Арсений
Первый же день без соседа становится настоящим испытанием. Словно уехал самый дорогой мне человек, хотя так оно и есть. Антон вдохновляет на новые поступки, работу и любовь. Когда он целовал, то я терял рассудок; когда обнимал, то будто моё сердце таяло, а я вместе с ним. Сейчас, когда выхожу в зал с подносом заказа, то кидаю боязливый взгляд на Стаса. С той драки он меня не трогал и даже не подходил, ведь был Антон, один злобный его взгляд пугал не только обидчика, но и меня самого. Я успел поближе познакомиться с Соней и Аней, Колей и новенькой — Ксюшей. Первая, оказывается, очень общительна и задорна. Она почти сразу призналась мне в своей ориентации, сказав, что Аня — её девушка. Соня кажется такой счастливой, когда смотрит на любимую. Горжусь, что они не стесняются и при друзьях могут обняться или поцеловаться. А Коля хороший парень, работающий здесь почти столько же, сколько и бармен. Глаза его такие необычные — голубые со всплеском зелёного, волосы цветом как у Шастуна, даже завиваются почти так же. У Сони тёмные длинные волосы, что всегда собраны в хвост, карие глаза и пухлые губы с добрейшей улыбкой. Отдав заказ и, получив новый, я тороплюсь на кухню. У меня нет времени на какие-то разговоры и мимолетные взгляды, потому отключаюсь от внешних факторов, погружаясь в работу с головой. Лишь к вечеру, когда появились немного пьяные компании, мне стало страшно, ведь несмотря на скопление людей, они могут зажать в уборной или где-нибудь ещё. Таких столиков у меня два, один из которых пугает в разы. Я стою у барной стойки и поднос на поверхности, кусаю нижнюю губу, боюсь сдвинуться с места. А мимо проходит Колька, спрашивая: — Арс, чего стоишь? Что-то не так? Перевожу взор на него, смотря испуганно, что он все понимает. – Давай-ка я. Какой столик? — берет он в руки поднос. — Четвёртый, — выдавливаю из себя, а тот кивает, улыбаясь. Я не успеваю поблагодарить потому, что Коля тут же исчезает, пока я продолжаю испытывать страх. С пустым подносом идёт Соня, которая останавливается. — Арсень, все в порядке? — касается она моего плеча легонько, показывая беспокойство обо мне. — Честно сказать, не очень, — смотрю в её карие глаза, цепляясь за барную стойку. — Почему? Ты чего-то боишься? — вижу в зеркалах души напротив желание помочь, но не хочется обременять её собой и своими проблемами. — Нет, нет, все в порядке, не волнуйся, — нагло вру. Соня не верит, однако я показываю всем своим видом, что все хорошо. Причина проста: я думаю об Антоне, словно он прижимает меня к себе и шепчет, что он рядом, а, значит, все хорошо. — Ну, ладно, но если что-то случится, то я буду рядом, — улыбается девушка, а я отражаю, и она уходит. Делаю глубокий вдох, успокаивая свое сердце. Лишь мыслями о любимом человеке получается держать себя в руках и без таблеток. Это обычные успокоительные, которые дают моей нервной системе быть в порядке, усыпляя панические атаки. Однажды посреди ночи, благо родителей не было дома, я проснулся в холодном поту, после чего я начал трястись, полились ручьми слезы, а перед глазами была та страшная ночь и эта кровать, где меня насиловали. Руки охватил тремор, пальцы были вплетены в волосы, сжимая их. Я скулил и рыдал в голос, отчего проснулась Настюшка и прибежала ко мне. У меня не получалось остановить истерику, словно это вовсе не я. Картинки, на тот момент, недавней ночи всплывали в голове и воспроизводили страшный фильм. Именно поэтому я принимаю препараты, которые подавляют панику и делают меня более или менее нормальным.***
Вернувшись домой и, сходив в душ, я беру со стола телефон, увидев, что звонил Антон. Звонил, а я пропустил. Чувствую себя постиранным в стиральной машине, но одиноким. Я немного улыбаюсь, смотрю на время и понимаю, что ещё не совсем поздно, потому скорее перезваниваю. За этот день я очень соскучился по нему и желаю сейчас его сюда — ко мне. — Ну, Арсений, где ты ходишь? С тобой всё хорошо? Я уж думал с Арсюшкой что-то случилось, — сыплет Антон недовольством, а я хмыкаю, прикусывая губу. Ложусь на половину Шастуна, ведь кровать получилась одна и большая, утыкаюсь носом в его подушку, впуская такой родной аромат в свои лёгкие. — Всё в порядке... Я домой недавно пришёл, — не уходит улыбка у меня. — Устал, а сейчас валяюсь на кровати. — Слава богу, — облегченно выдыхает он. — Всегда бери трубку, когда я звоню, я же переживаю. Этот наказ пронзает влюбленное сердце и взрывает. Антон волнуется. За меня. — Обещаю, — тихо произношу. — Как день прошёл? — Мама на пару дней отгул взяла и со мной будет ещё два дня. Поэтому мы все время вдвоём. Поужинали недавно, попили, покурили, о жизни попиздели, короче, ахуенно. У тебя что там, Арсюш? Никто не обижал? Если так, то лучше сразу скажи. — Нет, Антон, все хорошо. И я рад, что ты в тёплых отношениях с мамой, — улыбка. — Хорошо, я верю тебе. Кстати, она знает, что у меня есть такой друг, как ты. — Ты... Ты рассказал? — Только то, что ты мой сосед и мы хорошие друзья. Об остальном знать не обязательно. Моё дыхание участилось, сердце потеряло нормальный ритм, когда вспомнилась наша новогодняя ночь, когда я лежал на этой самой кровати, а Антон нависал надо мной. — Ты... Обещал, что будешь готовиться к сессии. — Я готовлюсь. Взял несколько конспектов, как раз перед сном почитаю и спать. И знаешь, — выдыхает он, словно поднимается с места. — Я тут стою у окна, смотрю и вспоминаю, как в детстве бегал и прыгал на этих качельках. Коленки разбивал, а мама потом ругала... Мне бы хотелось веселиться так с тобой, ну, чтобы не было всего этого пиздеца и так далее. От этих слов становится больно потому, что у меня не было нормального детства. Я не бегал так на улице, не разбивал коленки и локти, не качался с друзьями на качелях. Разрешали только с Настюшкой, но мне хотелось другой компании. — Это... Было бы здорово, но мы уже не дети, — чувствую влагу в глазах. — Да, но мы молоды сейчас, тогда почему мы бы не повеселиться? — слышу и знаю, он улыбается сейчас. — «Повеселиться»? — смаргиваю я слезинку. — Приеду — увидишь, — нежно произносит Антон, выдыхая. Я улыбаюсь, как самый счастливый человек. — Вообще, что у тебя сегодня было интересного? — словно ложится на кровать или диван. — Давай, я хочу послушать. Антону интересно. Ему, правда, интересно. Я делаю вдох и выдаю все, что сегодня было. Например, Соня и Аня сегодня в раздевалке целовались, улыбались в поцелуй и светили своей любовью. Антон отреагировал опрометчиво. — Ого! Я рад за них, а Сонька, правда, хорошая и Аня. Там, вроде, новенькая должна была прийти, ты познакомился? — Да, её зовут Ксюша. Кажется, Коле она понравилась больше, чем остальным. Он много улыбался ей. — А какая она? Ничего не подумай, мне просто интересно. — Ну, у неё светло-руссые волосы до плеч, она ниже меня на сантиметров двадцать пять, общительная и улыбчивая. — Это здорово... Арс, здесь тоже снег, я так хочу на улицу, — вполголоса мечтает Шастун. — Но с тобой, вот побегать в снежки поиграть, ещё раз. — Снег не расстает, поэтому можно будет повторить когда вернёшься. Мне самому хочется побыть с ним, хоть в снегу поваляться, хоть на этой кровати. — Конечно! Солнце, ты не против завтра ещё перед сном поговорить? — Не против. — Только, пожалуйста, возьми трубку сразу, чтобы я не волновался. — Хорошо, — гляжу в потолок, представляя его, самые лучшие, глаза. — Ну, и хорошо. Солнышко, будь осторожен завтра, ладно? — Я постараюсь. Сейчас нет особых пьяниц в кафе, так что все будет, думаю, хорошо. — Но это не спасает тебя от Стаса. Обходи его стороной. — Я так и делаю. Антон, правда, все хорошо, не переживай. — Постараюсь. Ладно, котёнок, тебе завтра рано вставать, сладких снов. — Сладких, Антош. Улыбаюсь и завершаю вызов, убирая мобильный на тумбу. Я получил определённую дозу «Антона», хочу улечься поудобнее, но вспоминаю, что хочу его чувствовать. Потому вскакиваю и открываю дверцы шкафчка, видя на полках футболки. Взяв ту, что принадлежит любимому, скорее переодеваюсь и ныряю под одеяло. Как ненормальный, я вдыхаю аромат своей любви, скрючиваясь в калачик. Лежу на кровати Антона, уткнувшись кончиком носа в подушку. Несмотря на недавний телефонный разговор, мне катастрофически не хватает Антона. Снова желаю его объятий и нежных поцелуев. Так хочется рассказать кому-то о своих чувствах, но главное — самому Антону. Только как он отреагирует? Вдруг я ему не нужен? А наши «отношения» — лишь временное развлечение. Я боюсь, что он меня не полюбит никогда так же, что он не утонет во мне так, как я в нем. Пока я молчу о своей любви, чтобы не оттолкнуть, чтобы ничего не закончилось. Страшно, что скоро он окончит университет и наша связь оборвется навсегда. От одной только мысли, моё сердце разбивается на миллиарды осколков, ведь впервые я влюбился и получил что-то в ответ.Антон
Мы далеко, но рядом. Не получается уснуть или хотя бы попытаться, потому что в мыслях один Арсений и его бархатный голос с лучезарной улыбкой. Тереблю подаренный браслет, вспоминая свое солнышко. Я знаю, что время нужно проводить и с мамой, но мне ужасно хочется к нему. Никогда не мог подумать, что буду так много думать о парне, о друге, о соседе. Но мне жаль, ужасно жаль, что его прошлое — сплошной пиздец. Почему он? Почему именно с ним все это было? От этого моё сердце разбивается вдребезги и не собирается вновь. Если бы я только мог что-либо исправить. Моё солнце должно было быть счастливо и любимо, а не быть изгоем и игрушкой. Для меня Арсений — самый лучший человек в жизни, самый красивый и невероятный. Он — отдельный вид искусства, который сводит меня с ума и заражает весь организм. Я лежу на своей кровати, нахожусь в своей комнате, в которой вырос. Помню, подбегал когда-то к маме с распахнутыми руками и с радостью обнимал её. Моя мама — самая красивая и лучшая женщина. Оказывается, у меня есть только два человека, что занимают особое место в сердце. С мыслью о моём котёнке, который уже спит, я успокаиваю душу и закрываю глаза, дав себе общение, что по прибытию, не отпущу хотя бы день его, обнимая, целуя и, делая все, что захочу.***
Утром меня ждёт на кухне завтрак и мама. Выйдя из ванной, я улыбаюсь потому, что слышу запах кофе и чего-то вкусного. Действительно, на столе в тарелке лежат блины с вареньем, кружка кофе, и мама сидит на стуле. — Когда ты успела? — оскаляюсь и подхожу к родителю, чмокая в щеку. — Разве я не могу приготовить для сына что-то нормальное, а не бутерброды, что ты запихиваешь в себя перед учёбой? — мама как всегда. Иногда я вообще не завтракаю, потому что зачем? Хотя Арсений старается меня откормить. — Да мам, ничего я не запихиваю. Но за блинчики спасибо, — присаживаюсь напротив, сразу же отпивая немного горячего напитка. Я уплетаю завтрак, говоря с набитым ртом, что это очень вкусно и вообще у мамы золотые руки. Она смотрит на меня и улыбается, принимая пищу со мной. Темы Иры мы не касались, только сказал, что расстались, так как я её не люблю. Это ведь правда. Сейчас у меня есть другой человек, который забирает в свой плен каждый день и ночь, и не отпускает. — Ещё вчера заметила, что это у тебя на руке? — смотрит мама на браслет на левом запястье. Я проглатываю, запиваю и отвечаю: — Это подарок на Новый Год от друга, точнее от Арса, нравится? — глазею и показываю заинтересованность в ответе. Мама добро улыбается и я понимаю, что разговор не должен зайти дальше, поэтому наскоро доедаю, запиваю напитком и тороплюсь в свою комнату. Арсений — моя тайна, загадочная и настоящая. В нем нет лжи или искуственности, он такой, какой есть, а точнее мой. Да, мы не встречаемся, не афишируем ничего, но каждый из нас знает, что один принадлежит другому.