***
По дороге Шастун снова курит, но уже обычную сигарету, что жутко не нравится Попову, так как он терпеть не может этот запах. — Курить плохо, — не сдерживается он, нахмурившись. — Не надо. Брюнет выбрасывает сигарету, которую курил Шастун, в сторону и ловит непонимающие зелёные глаза. — Эй! — возмущается Антон, смотря недовольно на друга. — Ты портишь свое здоровье, это плохо, — со страхом в глазах отвечает Арсений, не понимая, что на него нашло. Шастун и раньше курил, но парнишка старался не обращать внимания. — Это моё здоровье, Арс. Спасибо, конечно, но я сам буду решать, — грубо прозвучали его слова и к глазам брюнета подступили слезы, ведь он хотел как лучше. — Ладно, прости. Я не хотел нагрубить. Эй, ну, не грусти, — приподнимает Антон чужой подбородок лёгким движением, видя застоявшуюся влагу. — А плакать зачем? — Я… Я… — не получается что-либо сказать, потому что стоит ком в горле. — Я не буду больше повышать голос, обещаю. Только не плачь и не злись, ладно? — мягкий тон успокаивает первокурсника и он слабо улыбается, кивнув. — Ну, и отлично. Идём, здесь близко. Шастун берет соседа за запястье, ведя к библиотеке, куда ходил, от силы, пару раз за все годы учёбы. Когда они, наконец, получили доступ к этим книгам, Арсений принялся блуждать вдоль стеллажей, разыскивая жанры литературы, которые любит. Антон плетется следом, думая, что творится в голове этого человека? Какие шестерёнки там крутятся или там компьютер? А, может, такая же библиотека с воспоминаниями? Или, все же, странный, непонятный обычному человеку мир, но который понимает сам Арсений? Попов останавливается около зарубежной литературы, выискивая что-то интересное. Он внимательно вчитывается в авторов, а потом и названия, открыв несколько книг. Тихо напевает какую-то мелодию, пробегаясь глазами по абзацам. — Держи, — суёт Арсений другу первую книгу, ища дальше. Шастуну ничего не остаётся, как просто принять ношу. Сейчас даже не хочется оказаться дома, в кровати, посидеть в интернете. Тут интереснее. Как ребёнок, Арсений рад. Рад такой большой библиотеке, где собраны произведения со всего мира. Его маленькая тайна — итальянский язык. В тайне ото всех он изучал его, читал итальянскую литературу. Ему просто нравится этот язык. Он такой красивый и простой, что сейчас Арсений ищет что-то на итальянском. В конце у Антона в руках несколько книг и несколько у Арсения. Со счастливой душой второго они покинули библиотеку, записав все, что уносят. По пути домой, Арсений рассказывает об авторах и их «рукописях», что несут сейчас в общагу. — Тебе хватит времени на все это? Ты и так целыми днями за столом сидишь. — Должно. В любом случае, я прочту их рано или поздно, а тебе советую… — достаёт Арсений последнюю из своей стопки. — Во-от эту-у… На! — Ты же для себя её брал, — принимает Антон данное. — Нет. Для тебя. Я её уже читал, — чуть улыбается брюнет, повернув голову на друга. — Для меня… — шепчет Шастун, отводя взгляд. Далее Арсений начинает рассказывать о том, что не слушает Шастун, ведь он погружен в изучение красоты своего соседа. Вот у него родинки на шее, щеках и, наверное, по всему телу. Вот длинные тёмные ресницы, красивая форма носа и морщинки вокруг глаз. А когда брюнет смеётся, то выглядит очень милым — морщинки у глаз и на носу. Сейчас он шмыгает им, так как холодно. — Почему ты такой красивый? — перебивает Антон, застав врасплох друга. Второй сглатывает, округляя глаза. Красивый? Сказано Антоном? Арсений красивый по мнению Антона? — Арс, я серьёзно. Ты и милый, и взрослый одновременно, — чуть улыбается Шастун, говоря истинную правду. Арсений действительно красивый и необычный. — Мне… Мне никогда… Такого не говорили, — опускает он свои глаза, шагая вровень с Шастуном. — Я… Я какой-то другой. — Кто такое сказал? — Все, — отрезает Арсений, не желая говорить на эту тему, потому что придётся возвращаться в прошлое, которое причиняет боль. — Идём домой. Попов ускоряет шаг, опустив голову. Он жмурит глаза, но все равно эти страшные, рваные кадры появляются. В ушах стоит собственный крик, рыдание, мольба, но все тщетно. Антон поджимает губы, вздохнув. Что с ним? Странный этот Арсений.***
— Я тебя обидел? Ты со мной полдня не разговариваешь. Арсений уже давно сидит за рабочим столом, напялив очки. Он погрузился в учёбу, чтобы не лезли мысли в голову. — Ты меня слышишь? А-арс? Шастун встаёт со своей кровати, подходя к соседу. Он испытывает вину, что сделал что-то не так. Коснувшись плеча Арсения, тот вздрагивает и просит: — Не трогай меня. Это звучит грубо и прямо, явно не хочет разговаривать. Шастун удивлён такому тону, но просьбу выполняет. — Тогда мы можем поговорить? — нежно спрашивает он, надеясь на положительный ответ. — Прости, я занят. Срочное? — не поворачиваясь, говорит Арсений. — Я… Я хотел извиниться. — Хорошо, извиняю, что-то ещё? — Н-нет… Прости, что потревожил, не буду отвлекать. Антон теряет всякую надежду поговорить спокойно, потому хватает телефон, сигареты, наскоро одевается и уходит прочь. Невозможно находится с тем, с кем не можешь поговорить, посмотреть в глаза. Внутри что-то скрежети совесть грызёт. — Ой, Антош, привет, — откуда-то появляется Ира в коридоре. Приходится остановиться. — Что-то случилось? Она замечает, что на лице её парня нет ни одной эмоции. Теряет улыбку и пытается прикоснуться к щеке Шастуна. — Извини, я должен идти, — уклоняется он от прикосновения, проходя мимо девушки. Кузнецова остаётся в недоумении, ведь Антон так себя никогда не вёл. Парень идёт по холодной улице, думая об Арсении, с которым что-то не то. Но что сделал Антон? Может, он вызвал какие-то воспоминания? Шастун, же, просто сделал комплимент. Неужели это вылилось в обиду? Почему? Дойдя до ближайшей лавочки, он присаживается, наплевав на её температуру. Вытаскивает из кармана любимые тонкие сигареты и поджигает одну. Обычно, он курит только электронные, но в этот раз их будет мало. Шастун никогда не чувствовал себя настолько виноватым и отчаянным. Вроде, он ничего не сказал, что могло поспособствовать такому отношению, а, вроде, повлиял на поведение брюнета. Антону хорошо сейчас только от никотина и его облегчения. Сизый дым соединяется с паром, выходящим изо рта, а прохожие смотрят с презрением. — Что я опять сделал? — задаёт он сам себе вопрос, который мучает несколько часов. Попов дурманит и заставляет думать о себе, ничего не делая для этого. Даже поцелуи с Ирой стали не такими пленительными и сумасшедшими. Они превратились в тлеющую древесину, когда огонь давно потух.***
Арсений отрывается от конспектов и книг только ближе к ночи, потирая переносицу, сняв очки. Он трёт глаза и вздыхает, потому что мозг кипит от всяких формул и текстов. — А Антон где? — выпрямляется он, повернувшись и увидев пустую кровать. — А-а-а… Точно, он же ушёл. Первокурсник поднимается с места, похрустев спиной. Он смотрит на часы и думает, почему Шастуна все ещё нет. Попов грустит, вспомнив их дневной разговор, понимая, что обидел единственного друга. — Идиот, идиот, идиот, — бьёт он себя ладонью по лбу, виня себя в том, что соседа сейчас нет. — Ну, кто тебя просил, а? Придурок. Он садится на кровать Антона, проведя рукой по пустому месту. Он думает, позвонить, выяснить, где носит друга. Однако это не нужно, потому что дверь распахивается и Шастун вваливается в комнату. Арсений мгновенно поднимается на ноги и идёт к Антону, глаза которого опущены. — Где был? Шастун медленно поднимает взгляд, разомкнув губы. Попов такой… Такой свой. — Гулял. Не стал тебе мешать. Тебе же нужна тишина и спокойствие. А я — лютый шум! Антон раздевается, снимает обувь, хватаясь за ручку двери в ванную. — Я этого не говорил… Шастун, ты пил? — выгибает он бровь, раскинув руки. — Но думал, — уходит в ванную Антон, закрываясь на ключ. — Я… — тихий голос. Арсений подходит к двери, прикоснувшись ладонью. — Я никогда не думал об этом. Антон, ты мне не мешаешь, — тон стал громче. — Ага, пизди больше! Арс, тебе было в кайф, когда меня не было, так что не ври! — слышится из ванной. — Нет, Антон, это не так, — отчаивается Арсений. — Ты… Ты мне не мешаешь, правда. Мне спокойнее, когда… Ты… Рядом. Арсений искренен, ведь всегда хорошо, когда знаешь, что с человеком все в порядке. Шастун отпирает дверь, что их разделяла, и вырастает перед брюнетом, увидев влажные глаза. Плачет. Нет, Антон не хочет его слез. — Что ты сейчас сказал? — томным голос спрашивает Шастун, выгнув бровь и, смотря сверху вниз. — Прости меня, что… Что такой странный, — глаза в глаза. — Я… Я не привык к тому, что у меня есть… Друг, — опускает Попов их от отчаяния. — Арс, это я должен извиняться. Это ведь из-за меня ты разозлился или что там? Это же я сказал то, что повлияло на тебя. Прости меня. Антон виноват, так думает он сам. Но на самом деле, виноваты оба. — Не-ет… — слегка мотает головой Арсений. — Я не обиделся, — поднимает он глаза. — Но… Давай, не будем о моём прошлом, хорошо? Не надо. Попов мнет ладони, ощущая себя маленьким, провинившимся котёнком. — Можно я тебя обниму? — совершает действие Антон, спросив для вежливости.— Хорошо, это закрытая тема. Пожалуйста, Арс, не плачь больше. Мне, конечно, нравятся твои глаза, но не когда они на мокром месте. Их руки замыкаются за спинами друг друга, а голова Арсения лежит на чужом плече, слабо улыбаясь. По его щеке скатилась последняя слеза, отпечатавшаяся на одежде соседа. Впервые. Впервые хорошо. Арсения никогда так тепло не обнимали, не дарили волшебные мгновения. Он утыкается носом в чужую ключицу, потеревшись кончиком. Его глаза закрыты, и он чувствует себя как нельзя лучше. Антон же, испытывает то же самое.