Отдельный вид искусства

Третьекурсники разговаривают друг с другом, попивая пиво. Их голоса распространяются по всему блоку, где живут девушки. Комната больше, чем у Арсения с Антоном. У стены стоит небольшой диван, на котором раскиданы подушки. Напротив две кровати, разделённые тумбочками. Слева от дивана большие окна, около которых расположена кухня со столом, перпендикулярным пустой стене. А рабочая зона плотно прижата к одной грани шкафа. Шастун приобнимает Иру, а свободной рукой держит бокал с алкоголем. Он смеётся в голос, когда Серёжа сгородил шутку, вызвав смех у всех, но только не у Арсения. Ему некомфортно и взгляд то и дело мечется к Антону с девушкой в объятиях. Второй познакомил брюнета с каждым, представив как друга-соседа. Он скромно сидит в углу дивана, смотря как пузырьки в бокале с пивом исчезают. Когда несколько человек подходит к окну, закуривая и открывая его настежь, Попов опускает глаза вниз, избавляясь от посуды. Шастун замечает настроение соседа, потому подсаживается, держа никотиновую палочку меж пальцев. — Арс, мы можем пойти домой. Домой. Домом всегда была та квартира, в которой вырос Попов, но, оказывается, дом — там, где тебе хорошо. Арсений бегает глазами по полу, сминая ладони. Он хочет, очень хочет обратно в комнату, но Антону здесь хорошо. — Нет. Я не хочу. Врёт. И Шастун это видит в глазах напротив, затянувшись. Арсений пытается угодить соседу, противореча своим желаниям. — Не ври мне, — брюнет на это кусает нижнюю губу, проскулив так, что Антон все понял. — Давай так: ещё чуть-чуть и уйдём, идёт? В васильковых глазах мелькнула благодарность и искренность. Сизый дым обволакивает двух парней, заключая в серые объятия и останавливая действия мира, заглушив звук. Попов приподнимает уголки губ, смотря в драгоценные камни. — Ша-аст! — окликает Позов, разрушив волшебный момент. Антон подмигивает брюнету, подарив улыбку. Арсений остаётся один и улыбка тут же исчезает. Шастун поглядывает на него, куря сигарету с Димой. — А я все знаю, — выпаливает Антон, отогнав мысли об Арсении. — Че ты знаешь? Не уж-то экономику вызубрил? — подъебывает Позов, припадая губами к сигарете. — Иди в пизду, — грубо посылает Антон друга, цокнув. — Я про Сережкинса и тебя. Может, от меня перестаньте скрывать? Позов поджимает губы, опустив взгляд. Ведь правда, он любит своего Серёжу, а тот его. Уже как год или больше. Ему хорошо со своим соседом, комфортно так, как не было никогда. Нежные, сладкие и пьяные поцелуи с Матвиенко — самое лучшее, что уготовлено для Димы. — А ты как думаешь? — чуть кивает он, посмотрев в зелёные глаза. — По вам же видно, что вы — пара. Лично мне видно. — Презираешь? — Нет, — легко отвечает Антон, мотнув головой. — Я рад за вас, потому что свожу вас с первого курса. Ну, Серёге ты точно понравился с первого дня. И аллилуйя! Вы вместе спустя годы! — Да тихо ты, — бьёт Позов друга по рукам, шипя. — Пусть, все остаётся так, как есть. Не нужные мне пока пересуды. — Ну, хорошо. Я — молчок, — закрывает Антон рот невидимой собачкой, показывая, что губы — молния. Шастун возвращает взор на Арсения, около которого уже сидит Оксана, жестикулируя —… Омск… Здорово! Я из Воронежа, как Ира и Антон. Димка тоже, но родился в Курске. Серёжа из Армавира. — И вы встретились все в Питере, хотя жили в одном городе. — Да-а, — кивает девушка. — Но теперь в нашей компании появился и ты, Арсений. Ну, не здорово ли? Оксана такая милая и общительная, что хочется говорить и говорить с ней. Попов искренне улыбается, видя блеск в её глазах. Шастун тушит сигарету, выдыхая быстро остатки дыма. Он торопится к Арсению, поднимая того за локоть. — Мы уходим, — приказательным тоном говорит Антон, напугав брюнета. — Антош, уходишь? — хлопает ресницами Кузнецова, оставив стакан по пути. Она обвивает руками шею своего парня, встав на «носочки». — Да, прости, выспаться хочу, — отпускает он Попова, положив ладони на её талию. Иру он любит или хочет. Девушка радует его всегда — в бытовых вещах, своей компанией, в постели. И вообще, Антона она устраивает. — Ну, хорошо, — выдыхает Кузнецова, потянувшись к любимым губам. Антон закрывает глаза, ответив на поцелуй. Мягкие нежные губы сливались в одно целое, а брюнет глазел на друга. Он чувствует, что между этими двумя есть любовь. И он не ошибается. Но вовсе не та, какую хотелось бы чувствовать Антону на самом деле. — Я люблю тебя, — шепчет она в губы, держа в ладонях его личико. — И я тебя, — таким же тоном отвечает Антон, отстранившись. — Нам пора, — хватает он запястье соседа, чмокнув девушку в щеку. Арсений разочарован. Ужасно разочарован. Во-первых, Антон любит эту девушку, а она его. А, во-вторых, Арсения никогда так не любили. Чтобы смотреть в глаза человека и видеть в них красоту и любовь. Никогда такого и не будет. — Арс, пойдём, — дёргает Шастун ручку двери, шмыгнув в коридор. На лице брюнета нет эмоций и чего-либо, что говорило бы о его настроении. Антон мягко отпускает соседа, проводя мизинцем по тонкому запястью.

***

— Арс, все хорошо? Попов делает шаги к ванной, когда они вернулись в свою комнату, и оставляет вопрос без ответа. Он запирается на ключ, скатившись по двери. Жмурит глаза и сжимает ладони в кулаки. Запомни, ты не достоин такой любви. Верно отец говорил, что любви в мире нет, и не надо жить для неё. Он облизывает обветренные губы и берет себя в руки. Раздевшись, парень включает воду, которая льётся из лейки душа, и выдавливает шампунь на ладонь. Пока купается, брюнет старается не думать о том поцелуе Антона с Ирой. Это так интересно. Арсений никогда не целовался и не знает, каково это чувствовать чужие губы на своих, теряясь во времени. Покинув ванную, Арсений идёт к своей кровати, на которой мирно лежит домашняя футболка и штаны. Шастун кусает нижнюю губу, сидя на своей кровати. Он искренне не понимает этого человека, ведь пару часов назад он улыбался и разговаривал, а сейчас ведёт себя как незнакомец. Выдохнув, Антон поднялся с кровати, когда Арсений натянул футболку, убрав полотенце подальше. — Ответь мне на вопрос, — прижимает Антон соседа к дверце шкафа, вызвав страх. Он ставит руки по обеим сторонам, желая знать правду. — В-все хорошо… — лишь бы отпустил, лишь бы отпустил. — Ты врешь, — уверенность слышна в томном голосе Шастуна. — Я… Я… — сглатывает брюнет, смотря щенячьими глазами в зелёные. Боится. Арсений боится Антона. Это замечает второй, потому медленно убирает руки, делая шаг назад. — Прости. Я не хотел напугать. — Я… Не испугался. Арсений наскоро оставляет в ванной полотенце, запрыгнув под одеяло. Шастун умиляется другу, ведь ни один человек в мире не сравним с Арсением. Такой он один. — Прости ещё раз. Я просто хочу знать правду, — садится он на корточки, оказываясь опасно близко к милому личику, часть которого выглядывает из-под одеяла. — Тебе было там некомфортно. Арсений кивает, подтверждая его слова. Антон поджимает губы, смотря в яркие глаза. — Тогда почему ты не сказал мне сразу? Попов чуть опускает глаза, опечаливая их. — Не хотел меня расстраивать и сидел потому, что мне нравится? Котёнок поднимает взгляд, чуть кивнув. — Горе ты моё луковое, — добро улыбается Антон, проведя ладонью по влажным волосам. — Говори мне сразу, если тебе что-то не нравится, договорились? Арсений улыбается глазами. Антон такой красивый. У него красивая улыбка, глаза, родинка на кончике носа, кудряшки. Он сам красивый. Красивый… — Ладно, отдыхай, не буду мешать, — вздыхает и поднимается на ноги, услышав: — Ты не мешаешь. Шастун улыбается, кивая: — Я вернусь через пять минут и мы поболтаем, хорошо? В ответ Арсений кивает, начиная уже ждать своего соседа. Второй скрывается за дверью в ванной, торопясь к маленькому чуду в кровати напротив. Парень мирно ждёт, зарываясь носом в одеяло. Он улыбается, пока никто не видит, ненавидя себя за такие мысли. За раздумьями о Шастуне, брюнет не замечает, как объект его мыслей уже переодевается, а после плюхается на свою кровать. — Как же хорошо… — блаженно подмечает Антон, раскинув руки и ноги в стороны. Повернув голову, он видит все того же котёнка, который выглядывает из-под одеяла. — Какая у тебя любимая книга? — задаёт вопрос Шастун, приняв удобное положение, чтобы спокойно смотреть на него. — «Анна Каренина», наверное. — Понравилась её жизнь? — Нет, там много жизненных ситуаций. Мастер и Маргарита ещё нравится. Там любовь большая была. — А ты сам любил? Вопрос ставит врасплох, ведь никогда в сердце Арсения не было чьего-нибудь имени. — Нет, — смотрит Арсений в глаза, говоря тихо. — Встречался с кем-нибудь? — ему интересно, потому он, как любопытная Варвара, причмокивает губами. Попов мотает головой, также и на вопрос, целовался ли он. — Серьёзно? Ну, про секс я уже молчу… Не сложилось, что ли? — Антон, я рос в строгости, и ни о каких отношениях речи быть не могло, и, тем более, любви. — А у меня мама добрая и не ругала особо никогда. Я люблю её, а она меня. — Повезло тебе, — отводит Арсений глаза, вспоминая детство в слезах и наказаниях. Отца он уважает и даже любит, но обида за все запреты все ещё есть. — Эй, не грусти. Сейчас же все хорошо, — встаёт Шастун с кровати, идя к другу. — Двинься. Как с ребёнком буду сейчас. — Я — не ребёнок, — отодвигается Попов фыркнув. Антон устраивается рядом. Арсений чувствует необычное сердцебиение от ощущения чужого тела. — Знаешь, какие конфеты я терпеть не люблю? Да ляг ты уже на меня, все свои. Попову неловко, но все равно аккуратно ложится тому на грудь, подвинувшись. Он кладёт одну ладонь на чужой живот, боясь сделать что-то лишнее. — Какие? — тихим голосом спрашивает он. — Все кислые. Бр-р-р… Кислые, противные, челюсть сводят, — морщится Шастун, вызывав коротких смешок у Арсения. Ему так сейчас хорошо, тепло и приятно. Он никогда не был кому-то нужен, не считая родственников. Многие сторонились, считая этого парнишку странным. А он просто хотел внимания и любви. Всего лишь. — Ещё что не любишь? — Рис. У меня на него аллергия. Умереть могу. Ещё… Беконы всякие. — Я рыбу не люблю. И у меня зрение плохое, и глаза чувствительные. — Зато они у тебя красивые. Да и я не любитель морепродуктов. Нет, серьёзно, я никогда не видел такого чистого цвета. Ты волшебник? — Если бы, Антон… Тогда все было бы по-другому. А глаза у меня от мамы и папы… Помню, как мама в детстве сказала, что я самый красивый мальчик, пока я ногами болтал за столом. — Вот знаешь, мама не соврала, — улыбается Антон, представив Арсения маленьким ребёнком. — Ты, наверное, такой милый был. — Ага, меня за мешки под глазами презирали и за кривые зубы. — Видели бы они тебя сейчас, хуй бы сказали такое. Брюнет осторожно улыбается, скользнув рукой по чужой талии. Он ластится и закрывает глаза. — Не уходи, ладно? Хорошо так… — мечтательно произносит Попов, слыша такой нежный аромат. По-дружески Антон его приобнимает, давая полежать на себе. Этот котёнок настрадался в детстве, тогда почему он не может почувствовать себя кому-то нужным, пусть, и иллюзия, хоть раз?