Leave It at That

      Луи просыпается из-за покалывания в левой части шеи. Реальность медленно вторгается в его жизнь, и он издает тихий, недовольный звук, прежде чем открыть глаза.       – Лу, – шепчет кто-то, и внезапно он осознает, что прижимается к теплому обнаженному телу Гарри.       Что ж, это приятно. Приятно все: тепло, запах, рука, которая обнимает его, растопырив пальцы на животе. Но вот только когда тебя будят в этот список не входит. Когда тебя будят, совсем неприятно. Особенно в такое неподходящее время, когда на улице еще темень.       Луи бормочет «отъебись» и пытается отодвинуться. Ему это не удается, потому что Гарри держит очень крепко. Все эти телодвижения напоминают Луи, каким частям его тела было уделено особое внимание после того, как они пришли в отель.       Гарри последний человек, который хотел бы причинить ему боль, но синяков в форме пальцев трудно избежать, когда ты прижимаешь кого-то к стене душа, самозабвенно его трахая. Это к примеру. Ну, и, разумеется, еще один факт: он большой.       Гарри посмеивается в шею Луи и целует его в левое плечо: оно открыто, потому что Луи лежит на правом боку.       – Не засыпай, – умоляет он и нежно поглаживает кожу на животе Луи. – Мне нужно уезжать через два часа, чтобы успеть на самолет.       Луи открывает один глаз.       – В каком месте это моя проблема? – фыркает он.       – Лу, – Гарри полусмеётся, полухнычет. – Я уже скучаю по тебе.       Он хочет проводить больше времени с Луи. Ему так сильно хочется просто находиться рядом, что это причиняет физическую боль. И хотя смотреть на спящего Луи доставляет ему невероятное удовольствие, Гарри также жаждет взаимодействия. Не секс, просто… ему хочется говорить и касаться друг друга. Зависать вместе.       – Если причина в том, что ты хочешь утренний минет, Гарольд, клянусь богом… – начинает Луи, его голос все еще хриплый от сна.       – Нет! – на этот раз Гарри улыбается и целует его в шею. У него полустоит, но это привычное состояние для утра. Особенно когда просыпаешься прижатым к самому горячему парню на планете. Однако возбуждения Гарри сейчас не испытывает. – Вовсе нет, – повторяет он уже более серьезно. – Просто поговори со мной.       Он знает, что навязчив, но у них нет времени. Они время от времени разговаривают по телефону и несколько раз виделись лично за последние несколько недель, но это ничто по сравнению с годами молчания. А еще сложно просто… присутствовать в жизни другого человека, если ты не видишь его каждый день. И Гарри отчаянно нуждается в этом сейчас – быть чем-то постоянным и присутствующим в жизни Луи.       Луи стонет.       – Почему у тебя так много энергии по утрам? – жалуется он, но начинает шевелиться. – И почему ты должен вымещать ее на мне? Не можешь пойти на пробежку или что-нибудь в этом роде?       – Ты злой по утрам.       – Я всегда злой, – поправляет его Луи, совершенно не испытывая вины по этому поводу. На мгновение складывается впечатление, что он собирается повернуться на другой бок и посмотреть на Гарри, но вместо этого он принимает сидячее положение.       – Подожди, ты уходишь? – спрашивает Гарри, внезапно забеспокоившись. Команда Луи забронировала для него и Томми номер в том же отеле, чтобы было не очень подозрительно то, что Гарри и Луи входят и выходят из одного и того же места. Вот почему происходящие сейчас телодвижения так опасны. Луи может просто надеть рубашку, выйти в коридор, подняться на лифте на этаж выше и войти в комнату, где стоит кровать, но в ней нет Гарри. – Я дам тебе поспать! Ох, Лу, да ладно, не будь таким…       – Мне нужно отлить, придурок, – ворчит Луи, перебивая его, и идет в ванную с едва открытыми глазами. Он действительно злой по утрам.       * * *       Луи возвращается в свежем нижнем белье Гарри, что одновременно трагично и чудесно. Ничто не сравнится с видом его обнаженной задницы, но если Гарри придется с ней расстаться, то следующая лучшая вещь – это определенно Луи в его одежде.       Луи хватает телефон с тумбочки и забирается обратно в кровать, но не ложится. Вместо этого он опирается спиной об изголовье кровати и хмуро смотрит на экран.       – Боже ты мой, – произносит он через секунду и начинает печатать.       «Пять утра», – думает Гарри, прежде чем что-то щелкает у него в голове. «Как этому человеку удалось найти драму в пять утра?»       – Что случилось?       Луи молча тычет телефон в лицо Гарри. Там сообщение от Томми, отправленное около трёх часов назад. Вскоре после того, как Гарри и Луи покинули дом Капальди.       «Предупреждение: Найл и Лиам знают о нас» – сказано там. И это означает, что Найл и Лиам теперь каким-то образом знают, что Томми и Луи на самом деле не вместе. По крайней мере, не в романтическом контексте.       Гарри также видит ответ, который успел отправить Луи.       «Только они?» – и сразу за этим следующее смс: «это моя вина или твоя??». Оба сообщения по-прежнему отображаются как непрочитанные.       – Ладно, – медленно говорит Гарри, переводя взгляд в потолок. – То есть… Это не так уж и плохо, да? На самом деле даже приятно, что нам не нужно, ну, понимаешь... Врать им.       – Ну да, но нельзя, чтобы это все вот так распространилось! – восклицает Луи и снова яростно начинает печатать. – Мне потребовались недели, чтобы сказать тебе правду, и вот уже и парни знают. Это будет иметь неприятные последствия, Гарри. Будет неразбериха, и мне придется провести дохуя времени на этих ужасных встречах с моими пиарщиками, господи.       Луи такой милый, когда жалуется. Гарри молчит и продолжает смотреть в потолок, потому что он мало что может сказать, а Луи, вероятно, сейчас даже слушать не станет, что-то нервно бормоча себе под нос. А если бы и стал, то ему бы не понравилось то, что скажет Гарри. Честно говоря, Гарри самому это не нравится, потому что неправильно так себя чувствовать, но… Часть его наслаждается тем фактом, что все больше людей знают, что Луи не принадлежит Томми. Потому что, возможно, позже Гарри сможет показать им, что Луи принадлежит ему.       Блять. Ему нужно как-то держать в руках свое собственничество. Это совсем неправильно и вредно для здоровья, но он просто не может избавиться от этого. Вероятно, отчасти потому, что не может открыто говорить о своих… отношениях с Луи. Гарри ненавидит быть секретом. Сокрытие – неизбежная часть любых отношений; когда ты знаменит, это часть существования в целом, но преимущественно речь о сокрытии от фанатов и папарацци. Назовем это попыткой обеспечить хоть толику конфиденциальности. Другое дело, когда даже ближайшее окружение ничего не знает.       И потом, есть еще один факт – это Луи. Единственный человек, которому всегда удавалось ебать Гарри мозг. Неудивительно, что после того, как они признали взаимное сексуальное влечение друг к другу, Гарри сходит с ума от необходимости пометить Луи, обнять его, держать его рядом и в безопасности, и дать понять всем на планете, что Луи принадлежит ему. Всегда принадлежал.       – Черт, мне нужно с ними поговорить, – бормочет Луи, все еще погруженный в свои мысли. – Думаешь, Лиам вчера вернулся в свою комнату? – он наконец соизволил взглянуть на Гарри.       Томми и они не единственные, кто остановился в этом же отеле. Найл уже неделю живет у Капальди, но Лиам здесь. Как и Перри со своим парнем, если Луи правильно их расслышал на вечеринке вчера вечером. Ну, и далее по списку.       Удивительно, сколько людей готовы прилететь в Дублин на одну ночь просто потому, что Найл их об этом попросил. Луи не может представить себе другого человека, который смог бы без особых усилий собрать море знаменитостей, убедив потратить деньги, а не заработать еще больше. Но когда речь идет о Найле, вопросов не возникает.       – Хочешь пойти к нему в пять утра? – спрашивает Гарри. Он наклоняет голову и внимательно смотрит на Луи. Кажется, он немного напряжен, но в основном лишь расстроен. А это определенно лучше, чем паника или страх. – Детка, – тихо говорит Гарри и тянется погладить ногу Луи. – Все будет хорошо. Это же Найл и Лиам. Это все равно, что рассказать твоим сестрам.       – Мои сестры не в курсе, – раздраженно отмечает Луи. Он пристально смотрит на Гарри, затем отводит взгляд и на мгновение замолкает. – Ты продолжаешь меня так называть, – наконец говорит он немного другим тоном. Скорее защитным, нежели раздраженным. И с ноткой любопытства. – Ты трахаешь меня так грязно, что кажется, в конце концов все это появится на каком-нибудь порно-сайте. Раскапываешь всю эту лабуду с "солнышком", но потом приходишь и называешь меня деткой. Постоянно, – подчеркивает Луи, поворачиваясь и смотря Гарри прямо в глаза.       Нужно привыкнуть к тому факту, что Луи всегда говорит все, что хочет, и делает это бестактно. Он считает, что каждое предложение, каким бы скандальным или неуместным оно ни было, можно и нужно принять, если оно правдиво. Гарри, вероятно, не понравилось бы это, выбери он другой жизненный путь. Но он этого не сделал, а известность сопряжена с большим количеством фальши. Поэтому он всегда находил непримиримую честность Луи Томлинсона освежающей, впечатляющей и, возможно, слегка милой.       Луи больше ничего не говорит. Он позволяет словам повиснуть между ними и явно уверен, что здесь есть подтекст, который освобождает его от необходимости задавать вопрос.       Гарри не понимает. Он хмурит брови и пытается понять, что он упускает, потому что то, что он что-то упускает – очевидно. Почему Луи удивляется, что Гарри назвал его…       Осознание обрушивается на него, словно обухом по голове. Гарри приподнимается на одной руке и наклоняется в сторону, чтобы лучше видеть Луи, не вытягивая голову.       – Луи, – говорит он медленно и с нотками ужаса в голосе. – Лу, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь, что дело не только в сексе. Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь, что все это потому, что у меня есть чувства к тебе.       Хорошее слово: чувства. Гарри оно нравится по той же причине, по которой он любит слово «квир» и использует его в личной жизни вместо таких ярлыков, как «би» или «пан». Фраза «иметь чувства» – так же, как и «быть квиром» – дает возможность выразить что-то, что является очень важной частью вас, даже если вы еще не знаете, что именно это такое и как это описать.       Луи выглядит неубежденным, но, как минимум частично он привирает, потому что в то же время его щеки слегка краснеют. Гарри до сих пор не может прийти в себя от того факта, что этот мужчина мог хоть на секунду подумать, что Гарри просто хочет от него хорошего секса.       – Детка, – говорит он, на этот раз даже не думая об этом, и заставляет себя еще больше приподняться, чтобы приблизиться к Луи.       – Ну вот, опять, – указывает Луи на это уменьшительно-ласкательное слово.       – Как ты вообще… – у Гарри нет слов, что довольно заметно, потому что в качестве ответа он отдает предпочтение мату. – Блять. Луи. Что с тобой не так?! – он подползает к Луи, который все еще сидит у изголовья кровати, и садится на его бедра, затем наклоняется, чтобы их лица были ближе друг к другу. – В нас что-то есть. В нас всегда что-то было, и у нас появился второй шанс, чтобы понять, что это такое. Что это может быть. И если бы не вся эта история с Томми, я бы каждый вечер пел тебе со сцены. Я бы показывал тебя всем и каждому. Я бы сделал татуировку с твоим именем у себя на лбу! Боже, Лу, ты не можешь быть настолько слеп к тому, как сильно я хочу тебя.       – Пожалуйста, не делай татуировку с моим именем на лбу, – говорит Луи прямо в губы Гарри, потому что он угроза и худшее, что когда-либо случалось с Гарри. И в то же время самое лучшее, что подтверждает следующий за этим поцелуй.       – Ты такой идиот, Стайлс, – бормочет Луи, когда они отрываются друг от друга. – И у тебя хватает наглости называть меня драматичным.       На губах Луи появляется дразнящая ухмылка, и он скользит рукой вниз, обхватывая член Гарри. Гарри все еще обнажен, и прикосновение кожа к коже заставляет его на секунду закрыть глаза.       – Луи, – жалобно протягивает он и пытается остановить блуждающую руку, как бы приятно это ни было. – Я пытался донести, что дело не в сексе.       – Ага, – выдыхает Луи и двигается под Гарри, толкая его в бедро другой рукой, давая понять, что он хочет, чтобы они поменялись местами, и он оказался сверху. – Но твое чистое сердце меня возбуждает. Ну давай же. Тебе скоро уезжать.       Гарри слезает с Луи и перекатывается на спину, потому что у него нет никакого защитного механизма, когда дело касается желаний Луи. А Луи… ну, Луи уже признался, что он шлюха. Он самый добрый и милый, когда изнывает от желания. Но стоит вам моргнуть, как на его месте оказывается этот дерзкий, грязный ублюдок. Возможно, это реакция на то, что он провел столько лет в шкафу.       – Что ты хочешь? – спрашивает Гарри, когда Луи, на котором все еще нет ничего, кроме нижнего белья Гарри, садится ему на бедра. Они занимались этим ночью, ну-у, сколько... два-три часа назад? Они практически не спали. Луи, наверное, все еще слишком чувствителен, чтобы трахаться как следует прямо сейчас.       – Планирую отсосать тебе, – слишком небрежно объявляет Луи и наклоняется, чтобы лизнуть соски Гарри.       Дыхание Гарри сбивается, и он чувствует, как возбуждается.       Такого они еще не делали. Луи – ленивый придурок, а Гарри живет, чтобы доставлять удовольствие своим любовникам, поэтому обычно именно он уделял Луи сверхмного внимания, пытаясь довести его до крышесносного оргазма, фактически не проникая внутрь. Разумеется, были и поспешные дрочки. Но они не так уж часто пересекаются лично, так что не сказать, что испробовали все и всюду.       Это лучший человек, который Гарри когда-либо доставался. А это говорит о многом, поскольку он любит секс, и до Луи занимался им довольно часто, особенно во время турне. Неясно, настолько ли хорош Луи, или мозг Гарри просто предпочитает Луи любому другому человеку, и проецирует все самое хорошее на этот опыт. В какой-то момент становится совсем тяжко, потому что все, что хочет Гарри, это закрыть глаза и потеряться в райском ощущении влажного рта вокруг его ноющего члена, но смотреть он тоже хочет. Луи решает эту дилемму, без предупреждения всунув в Гарри палец, покрытый слюной. Пальцы у него тонкие, поэтому боли нет. Он не предназначен для растягивания Гарри, он просто оказывает некоторое давление на его простату, и это работает. Это охуеть как работает, и Гарри задыхается, сжимая простыни в кулаках и в отчаянии приподнимая бедра вверх.       Только два человека делали с ним подобное ранее: один мужчина и одна женщина. Обычно это он предпочитает быть тем, кто угождает другим, но в постели он достаточно открыт и свободен, и если настроение подходящее, то почему бы и нет. Он помнит, что это было прекрасно. Но как это было – вспомнить не может. Все становится горячим и белым, и ему нужно, нужно, нужно кончить.       – Луи, – дрожащим голосом шепчет он и, начав, уже не может остановиться. – Луи, Луи, Луи, – повторяет он с закрытыми глазами, не в силах их открыть.       Луи с непристойным хлюпающим звуком отрывается от члена Гарри.       – Черт, ты горяч, даже когда в отчаянии, – комментирует он. Голос у него хриплый, потому что в горле саднит. – Можешь кончить мне в рот.       Небольшой перерыв позволяет Гарри найти в себе силы поднять голову. Он видит электрические голубые глаза и безжалостную ухмылку. Луи выглядит так, будто у ангела и демона родился ребенок. Вот так. Вот такое описание. Он заглатывает Гарри и слегка сгибает палец внутри него. Ему достаточно всего одного-двух движений головы. После чего Гарри кончает настолько сильно, что, кажется, даже теряет сознание на секунду.       Когда он снова открывает глаза, тело все еще дрожит, а Луи стоит на коленях у изножья кровати, собирая сперму со своих пальцев. Боксеры спущены, а член выглядит таким же изможденным, как и у Гарри, и на секунду это сбивает с толку.       – Ты кончил от того, что довел меня до оргазма? – недоверчиво спрашивает Гарри. Он бы приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть, но сил у него пока нет.       – Это твоя минута славы, – это все, что произносит Луи.       Они снова засыпают, переплетаясь друг с другом, и через два часа их будит ассистент Гарри, который звонит, чтобы убедиться, что Гарри уйдет вовремя.       * * *       – Я сказал им, – говорит Томми еще до того, как Луи успевает задать вопрос. – Я был не совсем трезв, и, уходя, ты был настолько, блять, очевиден, что все продолжали смотреть на меня сочувственно. Чертовски неловко, Томмо, спасибо тебе за это большое. Безусловно, к черту то, что думают другие люди, но когда твои бывшие товарищи по группе пытаются тонко сказать мне, что они извиняются от твоего имени, потому что ты изменяешь мне с другим бывшим товарищем по группе… Нет, – Томми качает головой и делает глоток какого-то сверхчеловеческого зелья, которое постоянно готовит для него его тренер. – Просто нет. Я слишком стар для этого дерьма, и они как будто все равно уже все знали. Поэтому я рассказал им и спас твою задницу от того, чтобы тебя называли изменщиком.       – Твою мать, – фыркает Луи, потому что все выходит из-под контроля, и винить некого, кроме него и Гарри.       – Ага, – Томми, кажется, это не особо волнует. – Надеюсь, секс того стоил, потому что я уже сказал своей команде, что у нас очередная утечка информации и завтра у нас совещание, – добавляет он с легкой ухмылкой, зная, как сильно Луи боится встреч с пиарщиками.       – Я не собираюсь появляться на твоих совещаниях, дружище, – Луи занимает оборонительную позицию с сигаретой во рту. Он отвлекается, ища зажигалку. Она, кажется, где-то потерялась, но он уже открыл балконную дверь, и теперь в комнате холодно.       – Они и твои тоже. И Гарри, – говорит Томми. – У нас ведь теперь трехстороннее сотрудничество, детка, – издевается он. Такое знакомое слово, но в то же время звучит так чуждо. Только сейчас Луи осознает, что, возможно, действительно позволил ситуации выйти из-под контроля. Или эмоциям. Это могут быть эмоции, а не ситуация.       * * *       Это "гибридное" совещание. Подразумевается, что оно проводится онлайн, но несколько человек находятся в одной комнате. Луи и Томми сидят в Ливерпуле, на вилле Томми. Люди из команды Томми находятся в Ливерпуле, но в разных офисах. Со стороны Луи есть лица как из ливерпульского, так и из лондонского офисов (последние присоединяются через одну камеру, потому что сидят за одним столом переговоров). Гарри звонит из Остина, штат Техас, и с ним один человек, а еще двое присоединяются откуда-то из Англии.       По мнению Луи, происходящее ужасно во всех смыслах. По сути, цель в том, чтобы выработать механизм безопасности для странного треугольника, в котором оказались Луи, Томми и Гарри. И может показаться, что все милы и благосклонны, но правда в том, что каждая команда хочет лучшего для своего клиента, а не для всех троих.       Ситуация проблематичная, ведь доказано, что Гарри и Луи всегда удается выглядеть подозрительно на публике. Фотографии с благотворительного мероприятия Найла два дня назад уже опубликованы, и есть одна, на которой Гарри и Луи стоят плечом к плечу в пустом выставочном зале, любуясь ужасной картиной, которую Луи позже купил за двести фунтов. На снимке они лишь стоят рядом, а не до неприличия вжаты друг в друга, слава богу. Фотограф буквально на несколько минут упустил этот момент.       Проблема в том, что, если их поймают, Томми назовут придурком, который не может удержать парня. Но это полбеды. В долгосрочной перспективе он в основном заслужит сочувствие. Но Луи окажется изменщиком, а Гарри – разлучником, и это пугает. Такие вещи обычно к тебе прилипают. И вряд ли они когда-нибудь смогут объяснить правду. Неужто Луи будет давать интервью, объясняя, что с Томми он только трахался, но лгал всему миру, что любит его, и в то же время встречался с Гарри? Как это поможет?       Им троим также нужна дополнительная медиа-подготовка, потому что теперь, когда их время от времени видят вместе, фанаты Томми начнут следить за Гарри, а фанаты Гарри заинтересуются Томми. И это два разных мира. Им нужно понять, что они могут и чего не могут говорить друг о друге. А потом им нужно узнать, что придется сказать друг о друге, если тайна раскроется.       Есть еще юридическая сторона, более измененные соглашения о неразглашении и всякая ерунда, за которой Луи даже не пытается уследить.       На данный момент Томми и Луи было бы проще просто инсценировать разрыв. Это предлагает команда Гарри. Да, да, да. Люди Луи готовы это оговорить, но Томми просит еще как минимум два месяца.       Групповой этап Лиги чемпионов УЕФА вот-вот начнется и продлится весь октябрь и ноябрь. У «Ливерпуля» есть хорошие шансы выиграть чемпионат в этом сезоне, поэтому групповой этап не должен их сильно напрягать, но он все равно утомляет физически и требует всего внимания Томми. Тем более, что он теперь белая ворона в гомофобном спорте, поэтому не может допустить ни единой ошибки. Расставание, как и сами отношения, должно быть направлено таким образом, чтобы поддержать имидж Томми. Это означает много прессы, интервью и некоторую деятельность. Все это он не сможет сделать до декабря.       Расставание в декабре совсем не канает. Или, может быть, если бы они это сделали, можно было бы устроить его перед Рождеством, а затем показать, что во время каникул Томми и Луи все еще друзья, и решение было обоюдным. Это то, к чему они в конце концов приходят – расставание где-то в конце декабря. Становится немного неловко, потому что команде Гарри вовсе не обязательно было присутствовать для решения этого вопроса.       Луи в последнюю секунду вспоминает, что примерно в то же время у Гарри запланирован перерыв в туре, и он не вернется к выступлениям до конца февраля. Эта ничтожная информация вызывает у него странное, горячее чувство в животе и отвлекает все оставшееся совещание.       Когда все наконец прощаются, Луи едва может усидеть на месте.       – Ненавижу этот цирк, – объявляет он, вставая из-за стола и потягиваясь.       – Ты им именно за это и платишь, – отмечает Томми, закрывая ноутбук. Он прав. Планирование каждого своего вздоха кажется шуткой, но Луи сам себе начальник, и именно он решил нанять команду, которая будет заниматься его публичным имиджем.       – Ну, я ненавижу индустрию, прессу и социальные сети, которые делают все это необходимым, – поясняет он. – Систему, а не людей, – задумчиво добавляет Луи, роясь в заднем кармане в поисках пачки сигарет.       – Но разве ты не заставляешь своих детей учиться тем же приемам? – подмечает Томми, имея в виду всех артистов, подписавших контракт с Луи. Не всем им чуть больше двадцати, но у Луи есть склонность помогать бестолковым, но талантливым ребятам, которые только в начале своего пути. Подайте на него в суд.       Томми просит в основном высказать свою точку зрения, потому что ему скучно, и он хочет оказаться правым. Гарри был прав.       Луи как бы встречается с другой версией себя. Он кривит лицо.       – Мы говорим им следить за языком, а если они этого не могут, то говорить только то, от чего они действительно могут отказаться, чего бы это ни стоило. Потому что в любом случае придется платить чертовски высокую цену, – объясняет он и пожимает плечами. Затем закуривает сигарету прямо там, где стоит, и смотрит, как Томми показывает ему средний палец. Он спортсмен. Дым ему не нравится.       Прежде чем они начинают ссориться, как две престарелые бабульки с рынка, телефон Луи начинает вибрировать. Он хватает его и хмурится, потому что это Гарри. И он звонит через видеозвонок.       – Привет, – его лицо появляется на крошечном экране, как только Луи принимает вызов. – Ты все еще с Томми?       – До декабря, как ты, возможно, слышал, – отвечает Луи. Нахальная маленькая сучка.       Гарри планирует хмуриться на него оставшуюся дорогу из Америки, а Томми посмеивается.       – Луи, – предупреждает Гарри. Полным именем, а не Лу. Значит, он в настроении.       – Да, да, Томми все еще здесь, – неохотно подтверждает Луи. – А что?       – Хорошо, – говорит Гарри. Он звучит решительно. – Я хотел поговорить с вами обоими, но как… наедине. А не на том официальном собрании. Но тема все та же, поэтому я надеялся, что у вас найдется время? Поговорить со мной сейчас? Я имею в виду вас обоих.       Луи приподнимает брови, затем смотрит на Томми. Гарри ведет себя подозрительно, но причин не согласиться нет. Тем более, что теперь Луи любопытно.       – Мы можем сделать это по телефону вот так или мне нужно вернуться в то конченное кресло? – спрашивает он наконец.       – По телефону вполне сойдет, – уверяет его Гарри.       – Рад, что ты уточнил, есть ли у меня время, – саркастически говорит Томми, следуя за Луи из офиса в гостиную.       – Я видел твой календарь на эту неделю, дружище, – бросает Луи через плечо. – У тебя есть время.       Луи не заботится о том, чтобы правильно держать камеру, пока они передвигаются по дому, поэтому Гарри видит лишь размытые изображения, но он все слышит и довольно громко откашливается.       Как только телефон надежно прислоняется к футбольному трофею на журнальном столике, Луи и Томми садятся на диван и смотрят на крошечное изображение Гарри.       – Так в чем дело? – произносит Томми после неловкой паузы.       – Точно, – медленно говорит Гарри. – Что ж, я думал, как подойти к этой проблеме, и, честно говоря, не знаю, какой вариант развития событий был бы наиболее уважительным для вас обоих. Так что, я решил заставить нас поговорить об этом вместе вот так. Потому что это то, что касается каждого из нас.       – Приятель, – вмешивается Томми. – Если ты предлагаешь секс втроем, то извини, но я не думаю, что это сработает. Хотя ты в хорошей форме. Несомненно.       Луи вздыхает и пинает Томми по ноге.       – Просто не обращай на него внимания, – просит он Гарри, который выглядит весьма обиженным.       – На самом деле я думал совсем наоборот, – медленно произносит он. Звучит холоднее, чем раньше.       – Наоборот – то есть не игнорировать его? – Луи в замешательстве.       – Наоборот в плане секса втроем, – поправляет его Гарри. – Ну, типа того, – добавляет он и делает паузу, во время которой его лицо принимает странное выражение. Как будто он съел что-то кислое. – Я просто… – начинает он, но снова останавливается. Нервно откидывает волосы назад. – Я надеялся, что мы сможем установить некоторые границы.       Настала очередь Томми приподнять брови. Он откинулся на спинку дивана, но Гарри, кажется, наконец-то всецело завладел его вниманием. Тем временем у Луи появилось плохое предчувствие по поводу всего этого.       – Детали вашей договоренности не мое дело, но, насколько я понимаю, они довольно примитивны, – продолжает Гарри. – И буду честен, Лу, это не то, чего я хочу для нас. Публичная сторона вещей сейчас вызывает головную боль, да, но все же… – Гарри колеблется, но лишь мгновение. – Я бы хотел, чтобы мы постарались сделать все правильно. Вместе. И только вдвоем.       – Ты просишь меня больше не трахать его, – резюмирует Томми, как только все становится ясно. В его голосе слышится… любопытство, но все же с толикой скуки.       Либо отсутствие настоящего интереса, либо формулировка, непонятно, но что-то заставляет выражение лица Гарри становиться все холоднее.       Вежливость Гарри заканчивается там, где начинается его защита. Такое случается нечасто, но он может рассердиться на любого, кто неправильно обращается с людьми, о которых он заботится. Есть несколько записей времен группы, где Гарри во время интервью выглядит просто убийственным. Каждый раз фанаты сразу понимали, что произошло что-то действительно дерьмовое. Если даже Гарри Стайлс не может найти в себе силы быть вежливым…       Недавно Луи обнаружил, что указанная защита распространяется и на вещи, принадлежащие Гарри. Он нематериальный человек, но если у него что-то есть и он глубоко об этом заботится, то лучше это что-то не трогать. И кажется, Гарри живет с уверенностью, что Луи теперь принадлежит ему.       – Я спрашиваю Луи, как он относится к тому, чтобы мы с ним стали парой, – холодно поправляет Томми Гарри. – И я делаю это, потому что совсем не понимаю, что между вами двумя происходит, и я бы не хотел делать что-то за чьей-либо спиной. Но я почти уверен, что в данной ситуации решение за Луи, а не за тобой.       – Тогда ты просишь Луи не трахать меня, – поправляет себя Томми, пожимая плечами. – Тоже самое, чувак.       В самой ревности нет ничего привлекательного. Это отвратительное, токсичное чувство. Но в случае Гарри проблема в том, что он знает. Он чувствует это, но понимает, что не должен. Завораживает наблюдать, как он сжимает челюсти или напрягает плечи, изо всех сил пытаясь дать отпор первобытной, уродливой потребности заявить о своих правах. И самое интересное – он борется с этим. Он джентльмен, внутри которого глубоко-глубоко зарыт дикий зверь. Настолько глубоко, что кажется, Луи – единственный, кто может заставить его рычать.       Это горячо.       И Луи знает, что не следует этого делать, но он продолжает нарываться и подначивать, задаваясь вопросом, как далеко он сможет зайти. Потому что если внутри Гарри есть дикий зверь, то внутри Луи определенно избалованный ребенок.       – Но ты все еще в туре, – отмечает он с озорной улыбкой. – И скоро собираешься в Южную Америку, не так ли? Это даже дальше, чем США, лав. А Томми здесь.       Взгляд, который Гарри бросает в его сторону, представляет собой смесь умоляющего и убийственного.       – Господи, Томмо, ты придурок, – бормочет Томми и качает головой. Затем ерзает на диване и наклоняется вперед, ближе к телефону. – Послушай, Гарри. Я не снимаюсь в драмах и уж точно не трахаю людей, которые с кем-то связаны. Если ты говоришь, что у вас с Луи происходит что-то серьезное, я выхожу из игры. И всего тебе наилучшего, приятель, окей? Тебе не нужно обо мне беспокоиться.       Какое-то время Гарри просто смотрит. У Томми непринужденная, уверенная манера речи, и он очень прямолинеен. Из-за этого иногда это выглядит насмешливо, а не честно. Как будто он говорит вам то, что вы хотите услышать, просто чтобы увидеть вашу реакцию. Возможно, именно это Гарри испытывает сейчас. Тем временем Луи чувствует себя совершенно исключенным из разговора о его собственной сексуальной жизни.       – Извините, мальчики, но, если вы уже закончили принимать решения за меня, – начинает он громко. – Томми, лав, ты снова не намеренно говоришь высокомерно. Постарайся проводить меньше времени в раздевалках. Это тебе кукуху сносит, – советует он, ухмыляясь Томми. Она меркнет, когда его щипают за бедро. – И Гарри, – Луи поворачивается к телефону, – мне нравится, что тебе каким-то образом удалось убедить себя, что нам следует поговорить об этом в присутствии Томми. Мне это нравится, правда. Но это было настолько впечатляюще ужасно, что фактически превзошло ту PR-встречу, которую мы провели минуту назад. Впечатляет.       Луи, возможно, немного хаотичен. Это по-прежнему остроумно, и он говорит все это серьезно, но выходит слишком быстро и долго, чтобы Гарри понял, что он пытается уйти от темы.       – Луи, – снова говорит Гарри неожиданно твердым тоном. – Мне нужно уходить через минуту. Можешь просто сказать, что думаешь?       – Я ухожу, – громко объявляет Томми и выходит из комнаты. Почему-то Луи от этого смущается еще больше.       – Ты хочешь трахать других людей или просто слишком упрям, чтобы признать, что ты согласен с тем, что мы действительно пытаемся быть… нами? – медленно спрашивает Гарри, чуть более мягким тоном.       Луи закатывает глаза.       – О, черт возьми, Гарри, серьезно? Почему с тобой все должно быть так спланировано и точно? – он фыркает. Пытается уйти от темы, но выходит из рук вон плохо.       – Это не так, – тут же возражает Гарри. – Я не прошу тебя подписать еще один контракт. Я лишь пытаюсь заботиться о своем психическом здоровье путем управления собственными ожиданиями, – голос снова звучит немного раздраженно.       – И что, черт возьми, это значит? – у Луи не хватает терпения. Очевидно, это то, чему Гарри научился, практикуя здоровый образ мышления/щенячью йогу/позитивные вибрации/чистую ауру/чушь ненасильственного общения. Или в терапии. По крайней мере, терапию Луи поддерживает.       – Это значит, Томлинсон, – говорит Гарри, наклоняясь ближе к камере, – что если я случайно узнаю, что кто-то прикасается к тебе, когда меня нет рядом, я предпочитаю быть к этому морально готовым.       Луи дрожит. Здесь не холодно, нет ветра, нет резкого понижения температуры, но Луи дрожит, потому что он всегда такой, когда дело касается Гарри Стайлса. Небольшое понижение голоса, небольшая хрипотца и толика собственничества, уравновешенное вежливостью, – это, видимо, все, что нужно, чтобы он завелся.       Камеры в телефонах сейчас слишком хороши, потому что Гарри что-то замечает. Что его выдает, Луи понятия не имеет, но Гарри снова дергается и внезапно триумфально ухмыляется в экран.       – Что ж, ладно, – шепчет он, внезапно успокоившись и удовлетворившись. – Мне пора идти. До скорого.       Вот так Гарри заканчивает разговор, оставляя Луи в состоянии легкого недоверия.       Ох, черт. Эта повзрослевшая версия Гарри опасна.       * * *       Между ними две недели звонков и видеочатов, а также два случая секса по телефону. Затем, в середине октября, бомба падает. И самое печальное, что Луи этого не предвидит. А следовало бы. Ему следовало бы, но он отвлекся и стал эгоистичным, поэтому не делает этого, пока не становится слишком поздно.       Из хороших новостей, если это вообще можно так назвать, это не полная пиар-катастрофа. Но как только Луи видит видео, ему очень трудно заботиться об общественном мнении.       Это видео с Лиамом. Он выглядит ужасно и истощен до такой степени, что его речь становится невнятной. А еще он, кажется, не осознает, среди кого находится. Очевидно, что это частная вечеринка, и он сидит в комнате, окруженный людьми, которых Луи не узнает. Навевает воспоминания о жалкой драме на YouTube.       На заднем плане много шума и музыки, а видео короткое, поэтому невозможно понять контекст разговора. Кто-то что-то говорит, Лиам отвечает, произнося имя Найла, а другой человек говорит:       – Значит, ты все еще близок с другими парнями из группы? Погоди, вы, ребята, настоящие братья?       – Ха! Если бы мы были настоящими братьями, – невнятно произносит Лиам, – тогда между Лу и Гарри сейчас было бы что-то вроде… инцеста, приятель.       Шум усиливается, и кто-то передает шот Лиаму, он выпивает его, после чего отвратительно смеется.       Эта штука распространяется как вирус. Есть еще фотографии с той ночи и еще записи. Больше ничего о Ларри Стайлинсоне нет, но некоторые из них содержат довольно ужасные вещи, которые Лиам сказал о One Direction и других парнях. Социальные сети все это съедают. Статьи клепаются за считанные минуты. Сплетни о знаменитостях. У Лиама Пейна случился рецидив, и во время пьяного запоя он выплеснул столько ненавистных вещей и грубых сплетен, что люди почти не обращают внимания на тот факт, что Гарри и Луи трахаются. Или трахались. Или, может, трахаются. Знак вопроса.       Почти.