Leave It at That

      – Какого хрена? – громко восклицает Эштон, когда Луи Томлинсон заходит за сцену, всего через десять минут после окончания концерта. – Парни?! – кричит он, оглядываясь через плечо, хотя вероятность того, что другие участники его услышат, крайне мала, так как все они пошли в душ. – ПАЦАНЫ, что мы натворили?!       Эштон звучит драматично, но это только для виду; он широко улыбается Луи, который останавливается перед диваном. Луи бросает на него равнодушный взгляд, но губы кривятся в усмешке.       – Вот это гостеприимство, лав, – комментирует он.       Луи выглядит безупречно: острые скулы, мягкие волосы и полностью черный повседневный наряд. Руки в карманах, что придает ему вид… что ж, без особых усилий очевидно, что он здесь главный. В настоящее время именно так и воспринимают Луи в музыкальной индустрии. Он усердно работал и на свой лейбл, и на менеджмент, так что вполне заслужил уважение. И связи. Теперь, когда дело доходит до подобного рода игр, он могущественный ублюдок.       – Извини, но в свою защиту могу сказать, – Эштон медленно встает, мышцы ноют от чрезмерной активности на сцене, – я понятия не имею, что ты здесь делаешь, приятель. – Он все еще мокрый от пота после напряженного выступления, но Луи заключает его в объятия и даже не вздрагивает.       – Пришел вас увидеть, разве это не очевидно? – Подмечает Луи, опуская руки. Эштон опускается обратно на диван, в то время как Луи начинает бесцельно бродить по комнате.       – Шоу только что закончилось, – отмечает Эштон, с любопытством следя за мужчиной.       – Да, я заметил, кэп, – комментирует Луи. Может, он старше и является их начальником, но в душе все еще самодовольный сопляк. – Я так-то смотрел за вами с балкона.       Возможно, не было бы ничего удивительного в том, что Луи случайно появился на концерте группы, которой он одновременно руководит и продюсирует, если бы все это не происходило в Португалии. Черт возьми, они сейчас в Лиссабоне, и почему-то Луи Томлинсон решил заглянуть к ним.       Прежде чем Эштон успевает указать на то, насколько это нелепо, Калум возвращается в комнату, одетый в халат и сильно пахнущий каким-то гелем для душа. Заметив Луи, на его лице тут же читается замешательство.       – Что мы натворили? – спрашивает он, неосознанно повторяя слова Эштона, сказанные минуту назад.       Это не совпадение. Дело в том, что Луи очень серьезно относится ко всем своим клиентам, но у него нет времени заниматься ими лично. К тому же он не может быть продюсером каждой песни, которая выходит под эгидой «Lost Records». Он сидит на самом верху, а это значит, что у него есть люди, которые все это делают, а затем отчитываются перед другими людьми, которые отчитываются перед другими людьми, которые отчитываются перед Луи. Конечно, он находит время, чтобы лично познакомиться с каждой группой или музыкантом, с которыми они подписывают контракт, и старается прослушать каждую песню до ее выхода, но две эти мелочи едва ли вписываются в его календарь.       И все же. Если артист, подписавший контракт с «Loud Management» или спродюсированный «Lost Records», облажается (реально облажается), Луи Томлинсон сядет в машину или прилетит самолетом и лично прочитает им нотации. Сейчас об этом знают уже все. В индустрии это в порядке вещей. Луи добрый и понимающий человек. Он относится к своим клиентам так, как хотел бы, чтобы относились к нему во времена One Direction. Он научился на собственном опыте, и он очень, очень хорошо умеет уважать артистов, с которыми работает, когда дело касается их творческого выбора и личной жизни. Как бы то ни было, не думаю, что вы бы захотели, чтобы он приехал к вам без предупреждения.       На улице начало января. В последний раз ему приходилось совершать подобную поездку несколько месяцев назад, и это была поездка в Амстердам. Примерно так он и оказался на концерте Гарри (и в его гостиничном номере).       На этот раз все по-другому. Луи посмеивается над реакцией Калума. Он и не подозревал, что его дисциплинарные методы стали настолько известны, что одно его появление может вызвать подобную реакцию. Но, честно говоря, парни особо не выглядят обеспокоенными. Майкл появляется сразу за Калумом и говорит, что у него неприятности, но это всего лишь шутка. У парней из 5SOS особые отношения с Луи, и они это знают. Именно Луи обнаружил их много лет назад. На Youtube, между прочим. В то время он был простым пареньком из группы под руководством Саймона Коуэлла, но ему все равно удалось вытащить этот молодняк на сцену в знак поддержки.       И вот они спустя годы: у Луи собственный лейбл, а 5SOS уже сами отправляются в тур. Они разделили вместе прошлое, и, следовательно, их связывает что-то общее.       – Ладно уж, Томмо, иди сюда, – настала очередь Майкла обнять Луи. – Почему ты не сказал, что придешь?       – Хотел посмотреть, как у вас дела, парни. Как вы на самом деле поживаете после всего того нытья, которое я от вас слышал?       Это правда. Их последний альбом получился неплохим, но не лучше предыдущего, и ребята отправились в тур с ощущением, что что-то не так. Казалось, что они каким-то образом утратили свое звучание. Или застряли на одном месте, не в силах перейти на следующий уровень. Они поделились опасениями со своим менеджером и продюсером. Команда проанализировала данные о продажах, чтобы понять, насколько все плохо, тур-менеджер позаботился о том, чтобы у них было дополнительное время для репетиций, журналисты работали сверхурочно, но ничто из этого не могло помочь избавиться от чувства потерянности, которое начало преследовать ребят повсюду. Луи продолжал наблюдать за происходящим со стороны, но в итоге решил, что пора взять все в свои руки.       Так парням это и преподносится. Он пришел на концерт не как их друг – хотя они определенно считают друг друга друзьями, – а как профессиональный музыкант, чтобы узнать, что с ними не так. Ему нужно было увидеть их вживую, понять, действительно ли у них пропала искра или, может быть, они опускают руки без всякой причины.       И, что ж, ладно. Возможно, тот факт, что Англия в январе – холодная и темная дыра, а ребята выступают в Лиссабоне, где теплее и солнечнее, также повлиял на его появление здесь. Луи вступил в новый год, чувствуя, что готов хорошо провести время. Нет ничего удивительного в том, что он хочет, чтобы и погода этому способствовала.       * * *       Парень в баре все время смотрит на Луи, и Луи это знает, потому что смотрит в ответ. Симпатичный парень. По-другому и не скажешь. Он выглядит немного моложе Луи, может быть, ему около двадцати пяти, но в наши дни кто, блять, их разберет? Может, ему вообще девятнадцать, и он просто хорошо работает кисточкой для макияжа, а может, тридцать пять, и у него дорогая косметика для лица. Неважно.       Важно то, что парень определенно достиг отметки 18+ (вышибала впустил его), и он явно заинтересован.       Ребята из 5SOS были перевозбуждены после концерта и решили пойти «посмотреть город». Луи, конечно, тоже позвали с собой, и, очевидно, он пошел. Тур-менеджер все проверил и отправил их в место, которое было достаточно престижным, чтобы они могли не привлекать к себе внимания, но в то же время достаточно популярным, чтобы там было весело. Итак, они пошли, сделали несколько снимков, немного пошутили и даже потанцевали. Теперь они сидят в кабинке с уже полупустыми кружками и ждут начос, который затребовал Майкл.       С того места, где сидит Луи, ему хорошо виден бар, и парень (мальчик?) развернул немного стул, чтобы тоже наблюдать за Луи, не оглядываясь постоянно через плечо.       Он не во вкусе Луи, совсем. Спроси его кто, Луи сказал бы, что у него вообще нет никакого типажа, но все мы порой живем в отрицании. Луи нравятся высокие и уверенные в себе мужчины, но не слишком мускулистые. Он также предпочитает кого-то, находящемся на грани опасности – немного пошлый, немного грубый. Иногда он может быть злым, и ему нужен кто-то, кто может воспринимать это как шутку, а не как оскорбление. Между тем, парень в баре, хоть и высокий, в основном просто... миленький. Уверенный в себе, несомненно, что, вероятно, и привлекает Луи, но каким-то странно неземным образом.       На самом деле, Луи не знает, как обращаться с такими вот «милашками». Он никогда не уделял слишком много внимания таким вещам, как стиль, мода или визуальное искусство. Вероятно, это связано с каким-то остаточным, подавленным страхом перед женственностью, потому что в какой-то момент его внутренняя гомофобия переплелась с токсичной мужественностью.       Однако сейчас все по-другому. Он тоже изменился. И предполагается, что сейчас для него настало время попробовать что-то новое, так что…       Покончив с пивом, он встает, подходит к бару и заказывает две порции – одну для себя, другую для «миленького» незнакомца.       – Что-то ты долго, – произносит мужчина, когда они оказываются лицом к лицу. Дерзко. Но и Луи не лыком шит.       – Ну, я хоть что-то делаю, а не просто пялюсь, – парирует он в ответ и слегка наклоняет голову набок, что, как он знает, делает его скулы еще более острыми.       Они смотрят друг на друга голодными глазами. Напряжение нарастает с самого начала, несмотря на то, что они не знают имен друг друга. Луи в восторге.       – Просто чтобы прояснить, – бормочет парень после того, как они оба выпивают по рюмке. – Я в курсе, кто ты.       Черт, этот ублюдок предельно честен и совсем не испытывает вину по этому поводу. Это заводит Луи. Он думает об этом ровно три секунды, а затем выпаливает в ответ:       – А где здесь туалет ты в курсе? – По его тону ясно, что это приглашение.       Они дрочат друг другу в одной из кабинок, и это на удивление хорошо, хотя Луи знает, что, возможно, это только из-за новизны происходящего. Когда он возвращается к столу, парни громко ему апплодируют, пытаясь смутить. Луи показывает им средний палец и садится обратно. За это никто не скажет ему, что у него засос на шее, до утра.       * * *       В ту ночь Луи, спотыкаясь, возвращается с группой в гостиничный номер, и они вместе курят травку, лежа на полу. Все происходит в медлительности и задумчивости, и там же он дает им обратную связь о выступлении. После этого они долго разговаривают – о том, что представляет собой группа и куда она движется, об их личных проблемах, которые влияют на гармонию как в группе, так и на треке, о том, что значит быть знаменитым и насколько разрушительным может быть страх неудачи.       Луи, может, сейчас и старше, и, может быть, начальник, но он никогда не облачится в дорогой костюмчик. И вот что может предложить своим подчиненным – глубокий, важный разговор с действительно полезной информацией, который происходит на полу гостиничного номера, когда все слегка пьяны и слегка под кайфом.       * * *       Честно говоря, дрочка в туалете возбуждает Луи. На следующий день он отправляется с группой в Италию и снова идет в клуб. Там никто не привлек его внимания, но в тот вечер он был под кайфом от экстази, и на следующее утро в прессу просочились несколько весьма непристойных фотографий с танцпола. Действие наркотика не слишком сильно сказывается на нем, но он достаточно раздражен, чтобы решить, что пора лететь домой. В любом случае, он не может вечно откладывать возвращение в холодную, сырую Англию. На 12 января у него запланирована звукозаписывающая сессия в Лондоне.       Наркотики не являются для него чем-то новым. Все его друзья время от времени употребляют экстази или нюхают что-нибудь похуже кокаина. Ну, или кокаин. Это просто заряд энергии для вечеринок. Ничего на постоянке, ничего тяжелого. Давненько он этим не занимался. Да и не выбирался толком никуда уже очень давно. На самом деле, несколько лет.       Дело не в том, что он потерял свой юношеский задор. Он потерял сестру. Из-за передозировки наркотиков. И это дерьмо навсегда прикрепляется к тебе, особенно когда осознаешь, что у нее были бы другие друзья и она посещала бы иного рода вечеринки, если бы он не стал знаменитым. Он еще не оправился от этого – и никогда не оправится – но он прошел курс терапии и достиг того состояния, когда нет ни гнева, ни непреодолимого чувства вины. Только множество воспоминаний, омраченных грустью. Впрочем, это естественно.       Все это произошло как бы в одночасье, три года назад: он потерял Физзи, что отвадило его от каких-либо тусовок, музыкальный бизнес, за который он отвечал, начал очень быстро расти, и он встретил Томми. В совокупности все это подтолкнуло его отказаться от шумных вечеринок и перейти на размеренные вечера с близкими друзьями. (Ну, возможно, возраст тоже сыграл свою роль).       Он не придавал этому особого значения, когда у него был «Кризис по Гарри», но, возможно, это спокойное время в его жизни каким-то образом усилило ощущение того, что его сдерживают. Кто знает. Кого это волнует? Теперь ясно одно – в этом году Луи не хочет сидеть сложа руки.       * * *       – Луи Томлинсон, – громко приветствует его Джейд Фёруолл с очень подозрительной улыбкой. Все становится на свои места после того, как она добавляет: – Так и знала, что ты та еще шлюшка!       Луи заходит в ее квартиру стоимостью в миллион фунтов стерлингов и цокает языком.       – Тратишь время на чтение подобных газетенок? Серьезно? Не делай этого, лав. Просто не надо, – ласково приговаривает он, но в глазах светится веселье.       Джейд не отступает.       – Ох, малыш, я ничего не читала. Фотографии из Италии говорят сами за себя, – улыбается она, ведя его дальше по квартире в сторону музыкальной студии. – Хотя должна отдать тебе должное: ты хорош с любого ракурса.       Луи кивает в знак приветствия нескольким людям, находящимся в гостиной, когда они проходят мимо. Там находятся Джордан Стивенс, парень Джейд, и три женщины, похожих на ассистенток. Все выглядят довольными и расслабленными. Сама Джейд тоже – на ней свободная черная футболка и спортивные штаны, что означает, что они с Луи практически замэтчились.       – Я бы сказал тебе спасибо, но потом вспомнил, что ты назвала меня шалавой, – замечает Луи, пытаясь изобразить обиду.       Джейд связалась с ним в декабре через рабочие контакты. Когда Луи случайно наткнулся на нее в студии в октябре, и они несколько часов вместе работали над песней, между ними возникло удивительное взаимопонимание. Джейд продолжала работать над своим сольным альбомом весь ноябрь и почти закончила первый сет, но чего-то не хватало. Одной песни, хотя она еще не была уверена, какой именно. Поэтому попросила свою команду связаться с людьми Луи и договориться о сотрудничестве. И поскольку ему так же, как и ей, понравился тот вечер в студии, он согласился. Примерно так он и оказался здесь, в ее доме, в удобной одежде, готовый к мозговому штурму.       – Я лишь любя сказала, что ты шлюшка! – Весело поправила его Джейд. – Это другое, лав. Ты должен это понимать. Все мы отчасти такие, не так ли?       Луи, похоже, это не убедило. Он, конечно, видел фотографии, о которых она говорила и может понять, к чему она клонит – он был под экстази, весь потный и увлеченный, позволяя музыке и толпе поглотить его. К счастью, снимки получились нечеткими, но трудно не заметить, что футболка частично разорвана, обнажая татуировку «78» на левой ягодице.       Тем не менее, он выглядит неплохо. Он выглядит привлекательно и в некотором роде гордится этим. Дерьмовые СМИ продолжают публиковать сотни бесполезных статей по этому поводу.       * * *       Они с Джейд начинают с разговора, потому что это первый шаг к любой коллаборации в сочинении текстов. Чтобы что-то получилось, они не должны зацикливаться на пустых разговорах. Из светской беседы не родятся хорошие тексты. Она рассказывает о себе кое-что личное, то, чем она хочет поделиться с другими через песню. Луи впечатлен тем, как быстро и легко она вникает в суть дела. Они не очень хорошо знают друг друга, да и необходимости в этом нет. Они могли бы создать что-то хорошее, не делясь подробностями личной жизни.       Но она идет на это, уверенная в себе и сильная во всех аспектах своей жизни. Это заставляет что-то внутри Луи открыться навстречу, и он начинает рассказывать о своих новых поисках... свободы. Звучит неубедительно, когда он произносит это вслух, и приходится избегать упоминаний о Гарри и о том, что Томми на самом деле не его парень, но для Луи это все равно имеет большое значение. Обычно он просто слушает и модерирует чувства артистов, пока они не обретают форму общепризнанного художественного выражения.       Через два часа они делают перерыв, но не прекращают болтать. Джейд возвращается к вечеринкам, которые он посетил недавно, и на этот раз их объединяет желание хорошо провести вечер.       – Боже, я скучаю по девичникам, которые мы раньше устраивали с группой, – вздыхает Джейд, зачерпывая ложкой йогурт с мюсли из миски. – Ну, то есть, я не имею в виду, что мы старые…       – Конечно, нет, – сладко перебивает Луи.       – ...но у Ли-Энн и Перри теперь есть дети, понимаешь? У всех стабильность, черт бы ее побрал. Я почти завидую тебе сейчас. Как, блять, у тебя получается вот так... перезагружаться, чувак?       Луи улыбается ей, но как-то пустовато, потому что она нечаянно задела больное место. По его мнению, ответ вполне очевиден. Джейд, вроде как, сама это сказала. Он не стабилен. Он не остепенился. У него нет детей, и в его жизни нет никого постоянного, по крайней мере, в романтическом плане. И это совсем не похоже на кнопку перезагрузки. Скорее, он даже не дошел до того уровня, на котором сейчас находятся все остальные.       И это совсем не грустно, если он не позволит этому быть таковым.       – У нас был целый ритуал для наших бурных ночных тусовок, – добавляет Джейд, все еще предаваясь воспоминаниям. – Каждый раз, когда мы устраивали марафон вечеринок, Джесси говорила: запомните, «Ч» означает «чуть-чуть». – Она хихикает. – Боже, я безумно люблю эту дамочку. Люблю их всех.       Луи не нравится, когда люди становятся такими мягкими и честными рядом с ним – последние два года он провел в окружении взбалмошных футболистов, Господи Боже, – поэтому он отшучивается. А еще ему интересно.       – А разве «Ч» не означает «член»? – Он наклоняет голову, размышляя. – Потому что если нет, тогда твои ночные вылазки сильно отличаются от моих, лав. Чисто к сведению, – ухмыляется он.       К слову, в этом месяце он еще планирует заняться чем-то, кроме дрочки и минета в общественном туалете. Он не уверен, что когда-нибудь зайдет так далеко, что потрахается с совершенно незнакомым человеком. Но такая возможность есть каждый раз, когда он заходит в клуб, и это… хорошо. Его это возбуждает.       Джейд громко смеется.       – Ты лучший, – говорит она без всякой причины, искренне, без сарказма. – И нет. «Ч» означает «чуть-чуть» – это правило, и оно гласит: сейчас мы «чуть-чуть» покуролесим, при этом не отчаиваясь, не разрушая себя и окружающих, и ведя себя как дуры. Что, по сути, означает, что мы веселимся, но при этом уважаем себя, что это делается ради развлечения, а не ради какого-то дурацкого механизма преодоления. И что мы должны помнить о необходимости всегда быть в безопасности.       Луи думает об этом, глубже вжимаясь в диван.       – Ладно, – решает он. – Это умно. Мне нравится. Пожалуй, стоит подбрить у вас эту идею.       Джейд хмыкает в знак согласия, а Луи вновь погружается в раздумья, применяя данное правило к собственной ситуации. Пожалуй, оно охватывает все. Он согласен с каждым изречением. Он не хочет, чтобы эта... эта новая, волнующая энергия, которая есть в нем, стала ядовитой. Она не должна быть способом сбежать от чего-то или проявить себя. Он просто хочет отдохнуть. Он хочет повеселиться. Он хочет жить, хоть несколько мгновений не беспокоясь обо всем на свете. Он, черт возьми, заслуживает этого.       Или, проще говоря, важно, что он делает все это потому, что ему этого хочется. Не из-за Гарри Стайлса.       * * *       Луи перевез большую часть своих вещей из Ливерпуля в Лондон, и интернет-издания пишут длиннющие статьи о том, как из-за душещипательного разрыва с Томми он просто не может оставаться в том городе.       Всего через два дня после встречи с Джейд они отправляются в клуб. С кое-какими «стимуляторами». Особенность экстази в том, что от него нет отходняка. Иногда Луи любит упороться в стельку, но ему уже не двадцать. На следующий день не так-то просто поднять свою тушку с кровати. Между тем, легкие наркотики – если они хорошие, если он не перебарщивает и знает, как справиться со своим состоянием под кайфом, – на следующий день вызывают у него только раздражение.       Люк Малак, или, как его любят называть в социальных сетях, Горячий Люк пересекается с Луи в Лондоне, и как-то так получается, что они уходят в трехдневный запой. В итоге Луи приходит в себя со следами засосов на шее и груди, очень смутно припоминая несколько поцелуев и два очень разных, но очень приятных минета. Оли Райту приходится сдвинуть кое-какие мероприятия в календаре, и он ворчит по этому поводу, но длится это недолго, потому что тусят они вместе.       Тем временем Томми-таки встретился лично с тем парнем из интернета в канун Нового года, и все прошло настолько хорошо, что теперь они пытаются встречаться, хотя парень из Бирмингема. Они осторожны, но пресса их все равно засекла, и вскоре появляется новая порция глупых сплетен. На этот раз речь идет о том, что Луи изменили еще до того, как он расстался с Томми. Это все чушь собачья, но поклонники Луи очень заботятся о нем, поэтому Джейс-модель ощущает на себе всю «прелесть» фанатской ненависти. Все настолько плохо, что Томми вынужден просить Луи все исправить.       Луи поручает Эмили из отдела социальных сетей разобраться с этим, и, кажется, на этом и дело с концом, но так только кажется. Оказывается, девушка Найла, Амелия, знакома с Джейсом. Они оба из Бирмингема и оба работают в индустрии моды, хотя только он работает моделью. В Париже намечается важный показ мод – не от Gucci или Louis Vuitton, но достаточно масштабный, чтобы заинтересовать их. Примерно так Луи оказывается в Париже на четыре дня с Найлом, его девушкой, Томми, парнем Томми, Оли и горячим Люком.       Джейс оказывается хорошим парнем. Луи заботится о том, чтобы фотографии, на которых он отрывается с Томми и Джейсом, попали в инстаграм, чтобы заткнуть последние отголоски ненависти к невинному парню.       Следует признать, что именно здесь ситуация начинает немного выходить из-под контроля. Впервые Луи действительно идет с кем-то домой, и он слишком пьян, чтобы обращать внимание на вспышки фотокамер, когда они выходят из клуба. Парень, очевидно, модель. Он высокий, с темными вьющимися волосами. Луи не думает об этом.       Они не занимаются проникающим сексом, но делают практически все остальное, и это хорошая, долгая ночь.       * * *       Он возвращается в Лондон, и именно тогда ему, вероятно, следовало бы сбавить обороты, но он не может. Сейчас он на коне, и ощущения возбуждающие, беззаботные и восхитительные. Хотя, конечно, не все с этим согласны.       – У нас тут кое-что новенькое, – объявляет Оли и клацает что-то в планшете, отправляя Луи ссылку. – Пожалуй, на данный момент это худшее.       Луи в ответ что-то бормочет себе под нос.       Они в музыкальной студии – той, которая на самом деле принадлежит Луи, а не в той, где они арендуют дополнительные помещения для звукозаписи. Он сидит за столом в комнате, которую можно было бы назвать его кабинетом, если бы он не презирал саму идею подобных названий. Тем не менее, это место, где он встречается с людьми по бизнесу, если они настаивают на том, чтобы приехать в Лондон, а не в Ливерпуль. Вероятно, ему следует привыкнуть к этому месту, раз уж он решил осесть в Лондоне, по крайней мере, на данный момент.       Картина, право слово, уморительная. Луи одет в серые спортивки и толстовку с капюшоном, сидя за настоящим столом в офисе.       – Я думал, что должен игнорировать подобное дерьмо? – Замечает Луи, глядя на Оли. Ему правда плевать на жалкие статейки, которые о нем пишут. У него были годы, чтобы привыкнуть к этому.       – Ситуация сейчас другая. Я думаю, нам нужно как-то отреагировать. Просто... взгляни, ладно? – Спрашивает Оли. В голосе слышится рассеянность, и Луи уверен, что он либо уже занимается чем-то другим, либо играет в «candy crush» на блядском планшете.       У Луи болит голова, и, к сожалению, две пустые банки из-под энергоса, стоящие на столе рядом с ним, усидчивости не способствуют. Он сам сделал это с собой, он знает, но все равно. Он этого не заслуживает.       – Блять, ну что за люди, – бормочет он, как только открывает ссылку и просматривает статью. – Знаешь, иногда я просто не могу поверить в это дерьмо. Чувак, какой, блять, год на дворе? Что за хрень мы творим, возвращаясь в прошлое. Господи.       Он читает, продолжая разглагольствовать себе под нос. В статье его в очередной раз олицетворяют какой-то шлюхой, что, впрочем, уже не в новинку. Проблема в том, что на этот раз автор старается сделать упор на его сексуальной ориентации, и все это на самом деле является гомофобной статьей, продвигающей уебищные стереотипы о том, что геи, как группа, гиперсексуальны и девиантны.       И Луи отчаянно хочет просто не обращать на это внимания, но дело не только в нем. Он публичная фигура, а это значит, что он представляет разные вещи. И поскольку статье удалось задеть все сообщество геев, он считает своим долгом ответить громко и ясно, хотя было бы намного проще и удобнее закрыть вкладку и наплевать на все. Потому что с ним все в порядке. Его это никак не тронуло.       Дочитав, Луи отодвигает кресло от стола и съезжает на нем пониже, сплетая пальцы на груди.       – Давай просто подадим в суд на этого ублюдка. Как считаешь? Подадим на гондона в суд за клевету. Не вижу причин этого не сделать.       Оли не тратит время на ответ, потому что знает, что Луи никогда бы не пошел на нечто подобное. Он ненавидит бюрократию, а судебный процесс именно это из себя и представляет.       – Radio 1 связалось с нами и сообщило, что они расскажут об этом, а также о других примерах гомофобии в средствах массовой информации. Это будет, скажем так, разовой акцией. Если хочешь, можешь присоединиться к ним в качестве гостя.       Звучит заманчиво. Луи поддерживает все в этой идее, за исключением той части, где он должен принимать в этом участие.       – И дай-ка я угадаю, – ворчит он, еще глубже погружаясь в кресло. Такими темпами он будет валяться на полу еще до того, как сюда дойдет начальник отдела финансов «Lost Records». – Ник чертов Гримшоу будет вести сей банкет, да?       * * *       Ник такой… Ник. Луи второй раз принимает участие в его шоу, первый раз был в прошлом году, вскоре после выхода из «шкафа» Луи и Томми.       – Луи. Работаешь в поте лица, как я погляжу, – говорит Ник и ухмыляется совсем свежим засосам, которые Луи не смог скрыть водолазкой. Типичный для их взаимоотношений подкол, всегда граничащий с настоящей враждой, потому что они на самом деле не ладят.       Ник сглаживает углы серьезных тем мягкими подколами в адрес Луи на протяжении всего часа. И все же у Луи возникает странное чувство, что Ник смотрит на него немного по-другому. Как будто он что-то ищет в выражении лица Луи. Луи не перестает задаваться вопросом, а не связано ли это с тем, что Ник и Гарри друзья.       В конце Луи показывают коллаж из его самых постыдных фотографий за этот месяц. Шутка, которая должна поднять им настроение перед уходом.       На снимке Луи показывает средний палец в камеру в Лиссабоне, волосы растрепаны, а щеки раскраснелись. На одной из фоток он выглядит оттраханным. Хорошо оттраханным, хотя была всего лишь дрочка. Луи в Италии, под кайфом от экстази, с запрокинутой головой и соблазнительно приоткрытыми губами. Луи тайком выходит из клуба с моделью в Париже. И, наконец, – десятки компрометирующих снимков из Лондона, потому что, как только папарацци поняли, что он не остановится в ближайшее время, они удвоили свои усилия, чтобы проследить за ним и задокументировать все для потомков.       Щеки Луи розовеют, потому что некоторые снимки выглядят слишком непристойно даже на его вкус, но он скрывает это. Пожимает плечами, показывает Нику средний палец и заявляет, что забирает фотки себе. И да, сегодня он тоже пойдет тусить.       Ну и че ты ему сделаешь?       * * *       Как только радиошоу закончилось и Луи ушел, Ник достал свой личный телефон и набрал номер, нажимая кнопку вызова.       – Твой мальчик выглядит так, будто кто-то пытался съесть его живьем, – говорит он Гарри, явно находя все это чрезвычайно забавным. Подлый ход.       Гарри нравится Ник, и обычно он спокойно относится к его резкому юмору, но на этот раз он бросает трубку с агрессивным «иди в задницу» и не разговаривает с ним целую неделю.       * * *       Гарри никогда не думал, что ему захочется жить в мире с более медленным интернетом или вообще без интернета, но вот он здесь. Каждый день он просыпается от уведомлений из твиттер-аккаунта, который существует исключительно для того, чтобы информировать всех о жизни Луи Томлинсона. Гарри следил за ним со своего левого акка, потому что ненавидит себя и любит заниматься самоистязанием в свободное время. Очевидно.       В начале декабря он завершил американскую часть тура и, проведя два дня в Лондоне, поехал к маме в Чешир и оставался там до Рождества. Это был необходимый отдых.       Он воссоединился с Оливией перед Новым годом, но они оба чувствовали, что это в основном для того, чтобы попрощаться, потому что пламя между ними быстро погасло. Впрочем, никаких обид. Им обоим с самого начала было ясно, что, хотя их чувства честны и взаимны, они совсем не глубокие.       После этого у Гарри было почти целых два месяца свободы. В конце февраля он должен был вернуться в тур – на этот раз по Австралии. Идея заключалась в том, чтобы использовать это свободное время для отдыха, начать работу над новым альбомом и воспользоваться возможностью отпраздновать свой день рождения в кругу семьи.       Однако по факту Гарри не может ни на чем сосредоточиться, его преследуют провокационные фотографии, которые продолжают заполонять интернет. Сначала он пытается не обращать на них внимания, но это просто невозможно. Он всегда был немного одержим Луи, и теперь после того, как он действительно на мгновение оказался у него в руках, стало только хуже.       Через неделю он сдается и начинает дрочить на фотки Луи, надеясь, что сможет справиться с разочарованием и двигаться дальше. Определенно не тот этап его жизни, которым гордишься впоследствии. И, что еще хуже, это тоже не срабатывает.       Все становится еще сложнее, когда Луи переносит свои вечеринки из-за границы в Лондон, потому что Гарри тоже в Лондоне. И... серьезно?! Они месяцами страдали из-за разных графиков только для того, чтобы оказаться в одном городе, когда перестанут поддерживать контакт?       Поддерживать контакт. Красивое выражение, не так ли? Гарри понятия не имеет, сколько людей контактировали с телом Луи, и скольким из них хотелось большего – увидеть его прекрасное обнаженное тело и услышать звуки, которые он издает, когда кончает. Вместо этого Гарри видит засосы на его шее, запечатленные объективами неумолимых камер. Кажется, что как только сходят одни, появляются другие и... да ладно, блин. Мужчине тридцатка. Неужели его действительно не волнует, что люди оставляют следы на видных местах, как какие-то чертовы подростки?!       Гарри это не нравится. Он ненавидит все это, и от него нет никакого толку, потому что ревность съедает его заживо. Все стало настолько плохо, что Митч и Сара буквально выгнали его вчера с сессии по написанию текстов – его, блять, сессии, – потому что все, что он мог сделать, это пробормотать что-то про удушение людей. Совсем не от сладких объятий.       Не раз он подумывал о том, чтобы написать Луи или позвонить ему, но все это вызывало лишь жалость. Луи ясно дал ему понять, что ему нужно пространство и свобода, чтобы пойти и заняться тем, чем он сейчас занимается. Гарри не имеет права звонить и просить его остановиться. И Гарри, может, и милый добряк-самаритянин, но он все еще слишком горд, чтобы позвонить Луи только для того, чтобы сообщить, насколько несчастным он себя чувствует из-за всей этой ситуации.       Итак. Пускай январь ебётся конем. Серьезно, январь – это настоящий ад, и Гарри никогда в жизни не был таким расстроенным (и возбужденным).       * * *       Зейн прилетает из Пенсильвании в последнюю неделю января. В основном для того, чтобы проведать Лиама, потому что, по словам Зейна, Луи нельзя доверять. Это типичная хеработина от Зейна, потому что он никому не доверяет.       Луи знает, что его новый образ жизни – это последнее, что нужно Лиаму, и он даже не думает о том, чтобы приглашать парня на какие-либо вечеринки. Но и как гандон себя с ним не ведет. На самом деле, он разговаривал с Лиамом в декабре и спросил, какой дальнейший план действий. Например, хочет ли Лиам ограничить их общение, зная, что Луи будет чаще выпивать? И Лиам ответил, что да, вероятно, но без горечи. Лиаму не хотелось бы быть парнем, который сдерживает других людей, а Луи не хотелось бы быть парнем, который издевается над взрослыми. Итак, они пожали друг другу руки и обнялись, а затем Лиам занялся восстановлением и Софией (между ними наверняка что-то происходит), а Луи занялся наркотиками и членами. Сэнькью, нэкст, как говорится.       Зейн все это знает и лишь закатывает глаза, глядя на них обоих. Затем садится в самолет, и Луи заподозрил, что «проведать Лиама» – это просто отговорка, потому что Зейн никогда бы не признался, что соскучился по ним. Но он должен был скучать, по крайней мере, немного. Это единственное объяснение того, почему, проведя четыре дня с Лиамом, Зейн реально согласился остаться у Луи на одну ночь и пойти с ним тусоваться.       * * *       Это почти обычный танцевальный клуб, за исключением того, что наверху есть VIP-зона, и знаменитости, если захотят, могут наблюдать за танцполом «простых смертных» с балкона. Здесь шумно, слишком низкие басы и слишком много людей, даже на балконе. Единственное, что не кажется ужасным, решает Зейн, – это тусклое освещение. В темноте он всегда ориентировался лучше.       Зейн сидит за столом в одиночестве, медленно потягивая ром с колой, и его лицо не привлекает внимания никого, кроме Гарри. Как только Гарри замечает его, он улыбается и покидает компанию, с которой разговаривал.       – Зейн Малик в общественном месте, – говорит он, стараясь, чтобы в голосе сквозил шок. – Какими судьбами?       Зейн слегка улыбается и жестом приглашает Гарри присесть.       – Гарри, – медленно приветствует он, стараясь говорить достаточно громко, чтобы его услышали. – Как обычно, – добавляет он, отвечая на театральный вопрос. – Меня затащил сюда надоедливый друг-прилипала, и я считаю минуты до того, как смогу уйти.       Гарри громко смеется.       – Звучит интересно, – перекрикивает он музыку и ухмыляется. – И к кому направишься?!       Зейн делает паузу и смотрит на Гарри более внимательно. Честно говоря, это всегда немного напрягает, когда все внимание Зейна сосредоточено на тебе.       – К Луи, – наконец отвечает он.       Гарри на секунду напрягается, а затем мысленно дает себе пинка. Это должно было быть очевидно. Он оглядывается по сторонам, но нигде не может найти знакомого силуэта.       – Он не здесь? – спрашивает он, как только его взгляд возвращается к Зейну.       – О, еще как здесь, – заверяет его Зейн с оттенком сарказма. – Там, – добавляет он и указывает вниз, на первый этаж под ними.       Гарри следит за пальцем, но сидит спиной к перилам, и ему трудно полностью развернуться на кожаном сиденье. После неудачной попытки он просто встает и подходит к перилам, чтобы посмотреть вниз на море танцующих тел.       Опасно стоять на краю балкона, потому что его можно легко заметить и узнать. Хотя это все равно намного безопаснее, чем то, что Луи Томлинсон делает прямо сейчас.       – Да ты, блять, издеваешься, – вслух произносит Гарри и бросает недоверчивый взгляд на Зейна через плечо.       Зейн только пожимает плечами.       – Я пытался, чувак, – говорит он беззаботно. – но, в конце концов, он уже большой мальчик.       Гарри ничего не говорит, лишь плотно сжимает губы и опускает взгляд.       Луи на танцполе. Не на том, что в VIP-зоне, а на обычном, в окружении незнакомцев и без охраны. Ладно, последнее вполне логично – в клубе есть своя охрана, которая знает планировку клуба и внутренние процедуры, поэтому большинство знаменитостей, которые здесь появляются, просто полагаются на них, оставляя своих людей в машинах снаружи. Это безопасно при условии, что ты останешься наверху.       Но нет, Луи там, внизу, запрокидывает голову и радостно двигает телом, не беспокоясь о том, что привлекает к себе много внимания, потому что некоторые люди уже узнали его, а некоторые просто признали, что он горячий и сговорчивый.       Гарри крепче сжимает перила и пристально смотрит на него.       – Да ладно тебе, чувак, – зовет его Зейн через мгновение. – Не делай этого с собой. Иди сюда.       Как только Гарри поворачивается, он замечает, что Зейн больше не один. С другой стороны стола появились Оли и Люк, а вместе с ними еще какая-то компания. Гарри неохотно слушает и садится обратно, но на этот раз в другом месте. Он выбирает стул поближе к перилам и садится так, чтобы иметь возможность наблюдать за Луи. Зейн замечает это и закатывает глаза, глядя на Гарри, но как будто с нежностью во взгляде.       Они представляются друг другу, кто-то еще подходит с целым подносом коктейлей, и, в общем, Гарри кажется, что это подходящий момент, чтобы начать веселиться. Но он этого не делает. Он весь напряжен и не может отвести взгляда от Луи. Он настолько рассеян, что даже понятия не имеет, о чем идет разговор за столом.       Во-первых, на Луи белая футболка от Adidas, пропитанная потом и, вероятно, чьим-то пивом, судя по тому, сколько его пролилось на танцпол. Челка прилипла ко лбу, и это должно было бы сделать его отвратительным. Гарри бы этого очень хотелось. Вместо этого его кожа блестит в свете софитов, когда он двигается в такт музыке, а ткань облегает грудь, становясь почти прозрачной. Вот и первая проблема. Это проблема Гарри.       Во-вторых, там много людей, и многие из них время от времени прикасаются к Луи, чего, конечно, трудно избежать. Луи, похоже, это не волнует. Он подпрыгивает на месте, взбудораженный чем-то, что, должно быть, сильнее алкоголя, и поначалу это выглядит почти невинно. Но тут позади него появляется парень – высокий, широкоплечий, постарше – и у него хватает нахальства положить руки на бедра Луи. И Луи (это самое ужасное) просто, блять, подчиняется, растворяясь в музыке. Он немного откидывается назад и начинает двигать бедрами вместо того, чтобы подпрыгивать. Гарри хочется ударить что-нибудь (или кого-нибудь) по лицу, и он ничего не может с этим поделать. Он не такой. Он никогда не испытывал такого чувства собственничества, такой ревности. Он ненавидит это и вообще все, что связано с этим вечером. Он даже подумывает о том, чтобы уйти, но в конце концов просто сжимает руку в кулак и пытается убить парня одним лишь взглядом. Это тоже проблема Гарри.       Третья проблема, однако, носит универсальный характер, что означает, что Гарри гораздо менее склонен игнорировать ее. Это проблема безопасности. Луи спустился вниз без дополнительной охраны, а это значит, что ему нужно положиться на здешний персонал. А по мнению Гарри, персонал здесь дерьмовый. Он находит взглядом телохранителей внизу, и их определенно недостаточно. Двое стоят у входа, один возле коридора, который ведет к раздевалкам, а двое других, вероятно, должны были следить за танцполом, но они просто болтаются в баре. Наверху не лучше. Неподалеку от их столика стоит крупный парень, облокотившийся на перила, но вместо того, чтобы разглядывать толпу сверху, он просто болтает с какой-то девушкой. Очевидно, флиртует.       Все было бы хорошо, если бы не тот факт, что на первом этаже становится все многолюднее, и новые люди, похоже, уже давно тянутся прямо к Луи. Все больше и больше рук протягиваются, чтобы прикоснуться к нему, пока он бесстыдно трется об этого ублюдка.       – Я думаю, кто-то слил локацию, – наконец говорит Гарри, поворачиваясь к Зейну.       – Хм? – Зейн смотрит на него поверх своего стакана, оторванный от разговора.       – Я думаю, кто-то написал, что Луи здесь, и людей начинает прибавляться, – раздраженно повторяет Гарри.       В Лондоне встретить знаменитость не редкость. Редкость – это увидеть, как она танцует в общественном месте, где любой может к ней подойти.       – Ох, – в голосе Зейна и близко нет той нервозности, что сквозит в голосе Гарри. – Тогда скажи охране.       Гарри так и делает. Он встает и подходит к человеку, который стоит у перил, в черной футболке с надписью «охрана» на ней. Он наклоняется, что-то кричит ему на ухо, перекрикивая музыку, и указывает на Луи.       На парня это, похоже, не производит никакого впечатления. Он кивает, опускает взгляд, затем снова поднимает на Гарри.       – Это общественное место, сэр, – указывает он. – Вашему приятелю не следовало туда ходить, – говорит он.       Гарри бросает на него сердитый взгляд и расправляет плечи. Он стоит во весь рост, мышцы напряжены, и от него исходит редкая враждебная энергия. Ничего общего с милым Гарри, которого все знают. На парня это снова не возымело никакого эффекта – должно быть, он каждый день имеет дело со знаменитыми придурками, – но он все равно потянулся за рацией и что-то сказал людям внизу.       Это немного расслабляет Гарри. Он возвращается к столику и садится, но по-прежнему не сводит взгляда с толпы внизу.       – Порядок? – Спрашивает Зейн, слегка наклоняясь к нему. Если подумать, Зейн мог быть пьян.       – Надеюсь, – честно отвечает Гарри. Он чувствует себя в ловушке. Он не хочет здесь находиться. Не хочет ревновать и проводить ночь, агрессивно пялясь на Луи, но теперь, когда это вопрос безопасности, он чувствует ответственность за то, чтобы остаться, пока все не уладится.       Так что он сидит и ждет. В клуб заходит все больше людей, и вокруг Луи раздаются крики, но никаких признаков действий со стороны охраны нет. Гарри дает им еще несколько минут, прежде чем начинает злиться. Луи уже начали лапать, и это выглядит чертовски опасно. Он слишком маленького роста и слишком не в себе, чтобы что-то делать, и, хотя этот придурок, сжимающий его бедра, может называть это танцем, на самом деле они уже в водовороте толпы. Ситуация может обостриться в любую секунду, Гарри слышит, как люди выкрикивают имя Луи сквозь музыку. Он там просто задохнется, черт возьми.       – Так, ладно, дело плохо, – говорит Зейн, наклоняясь, чтобы взглянуть на танцпол с того места, где он сидел.       И Гарри… С Гарри хватит.       – Эй! – кричит он, вставая и обращая все свое внимание на жалкого охранника, который, по-видимому, ничего не сделал и теперь снова болтает с девушкой, даже не глядя на толпу. – ЭЙ! Разве ты не видишь, что там происходит?! – Гарри кричит на него. Он привлекает внимание всех, кто находится поблизости, а не только того парня, на которого вымещает злость. – Делай свою работу! Иди и приведи его, сейчас же. Это небезопасно!       Гарри отходит от столика и идет вдоль балконных перил, чтобы добраться до поста охраны. На этот раз мужчина выглядит удивленным и идет Гарри навстречу.       – Сэр, он... тусуется. Если я прямо сейчас силой уведу его с танцпола, он наверняка меня уволит.       Гарри переводит дыхание, но ненадолго, потому что ему кажется, что у них нет времени. Наклоняется, радуясь, что на несколько дюймов возвышается над мужчиной перед ним.       – А я добьюсь, чтобы тебя уволили, если ты этого не сделаешь, – шипит он. Возможно, это самый ненавистный тон, который он когда-либо использовал в своей жизни. Но сейчас важно то, что это работает.       * * *       На этот раз рация не бесполезна, и после недолгой координации действий мужчин внизу Гарри наблюдает, как Луи вытаскивают из безумной толпы.       Луи ведет себя, как неисправимый сопляк, коим он и является, и пытается сопротивляться, извиваясь в крепких объятиях двух вышибал. Но легко отвлекается, кайфуя не только от адреналина и любви к жизни. Когда мужчины ведут его к столику наверху, он широко улыбается друзьям, явно не беспокоясь о только что развернувшемся цирке. Он весь мокрый от пота, на обнаженных руках остались красные отметины от того, что люди хватали его, отчаянно требуя внимания.       – Ох, блять, – вздыхает Оли, беспокоясь как за Луи, так и за возможный скандал в социальных сетях, который может после этого разгореться.       – Чуваки-и-и! – Восклицает Луи и тут же теряет равновесие.       Гарри не стал садиться обратно после того, как накричал на охрану, поэтому ему не составило труда обхватить Луи одной рукой, чтобы поддержать его. Как только его рука коснулась бедра Луи, он оставил ее там и не отпускал. Луи подается навстречу прикосновению, как будто все это в порядке вещей. Гарри даже через одежду ощущает, какая горячая у него кожа.       – О чем ты только думал, Лу?! – Спрашивает Гарри, наклоняясь, чтобы тот лучше его слышал.       Луи поворачивает голову, и на мгновение кажется, что только сейчас он осознал, что поддерживает его Гарри. Он быстро приходит в себя от шока, все еще излучает энергию и готов отправляться навстречу новым приключения.       – Я наверстываю упущенное, малыш, – объясняет он с самодовольной улыбкой, как будто это очевидно. – Это была идея Зейна! – добавляет он и посылает Зейну саркастический воздушный поцелуй.       Гарри тоже смотрит в сторону их друга, но его взгляд не обещает ничего хорошего.       – Ох, это он щас серьезно...? – Медленно спрашивает он. От этого его голос немного понижается, звуча угрожающе, хотя на самом деле в нем нет ничего агрессивного. Он спокоен и собран, как дикое животное, готовящееся к прыжку. Технически, этот вопрос является ответом на слова Луи, но, произнося их, Гарри не сводит глаз с Зейна. Даже когда Луи ерзает рядом с ним, Гарри просто крепче обнимает мужчину, не переключая своего внимания.       Стоит отдать Зейну должное: он не выглядит испуганным или впечатленным. Но все же слегка виновато улыбается, потому что не знает Гарри с этой стороны. Он понятия не имеет, на сколько хватит его запала. Последнее, чего он хочет, – это стать поводом для обсуждений после того, как его ударит Гарри Стайлс, просто потому, что Луи не знает, как обойтись без излишней драматизации.       * * *       После случившегося Гарри становится совершенно беспощадным. Он смотрит на Оли и Люка достаточно долго, чтобы они осознали всю ценность молчания, а затем вытаскивает Луи из клуба на VIP-парковку. Зейн следует за ними, потому что у него такое чувство, что, ну, кто-то должен, а еще потому, что планировал заночевать сегодня у Луи.       Только когда они выходят на свежий воздух, Луи понимает, что они уходят. Ему это совсем не нравится, потому что он все еще полон сил для тусовок. Он начинает жаловаться, пытается остановиться и повернуть назад, но рука Гарри на его талии ощущается как железная клетка, которая явно не собирается открываться.       – Хватит, – предупреждает Гарри, когда во второй раз получает легкий удар локтем в ребра.       Луи решает, что это в духе Гарри. Гарри на самом деле не злится и не кричит, но уже было несколько случаев, когда Луи заходил слишком далеко, и почти каждый раз Гарри реагировал подобным образом – говорил «хватит» таким строгим, серьезным голосом. И это горячо. Гарри распускает руки, а Луи возбужден от экстази, который он принял, так что... Это горячо.       Гарри, похоже, не разделяет его настроения. Он тащит Луи к машине и нетерпеливо машет охраннику, который сегодня еще и водитель.       – Ты не можешь просто взять и отправить меня домой с вечеринки, как будто я ребенок, Гарольд, – громко заявляет Луи, когда становится очевидно, что пора бы уже побороться более эффективно. Иначе он действительно пропустит все веселье.       – Ну так смотри, я тебе покажу, – огрызается Гарри, ставя Луи перед собой, чтобы легче было удерживать его на месте. Ублюдок все еще не может успокоиться. – Ему нужно поехать домой и отоспаться, – добавляет Гарри, встретившись взглядом с водителем поверх головы Луи. Мужчина выглядит немного смущенным, но кивает и направляется к двери.       Зейн хотел бы уйти, потому что ситуация, прямо скажем, неловкая и совершенно его не касается, но, судя по всему, он пока застрял здесь. Он смотрит на Луи, затем на Гарри.       – Он не сможет уснуть еще несколько часов, приятель, – замечает он. Очевидно, он говорит о наркотиках.       – Тогда развлеки его, – снова огрызается Гарри. Ясно, что он расстроен, устал и чертовски сыт по горло этой ночью. Спроси кто у Зейна вариант решения проблемы, он бы просто оставил Луи с охраной, Оли и Люком, вместо того чтобы устраивать всю эту... сцену. Но, с другой стороны, Зейн все понимает. Дело не в том, чтобы найти самое логичное решение. Это танец, который Гарри и Луи должны пережить, потому что между ними что-то есть.       И это нормально. На самом деле, это более чем нормально. Зейн просто не хочет, чтобы его во все это вовлекали.       – Эй! – Луи, кажется, немного теряет терпение. – Я, блять, здесь вообще-то, придурок. Убери от меня свои руки и дай мне повеселиться. Ты не можешь просто… Ты не можешь...       Луи замолкает на полуслове. Вероятно, это из-за того, что Гарри мягко разворачивает его к себе, нежно обхватывает шею Луи, большими пальцами приподнимая подбородок, а затем сжимает уже не так нежно, заставляя Луи поднять глаза.       – В машину, – приказывает он, глядя прямо в затуманенные голубые глаза. А затем отходит, хлопает Зейна по плечу и уходит, издав глубокий, разочарованный вздох.       Это немного ошеломляет Луи и сильно возбуждает его. Он настолько потрясен, что, не задумываясь, садится в машину, и только когда они выезжают с парковки, приходит в себя, замечая, что Зейн ухмыляется ему с соседнего кресла.       – Что?! – вскидывается Луи.       Зейн (конечно же) пожимает плечами.       – Я видел, как ты высмеивал кучу всяких долбоебов, пытающихся все контролировать, и огрызался на десятки исполнительных директоров по телефону, но стоило только Гарри открыть рот, и ты сложил лапки, – комментирует он. Как всегда, в излишне честной манере. – Потрясающе.       – Вовсе нет! – тут же защищается Луи, на самом деле даже немного обидевшись.       – Да, – отмахивается Зейн и роется в кармане джинс в поиске пачки сигарет. – Вы оба в жопе, друг.