу, как получилось, что в деревне нет медиков? — спросила Узумаки. — Орочимару не волновали чужие жизни. Ему нужны были люди для своих целей и экспериментов. А Кабуто было вполне достаточно, если было необходимо кого-то спасти. Слабые умирали, а сильных он награждал, приближая к себе и давая власть над другими. В его деревню сбегали ниндзя-отступники, просто бандиты и головорезы, иных приводили силой. С помощью проклятой печати многие получали силу без изнурительных и длительных тренировок, — ответил Мечник. — Так, вообще-то, и образовалась деревня. Сакура упорно работала весь день, отдавая распоряжения своим помощникам. Первое, что потребовала ученица Пятой, это завести карточки на всех пациентов. Многим, чьё имя было неизвестно, дали номера, прикрепив их к койкам больных. Второе — оставлять трупы в одном из помещений, выделенном в качестве морга, в котором медик планировала заниматься исследованием. Третье — попросила женщин собрать некоторые травы, чтобы сделать жаропонижающие, обезболивающие и антисептические настойки. А потом только начала осмотр. В этот день в морг они отнести пять трупов. А потом ее привели к детям. Сакура видела сегодня детей: трех младенцев и еще десятерых детей от года до пяти лет, мечущихся в бреду на грязных футонах. Младенцы кричали, и их крики эхом отражались от высоких потолков подземелья. Они умирали, никто даже не пытался прижать их к груди и успокоить. Узумаки попросила у старухи Аки немного молока, чтобы накормить их. — Их милосерднее было бы убить, — проворчала женщина. — Чего они мучаются, да и не нужны они будут никому, если даже выживут: их матери мертвы. — А отцы? — спросила девушка. Аки только рассмеялась. — Какие отцы, деточка? Их матерей насиловали десятки мужчин. Где ты хочешь искать отцов? Да большинство уже и сдохли, кажись… Весь этот бесконечный день опять пронесся перед глазами ниндзя-медика яркими картинками стонущих людей, голосами кричащих от страха и боли детей и запахами затхлых помещений. Она гнала всё это от себя, по привычке отключая все эмоции и чувства, но нервы в конце концов не выдержали. Да, Саске прав, она боится остаться в Отогакурэ и беспомощно смотреть, как у неё на глазах будут умирать дети, слышать предсмертные стоны мужчин и женщин. Учиха не понимал, что у неё почти не было опыта с инфекционными заболеваниями, основной упор в обучении Цунадэ делала на лечение повреждений от техник шиноби и холодного оружия. Саске сам не уловил того мгновения, когда уверенный и разраженный взгляд девушки превратился в потерянный. Сакура издала тихий стон и разрыдалась в голос, закрывая лицо руками. Учиха схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Руки куноичи безвольно упали вдоль тела, но она продолжала вздрагивать от рыданий. — Сакура, приди в себя! — кричал парень, но и это не подействовало. Пощечина тоже не возымела эффект: слезы продолжали градом катиться по щекам. Тогда Учиха сделал то, что сам от себя не ожидал: он притянул напарницу к себе и впился в ее губы требовательным поцелуем. Девушка не сразу, но начала отвечать, зарываясь пальцами в темные волосы Саске. Потом в её голове что-то щелкнуло, и она оттолкнула от себя Саске. Девушка тяжело дышала, широко открыв зелёные глаза. Саске сам был ошарашен своим поступком, в какой-то миг не выдержал первым и отвёл взгляд. — Пришла в себя, — его спокойный голос резко контрастировал с глазами, в которых плескались эмоции. — А теперь послушай, Сакура, ты — их единственная надежда. Без тебя они точно умрут. — Я пойду за помощью. — Ты сама себе врешь. Мы только потеряем время, да и никто тебя обратно не отпустит. И хватит ли у тебя смелости вернуться? — уже насмешливо закончил он. — Тогда прошу, вернись сам, Саске, пока ты не заразился, и твое отсутствие не заметили в Конохе. Самовольный уход из деревни без разрешения мог расцениваться как побег. А побег уже как предательство Конохи. — А сама? — Я сумею убедить Цунадэ-шишо, что отправилась одна и по своей воле, — проговорила девушка. — Нет, Сакура, мы вернемся вместе или никто не вернется, — Учиха повернул обратно к Отогакурэ. «Мы только потеряем время…. Мы вернемся вместе…», — его слова так и стучали в голове. «Мы… Мы…», — когда они успели стать «мы»? Учиха дошел до края поляны и обернулся: — Ты идешь? Усталая от всего пережитого девушка восприняла вопрос как приказ, и скоро пара исчезла в ночном лесу.

***

Утренние солнечные лучи, просачиваясь через тюль, весело плясали по кухне дома семьи Сабаку. Матсури с Хинатой пили зеленый чай со свежей выпечкой. Темари тут же листала какие-то документы. Юдзиро, жуя булочку, носился с веселым визгом. — Юдзи, сядь, поешь спокойно, — умоляла в который раз молодая мать. — Извините, Хината-сан, такое ощущение, что только Юки-сан и Гаара имеют на него хоть какое-то влияние. Матсури все больше и больше нравилась скромная куноичи из Листа. И Хината тоже испытывала к жене казекагэ симпатию. У двух куноичи установились очень теплые отношения, готовые перерасти в дружбу. — Опять орёшь с утра пораньше, маленькое чудовище, — совсем незлобно пробубнил Канкуро, входя в кухню. — Дядя Кака! — обрадовался малыш, появлению Канкуро. — Сколько можно повторять, меня зовут Канкуро! Канкуро! Неужели так тяжело запомнить? — возмутился джоунин. Матсури с Хинатой, до этого едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, сейчас заливались смехом. — Матсури-чан, это было смешно, ну, в первый раз. Ну, во второй. Но, в конце концов, сколько можно? — Канкуро плюхнулся на свое место, недовольно поглядывая на двоих девушек. — Извините, Канкуро-сан, — смутилась Хьюга. — Не плачь, дядя Кака, — сочувственно произнес Юдзи-чан. На этот раз смеялись не только Хината с Матсури, но и Темари. И они не сразу заметили появление на кухне Казекаге. — Гаара, ну, научи же ты наконец-то своего сына нормально разговаривать! — Канкуро демонстративно отвернулся ото всех, запихивая булочку в рот. — Юдзи, сядь, позавтракай, — отец потрепал сына по светлой головке. — Канкуро, ему даже двух лет ещё нет. — Я же сказала, — обратилась Матсури к Хинате, наблюдая, как Юдзиро спокойно садится за стол и протягивает к себе миску с кашей. — Где Нара-сан? — спросил казекагэ, наливая себе чай. — Дрыхнет Шика. Сейчас только семь утра, — ответил брату Канкуро. Казекаге обратился к Хинате, которая с того случая в больнице с испугом и сочувствием поглядывала на повелителя песка. Сабаку же оставался все так же холоден и подчеркнуто вежлив. — Хьюга-сан, сегодня начинаются ваши занятия в академии Суны по программе обмена опытом между селениями. Вы будете преподавать тайдзюцу у третьих классов, а Нара-сан… — Вот отстой. Вы что шутите? Преподавать основы стратегии? — переспросил Шикамару, идя с Темари, Канкуро и Хинатой по жаркой улице Суны. — Ну, а за что еще тебя гением называют? — спросил Канкуро. — Я тоже в эту фигню не верю, все эти стратегические штучки приходят с опытом, если не прикончат раньше. Но с Гаарой особо не поспоришь, и тем более дядя Баки полностью поддержал его. — И, между прочим, только из-за твоего безрассудства Баки-сенсей поддержал эту идею, — возмутилась сестра Сабаку. — Ты хоть знаешь, сколько времени мы провели у твоей больничной койки из-за твоей глупости и излишней горячести? — Да, я горячий парень, Хината-чан, — подмигнул зардевшейся Хьюге шиноби Песка. Канкуро попытался свести всё к шутке, потому что не любил вспоминать о своих неудачных миссиях. На что Темари только закатила глаза. Появления троих взрослых шиноби юные ниндзя, казалось, не заметили. Они были заняты своими делами, пока Темари не привлекла их внимание, стукнув ручкой своего веера о каменный пол класса. Ученики сейчас же расселись по своим местам и стали рассматривать шиноби Листа. Молодой ниндзя с высоким хвостом и откровенно скучающим взглядом не привлек особого внимания. Почти все рассматривали красивую темноволосую куноичи, смущено им улыбающуюся. Темари хмыкнула — видимо, Хьюга обзаведется поклонниками среди тринадцатилетних подростков. Шикамару оглядел учеников. Темари по дороге рассказала, что учить он будет выпускников Академии, которые только две недели назад были разделены на команды. «Что же с ними делать?» — подумал чунин, и его взгляд упал на учебник по истории, кем-то забытый на столе преподавателя, а потом он снова перевел взгляд на класс. — Сегодня мы начнем с контрольной по истории, — безразлично начал новоиспеченный сенсей и отвернулся к доске, записывая из найденного учебника вопросы. — Пока пусть каждый встанет и назовет своё имя. Юные ниндзя по очереди вставали и представлялись, а между тем Шикамару сел за учительский стол и, казалось, не слушал учеников, листая книгу. Хината с Темари остались наблюдать за проведением контрольной. — Время вышло, отложите ручки и листки на левый край парты, — неожиданно объявил Шикамару, поднимаясь с места. — Последний человек в каждом ряду пусть соберет листки у своего ряда и положит их мне на стол. Не дождавшись, когда юные ниндзя сдадут свои работы, Нара продолжил: — Я не представился, мое имя Нара Шикамару, как вам уже сказали, я чунин Конохагакурэ. Если кого-нибудь из вас вдруг занесет в Лист и вы там спросите обо мне, есть большая вероятность, что Вам скажут, что я гений. — Шиноби внимательно осмотрел лица учеников. Кто-то смотрел внимательно, боясь пропустить каждое слово нового сенсея, кто-то равнодушно пожимал плечами, кто-то вообще не слушал, большинство же просто хмыкали и переглядывались друг с другом: тоже мне, какой-то хвастун с безразличным взглядом, кажется, для него невыносимая мука находиться здесь. Он сильный шиноби? Да не смешите, они не ученики-первогодки, им по тринадцать лет и они уже все получили протектор Песка. — Меня так некоторые называют за выдающие стратегические способности. Но при этом половина миссий, в которых меня назначали командиром, я провалил. В моем присутствии убили моего учителя и наставника. При моем командовании умер и мой лучший друг. Хината с Темари, до этого наблюдавшие за классом, повернули к нему головы. Даже самые безразличные ученики обратили на него внимание. Что он вообще несет? Неужели он думает, что его будут слушать и уважать после таких слов? Повелитель теней же безразлично продолжал, ни на кого не обращая внимая: — Думаете, мое достоинство — холодный разум и полное владение своими чувствами? Я ревел в присутствии девчонки, когда провалил свою первую миссию. И не пришел на похороны своего сенсея, так как упивался жалостью к себе. Ученики уже начали недовольно перешёптываться. Но Нара не обращал на это внимания, все так же равнодушно говорил: — Когда мне было шестнадцать, я влюбился в одну прекрасную куноичи. Но она просто посмеялась надо мной, растоптав мои чувства. Темари не отрываясь, смотрела на Шикамару, вцепившись в ручку веера, чтобы не сорваться. — Достаточно, Нара-сан, — проговорила повелительница ветра. — Почему же? — темно-карие глаза теперь прожигали девушку. — Это не имеет отношение к делу, — не опуская глаз с чунина, проговорила песчаная. — Это имеет самое прямое отношение к делу, Темари-сан, — четко проговаривая каждое слово и отвернувшись опять к классу, продолжал шиноби. — Так вот, первое правило любой стратегии: никогда не врите себе. Вы должны трезво оценивать себя и свои шансы. Не имеет значения, с каким соперником вам придется столкнуться — если вы не знаете все свои сильные и слабые стороны, это может закончиться плачевно. Это может быть заваленная миссия, ранение или смерть… Смерть напарника, друга, ваша или целой деревни. Кто согласен заглянуть себе и своим внутренним страхам в глаза, приходите на следующий урок. Договорив последнюю фразу, Шикамару засунул руки в карманы и двинулся к выходу. — Сенсей, Вы забыли наши работы, — закричала ему вслед какая-то бойкая девочка с первой парты. — Я, вообще-то, все равно не смогу проверить их правильность, так как совсем не знаю истории, весь ее курс я проспал на задней парте. Тем более у вашей команды, Сато Наоми, будут отличные результаты. Вы поделились ответами со своими напарниками: Хакама Якумо и Годзе Кин, — при этом Шикамару указывал на каждого из названных им учеников рукой, заставляя тех удивленно переглядываться. — У вас очень ловкие скарабеи, Наоми-сан. — Вы запомнили все имена! — догадался мальчишка в ярко-зеленой футболке, сидящей за последней партой. — Да, Ито Торимару, это первое, что я сделал, — ответил чунин. — И, кстати, ты подменил свою работу на работу Кагуэ Яхо, когда собирал листки с ответами. Темноволосый мальчишка, выделяющийся среди сверстников мускулистой фигурой, вскочил с места. — Ты труп, Торимару! — воскликнул этот самый Яхо. — Не будешь выпендриваться, Яхо. «Кагуэ — самый сильный клан Суны», — передразнил Торимару. Шикамару пожал плечами и покинул аудиторию, в которой уже кипели нешуточные страсти. — Шикамару-сенсей, — по коридору его догоняла Сато Наоми. — Я поняла, что Вы внимательно следили за тем, как мы пишем работу, чтобы оценить наши способности. Но я не поняла, как Вы смогли узнать, что мы все в одной команде? Я ведь могла помогать своим друзьям. — Когда я сказал, что будет тест по истории, вы все расселись не как команды, а в соответствии со своими дружескими пристрастиями. В принципе, как делали, когда учились в академии. Так как мне было заранее известно, что вас только две недели назад разделили на команды, я предположил, что большинство ещё не поняли, что главное в команде — это действовать как единый организм. Вы же все-таки дали списать не только своей соседке по парте, но отправили двух скарабеев в разные концы класса. Значит, сначала помогли подруге, потом команде. Наоми еще долго смотрела вслед этому странному шиноби: «Он сказал, что его называют гением. Гений он или нет? Я даже не знаю. Но он ничего не говорит и не делает просто так».

***

Гаара стоял на крыше дома своей семьи, вглядываясь в улицы ночной Суны. Он любил ночь ещё с детства, её темное покрывало скрывало его ото всех. Она давала ощущение защиты и покоя. После смерти отца и того экзамена на чунина он снова обрел свою семью: Темари, Канкуро и Баки. Потом у него появились Матсури и Юдзиро, но к одиночеству и красоте ночи любви он не потерял. Но сегодня его одиночество было нарушено темноволосой девушкой. Хината неуверенно стояла позади Казекагэ, не решаясь ни заговорить, ни уйти. Она только бестолково топталась на месте, что раздражало. — Говорите, Хьюга-сан, — холодно бросил Гаара, не оборачиваясь. — Извините, казекагэ-сама. Но я должна сказать то, что тогда увидела, — девушка сглотнула — теперь холодные глаза внимательно разглядывали ее. — Вы умираете, — выдохнула девушка. Она смотрела на него, ожидая реакции, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он стоял как статуя, только развевающееся от ночного ветра белое одеяние казекагэ говорило о том, что это живой человек. — Я знаю, Хьюга-сан. После извлечения Шукаку и его чудесного воскрешения, он чувствовал себя просто превосходно. Казалось, что все это время он носил на своих плечах неподъемную ношу. Легкость в теле и на душе. Теперь он был полностью свободен. У него проснулся небывалый аппетит, он начал спокойно спать по ночам. Но это ощущение полета было недолгим. Юный Казекаге стал испытывать ноющую боль в висках, которая с каждым разом становилась все сильнее и возникала все чаще. В конце концов, он решил обратиться к медикам, но те наперебой отвечали, что он абсолютно здоров и советовали ему больше отдыхать. После одного из таких обследований его у выхода из больницы догнал высокий светловолосый шиноби: — Извините, Казекаге-сама, я только учусь на ниндзя-медика, но я бы хотел вас осмотреть. Каору, а это был именно он, сразу понравился Казекаге. Молодой ниндзя-медик был чем-то похож на самого Гаару. Сато Каору был спокойным и рассудительным человеком. Он был вежлив и учтив, но никогда не заискивал перед правителем Суны, как делали многие из его окружения. Сато первый и сделал предположение, что, возможно, организм Казекаге настолько привык к чакре демона, что теперь разрушается без нее. Так Каору и стал личным ниндзя-медиком Казекаге и хорошим другом для всей его семьи. Хината не знала, сколько прошло времени прежде, чем Гаара снова заговорил. — Хьюга-сан, я вынужден Вас попросить: не говорите никому о том, что узнали. Особенно будьте осторожны с моей сестрой: любой намек — и она всё поймёт. — Конечно, Казекаге-сама, но мне кажется, что они должны знать правду, — проговорила девушка. — От лжи всегда больнее. Особенно тому, кто молчит. Гаара подошел совсем близко к куноичи Листа: — Просто молчите, Хьюга-сан. В следующие мгновения раздался взрыв. Взрывная волна сбила обоих с ног. Песок Гаары смягчил падение и ему, и Хинате. Быстро поднявшись, Гаара протянул девушке руку: — С вами все в порядке? Но Хината, уже активировав бьякуган, искала эпицентр взрыва. — Смотрите: там, на месте больницы чакра Кокуо. ________________________________________________________________ *- фамилия Матсури неизвестна, поэтому это просто воображение автора.