Leave It at That

      Вечером они все выходят во внутренний дворик, закутавшись в толстые свитера. Костер удается развести довольно быстро. После этого Найл заставляет Лиама помочь ему с приготовлением еды на кухне, а Зейн просто исчезает. Он делает это по нескольку раз в день, потому что не привык – да и не создан – проводить так много времени в окружении других людей.       В группе Зейн вел себя так же, но тогда это всегда считалось странным или грубым. Он в отчаянии прятался, когда попросту не мог больше выносить шум и толпу, и как только кто-нибудь из команды находил его, тут же начинал бормотать извинения. Сегодня он не чувствует за собой вины. Это просто то, что нужно его телу и мозгу. Внезапно почувствовав себя подавленным, он извиняется и исчезает на некоторое время. У него есть на это право. Он никому не обязан своей компанией, особенно если это происходит ценой его собственного комфорта.       Гарри и Луи остаются наедине с огнем. Гарри садится на скамейку и смотрит на пламя, впервые за сегодняшний день чувствуя себя спокойно после ссоры с Луи.       Кстати, о нем.       – Лиам сказал, что ты завтра уезжаешь? – говорит Луи, бросив последнее поленце в костер и выпрямившись.       – Да, – подтверждает Гарри. Перерыв подходит к концу. Через два дня ему нужно быть в Калифорнии, чтобы отыграть первое из пятнадцати запланированных концертов в этом штате. Технически, Гарри мог бы остаться здесь еще на день, но после всего, что произошло, он хочет побыть наедине с собой.       Луи отходит от костра, и его поглощает темнота холодного октябрьского вечера. Он медленно обходит площадку, пока не доходит до скамейки Гарри. Он не садится. Вместо этого подходит к Гарри и становится за его спиной, наблюдая за пламенем. Гарри спиной ощущает тепло тела Луи, а через секунду – как пальцы Луи зарываются в его кудряшки.       – Утром или днем? – бормочет Луи, нежно поглаживая Гарри по голове. Нежно, с любовью… интимно. Это так, так, так несправедливо, учитывая все, что было сказано сегодня.              – Утром, – отвечает Гарри. Его голос звучит напряженно, и сам он напряжен. Он борется с желанием растаять от прикосновений Луи.       – Я думал, мы могли бы... – начинает Луи и замолкает, подыскивая нужные слова. Он выглядит неуверенным. Даже немного смущенным. Но не перестает играть с волосами Гарри. – Я подумал, что мы могли бы попрощаться. Должным образом. Как… Я не знаю. Закрыть, так сказать, гештальты. Если, конечно, ты этого хочешь.       Гарри не гордится этим, но на мгновение он задумывается о том, чтобы причинить Луи боль. Представляет, как кладет руки на эту загорелую шею и сжимает ее до тех пор, пока мужчина не пожалеет о каждом слове, слетевшем с его красивых губ. Разумеется, Гарри этого не делает. Он немного отклоняется назад и запрокидывает голову так, что макушка практически касается груди Луи. Луи все еще стоит у него за спиной, и ему приходится выпутать руку из кудряшек. Как только он опускает глаза, их взгляды встречаются.       – Ты имеешь в виду секс? – Спрашивает Гарри, не обращая внимания на странное развитие событий. Он не кажется обиженным, потому что внезапно осознает, что слишком устал, чтобы обижаться. Голос звучит почти безразлично.       Луи пожимает плечами, неосознанно прикусывает нижнюю губу, а затем снова пожимает плечами.       – Может быть? – отвечает он вопросом на вопрос.       Становится ясно, что Луи и сам не знает, чего он хочет или о чем просит. Просто прощание. Просто что-то, что могло бы уменьшить боль. Гарри, наверное, мог бы понять это, если бы Луи не решил положить конец всему, что между ними происходило. Он выпрямляется, снова поворачиваясь лицом к огню, и горько вздыхает.       – Ага. Давай, детка, – мрачно бормочет он, качая головой. – Вонзи когти поглубже. Выцарапай мне сердце.       – Да ладно тебе, – протестует Луи, защищаясь. – Я вовсе не пытаюсь это сделать. – Он перелезает через скамейку и садится рядом с Гарри, быстро взглянув на него, прежде чем перевести взгляд на огонь.       «Гребанный трус», – шепчет голос в голове Гарри, пока он изучает профиль Луи в пляшущих оранжевых бликах.       – Ты говоришь, что не можешь быть со мной, а потом возвращаешься и просишь о сексе, – спокойно замечает Гарри. Он не злится, но чувствует, что где-то внутри него затаился гнев. Звучит как одно и то же, но это не так. – Могу я быть хотя бы немного недовольным? – спрашивает он.       Луи не смотрит на него и не отвечает, но на его лице написано, что ему стыдно за то, что он вообще что-то предложил. Гарри позволяет ему страдать в тишине, но на самом деле обдумывает предложение. Он тоже чувствует необходимость попрощаться должным образом. (И он всегда чувствует потребность трахнуть Луи).       Прежде чем что-либо еще успевает проясниться в этот напряженный момент, Найл выскакивает из дома, крича Лиаму, чтобы тот поторопился. Каким-то образом становится громче и ярче. Возникает спор о том, следует ли класть картофель, завернутый в фольгу, прямо в огонь или прикопать его в землю рядом, и Зейн появляется как раз вовремя, чтобы дать свое экспертное мнение по этому вопросу.       Луи остается сидеть рядом с Гарри, и эта суматоха немного расслабляет его, пока большая рука Гарри не ложится ему на бедро.       – Посмотрим, как пройдет вечер, ладно? – Тихо бормочет Гарри, даже не поворачиваясь к Луи. В кои-то веки Луи рад, что здесь нет пива, потому что он бы им сейчас подавился.       Гарри действительно так думает. Ему нравится, когда его время от времени царапают, кусают или дергают за волосы. Может быть, боль разбитого сердца хорошо сочетается с сексом.       * * *       Луи ерзает и не может заставить себя остановиться. Он очень, очень остро ощущает присутствие Гарри рядом и продолжает украдкой поглядывать на него. Непонятно, все дело в том, что Гарри настолько хорошо его знает, чтобы так с ним играть, или Луи сам виноват в том, что так реагирует на ситуацию. В любом случае, как только на горизонте появляется возможность никогда больше не видеть Гарри, Луи испытывает стресс.       Это глупо. Это жалко, и он ведет себя как придурок. Определенно. Спасибо, он в курсе. Просто… Дом Зейна как бы существует за пределами реальности, а грандиозные, драматические проблемы Луи во многом связаны с реальностью, так что, пока они с Гарри все еще здесь, это как будто... не считается.       (Это ложь. А Луи, возможно, сходит с ума).       Он просто раньше не задумывался об этом по-настоящему – о том, что все может просто закончиться. Что они с Гарри могли бы… стать друг другу никем, вот так просто. Ему нужно как-то закрыть этот гештальт. Почувствовать на языке этот прощальный вкус. Называйте его жестоким эгоистом. Но он даже представить себе не может, что завтра утром просто пожмет Гарри руку.       Реакция Гарри на его абсолютно безумное предложение заставила Луи осознать, как сильно он этого хочет. Эта же реакция оставляет за собой ужасную неопределенность, получит он это или нет. Гарри здесь, наслаждается весельем у костра с парнями, а Луи рядом с ним, готовый из кожи вон вылезти, потому что не знает, что произойдет.       Это мучительно.       Наверное, он этого заслуживает.       Вечер переходит в ночь, и парни начинают клевать носом, потому что нет алкоголя, который мог бы взбодрить их после того, как они съели слишком много зефира, подгоревшего хлеба и полусырого картофеля.       Лиам встает первым и решает прибраться перед уходом. Это вынуждает Зейна тоже засуетиться, потому что он очень требователен к тому, как следует помещать посуду в посудомоечную машину, а они, очевидно, продолжают делать это неправильно. Костер уже почти потух, и Найл решает, что на улице слишком холодно. Как только он уходит, вечер у костра официально заканчивается, и все начинают собирать вещи, чтобы отнести их обратно в дом.       Зейн исчезает в своей главной спальне. Странно, что в таком большом доме она расположена на первом этаже, но стеклянная дверь, выходящая на красивое пустое поле, вроде как, оправдывает это. Лиам и Найл наперегонки поднимаются по лестнице, пока Гарри складывает пледы.       Луи отходит в сторону, делая вид, что не ждет Гарри. Он знает, что проиграл – он бы уже понял, если бы Гарри захотел… Ладно.       Гарри весь вечер не проявлял ни малейшего интереса, и Луи держался особняком, заставляя свой глупый мозг уважать это, потому что, ну серьезно, сколько ему лет? «Ты слишком взрослый, чтобы вести себя так по-детски», – напоминает он себе. Он подавляет разочарованный вздох, бормочет Гарри «спокойной ночи» через плечо и начинает подниматься по лестнице.       Он уже почти на самом верху, когда Гарри окликает его.       – Луи? – зовет он, стоя на нижней ступеньке.       Луи тут же останавливается и медленно поворачивается, смотря вниз. Он ничего не говорит, только поднимает брови, глядя на Гарри.       – Моя комната, идет? – Гарри руководит. Все просто, непринужденно и наполнено тихой, спокойной уверенностью.       Луи вздрагивает и какое-то мгновение просто стоит на верхней площадке лестницы, глядя на Гарри сверху вниз, словно загипнотизированный.       Гарри подавляет вздох. Очевидно, этот человек твердо намерен оставить Гарри в прошлом, но в то же время не может даже подавить дрожь, когда Гарри немного понижает голос и говорит с хрипотцой. Было бы смешно, если бы не было так грустно.       * * *       Как только дверь за ними закрывается, Луи чувствует, как сильная рука Гарри ложится ему на бедро. С его губ срывается судорожный вздох, и он понимает, что на мгновение задержал дыхание. Идиот.       Хватка Гарри крепка, но это не мешает ему продолжать двигаться. С каждым медленным, настойчивым шагом он все теснее прижимается к Луи, и это заставляет их обоих все больше продвигаться вглубь спальни.       – У меня есть условие, – тихо объявляет Гарри. Он кладет другую руку Луи на шею и проводит большим пальцем по линии подбородка. На ощупь он мягкий, но выглядит острым, и этот контраст заставляет Гарри облизнуть губы.       – Тупое? – Луи выдыхает, не в силах отвести взгляд от губ Гарри, которые теперь влажные и блестящие.       Гарри цокает языком, лишь отчасти недовольный болтливостью этого человека.       – Мы делаем это по-моему, – говорит он. – Я хочу, чтобы ты оседлал меня.       Это условие. Гарри знает, что мог бы заставить Луи согласиться различными способами, но он был бы не он, если бы не добавил вежливое:       – Ты не против?       Луи сильнее прижимается к нему, наклоняется для поцелуя.       – Не против, – говорит он рассеянно. Отчаянно. Будто не в себе. Они только начали, а Луи уже выглядит оттраханным.       Господи, после этого мужчины Гарри попросту не сможет найти удовлетворяющего его партнера в постели, да?       – Тогда раздевайся, – приказывает Гарри, и они оба начинают избавляться от одежды.       Луи лежит на спине, когда Гарри растягивает его пальцами, пока кольца с печатками покоятся на прикроватной тумбочке. Но длится это недолго, и вскоре Гарри легонько хлопает Луи по бедру и меняет их позы.       – Давай, – подбадривает он, удобно устроившись на спине и подложив под голову маленькую подушку, чтобы лучше видеть Луи. – Иди сюда.       Луи переползает через него, уже раскрасневшийся от фингеринга. Он упирается рукой о татуировку Гарри в виде бабочки, чтобы успокоиться, и приподнимается. Гарри наблюдает за ним голодным взглядом. Он мог бы помочь – положить руки на бедра Луи или на свой член, чтобы направить его, но он этого не делает. Держит руки на согнутых коленях Луи и подбадривает его словами.       Гарри знает, что это мелочно. Но на этот раз он хочет, чтобы Луи поработал. Он всегда баловал его – давал, давал и давал. Теперь очередь Луи приложить немного усилий. Если им обоим все еще хорошо, значит это не наказание, да?       На самом деле, Гарри не из тех, кто говорит пошлости или думает о них. Но, черт возьми, Луи скачет на его члене так, словно создан для этого. Вся эта загорелая кожа, резкие черты лица и голубые глаза, затуманенные удовольствием, когда он смотрит вниз, прямо на Гарри, приоткрыв рот.       Обычно они больше разговаривают во время секса – будь то подшучивание, бесконечная череда подбадриваний со стороны Гарри или не менее бесконечная череда проклятий со стороны Луи. Но сегодня все тихо. Только их неровное дыхание и едва уловимый шорох от резких и сильных движений.       Гарри заговаривает первым только потому, что должен это сделать.       – Подожди, – внезапно говорит он, его руки взлетают к бедрам Луи. – Слезь, – умоляет он и заставляет Луи оторваться от собственного члена. – Слезь. Блять, слезь.       Луи подчиняется и спускается чуть ниже, слегка дрожа от неприятной пустоты в теле. Гарри немедленно хватает основание своего члена и сжимает его, крепко зажмурившись. Он выглядит почти страдальчески, отчаянно пытаясь удержать себя на грани оргазма и не кончить.       Луи вытирает рукой пот с груди и садится на бедра Гарри, с удовольствием наблюдая за ним.       – Слабак, – дразнит он, восхищенный, самодовольный и немного запыхавшийся.       – Нет, – стонет Гарри, открывая глаза. Он делает глубокий вдох и медленно отпускает свой член, чувствуя, что кризис миновал. – Ты просто не представляешь, как выглядишь, когда делаешь это.       – Делаю что? – спрашивает Луи и одаривает его похотливой улыбкой.       – Седлаешь мой член, – говорит Гарри, не заботясь о том, чтобы это прозвучало вежливо. – Ладно, – он приподнимается на локтях, не сводя глаз с Луи. – Иди сюда.       – Да? – снова дразнит Луи, но в словах слышится нотка надежды, а взгляд становится голодным, когда он опускается на член Гарри. У него красивый член. Большой, изогнутый и стоящий для Луи. Чего еще может желать мужчина, в самом деле?       На этот раз Гарри помогает Луи вставить член обратно и придерживает его за бедра, когда тот опускается. Им не требуется много времени, чтобы найти правильный угол, и как только Луи ловит ритм, Гарри с тихим стоном откидывается назад.       Сначала все хорошо, потом становится еще лучше, а потом Луи не удовлетворен. Гарри видит это по выражению его лица. Луи полностью контролирует ситуацию, находясь сверху, и он бесстыдно гонится за собственным удовольствием. Совершенно очевидно, что он использует член Гарри, чтобы довести себя до оргазма, и тот факт, что Гарри что-то от этого получает, по сути, просто случайность. Сволочь самоуверенная.       Как бы то ни было, Гарри чувствует, когда Луи находит нужный угол, потому что он восхитительно сжимается вокруг Гарри и ахает. Тут же он ускоряется, опускается снова и снова, гоняясь за искорками удовлетворения, которые танцуют на его нервных окончаниях при каждом прикосновении к простате. Кажется, что после этого он быстро кончит, но что-то идет не так, и вскоре движения Луи становятся все более фанатичными и упрямыми. Как будто он не может поймать то, за чем гонится.       Гарри смотрит, как пот стекает по его груди, и протягивает руку, чтобы провести пальцами по внутренней стороне члена Луи.       – Тебе там как, детка, нормально наверху? – бормочет он низким голосом, окидывая Луи голодным взглядом. В глазах Гарри практически не видно зелени. Лишь темное, мрачное желание, которое кажется черным в слабом свете прикроватной лампы.       Луи скулит. Это сразу же отзывается в члене Гарри, и он чуть не кончает на месте, потому что Луи слишком гордый мудак, чтобы часто издавать подобные звуки. Это восхитительно. Гарри снова поглаживает его член, стараясь синхронизировать это движение с довольно медленными движениями бедер Луи.       – Не надо, – выдыхает Луи, затем наклоняется вперед, упираясь обеими руками в грудь Гарри. – Не хочу... – повторяет он, явно пытаясь донести до него какую-то мысль. Она прерывается из-за того, что у него перехватывает дыхание, когда ему особенно приятно. После этого, вместо того чтобы подпрыгивать вверх-вниз, Луи начинает двигать бедрами, все еще отчаянно стремясь ощутить прикосновение члена Гарри к своей простате. – Не дрочи мне, – наконец удается произнести ему. – Я хочу только твой член… Блять. Черт возьми, Гарри.       Он снова скулит: весь вспотевший, челка прилипла к мокрому лбу, а он все продолжает скакать на Гарри, явно на грани срыва. По какой-то причине он просто не может заставить себя, не может закончить, но в то же время у него явно заканчиваются силы, из-за чего он остается в таком мокром, плачевном состоянии, в полушаге от того, чтобы начать умолять.       Гарри не может насытиться этим. Он чувствует, что опасно близок к финалу, потому что видел, как Луи несколько раз чуть было не кончил, но каждая неудача была отчасти делом рук Гарри. Здесь все по-другому. Это доказательство того, что Луи нравится, когда на него давят до тех пор, пока он больше не сможет этого выносить, потому что в данный момент он делает это сам с собой. Он явно сходит с ума, но при этом отказывается обращать внимание на свой член. Гарри уверен, что это заставит его кончить за считанные секунды.       – Давай же, – стонет Гарри, словно во сне, и проводит руками вверх и вниз по бедрам Луи. – Я уже почти. Ты должен сделать это как следует, прежде чем я кончу, – подбадривает он. Потому что, как бы сильно он ни наслаждался этим редким и прекрасным зрелищем, то, как Луи двигает бедрами прямо сейчас, не позволяет Гарри продержаться долго.       – Черт, – выдыхает Луи, совершая еще одну хорошую фрикцию. – Ты не можешь просто перевернуть нас? Гарри, перестань, – добавляет он, и теперь в его голосе ясно слышится разочарование.       – Нет, – тут же отвечает Гарри, потому что Луи слишком часто балуют в постели. – Откинься назад еще больше, – говорит он и приподнимается на локтях. Луи подчиняется, и Гарри кладет одну руку ему на живот, осторожно, чтобы не задеть текущий член. Ему приходится приложить много усилий, чтобы сохранять самообладание, потому что влажный, теплый рай сжимает его собственный член при каждом движении Луи.       – Еще, – приказывает Гарри, сжимая его руку и заставляя Луи немного откинуться назад и выгнуться по-другому.       – О-господи-блять, – громко ругается Луи и произносит это так быстро, что слова сливаются в одно. Гарри лишь слегка изменил угол, но, очевидно, это сработало.       После этого Луи становится громче и начинает двигаться быстрее, внезапно перестав чувствовать усталость. Гарри понимает, что сам близок к оргазму, и ему приходится снова упасть на спину, не в силах удержаться на локтях. Веки начинают опускаться, когда наслаждение берет верх, но он борется с этим, потому что хочет видеть все.       Луи не в себе. Его движения становятся фанатичными, и он стонет, как порнозвезда, загоняя член Гарри в себя снова и снова, и еще, и еще, и еще, и когда он, наконец, кончает, то содрогается всем телом. Его сперма растекается по животу Гарри, и мгновение спустя он, задыхаясь, падает на него.       – Мерзость какая, – бормочет Луи, все еще наполовину ошеломленный интенсивностью происходящего.       Гарри не отвечает, потому что теперь ему отчаянно нужно кончить. Сжатие дырочки Луи почти довело его до этого, но все же не до конца. Луи обмякает на нем, что является дополнительным весом, который не помогает, но Гарри старается. Ему удается довольно легко приподнять задницу Луи, и он начинает трахать его в ответ, при каждом движении подталкивая его обмякшее тело.       – Нет, – тут же отвечает Луи, поднимая голову и свирепо глядя на Гарри. Он слишком чувствительный, так что это уже не так весело.       – Дай мне... – Гарри с трудом выговаривает слова. – секунду, – кряхтит он, делая сильный толчок, и кончает.       Луи издает странный звук и снова опускает голову, но только для того, чтобы укусить Гарри за плечо. Он чувствует сперму Гарри. Восхитительно горячую и липкую, разливающуюся внутри него. Он может…       – Ох, блять, Гарри, ты что, без презерватива?! – спрашивает он, внезапно придя в себя. Он приподнимается и вздрагивает, все еще чувствуя, насколько Гарри глубоко в нем.       Лицо Гарри бледнеет, и он выныривает из послеоргазменного блаженства.       – О боже... – еле слышно бормочет он.       Они оба забыли. Как же они могли забыть? Они всегда делают это с презервативом. Всегда.       Они лишь смотрят друг на друга, потому что сказать нечего.       – Зашибись, – наконец произносит Луи и снова вздрагивает, приподнимаясь все выше, пока член Гарри не выскальзывает из него. – Теперь придется выковыривать твою сперму из своей задницы.       Гарри отмечает, что в его голосе нет злости. И все же. Они облажались.       – Я проверялся, – говорит Гарри, когда Луи скатывается с него. Все его тело отяжелело, и он ненавидит то, что они не могут просто насладиться тем фактом, что это был один из лучших сексов, который у них был, просто из-за того, что забыли предохраниться.       – Ох, – Луи кажется удивленным. Теперь он лежит на спине рядом с Гарри, глаза закрыты. Они оба все еще дышат немного неровно. – Да, я тоже. Регулярно, так-то. У нас все в порядке.       Выходит пренебрежительно, и Гарри понимает, что Луи беспокоился лишь о такой тривиальной вещи, как последующее приведение себя в порядок. По-видимому, он настолько доверяет Гарри, что вообще не считал незащищенный секс рискованным занятием. Дело лишь в последующем неудобстве.       На прощание это смахивает мало. Ощущение, что это был не последний раз. Далеко не последний. Настолько далеко, что даже луна ближе. Господи, Гарри облажался. Он не должен был позволить этому случиться.       – Все в порядке, солнце? – медленно спрашивает Луи, потому что Гарри лежит тихо и неподвижно, с закрытыми глазами.       – Я ненавижу тебя, – отвечает Гарри. Сейчас для него это слишком.       Луи весело смеется рядом с ним.       – Да, смешно ты шутишь, – решает он.       После этого они просто продолжают лежать.       – В порядок себя приводить не собираешься? – спрашивает Гарри через мгновение. Луи, похоже, не из тех, кому нравится разгуливать с чьей-то спермой внутри.       – Ага, иди нахер, – бормочет Луи. – Я слишком устал, чтобы двигаться. Ты заставил меня попотеть, – замечает он, возвращаясь к нытью.       – Тебе понравилось, – говорит Гарри и позволяет себе звучать самодовольно. – И сверху ты выглядел миленько.       На это заявление Луи лишь легонько пинает его в лодыжку. Гарри издает удивленный, но слегка отстраненный звук, слишком уставший, чтобы смеяться. Это было дико, и он выдохся. Он откатывается в сторону, подальше от Луи, чтобы выключить ночник, берет салфетку и вытирает сперму Луи со своего живота.       После чего остается лежать на боку, спиной к Луи. Это было так интенсивно, интимно и легко, что ему нужно время, чтобы успокоиться. Он ожидает, что Луи еще немного поноет, а затем встанет и уйдет. Но этого не происходит. Вместо этого Луи переворачивается и придвигается ближе, обнимая Гарри сзади.       – Прости, я так облажался, – тихо бормочет Луи в шею Гарри через мгновение, и внезапно это действительно кажется прощанием.       Гарри не говорит ему, что все в порядке или что Луи вовсе не облажался, потому что не хочет врать, и он не уверен в своих чувствах прямо сейчас.       – Не думаю, что когда-нибудь смогу быть твоим другом, – наконец шепчет Гарри.       Луи перемещает руку чуть выше по груди Гарри, и его пальцы касаются татуировки в виде бабочки.       – Нет, не после того, как ты меня трахаешь, – медленно соглашается он. Его ноги все еще немного дрожат от оргазма. Черт возьми, Гарри так хорош в постели.       Гарри снова испытывает желание прибегнуть к насилию. Или, по крайней мере, разозлиться. Но он этого не делает, потому что Луи для него тот, кого нужно защищать, а не разрушать.       – А потом ты уйдешь и попытаешься сделать вид, что ты не мой, – мрачно бормочет он себе под нос. Ему горько. Боже, ему настолько горько, что придется приложить немало усилий, чтобы это не въелось ему в душу и не сделало из него человека, с которым никто не захочет общаться.       Луи ничего не говорит в ответ. У него нет сил продолжать этот спор, тем более что ничего не изменилось, и они просто повторили бы все, что уже было сказано. Тем не менее, он крепче сжимает грудь Гарри. Он впивается глубоко, вонзает ногти в кожу, как будто хочет стереть татуировку. Стереть ее и, возможно, оставить себе. На память.       Гарри позволяет это. Боль утихает, и он может это вынести. Только после того, как момент затягивается, а Луи, кажется, не становится менее злобным, Гарри кладет свою руку на руку Луи и переплетает их пальцы. Это выглядит мило, но на самом деле это железная хватка, и они борются друг с другом через эту точку соприкосновения.       – Хватит, – резко говорит Гарри, когда молчание затягивается слишком надолго. – Хватит, Луи.       Луи подчиняется. Отчасти потому, что в его теле не осталось сил, отчасти потому, что очень трудно противостоять тому, чья сперма все еще находится глубоко внутри тебя. Он расслабляет руку, но Гарри не отпускает ее, и они так и засыпают, переплетясь друг с другом.       ***       Гарри уезжает утром, и все парни видят, каким неловким было его прощание с Луи. Их не касается, что именно произошло между ними, поэтому они не спрашивают, и целых три дня Луи притворяется, что им не о чем говорить, а Зейн, Лиам и Найл притворяются, что они в это верят. (Лиам и Найл также притворяются, что не слышали, как Луи стонал, как шлюха).       Честно говоря, другие ребята предпочитают не вдаваться в подробности. Отношения между Луи и Гарри всегда были темой, которой они старались избегать. Вероятно, все началось с тренинга по работе с прессой, где их научили, как уворачиваться от вопросов на тему «Ларри Стайлинсон». С того момента все превратилось в очень запутанную проблему сексуальной ориентации, «шкафов», общественного мнения и неразберихи, которую лучше не обсуждать никому, кроме Гарри и Луи. Даже предположений не делать, не подливать масла в огонь.       Однако через три дня эта тема все же всплывает. Найлу нужно уехать на этой неделе, а значит Лиам, Зейн и Луи останутся одни. Волшебство из воссоединения ослабло, когда Гарри уехал, а без Найла оно полностью исчезнет. Они это знают, поэтому все больше и больше часов проводят, просто болтаясь в гостиной, вместо того чтобы выполнять свои обязанности перед внешним миром в режиме онлайн.       Как выяснилось, София связалась с Лиамом вскоре после публикации того видео, когда СМИ начали спекулировать о его самочувствии. Этот контакт был абсолютно неожиданным – они не общались много лет, и она просто ни с того ни с сего отправила ему личное сообщение в инстаграме. С тех пор они переписываются. Просто о том, о сем, не относящемся к делу. Все еще. Лиам чувствует себя странно и до странности обнадежен этим.       Он делится этим с Зейном и Найлом, что заставляет Найла рассказать о своих отношениях с Амелией – очевидно, мысль о том, чтобы сделать ей предложение, приходила ему в голову не раз в этом году. С этого момента разговор идет о серьезных отношениях, и Луи знает, что ему своей очереди не избежать. Возможно, он этого не хочет. Кроме Томми, эти люди – единственные, кто знает, что на самом деле происходит со всей этой еболой с пиаром, и он чувствует себя свободнее, когда может просто... поговорить об этом. Не следя за каждым словом, боясь, что ложь всплывет, как только он потеряет концентрацию.       Черт, он реально перебрался из одного шкафа в другой, не так ли?       Итак, Луи делает то, чего от него можно ожидать меньше всего, – он раскрывается.       – Ладно, – Лиам заговаривает первым после того, как Луи заканчивает свою тираду. – Я тебя понял, дружище, окей? И я тебя услышал. Правда, все еще не могу понять, почему вы не можете быть вместе. Потому что со стороны выглядит так, будто вы оба именно этого и хотите. Верно? Нет? Или я что-то не так понял? – Он оглядывается на остальных.       – Нет, я думаю, Томмо прав, – медленно произносит Найл с набитым чипсами ртом. – потому что Эйч пережил свою фазу «свободный как ветер», да? Значит, он тусил с людьми, набрался опыта...       – Прошу прощения, Хоран! – Луи громко прерывает его, в голосе слышится возмущение. – Ты щас пытаешься намекнуть, что у меня нет опыта? Потому что, к твоему сведению, он у меня есть, – упрямо и немного оборонительно заявляет он. – Я бы даже сказал, что его у меня прилично. Или ты не заметил, что мы с Томми трахаемся уже два года? И он определенно не единственный, с кем я встречался.       – О Боже, – стонет Лиам, боясь, что Луи начнет перечислять все свои прошлые сексуальные похождения. А без этого бы явно не обошлось. В доказательстве своей правоты Луи становится просто неудержим.       – Да-да, Луи, мы поняли, что ты та еще шлюшка, – бормочет Зейн, забавляясь.       – Он клоун, а не шлюха, – Найл закатывает глаза. Затем отправляет в рот еще одну хрустящую чипсину и поворачивается к Луи. – Послушай, Томмо. Я не говорю, что ты неопытен. Я говорю, что у Гарри была своя богатая, горячая и доступная эра. Да и все еще есть, вроде как. И ты определенно горяч, да? Но я не думаю, что ты когда-либо был доступен. Со «шкафами», Томми и всем остальным. Так что вполне логично, что сейчас ты в поисках чего-то иного.       – По сути, ты повторяешь то, что я только что сказал, просто другими словами, – говорит Луи, делая вид, что он не впечатлен, но легкая ухмылка, танцующая на его губах, дает понять, что он просто издевается над Найлом.       – Ага. Я пытался объяснить Лиаму, что ты имел в виду, кретин! – с нежностью защищается Найл.       – Ладно. Я понял, – встревает Лиам. – Только, пожалуйста, давай без подробностей твоей сексуальной жизни.       – Честно говоря, вы с Гарри все слишком драматизируете, – внезапно говорит Зейн своим обычным скучающим тоном. Он как раз закуривает сигарету, хотя они сидят внутри, в гостиной. Правило «не курить в доме» ушло вместе с Джиджи, но Зейн по-прежнему старается, чтобы «грязный дым» ограничивался лишь стенами арт-амбара. Это было нетрудно, учитывая, что он и так проводит там большую часть времени. Или проводил раньше. Теперь, когда в доме живут другие люди, он ходит туда не так часто, и поэтому курение в доме стало привычкой. Ну, из-за этого и из-за Луи. Луи много курит и слишком ленив, чтобы двигаться большую часть времени.       Говоря о Луи: он недовольно поворачивается к Зейну, как только слышит этот комментарий.       – Продолжай, – он будто бросает вызов своему недавно вновь обретенному другу. Он не злится, пока нет, но бровь Луи подергивается от разочарования.       Зейн пожимает плечами, потому что, ну, это же Зейн.       – Вы с Найлом говорите так, будто Гарри несколько опережает вас в жизни, любви и сексе, да? – медленно спрашивает Зейн. Затем он делает паузу, чтобы затянуться и выдохнуть дым. – Так что, мне кажется, все, что тебе нужно сделать, это просто... пойти и догнать его. А потом, возможно, ты наконец заткнешься на этот счет и будешь заниматься сексом потише.       «Зейн – придурок», – решает Луи. Он придурок, и у него хреновая точка зрения, но особенность Зейна в том, что он тихий и загадочный, что дает ему возможность придать самым нелепым вещам умный вид.       Или, по крайней мере, крутой.       * * *       После отъезда Найла из Пенсильвании, Луи остается еще на две недели. Он прекрасно справляется на удаленке, а то, что не может сделать таким образом, просто переносит на следующий месяц. У него есть власть для этого. Он чертов босс.       Луи никогда бы не подумал, что ему когда-либо понадобится просто посидеть и поскучать в глуши, но вот он здесь и чувствует, что восстанавливается. Это странно, потому что он понятия не имеет, от чего именно восстанавливается. С Лиамом все очевидно. Но Луи? Луи всегда было трудно разобраться со всеми демонами в своей голове и увидеть каждого из них таким, какой он есть на самом деле, а не просто большим, тяжелым, темным пятном.       В общей сложности, он остается у Зейна почти на четыре недели. Ближе к концу все трое в основном занимаются своими делами и время от времени тусуются вместе. Это странно умиротворяет. Луи задается вопросом, каково это – иметь соседей по комнате для людей, которые не являются ни знаменитыми, ни богатыми.       В процессе Луи пропускает две важные для клуба Томми игры, чему несказанно рады их пиарщики, потому что выглядит это так, будто они отдаляются друг от друга, что готовит почву для объявления о расставании в декабре. На самом деле, они довольно часто общаются. Отношения Луи и Томми естественным образом превратились из дружеских с привилегиями в просто дружеские. Это своего рода дар и то, что с самого начала привлекло их друг в друге – между ними всегда все было просто. Их отношения строятся на такой степени непринужденности, что иногда кажется, что никому из них нет до этого дела. Будь они настоящей парой, возникли бы вопросы, но они не вместе, так что все более чем прекрасно.       – У меня кое-кто появился, – говорит ему Томми однажды по телефону. – Мы еще не встречались лично, но много общались, и я думаю, что хочу попробовать.       Оказывается, что какой-то парень прислал Томми трогательное сообщение о том, что в футбольном мире много геев. Они переписываются в инстаграме, но Томми пока держит его во френдзоне, потому что, в отличие от некоторых людей, ему не хочется устраивать пиар-скандал и усложнять жизнь другим, выдавая секреты, которые принадлежат не только ему.       Луи надеется, что когда они расстанутся, это невинное интернет-увлечение Томми куда-нибудь да приведет. Он рад за своего друга. Он действительно рад. Просто…       – Ради всего святого, Томми, он же не модель, да? А иначе тебе придется сравнивать меня, твоего бывшего, с нынешним чертовым пареньком-моделью. И тогда люди забудут, что я вообще-то тоже секси! – жалуется он, как драма-квин, коей он и является.       Когда Луи, наконец, возвращается в Ливерпуль, на дворе уже середина ноября. Лиам уезжает всего на день позже, но направляется в Лондон. Учитывая все обстоятельства, у Лиама все более чем хорошо. Он вернулся к онлайн-терапии, и нарколог уже запланировал с ним встречу в Англии. Это будет нелегкое путешествие, но с ним все в порядке. Он справится.       Собственно говоря, именно этим пятерка и занимался все это время. Они слишком рано получили уроки по выживанию и с тех пор продолжают их проходить. Да уж, эта группа оказалась и подарком судьбы, и проклятием.       * * *       Гарри звонит в последний день ноября. Это не к добру, решает Луи, прежде чем снять трубку. Они взяли перерыв и не общались друг с другом после того, как Гарри уехал с фермы Зейна. Если он звонит вместо того, чтобы просто отправить смс… Ладно. Желудок Луи сжимается.       – Да?       – Алло? – Голос Гарри звучит немного хрипло и устало, но ничего особенного. – Луи? – спрашивает он, как будто у кого-то еще может быть личный телефон Луи.       – Привет, – Луи приветствует его немного натянуто, потому что иначе у него не получается, когда Гарри произносит его имя.       – Здравствуй! Привет. Да, как у тебя дела?       – У меня? Хорошо, хорошо, – подыгрывает Луи, потягиваясь на диване. В Ливерпуле вечер, но он «чисто случайно» узнал, что Гарри сейчас в турне по Южной Америке. На этой неделе он либо в Колумбии, либо в Перу, и в обеих странах сколько? Шесть часов разницы с Великобританией? У Гарри сейчас, должно быть, день. – А у тебя?       – Хорошо, – отвечает Гарри и, кажется, так и есть. – Слушай, я вроде как… Короче, кое-что произошло, и я хочу, чтобы ты знал, но я не хочу, чтобы это прозвучало грубо? Но я просто… Мне кажется, что ты должен знать? Не какими-нибудь окольными путями, а от меня, да? Так что... ну... – Гарри говорит еще медленнее, чем обычно, так что у Луи достаточно времени, чтобы накрутить себя. Спасибо, блять. – Ох-х-х. Не знаю. Я просто… Не хочу, чтобы это было странно. – Гарри прерывает себя и замолкает.       – Понятия не имею, о чем ты говоришь, Стайлс, но у тебя уже получилось сделать все максимально странным, – сообщает ему Луи, потому что дерзость – лучший способ справиться с тревогой. Реально.       – Я думаю, что между мной и Оливией что-то будет, – говорит Гарри. Говорит он совершенно обычно, как и все люди, но в случае Гарри, это слишком поспешно.       Ухмылка сползает с губ Луи. Что ж, ладно.       Во время совместных съемок Гарри Стайлса с Оливией Уальд, люди в социальных сетях неделями комментировали их отношения. Все утверждали, что они встречаются, хотя на тот момент у нее был партнер, если Луи не ошибается. На самом деле между ними ничего не было, если верить слухам в индустрии, которые обычно оказываются более точными, чем сплетни в СМИ. Тем не менее, они были и остаются близкими друзьями. И, судя по всему, сейчас между ними что-то происходит. Спустя столько времени.       Луи не чувствует горечь. Совсем нет. В конце концов, именно он был тем, кто требовал свободы, и Гарри дал ему ее. Как следствие, Гарри тоже волен делать все, что ему заблагорассудится. И, похоже, он собирается закрутить роман с Оливией Уайлд. Молодец.       Нет, правда. Это хорошо и для него, и для нее. На самом деле, хорошо для всех. Какого хрена нужно было сообщать об этом Луи? Это единственное, что его расстраивает.       – Ладно? – говорит он через мгновение, и как бы он ни старался сдержаться, в его голосе слышится нотка раздражения. – Ты сейчас хвастаешься или...?       Это удар ниже пояса, но и Луи в матери Терезы не метит. Гарри на другом конце провода вздыхает.        – Я прошу у тебя разрешения, – объясняет он. Когда Гарри расслаблен или заинтересован темой, у него есть привычка делать свои предложения длинными и запутанными, при этом постоянно останавливаясь на полуслове. Когда же он полон решимости или расстроен, у него внезапно появляется способность переходить прямо к делу, и это никогда не перестанет удивлять Луи.       – С какого такого? – тупо произносит Луи. – Зачем?.. Я имею в виду… Мы не вместе, Гарри... – замечает он. Голос по большей части звучит растерянно.       Гарри откашливается.       – Да, – соглашается он. – Но мне почему-то кажется, что в тоже время мы НЕ не вместе, – объясняет он.       В этом нет никакого смысла. Кроме того, Луи не может понять, то ли Гарри немного напряжен, то ли он сейчас очень уверен в себе. Мозг подает противоречивые сигналы, да и по телефону что-то понять довольно трудно. Если не обращать внимания на тон Гарри, то то, что он говорит, настолько странно, что Луи даже не знает, что и думать. Он не готов к подобному разговору. Ни сейчас, ни когда-либо еще.       – Это, наверное, самое странное, что ты мог придумать, – объявляет он после очередной неловкой минуты молчания. Его голос без всякой причины немного срывается.       – Ладно, – ровным голосом произносит Гарри. Теперь в его голосе звучит смирение. – Просто, чтобы ты знал. У меня кое-что происходит. С ней. Не очень серьезное, но и не… Неважно. Просто кое-что.       – Ладно, – безэмоционально повторяет Луи. По-видимому, это то, что они делают, когда разговор не задается – повторяют друг за другом, надеясь, что это поможет им найти дорогу туда, где они должны быть. Пока что работает херово. – Тогда, наверное, повеселитесь.       После этого нет смысла продолжать разговор, потому что он получился горьким с обеих сторон. Отключившись, Луи остался лежать на диване и, выглянув в окно, обнаружил, что там темно, сыро и, похоже, холодно.       Раздражает. Раздражает, потому что, где бы Гарри сейчас ни был, в Колумбии или Перу, там наверняка тепло и солнечно.       – Что, черт возьми, с тобой случилось? – Спрашивает Томми, входя в комнату минут через двадцать. Луи понятия не имеет, что именно выдало его настроение, но Томми явно чувствует, что что-то не так.       За последние два с половиной года и Томми, и Луи привыкли жить друг у друга, и, хотя они больше не трахаются, но встречаются все равно довольно часто.       – Гарри собирается трахаться с Оливией Уальд, – объявляет Луи в потолок. Томми закатывает глаза и включает телевизор.       – Какого черта ты читаешь о нем всякую хрень в Интернете?       – Я не читаю, – коротко отвечает Луи. – Мне только что сообщили об этом лично.       Томми громко присвистывает, а затем добавляет:       – Ебать. А у этого парня есть яйца.       – Ты не мог бы изобразить раздражение, а не восхищение? – Жалуется Луи, поднимая голову и свирепо глядя на мужчину.       – Отъебись, – вежливо советует Томми. – И еще, потрахайся. Я имею в виду, по-настоящему. На следующей неделе мы расстаемся, и ты останешься холостяком, Томмо. Не трать время на эту странную смесь тоски и ревности, ладно? Это портит мне весь вайб.       Луи издает мрачный смешок в ответ на это.       – У тебя же вайб испорчен, Томми.       Томми лишь отмахивается, показав средний палец и уже сосредоточившись на своем телешоу. Каким-то образом Луи чувствует себя немного лучше.       * * *       Декабрь пролетел как в тумане. Нет более загруженного времени в году для благотворительной деятельности, а у Луи есть своя благотворительная организация, и он старается принимать в ней как можно больше участия. В этом месяце он практически не занимается музыкой. Все вертится вокруг детей и сборе средств.       Кроме того, они с Томми предают свой разрыв огласке, что требует некоторых пиар-уловок. Это сложнее, чем обычный разрыв между знаменитостями, поскольку ранее в этом году они оба заявили, что геи, а один из них еще и работает в гомофобной среде. Так что проработать все нужно более чем хорошо, и они должны предельно ясно дать понять, что:       1. да, они не вместе, но оба по-прежнему убежденные геи;       2. да, они по-прежнему уверены, что они геи;       3. нет, однополые отношения не обречены на распад;       4. нет, они не ненавидят друг друга.       И еще есть вопрос, связанный с грядущим тридцатиоднолетием Луи, которому тоже необходимо уделить хоть немного времени в декабре.       Из-за всего этого, только с наступлением января у Луи наконец появляется возможность перевести дух и по-настоящему осознать тот факт, что он свободен. Странное чувство. Он не совсем уверен, что с этим делать, поэтому решает прислушаться к совету Зейна, данному еще в октябре: Луи собирается наверстать упущенное.