Отдельный вид искусства

Наверное, ночь первого января длится вечно, когда наслаждаешься каждым мгновением с особенным человеком. Парни разместились прямо на рабочем столе, сидя по-турецки. Они смеются и целуются, когда Арсений самостоятельно одевает браслет на запястье Антона. Теперь левую руку второго украшает серебряный подарок, что теперь самый дорогой. В комнате горят только гирлянды, окна не зашторены, а соседи сидят друг напротив друга, один из них одет в подаренную толстовку. Шастун сдвинул недавно кровати, объяснив, что хочет уснуть сегодня с Арсением вместе, чтобы обнимать. Они говорят обо всем и одновременно ни о чем, — как влюблённые. На лицах лишь улыбка, а в глазах искры с примесью счастья. Руки и тела тянутся друг к другу, в момент когда что-то пробежало между ними, вызвав тягу друг к другу. Голоса замолкли, дыхание участилось, как и пульс. Друзья медленно подаются вперёд, дыша через рот, чьи губы так прекрасны. Антон кладёт одну ладонь на его щеку, поглаживая большим пальцем. Небесные глаза теперь самые великолепные. Арсений, же, просто сдаётся, в который раз, безнадёжно, но возможно. Губы невесомо касаются друг друга, а владельцы закрывают глаза, отдаваясь поцелую. Он такой нежный и лёгкий, что бегут мурашки по коже. Сердце бьётся, как бешеное, отключая мозг, чтобы не мешал, а дал просто прожить эту ночь. Две ладони Антона держат личико, целуясь так, словно вот-вот один из них исчезнет и не вернётся. Поцелуй из нежного превращается в настоящий со страстью, когда сносит крышу от одной только мысли, что целуешься с тем, с кем хочешь. Для влюблённого человека — это, как оказаться на поле любимых цветов, куда мечтал всегда попасть. И сейчас вдыхаешь их аромат и понимаешь, как же ты их любишь. Желание растёт у обоих, хочется больше, чем просто страстные поцелуи, хочется скользить ладонями по идеальному телу, чтобы чувствовать. — Солнце... — тяжело дышит Шастун в губы. — Нужно остановиться, я не смогу дальше себя сдерживать. Арсений понимает, слышит. Он хочет отдаться этому человеку, и знает — не пожалеет. Брюнет любит его, а потому оказаться под Антоном не страшно. Дыхание прерывистое, но сказать что-то целиком можно: — Не останавливайся. Шастун отстраняется и заглядывает в самые лучшие глаза. — Ты понимаешь, чего я хочу? Не просто поцелуи, а намного больше. — Понимаю. Я... Я тоже этого хочу. — Малыш, не стоит делать, если ты, действительно, не готов, я ведь все знаю и понимаю. — Нет... Я... Я готов и хочу, чтобы это был ты. — Мальчик мой, — припадает Антон к тонким губам, целуя уже нежнее, чтобы этои котёнок не боялся и понял, что тот абсолютно серьёзен. Шастун тянет податливое тело к себе, а сам спрыгивает со стола, подхватывая соседа на руки, в то время как, Арсений обхватывает ногами его бедра. Как обезьянка, брюнет держится за друга, подаваясь навстречу губам. Их сердца бьются в унисон, сшибая все преграды и сжигая такие ненужные мосты. Антон осторожно кладёт Арсения на кровать, нависая сверху. Второй очень хочет отдаться любимому, потому что любит, и никому другому он не позволил бы этого сделать. Антон спускает поцелуи на фарфоровую шею, выцеловывая всю территорию, пока брюнет открывает весь её вид, дыша тяжело и иногда издавая тихие стоны. Арсений отключается постоянно от всего, ведь так приятно, когда тебя целует один из самых дорогих тебе людей. Эта кожа, что сводит с ума, такая нежная, как шёлк. Каждая родинка была выцелована по несколько раз так, что Антон оставил несколько багровых отметин, делая этого человека своим. Шастун стягивает толстовку с брюнета, под которой ничего нет. Да только взгляд падает на левую часть, где, если присмотреться, виден порез. Он хмурится, касаясь пальцами эту рану, подняв после этого глаза на Арсения. — Что это? — тихо интересуется третьекурсник. Брюнет знает, что придётся рассказать всю историю, но сейчас совсем не хочется. Арсений дышит тяжело, опустив глаза на свой живот. — Это я сделал. — Но зачем? — Мне было больно, а теперь это выглядит глупо. — Боже, Арсений... — выгибается в спине Шастун, ложась полностью на друга и шепча на ухо: — Солнце, никогда больше не калечь себя и не порть свое великолепное тело. Не надо. Брюнет отвечает шёпотом «Обещаю», после чего самостоятельно впивается в пухлые губы, не желая касаться в данный момент прошлого, в котором и так один пиздец. Это Антон выяснит потом. Сейчас есть прекрасный Арсений с манящим телом, по которому и скользят руки его соседа. Второй спускается ниже, получая стоны и выгибы в спине от брюнета. Он выцеловывает все, что может, делая это максимально нежно, чтобы, не дай бог, картинки прошлого не нахлынули. Попов, в это время, думает ни о чем, наслаждаясь чужими губами и языком на своём теле. Когда Антон дошёл до низа, то без труда снял всю лишнюю одежду, возвращаясь к тонким губам и терзая их. — Скажи мне ещё раз. Ты хочешь, чтобы все случилось и это был я? — смотрит Шастун в яркие глаза друга, нависая над ним. — Да... Да, с тобой, — чуть кивает Попов, обвивая одной рукой шею Антона. — Милый, ты не пожалеешь? Пойми, я не хочу причинить тебя вред и сделать больно, поэтому должен быть уверен. — Не пожалею. Я... Я хочу этого, Антош. Улыбка появляется на лице Шастуна, потому он дарит несколько жадных поцелуев, а после спускается вниз, попутно снимая с себя верх. Он раздвигает ноги брюнета, получая протяжный стон. Знает, что нужно быть осторожным и делать все аккуратно, чтобы Арсению было комфортнее. Пройдя одним пальцем по анальному отверстию, Антон приближается и начинает вылизывать его. Первокурснику не по себе от ощущения, что по колечку мышц сейчас проходятся языком и вставляют один палец, даруя эйфорию. — Расслабься, Арсюш, — целует Антон внутреннюю часть бедра, найдя ладонь брюнета и, сжимая в своей. Сказав себе мысленно, что это Антон, Арсений выдыхает и расслабляет тело, наслаждаясь приятными ощущениями. Он собирает простынь в кулак, откидывая голову назад. Нет, Арсений знал, что однажды придётся кому-то отдать свое тело, но он не знал, что это настолько приятно и не описать, как хорошо. Выгибается в спине, отдаваясь без остатка этому человеку, к кому любовь сейчас зашкаливает. Подняв голову на секунду, он видит, что между его ног находится Антон, который сносит крышу все больше. В вены вплетается слово из шести букв, в который раз. Когда третьекурсник закончил с риммингом, то из глуби прикроватной тумбочки достаёт тюбик смазки, выдавив на свои пальцы, а после смазав дырочку Попова. От ощущения чего-то холодного, мальчишка стонет протяжно, закрывая глаза. Закончив, Шастун начинает растягивать его, вставляя сначала один палец и постепенно добавляя второй. Если бы кто знал, насколько Арсению сейчас хорошо. Он чувствует, что кровь приливает к члену, возбуждая. Арсений никогда не самоудовлетворялся, находя это из ряда вон выходящее, ведь тело создано для твоего любимого, чтобы он приносил тебе удовольствие, а не ты сам себе. Антон поднимается, строя дорожку поцелуев, доставляя ещё одну порцию удовольствия брюнету. — Моё великолепие, — шепчет он, целуя ключицу. Попов, в это время, немного улыбается от нежного шепота и его содержания. — Произведение искусства, — покрывает поцелуями грудь брюнета, сдерживая себя, чтобы не сделать никак больно его солнышку. — Самый красивый и лучший мальчик, — выцеловывая шею, пока Арсений сходит с ума от каждого соприкосновения пухлых губ со своей кожей. — Главное — мой. Я не отдам тебя, слышишь? Ты мой, Арсений. Мой, — вполголоса говорит на самое ухо, получая протяжное «Да», после чего впивается в сладкие губы, углубляя поцелуй сразу же. Внизу все стягивается в узел и просится наружу, чтобы усмирить возбуждение. Ладонь Арсения лежит на плече возлюбленного, притягивая к себе. Встав с кровати, Антон избавляется от остатков своей одежды, положив брюнета так, чтобы было удобно двоим. — Хороший мой, я буду нежен, — и чмокает в губы, подставляя правой рукой член ко входу. Несмотря на пылающее желание, Арсений закрывает глаза не от скорой боли, а от воспоминаний прошлого, пытаясь отогнать их. Член входит наполовину, внутри тесно, но это и играет особенную роль. С виска скатывается слеза, что была поймана пухлыми губами. — Я стараюсь, Арсений, — нежно шепчет на ухо Антон, однако причина вовсе не в настоящем. Он отстраняется, заставив Попова открыть глаза. — Нет, нет, все хорошо. Просто... Все в порядке, правда, — брюнет обвивает одной рукой чужую шею, подавшись вперёд, чтобы поцеловать. Арсений борется с травмой и у него получается, благодаря Антону. Голос внушает доверие, значит, дело не в третьекурснике. — Не останавливайся... — выдыхает Арсений в губы, привыкнув к инородному телу в себе. Шастун слушается и входит до конца, нежно и плавно, чтобы тому не было больно, ведь знает, что испытал его Арсений. Движения у него плавные, которые не доставляют дискомфорт и не делают больно. Отмахнув все лишние мысли, Арсений просто хочет наслаждаться моментом. Он мечтал об этом. Оказаться под этим человеком, чувствовать его член в себе и стонать от всех действий. Этих мыслей брюнет стеснялся, так как было даже страшно подумать, что однажды эта мечта станет, все-таки, реальностью. Антон кусает ключицу и плечи друга, входя и, выходя плавно, но касаясь раз за разом простаты. Это тело, что так прекрасно, разомкнутые губы, тихий голос, горячие руки и голубые глаза — вдохновляют и возбуждают. Арсений — настоящее произведение искусства. Может, он несколько другой, но это не делает его сильно отличным от остальных. На фоне людей Арсений — светлый ангел, который не должен был страдать. Арсений создан для любви, тогда кто его половина? Оба на пределе, но первым сдаётся Попов, кончив на свой живот без прикосновений до этого. Последние толчки и Антон изливается в брюнета, обнимая слабое тельце и, выдыхая в его шею. Перед глазами какие-то взрывы, шум в ушах, но чертовски хорошо. Парень падает рядом с Арсением, найдя его руку, и переплетает их пальцы, сомкнув ладони в крепкий замок. Их груди вздымаются и поднимаются, а глупая улыбка на лицах показывает их удовлетворение. Арсений поворачивает голову на любимого, разглядывая его профиль. Красив. До жути красив. Ровный нос, приоткрытые губы, длинные светлые ресницы и кудри — все это любит первокурсник. — Ты очень красивый, — не сдерживается и делает комплимент Арсений. — Наверное, самый красивый. Его сосед поворачивает голову на него, улыбаясь. Они смотрят друг на друга, зная, что для каждого из них он самый красивый. Арсений переворачивается на бок и пододвигается к другу, а второй приобнимает, прижимая лучшего человека к себе. Так хорошо, хорошо сделать первым мужчиной именно того, кого любишь, но, к сожалению, в тайне. — Не уходи, пожалуйста, не делай больно, — просит Попов, обняв свободной рукой талию друга, при этом закрыв глаза. — Я не ухожу. Я с тобой, — целует в макушку Шастун, обнимая парнишку сильнее. От спокойствия на душе и сердце, Арсений засыпает уже через несколько минут, с улыбкой и переплетенными пальцами. Антона брюнет не хочет отпускать и не отпустит, иначе, действительно, умрёт без него. Он стал всем миром, который любит и готов дарить все, что угодно. Но сам объект любви не знает об этом, для начала нужно понять свои чувства, чтобы что-то делать с другими.

Антон

Я не знаю, что именно для меня значит этот светлейший человек. Мне не хочется отпускать его, чтобы кто-то касался его, да от одной только мысли меня передергивает. На каких-то несколько дней я не желаю покидаю Арсения. В нем столько чистоты, красоты и нежности, что так и норовит все это передаться кому-то. Закрываю сумку, выдыхая. Мой сосед, в это время, говорил по телефону с сестрой, поддакивая и кивая все время. С первой нашей ночи прошло пару дней, за которые мы не расставались. Эти васильковые глаза, как настоящее поле этих цветов. А его улыбка со смехом, словно котёнок счастлив. Но я боюсь. Очень боюсь, что не смогу. Закончив с разговором, он подходит ко мне, посмотрев сначала на сумку, а потом на меня своими голубыми глазами, говоря: — Уже все? — Да, самолёт скоро, — не могу оторваться от зеркала души Арсения. — Ты... Ты будешь звонить? — как котенок, спрашивает он. Я вздыхаю с улыбкой, кладу руки на его плечи, а он свои ладони на мою талию. — Арс, ведь меня не будет всего три дня, — нежно проговариваю, но вижу, что для него это важно, потому продолжаю: — Звонить буду. Только прошу тебя, будь осторожен, всё-таки меня не будет рядом. Я переживаю за него, потому что этот комочек нежности может попасть в беду, в то время как, я буду далеко. — Всё будет хорошо, — говорит и вселяет уверенность, хотя мне так не хочется оставлять его, даже на пару дней. — Ты скучаешь по маме, а она по тебе, — улыбка, что так мне нравится. — Правда. И пообещай ещё кое-что, — вижу прекрасные глаза и Арсений улыбается. — Не подходи к Стасу, а если он попытается что-то сделать, то когда я вернусь, он труп. Солнышко выдыхает и встает на «носочки», касаясь моих губ. Они соединяются в лёгком поцелуе, от которого по телу бегут мурашки и сердце замирает так, словно встало на паузу. Котёнок чуть сжимает мои бока, подаваясь навстречу. Я знаю, он тоже не хочет расставаться на какие-то три дня, потому что тоже горит желанием остаться со мной. Мне будет не хватать этого человека. — Котик, мне пора, — разрывают поцелуй, хотя так не хочется. Я вижу его разочарованные глаза, потому прижимаю к себе и вдыхаю его сладкий и нежный аромат, который желаю оставить в лёгких и дышать только им. Закрываю глаза, чувствуя, что и Арсений обнимает меня сильно-сильно, показывая, что не хочет отпускать. Но ведь это всего несколько дней, а после я вернусь и мы снова будем вместе. — Я дождусь, — отпускает меня он, делая шаг назад. — И потом все будет хорошо. Не сдерживаюсь и дарю страстный поцелуй, что запомню на несколько дней, так как не будет возможности взять и поцеловать этот цветочек, неожиданно, но он ответит мне на поцелуй. — Всё. Теперь я доволен, — широко улыбаюсь, после чего хватаю сумку, надеваю обувь и куртку, видя, что он смотрит и расстроен. Когда уже хватаюсь за ручку двери, Арсений подлетает и впивается в мои губы, что кислород кончился моментально. Мы целуемся несколько минут, а после он, как ни в чем не бывало, отходит назад, глазея. Этому я усмехаюсь, открываю дверь и ухожу.