Отдельный вид искусства

Антон ломает голову, почему который день подряд сосед отвечает односложными предложениями и избегает. В университете проходит мимо и торопиться в аудитории. Шастун стал больше курить, не разговаривает с Ирой, которая вчера устроила скандал, обвинив во всем своего парня. Он раздражен с самого утра, его бесит абсолютно все и даже Арсений, который где-то шароебится несколько часов, хотя должен быть уже дома. Комната заполнена сигаретным дымом, а в руке бутылка крепкого алкоголя, который он закусывает шоколадом. Всё настолько осточертело, что поебать на последствия. — Сука, заебало! Антон делает большой глоток, закусив куском сладости, после чего берет телефон в руки, а экран расплывается. — Да блядь, — ругается, когда не может найти нужный контакт. — А вот. Подставляет мобильный к уху, слыша долгие гудки. Меж пальцев тлеет сигарета, он сидит на рабочем столе, болтая ногами и, ожидая ответа. — Ира? — громко начинает Шастун, затягиваясь. — Чего тебе, Шастун? — грубо звучит на том конце провода. — Ты со мной нормально разговаривай. — Как заслужил, так и разговариваю! — Не кричи, блядь! Знаешь, что я подумал? — выдыхает дым и тушит остаток сигареты, приняв точное решение. — Удиви, — цокает Ира языком. — Что все было огромной ошибкой. Три года я потратил зря. Да, ты ахуенная, в постели тоже, но не люблю я тебя по-настоящему, — выдыхает, бегая глазами по комнате. — А эти ссоры только показали, что между нами ничего не будет... Мне надоело отчитываться за каждый шаг, рассказывать, сука, всю свою жизнь, что я делаю, что пью и ем, когда в туалет хожу, блядь! Заебало! — Ах заебало? — вскипает девушка. — То есть все эти годы были для тебя ничем? А то, что я любила тебя? И люблю! Тебе плевать на меня? — Да мне уже по хую все, понимаешь? Я устал от всего! — А я не устала? Когда ты игнорировал меня, пока прохлаждался с этим своим Арсением! Мне не было больно? — Сука, никогда не говори так о нем! Поняла? — Тебе он стал важнее? С каких пор, Шастун? — Да, важнее! Потому, что он понимает меня! Потому, что с ним мне хорошо! И он мне не ебет мозг, как это делала ты! — Что? ... — тихо звучит голос, когда слеза стекают по её щеке. — Ты эгоист. Как я могла быть с тобой? — Да как я мог влюбиться в тебя? Лучше бы я никогда не знал тебя и не убил просто так три, ёбаных, года! — Отлично, давай расстанемся? — Хоть что-то адекватное из этого разговора, — фыркает и спрыгивает со стола. — Ты отвратителен. — Взаимно. Между нами все кончено. — Ну, и оставайся со своим дружком, раз он так тебе важен, идиот! — Ты, сука, блядь, не говори так о нем! Он в сто раз лучше, чем ты в целом! Тварь. — Да пошёл ты! Ира сбрасывает вызов и Шастун бросает телефон на кровать так, что тот отталкивается от неё и падает на пол. Через минуту дверь открывается с помощью ключа и появляется виновник состояния Антона. — Ты где был? — руки пьяного на боках, взгляд злой. Попов успевает только скинуть рюкзак, почувствовав страх. — В би... В библиотеке, — дрожит голос и брюнет стоит на месте, боясь сделать лишний шаг. — А позвонить нельзя было? Сказать, что ты, блядь, придёшь поздно? Отвечай! Шастун делает шаги навстречу, стискивая зубы от злости. Попов боится, потому пятится назад, пока не ударится о стену. — Я... Разве должен... Должен отчитываться? — этот вопрос злит Шастуна ещё больше, потому он хватает соседа за горло, сжимая пальцами. — Пусти! Пусти! Пусти! — вырывается и бьёт по чужой руке брюнет, задыхаясь. Хватка Антона сильна, поэтому ничего не получается. — Господи, почему ты привлекаешь меня? — наклоняет он голову, прищурив глаза. — А... Ан... Антон, боль... Больно! — вырывается, плачет и умоляет Арсений. — Пусти! — Не-ет, — мотает головой. — Из-за тебя я расстался со своей девушкой, послал нахуй, а теперь «отпусти»? Попов почти не слушает, так как мало кислорода, перед глазами пелена слез, в ушах стоит шум. — Я... Я... Антон, наконец, осознает что делает. Он медленно отпускает брюнета, делая шаги назад. Будто кто-то управлял им, ведь никогда сам Шастун этого не сделал бы. — Прости... — выдыхает, а после Арсений выбегает из комнаты, держа ладонь на шее. У него болит горло от крика, льются слезы и болит голова. Брюнет прибегает к блоку Димы и Серёжи, стучит и смотрит по сторонам, нет ли здесь Антона. — Арс? Ты что здесь делаешь? — открыв дверь, спрашивает Серёжа, но поняв состояние друга, пропускает. — Что случилось? Почему ты плачешь? — подходит Позов, глядя на плачущего навзрыд Арсения. — Он... Он... — плачет в голос и не может что-либо сказать. Матвиенко и Позов сажают брюнета на край кровати, дав стакан воды, что был выпит. — Выдохни и расскажи спокойно, — гладит Дима спину Попова. — Антон? Он что-то сделал? Попов кивает, как болванчик, расстегивая куртку. Матвиенко помогает избавиться от неё, приготовившись слушать. Брюнет делает глубокий вдох, начиная: — Антон... Он пьяный. Комната в дыму, а... А когда я пришёл, то он начал... Душить... Он сказал, что из-за меня он расстался с Ирой, а потом... А потом не отпускал, а мне было больно... Антон... — плачет Арсений, не веря всему тому, что рассказывает. — Я боюсь его... Он обещал не делать больно... А сам... Душил. — Боже... — выдыхает Позов, дослушав. Шастун никогда не был таким, никогда не позволял себе такого. — Вот сука. — Арс, тебе нельзя возвращаться сейчас. Останешься у нас, а завтра мы с ним поговорим, — стискивает зубы Матвиенко, получив лёгкий кивок Арсения. — Тебе нужно умыться, — заключает Дима, отправляя гостя в ванную. Когда тот скрывается в ней, то продолжает: — Антон, конечно, наш друг, но это уже ни в какие рамки. Я бы ему сам всек за Арса. Сука, Шастун, завтра я тебе устрою. — Ты видел его глаза? — тихо спрашивает Серёжа, смотря на своего парня. — Видел. — Он весь дрожит. Неужели Шаст так страшен? Да он напугал Арса! Чтобы пацан так плакал, боялся, я никогда не видел. — Давай, поможем ему, — кивает Матвиенко в сторону двери в ванную. — Жаль его, тем более, видел, как Шаст убивался по нему? — Ага, что чуть самого беднягу не убил. — Сейчас бессмысленно донимать Шаста, так что завтра наведаемся. А Арса не трогай пока. Ему нужно время. Позов кивает, поджав губы. Они помогут этим двоим, которые боятся друг друга. Но никто не знает, насколько больно сейчас Арсению и Антону. Каждый из них капается в себе, ищет ответы на бесконечные вопросы, но не находят.

***

С мычанием и муками боли Антон просыпается в пустой комнате, где все ещё пахнет сигаретами и алкоголем. На столе валяется выпитая вчера бутылка высокого градуса, полупустая пачка сигарет, а на полу телефон. Он хватается за голову, поднимается осторожно, жмуря глаза. Головная боль настолько сильная, что начинает казаться, будто каждая клеточка пульсирует. В горле сухо и хочется пить, потому Шастун медленно идёт к холодильнику, достаёт минеральную воду, припадая мгновенно к горлышку. Она разливается по горлу, словно третьекурсник не пил несколько дней, а сейчас готов упиться жидкостью. Становится легче, поэтому он потихоньку оглядывает комнату. Телефон, сигареты, бутылка, рюкзак. Арсений. — Бля, че я вчера сделал-то? Он садится на стул, вплетая пальцы в русые волосы. Несмотря на боль, Антон пытается вспомнить, что вчера произошло. Однако не получается нихуя, и единственный способ — выпить таблетку и успокоиться. После этого, Шастун присаживается на край своей кровати, схватив телефон. Последний вызов — Ира. Яркой вспышкой появляются вчерашние картинки. Вот Антон пил, потому что все заебало, а точнее собственные непонятные чувства. Вот кричал в трубку, расставаясь с девушкой, а что наговорил, не помнит. А потом... Шастун обращает внимание на чёрный рюкзак у входной двери и вспоминается: Голубые глаза, полные страха, мольба об отпущении. Арсению было страшно. Он рыдал и кричал от удушья. А когда пьяный сосед пришёл в себе, то брюнет сорвался с места и убежал прочь. — Господи... Какой я идиот, — ругает себя и сожалеет, что напугал до ужаса маленького котёнка. Сейчас ни капли не было волнения за Иру, так как она не значит столько, сколько Арсений, который так и не вернулся. Шастун берет телефон, понаитию нажимает на контакт «Арс», а после подставляет гаджет к уху, слыша долгие гудки. Нервничает, ужасно нервничает, что мог вытворить что-то ещё. Не отвечает. Антон пробует снова и снова, слыша стук своего сердца. Бессмысленно. Где искать, куда идти — неизвестно. Если только к друзьям, у которых может быть Арсений, но не факт, потому что от этого парня можно ожидать все, что угодно. Стук в дверь вырывает из размышлений, и Антон бросается к ней, отпирая. На пороге стоят Дима и Серёжа, чьи глаза явно не добрые. Они, молча, проходят вглубь комнаты, повернувшись лицом к Шастуну, когда тот остановился напротив. — Это что вчера было? — начал Позов, будучи крайне не довольный другом. — Какого хуя ты пьёшь? — Я... Так получилось, — тихо выдавливает из себя Шастун. — Так получилось? Серьёзно? У тебя вся комната воняет сигаретами и срач вокруг! — вступает Матвиенко, повысив голос на Антона. — Ты чем думал, когда его душил? Совсем крыша поехала? Или решил убить? — закидывает вопросами Дима, делая шаги навстречу. — Я плохо помню, что вчера было, но я знаю, что обидел Арса. — Обидел? Да он прибежал к нам в слезах, будто испугался на всю жизнь вперёд! Шаст, прости, но ты повёл себя, как самый настоящий долбоеб. Хули ты вообще нахуярился? — Можно я все спокойно расскажу? — присаживается будущий менеджер на край кровати Попова. — Ну, попробуй, — присели двое на кровать Шастуна. Они смотрят и ждут рассказа, из которого можно будет найти ответы. Антон опирается локтями о свои колени, бегая глазами по полу. — Мы с ней расстались и поругались. Но это не было причиной моего пьянства. Просто... Я запутался. Иру я не люблю, и ты был прав, Дим, — поднимает глаза на Позова, кивая и прикусывая нижнюю губу. — Я виноват перед Арсом. Я напугал его, но не хотел. Что на меня нашло, не знаю. — А ты в курсе, что из-за твоей выходки, он теперь боится и тебя, и сюда возвращаться? — задал риторический вопрос Матвиенко. — Да я сам себя теперь боюсь. Но... Я хочу извиниться перед ним, — умоляющими глазами смотрит Шастун, раскаиваясь. — Я скажу тебе одну вещь, которую, может быть, не сразу, но со временем поймёшь, — говорит Дима, смотря в зелёные глаза. — Ты потеряешь его. Разве не очевидно, что Арс к тебе тянется, пытается быть с тобой рядом? Но раз за разом ты отталкиваешь от себя свое настоящее счастье. Будешь вымаливать прощение у него, но будет слишком поздно, когда ничего уже не сделаешь. — Не-ет... — мотает головой Шастун, отказываясь вникать в суть слов Димы. — Я исправлюсь! Правда, исправлюсь. — Ты ему нужен. Для чего Арс тебе? Если у тебя нет чёткого ответа, то не порть жизнь парню. Может, он должен быть счастливым с другим, а ты попусту тратишь его и своё время, — поддерживает своего парня Серёжа. Антон молчит. У него нет ответа ни на один вопрос. Нет чёткого представления, зачем они друг другу? Если дружить и только. Но ведь что-то притягивает их друг к другу. Не даёт покоя ночами, когда человек настоящий. Шастун зарывает пальцы в волосы, думая сейчас о том, кого сильно обидел. К кому хочется броситься в ноги и молить о прощении. Но будет слишком поздно, когда ничего уже не исправишь.