Leave It at That

На всех оставшихся шоу в Мэдисон-Сквер-Гарден Гарри другой, по крайней мере, так утверждают в социальных сетях. Это так сильно бросается глаза, что люди даже предполагают, что он снова принимает какие-то таблетки или нюхает кокаин. На сцене он более суматошный, чем обычно, и, кажется, доводит свои непристойные поддразнивания до крайности. Короче говоря, Гарри выглядит очень счастливым и готовым трахаться. Что он и делает. Делает. Он не может перестать думать о Луи с тех пор, как покинул лондонский пентхаус после трех дней рая. Господи, Луи прекрасен в своих угрозах и, в то же время, самый чувствительный человек, которого Гарри когда–либо трахал, что делает происходящее невероятно забавным. А есть еще вещи помимо постели: прикосновения, разговоры. Делать что-то вместе или находиться в одной комнате, занимаясь каждый своими делами. Просто осознание, что Луи внезапно стал доступным и осязаемым. Гарри чувствует себя… целостным, и размышления об этом его немного пугают. Потому что чувство утраты или нехватки чего-то преследовало его с тех пор, как он себя помнит, а теперь оно прошло. Испарилось. Это слишком сильное чувство, чтобы взвалить его на одного человека, и Луи, вероятнее всего, пошлет его нахер, признайся Гарри в этом когда-нибудь. Но и факта того, что Гарри кажется, что Луи – тот самый, это тоже не отменяет. Вот так просто. Луи, наверное, всегда был тем самым, просто мозг Гарри никогда не улавливал связь, потому что его взгляд был размыт глубоким уважением к предполагаемой прямоте Луи. Гастроли на другом континенте – отстой. Находиться вдали от Луи слишком долго становится невыносимо, поэтому после того, как Луи отказывается от приглашения посетить другое его шоу, Гарри немного слетает с катушек и отправляет частный самолет в Ливерпуль. Именно поэтому по прилету, Луи встречает его причитаниями, а не поцелуем. – Серьезно, Гарольд, из всех чертовых мест, где ты выступаешь, мне надо тащиться в блядский Техас? У них есть законный запрет на половое воспитание геев в школах или что-то в этом роде, черт возьми, – раздраженно бормочет Луи. Гарри пытается показать на лице сочувствие, но все, о чем он может думать, это то, каким домашним выглядит Луи в серых спортивных штанах и с взлохмаченными после сна в самолете волосами. – Иди сюда, – приказывает он, хотя Луи стоит прямо перед ним. Он притягивает Луи к себе и утыкается носом в шею со звуком, который можно спутать с мурлыканьем. – Камеры, Эйч, ну право слово, – снова ворчит Луи, но его пальцы инстинктивно скользят в волосы Гарри. – Не снаружи, ладно? Пошли. Гарри в знак протеста нежно кусает его шею. Это частный аэропорт, и они оба прибыли тайно, но риск есть всегда. В конце концов, охрана Гарри проводит их в машину. У автомобиля тонированные стекла. Луи чудом избегает того, чтобы его оттрахали прямо в нем. * * * Учитывая все обстоятельства, они справляются довольно хорошо. Проходит целый месяц, прежде чем у них случается первый кризис в социальных сетях. Возможно, это потому, что Гарри все еще гастролирует, и они встречаются с глазу на глаз не чаще нескольких раз в месяц. Когда это наконец происходит, виновным оказывается Луи. Что совсем неудивительно, потому что у него есть привычка не держать язык за зубами. Все происходит быстро, потому что в интернете по-другому не умеют. Еще до того, как Гарри узнает о том, что произошло, пиарщик Луи просит его пиарщика об одолжении – сделать папские снимки Гарри с каким-нибудь потенциальным любовным интересом. Предпочтительно женским. И быстро. «Позвони мне.» – пишет Гарри Луи сразу после того, как слышит об этой просьбе. * * * – Прости, – первое, что произносит Луи после того, как звонит Гарри почти два часа спустя. – Я как раз писал лирику. – Привет, – вежливо отвечает Гарри. – У меня еще не было встречи с пиарщиками. Что происходит? Луи вздыхает на другом конце провода. – Меня так это раздражает, Эйч, клянусь. Вчера я как раз болтал с фанатами, когда ты позвонил мне, и они записали, как я говорю какое-то ласковое обращение. Я даже не знаю, что, черт возьми. Разумеется, это все переросло в конспиралогическую теорию, что это я с тобой разговаривал. – Ну…нельзя назвать это конспиралогической теорией, – медленно, растягивая слова, отмечает Гарри. – Ты ведь на самом деле говорил со мной, Лу. – Как насчет того, чтобы сосредоточиться на главном, а? Спасибо, – с горечью отвечает Луи. Гарри нужно время, чтобы подумать, потому что что-то в этой драме не сходится. – Но почему они решили, что ты говоришь обо мне, если ты просто ласково к кому-то обратился? – задумчиво отмечает он. – Разве Томми не должен был бы быть первым, на кого подумают? Потому что, ну... Я не помню, чтобы ты говорил что-то палевное. Во время того звонка, я имею в виду... На самом деле, ты, по сути, сказал только то, что не можешь говорить..., – вспоминает Гарри. Пауза. Затем Луи снова вздыхает, на этот раз еще более драматично. – Слушай, Гарольд, я не могу всегда поспевать за идеями своих чертовых фанатов, ясно? Я даже не пытаюсь, и мне все равно, как они установили связь, но они это сделали. Вот что важно, ясно? – кажется, будто он… защищается? – Просто, пожалуйста, прогуляйся перед камерой, иначе пиарщик Томми с меня кожу сдерет. Гарри всей душой ненавидит эти постановочные прогулки. Он совершенно не умеет вести себя естественно в непринужденной обстановке, когда на него направлены десятки камер, поэтому его команда обычно не сообщает ему, на какое время их наняли, и ему приходится терпеть целое фальшивое свидание, наполненное тревогой. Но это Луи, и он просит, так что ему ничего больше не остается, кроме как сказать: – Ладно. – Отлично, – в голосе Луи нет и намека на облегчение. Скорее легкое раздражение, но, похоже, он торопится и находится в сильном стрессе, так что это понятно. – А теперь прости, – продолжает он, и драматические нотки в его тоне становятся все более осязаемыми, – но у меня тут целый список общественных мест, в которых меня должны споймать за всякой романтической дребеденью с моим фальшивым парнем, иначе земля перестанет вращаться, – вот же актеришка. – Созвонимся позже, ладно? Он вешает трубку, оставляя Гарри с недовольным выражением лица, вызванным последней информацией. Он дуется добрых двадцать секунд, а затем отпускает ситуацию. И в то же время не может избавиться от ощущения, что Луи пытался избежать его вопросов и всей темы в целом. Кроме того, Луи вставляет слова «лав» или «детка» буквально в каждое второе предложение. Так что довольно смешно, что фанаты сочли нежность, услышанную во время быстрого звонка, подозрительной. На самом деле, Луи настолько небрежен с ласковыми прозвищами, что это немного раздражает Гарри, потому что из-за этого все они звучат совершенно бессмысленно. Даже те, которые сказаны в приватной обстановке, когда они только вдвоем. Гарри давно не гуглил что-то, связанное с самим собой. Интернет – опасное место, в котором вредно сталкиваться с бесчисленным количеством случайных фактов и мнений о себе, независимо от того, положительные они или отрицательные. Гарри всегда знает реальное положение вещей, поэтому ни на секунду не прекращающиеся предположения и фейковые новости не должны его беспокоить. Легче сказать, чем сделать. Это все равно, что войти в комнату, полную кривых зеркал во время карнавала: отражения, очевидно, странные и фальшивые, но опять же, в каком-то смысле они все еще изображают тебя. Вот почему эти комнаты такие веселые и жуткие одновременно. Правда, когда ты гуглишь инфу о себе, веселье постоянно куда-то пропадает. Что ж. Гарри пытается убедить себя, что оно того не стоит, но любопытство грызет изнутри. Откуда фанаты узнали? Честно говоря, он не помнит, чтобы Луи говорил что-то изобличающее. Тогда с чего вдруг он так быстро свернул эту тему? Он вздыхает и входит в систему. Хотите за пять минут убедить Гарри пошароебиться перед камерами и гуглить себя в интернете? Предоставьте это Луи. Он даже "пожалуйста" не скажет. Боже, этот властный засранец сведет его в могилу. * * * «Ты называешь меня "солнышко"», – пишет Гарри примерно через час, как только откапывает себя среди сотен видео, фотографий, ретвитов и эдитов. Он расхаживает взад и вперед, ожидая ответа. К счастью, ему отвечают через две минуты. «иногда? Наверное? А что…?» Гарри внутренне ликует, что превращается в слегка истеричный смешок. Он нажимает кнопку вызова и ждет. Соединение отклоняется практически сразу. «На встрече сейчас», – пишет Луи. Гарри глубоко, спокойно вздыхает и начинает печатать. «Я единственный.» «Ты говоришь это только мне.» «Во времена группы тоже.» Это чертовски верно. Да? Может быть, Гарри теряет самообладание? Он погуглил запись Луи, сделанную сегодня утром, ту самую, которая породила слухи. Судя по всему, у фанатов есть теория, что Луи когда-либо называл кого-то «солнышком» только тогда, когда этим кем-то был Гарри. Существует бесконечное количество записей, как официальных, так и сделанных на частные телефоны, со словами «лав» и «детка», льющимися из уст Томлинсона. Чего нельзя сказать о «солнышке». Он говорил это несколько раз и каждый раз при странных обстоятельствах. Гарри не хочет участвовать в заговоре, но, черт возьми, теперь он это видит. Луи время от времени называет его так. Но только тогда, когда действительно отвлечен. Кажется, оно срывается из уст само по себе, как будто он не совсем осознает это. Возможно, он старается этого не делать, но, если он не особо следит за происходящим, это случается. Потому что у него есть слабость к Гарри. Может быть? Возможно? Простая мысль о том, что Луи-мне-вообще-пахую-Томлинсону не все равно, одновременно возбуждает и трогает Гарри. На сей раз Луи нужно время, чтобы ответить. «Как скажешь, Гарольд.» Самая неловкая попытка свернуть тему, которую Гарри когда-либо видел. Господи, блять, так это правда. Гарри хочется смеяться. Он этого не делает. Однако так широко ухмыляется телефону, что Митч и Сара говорят ему свалить из комнаты. «Когда я смогу тебя увидеть?» – печатает он в ответ. Ему нужно, чтобы Луи был рядом. Сейчас. «У меня работы по горло. Иди засветись с какой-нибудь девушкой, чудила.» Да-да, Луи определенно пытается вести себя круто, хотя сам умирает от смущения. Через какое–то время прилетает еще одно смс, на отправку которого, похоже, необходимо ровно столько времени, чтобы проверить календарь. «30 сентября, благотворительное мероприятие Найла?» Прошло больше недели, но это, пожалуй, лучший из вариантов на данный момент. Гарри стонет, внезапно почувствовав глубокую ненависть к американскому этапу своего тура. Они так далеко. «Увидимся там», – пишет он. «Трахнешь меня там?» – приходит быстрый ответ. Луи ужасный человек, и теперь Гарри действительно нужно покинуть комнату. * * * Они должны были встретиться перед благотворительным мероприятием, но в Ливерпуле кое-что произошло. Футбольные болельщики всегда собираются перед тренировочным центром Киркби, ведь именно там можно увидеть большинство членов клуба. Сегодня между ними вспыхивает драка, и Томми затягивают на внеплановую встречу с менеджером клуба, потому что в конфликте был замешан радужный флаг. Это означает, что их с Луи рейс задерживается. Они берут на борт своих стилистов и готовятся в дороге, а затем машина отвозит их из аэропорта прямо на место проведения. Вот почему, когда Гарри и Луи наконец видят друг друга лично, они окружены людьми и могут только вежливо кивнуть друг другу. Все тело Гарри чешется, когда он пожимает руку Луи. Ему приходится заставить себя улыбнуться Томми. * * * Это самое неформальное благотворительное мероприятие, на котором Луи побывал за долгое время, что и неудивительно, потому что его устраивает Найл. Оно проходит в художественной галерее. Есть несколько выставочных залов, заполненных картинами, но таблички под ними отсутствуют. Некоторые из них были подарены известными художниками, некоторые нарисованы ребятами из различных художественных вузов. Самое замечательное это, что невозможно сказать, кому что принадлежит. Гости прогуливаются и делают ставки через специально созданное приложение. Деньги будут пожертвованы организации, которая управляет сетью бесплатных и доступных психиатрических клиник для детей от десяти до восемнадцати лет, а все здесь до ужаса богаты, так что какого-либо лимита нет. Торги прекратятся в девять тридцать. До тех пор борьба за любую картину – это честная игра, и поэтому сейчас в главном зале, где подаются еда и вино, происходит множество войн, как виртуальных, так и устных. Весьма умно. Луи плевать на картины, он просто развлекается. Мероприятие открыто не для всех. Приглашения получали только богатые и знаменитые, поэтому никто не подвергается преследованиям ради фотографии или автографа. Тем не менее место определенно недостаточно приватное, чтобы расслабиться. Благотворительность должна быть освящена для широкого круга лиц, поэтому в списке гостей есть репортеры и фотографы. Это означает, что Луи должен оставаться рядом с Томми, а Гарри не должен смотреть в их сторону каждые десять секунд. Луи прибыл на мероприятие последним из всех бывших участников One Direction, и вскоре после этого всех четверых заманивают в коридор между четвертым и пятым выставочными залами, чтобы взять быстрое интервью. В этом году это уже третий раз, когда группу видят вместе на публике. Люди хотят об этом говорить, и они это сделают. Найл мог бы использовать это как возможность еще больше заявить о своем мероприятии. Быстрый, непринужденный разговор. Репортер дерзок и выводит из себя, но все они такие. Он записывает все лишь на диктафон, и это весьма уважительно. – Годы молчания, а теперь вас снова и снова видят вместе на публике, – говорит парень, переходя к последнему вопросу. Понятно, что все это время он ждал именно этого момента. – Я должен спросить, потому что фанаты очень хотят знать. Это все фейк? Какая-то пиар-акция, или вы, ребята, действительно воссоединились, вот так просто? Есть что-то очень примечательное в том, что вопрос «воссоединяется ли группа?» перестал быть серьезным. Найл фыркает, потому что, видимо, находит вопиющую дерзость забавной. Лиам фальшиво стонет, хотя на самом деле он вообще, кажется, не особо вовлечен в разговор. У Гарри возникает странное предчувствие, что всё пойдет по пизде, и он смотрит на Луи. На лице Луи появляется хорошо знакомая ухмылка. У него всегда было меньше всего терпения, когда дело касалось репортеров. Все, что они говорят, его раздражает, и этот раз не исключение. Кому захочется, чтобы его спросили, симулируют ли они дружбу с кем-то ради денежной выгоды? Еб твою мать. Гарри знает правила. Он готов наклониться к Луи и отвлечь его, прежде чем тот выплюнет в ответ что-нибудь восхитительно агрессивное, доставив своей команде головную боль в перспективе. Но вместо этого рука Томми обвивает талию Луи. Футболист появляется из ниоткуда и шепчет ему на ухо несколько слов. На секунду Гарри теряется, после чего вспоминает, что это не интервью One Direction, и в его обязанности не входит уберегать нахальную задницу Луи от неприятностей. Он хмурится, бормочет что-то об уборной и извиняется. Томми не сделал ничего плохого, и совсем не виноват в том, что Гарри хочет ударить его по лицу. Понимание, что Томми не виноват, расстраивает Гарри еще больше. * * * – Нравится? – спрашивает Гарри, останавливаясь позади Луи, который стоит один перед большой картиной. Луи фыркает, не поворачиваясь. – Это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видел, – объявляет он без капли стыда. – Надеюсь заполучить ее и подарить Олли на Рождество. Гарри отводит взгляд от Луи и изучает картину перед ними. Она... современна. – Сколько предложил? – Поверь, лучше тебе не знать, – отвечает Луи. Затем его плечи слегка расслабляются, и он говорит совсем другим тоном. – До тех пор, пока это для детей, понимаешь…? – он не заканчивает. Да ему это и не обязательно. Гарри на секунду прикрывает глаза. Он хочет прикоснуться, но не может, поэтому просто делает полшага вперед. Теперь Луи чувствует тепло, исходящее от его тела. И все было бы здорово, не будь это запрещенным действием. – Ну ты серьезно, Эйч, – тихо отчитывает он. – Давай просто уйдем отсюда, – бормочет Гарри в ответ. Луи посмеивается над тем, насколько отчаянно он звучит. – А с картиной моей что делать? «МНЕ ПОХУЙ» – хочет закричать Гарри но вместо этого говорит: – Ты можешь использовать приложение удаленно. Пока мы здесь разговариваем, люди делают ставки в Лос-Анджелесе. – Капальди устраивает афтепати, и Лиам говорит, что нам нужно там быть, – отмечает Луи. Однако слегка сдвигается и очень нежно прижимается спиной к груди Гарри. Просто два парня вместе смотрят картину. Ничего особенного... – Лу, – настала очередь Гарри добавить в свой тон предупреждающую нотку. Рука дергается, но он не кладет ее на талию Луи и уже это считает победой. В выставочный зал входит шумная толпа, и они оба напрягаются. Гарри быстро делает шаг влево и становится рядом с Луи, а не прямо позади него. Это выглядит гораздо более естественно. – Мы просто пойдем посмотреть, че там и как, – тихо решает Луи, продолжая говорить о вечеринке, – а потом твой номер в отеле, да? И лучше тебе быть хорошим мальчиком, Гарольд, – добавляет он, глядя на Гарри с ухмылкой на губах. Гарри все больше убеждается, что Луи просто нравится смотреть, как он страдает. Однако он не может жаловаться, по крайней мере, потому что ему самому нравится поражать Луи. И это до сих пор расстраивает. – Ты меня так возбуждаешь, – тихо жалуется Гарри. Они оба снова смотрят на картину, а не друг на друга. Она и правда отвратительна. – На протяжении практически всей моей карьеры люди пытались назвать меня секс–символом, чего я терпеть не могу и нахожу неуважением, но боже, Луи, у тебя это получается просто отлично. Я снова чувствую себя подростком. В плохом смысле этого слова! – он поворачивает голову, ему любопытно, тронет ли признание Луи хоть немного. – Это утомительно. Как ты можешь не чувствовать этого?! Луи пожимает плечами, но, кажется, на его щеках появился румянец. – Думаю, это просто потому, что я весь такой возбуждающий, – объявляет он. Какой же он бесстыжий. Гарри пытается выглядеть суровым или разочарованным, но не может сдержать улыбку. Луи настолько беззастенчивый в своих словах и действиях, что вызывает недоумение, почему он был в шкафу так долго. Улыбка, однако, быстро сходит, превращаясь в хмурый взгляд, когда Гарри всерьез об этом задумывается. Он хотел бы, чтобы мир был добрым, но, к сожалению, это утопия. Он белый, мужчина, богатый и знаменитый, и мир по-прежнему добр к нему только в хорошие дни. У некоторых и этого нет. Некоторые рождаются с ненавистью и жестокостью и живут с этим всю свою жизнь. Как это возможно? Как мы все еще здесь, если система всегда была сломана? – Земля вызывает Гарри, – Луи щелкает пальцами у него перед глазами. – Я планирую найти Томми и еду. Желательно в обратном порядке. Гарри лишь кивает. Ох, точно. Томми существует. Томми продолжает существовать. Гарри вспоминает бесстыдное признание Луи и внезапно до него доходит, что Томми может быть ответом на вопрос, почему Луи не выглядит таким измученным. Например, Гарри просто лежит в постели один каждую ночь и мечтает о Луи, в то время как Луи, возможно, кончает в экстазе. Потому что у него есть фальшивый парень, который трахает его по-настоящему, не так ли? И они особо не говорили об эксклюзивности или чем-то в этом роде. Так что теоретически… Гарри нужно выпить. * * * Они идут на афтепати. Оно проходит на новой вилле Льюиса Капальди в очень приватной обстановке. Здесь не более пятидесяти человек – все уже немного подвыпившие или обкуренные. Ни один репортер не имеет к ним доступа. Их, очевидно, не пригласили, и если какой-то чересчур амбициозный смельчак решит перепрыгнуть через забор и проникнуть внутрь, ему придется пройти сквозь стену личной охраны, которая разбила лагерь в саду, пока их работодатели веселятся внутри. Около пятидесяти охранников. Ну, это прям много. Все это означает, что Гарри и Луи могут прикасаться друг к другу. Им все еще нужно помнить, что все здесь предполагают, что Луи встречается с Томми, но раньше они оба довольно часто трогали друг друга, так что можно немного расширить границы. И, конечно, у людей все еще есть телефоны с камерами, но никто не может позволить себе утечку фотографий с настолько частной встречи знаменитостей. Это было бы социальным самоубийством. У знаменитостей очень мало личной жизни, поэтому они становятся ею очень одержимы. Если гость, которому доверяют, приходит и предает это доверие, ему конец. С этого момента единственным социальным взаимодействием, которое у него будет, – это организованные пиар-мероприятия. Никто этого не хочет. Алкоголь не помогает. Что неудивительно, поскольку алкоголь вообще никогда никому не помогал в долгосрочной перспективе. Когда Луи разговаривает с Перри Эдвардс на кухне, Гарри обхватывает его за талию своими невероятно длинными руками и обнимает сзади, не говоря ни слова, как будто это нормально. Луи не теряет ход мысли, он даже не запинается, что только усиливает эту точку зрения. Гарри теплый и вкусно пахнет. Приятно, что он рядом. Еще приятнее знать, что его внимание принадлежит Луи и только Луи. Луи чувствует, как Кудрявый прижимается поцелуем к его шее, и это далековато от желаемого, но все, о чем он может думать, это: да, вот так. Перри настолько пьяна, что лишь смеется над ними. – Осторожно, мистер, – шутит она, глядя на Гарри, – или я скажу Алексу, и тогда Томми поймет, что ты хочешь украсть его мужчину! У Перри есть ребенок от Алекса Окслейда-Чемберлена, который также играет за «Ливерпуль». Она и Луи продолжают пересекаться друг с другом на музыкальных и футбольных мероприятиях. Их уже можно считать друзьями. – Рискни, – отвечает Гарри, и в его тоне чувствуется нотка собственничества. Луи слегка толкает его локтем, но не вырывается из объятий, потому что они слишком приятные. Происходит слишком много всего, а он бухой. Он понятия не имеет, что случилось с Перри, но она ушла, и ее заменила не такая уж святая троица. Найл пахнет пивом, Лиам пахнет водкой, а Томми пахнет травкой. Это должно настораживать. Позже Луи будет ругать себя за то, что не обратил на это внимания, но в данный момент его это не особо колышет. Парни пытаются убедить их сыграть с ними в бильярд, но Гарри и Луи отказываются. Найл – единственный, кто не пытается скрыть дискомфорт. Он смотрит на Томми, но тот уже отвлекается на Перри, которая снова появляется за кухонным столом. Затем Найл смотрит на руки Гарри, обхватившие Луи за талию, и, наконец, бросает на Гарри вопросительный взгляд. Неодобрение редко проявляется на лице Найла, поэтому оно такое очевидное и заметное. Парни не в курсе. Луи постоянно забывает, что на кону стоит не только публичный имидж его и Томми, но и его добропорядочность. Ребята из 5SOS уже считают, что он изменяет, и теперь Найл присоединится к клубу. Еб вашу мать. Гарри бормочет что-то, чего Луи не улавливает и убирает руки, но остается стоять рядом. Найл, кажется, хочет что-то сказать, но Лиам внезапно хлопает его по спине с очень плохо рассчитанной силой и кричит что-то о пари. Это отвлекает Найла. Гарри и Луи пользуются возможностью и испаряются из кухни, но во рту Луи чувствуется горечь, и это явно не из-за джина. * * * Решение состоит в том, чтобы Луи накурился, а Гарри позволил ему это сделать. Уже после полуночи они обнаруживают, что сидят на диване вместе с Эдом Шираном. Луи и Эд поглощены не совсем связным разговором о том, как изменить всю музыкальную индустрию Англии. Они наклоняются друг к другу, время от времени хихикают над чем-то не относящимся к делу, а если кто-то проходит рядом, подзывают их и спрашивают мнение по тому или иному вопросу. Гарри по большей части находится в стороне от всего этого. Он бы ушел, если бы не тот факт, что рука Луи лежит на его бедре. Он положил ее туда довольно давно, кажется, бессознательно. Как будто ему просто нужно было убедиться, что Гарри здесь и останется там, даже если Луи не будет особо с ним разговаривать. Привычный жест. Кажется естественным – чувствовать вес и тепло руки Луи в месте, достаточно высоком, чтобы считаться интимным, но не настолько высоком, чтобы со стороны это выглядело неуместно. В голове у Гарри легкий шум из-за слишком большого количества яблочного сидра. Он смирился, опускаясь ниже на диване и позволяя мыслям дрифтовать где-то на бессознательном уровне. Это безопасно. Они не унесут его слишком далеко, потому что привязаны к голосу Луи и руке, которая его касается. Кажется, в таком состоянии Гарри находится довольно долго. Затем что-то меняется, и Гарри решает, что больше его это не удовлетворяет. Он позволил Луи заниматься своими делами, но теперь ему тоже нужно внимание. Это справедливо. – Лу, – тихо говорит он, хватая его за запястье. – Пойдем со мной. Луи смотрит на него удивленно и растерянно. – Позже, – говорит он, затем снова поворачивается к Эду, который, очевидно, говорит что-то совершенно захватывающее. Гарри это немного обижает. Он не отпускает запястье Луи, но убирает руку со своего бедра и встает. Затем осторожно тянет Луи. – Эй, Лу. Ну давай же. На минутку. На этот раз Луи даже не смотрит на него. – Дай мне секунду, солнце, – говорит он, все еще отвлеченный. Волна... чего-то захлестнула Гарри, и внезапно ему захотелось, чтобы этот мужчина стал его, прямо сейчас и навсегда. Как жалко, что Луи может сделать с ним одним лишь словом. Но опять же, это не просто слово, не так ли? Когда Гарри возвращается в реальность, Луи как раз встает, а Эд с любопытством смотрит на них обоих. Гарри избегает его взгляда, потому что что тут сказать? Эд присутствовал там, когда Гарри встретился с Найлом после того, как понял, что влюблен в Луи (возможно, с момента их первой встречи). Эд знает, чего хочет Гарри, так что он лишь еще один человек, который будет судить их, не зная всей истории. Плохо. Все выходит из-под контроля. Однако на данный момент решение Гарри такое: к черту все. В том, как он ведет Луи в ванную наверху, нет ничего утонченного. * * * Гарри впивается в рот Луи, как только дверь за ними закрывается. Он прижимает Луи к раковине и прикусывает тому губу, прежде чем засунуть язык ему в рот. Луи хватает его за шею, чтобы держать ближе. – Да, – выдыхает он, когда они на секунду отрываются друг от друга. – Да, вот так. Удивительно честно и открыто. Гарри предполагал, что Луи будет хотя бы немного сопротивляться, учитывая, сколько времени потребовалось, чтобы притащить его сюда. Это, а также тот факт, что им действительно не следует этого делать. И казалось, Гарри был единственным, кто страдал этой ночью. Но теперь Луи внезапно оказался в центре внимания и, кажется, заведен не меньше. – Ты играешь со мной? – хрипит Гарри в ухо Луи, позволяя рукам блуждать по этому идеальному телу. – Детка, ты получаешь удовольствие от того, что сводишь меня с ума? Луи лишь посмеивается ему в губы. – Мне нравится, что ты всегда целуешь меня так, будто ничего не можешь с собой поделать, – признается он и снова тянется за поцелуем. И делает это так, как будто это он ничего не может с собой поделать, так что выглядит все довольно иронично. – Примерно так все каждый раз и происходит, – замечает Гарри после очередного короткого поцелуя. Трудно разговаривать с человеком, которого хочется поцеловать до потери сознания. Он делает акцент на каждом перерыве, жадно сжимая задницу Луи. – Ладно, – Луи трудно сосредоточиться. – Это весьма горячо, – он слегка выгибается, издавая протяжный стон. – Я скучал по твоему члену. Либо Луи научится быть менее непристойным, либо Гарри придется попрощаться со своим здравомыслием. Самое ужасное, что оно всегда появляется из ниоткуда. Луи просто существует, такой милый, невинно ухмыляющийся и бросающий пару дерзких комментариев, а потом внезапно он становится таким непринужденно грязным и откровенным. Луи выгибается еще сильнее, прижимаясь к Гарри, и у того медленно встает. – Я не буду трахать тебя в чужой ванной во время вечеринки, – предупреждает он. – Мы не опустимся так низко, Лу. Ни за что. Он отпускает Луи и делает шаг назад, пытаясь остыть. С чего он вообще взял, что притащить сюда Луи – хорошая идея?! – Хорошо, – тело Луи тянется к нему, будто они связаны невидимой веревкой. Он встает на цыпочки, пытаясь дотянуться до рта Гарри. – Да, да, ладно, – бормочет он, явно готовый сказать что угодно, лишь бы заткнуть Гарри. Ох, теперь наконец становится видно, что Луи тоже в отчаянии. Он бросается на Гарри, явно недовольный тем, что тот отступает. – Детка, нет, – умоляет Гарри. И-и-и-и-и, да. Теперь у него стоит. – Давай уйдем. Малыш? – Луи кажется настолько занятым облизыванием его шеи, что непонятно, слышал ли он вообще хоть слово. – Не здесь. Черт возьми, Лу. Луи с раздражением отстраняется. – Мы уже трахались несколько раз, Гарри. Почему ты до сих пор удивляешься, что я шлюха? – Хорошо, – язык тела Гарри слегка меняется, когда он выпрямляется и пытается схватить Луи за локоть, как непослушного ребенка. – Полагаю, ты просто хочешь влипнуть во что-нибудь, и ты влипнешь. Я забираю тебя отсюда, – объявляет он, таща Луи к двери ванной. Сейчас он в режиме многозадачности. Если понадобится, он вынесет Луи из этой виллы. Им нужно было добраться до гостиничного номера Гарри, ну, еще примерно вчера. – Да? – Луи позволяет Гарри вытащить себя в коридор, который, к счастью, пуст. – Что ты собираешься с этим делать, приятель? – Я тебе не приятель, – шипит Гарри, толкая Луи, чтобы тот шел впереди. Так безопаснее. Тогда у этого человека будет меньше шансов сделать что-нибудь глупое. – И я сделаю так, что ты запомнишь меня на надолго. Луи посмеивается и начинает идти медленнее, заставляя Гарри врезаться в него. – Хорошо, – позволяет он, растягивая слова. – Я согласен. Дело в том, что Луи и близко не настолько пьян или обкурен. Это просто он. Воплощение угрозы. Разочарование и сладкое удовольствие, которые он привносит в жизнь Гарри, должны нейтрализовать друг друга, но это не так. Вместо этого они подталкивают друг друга и просачиваются в жизнь Гарри, как наркотик. Гарри употреблял алкоголь, травку, кокаин, грибы, экстази и кислоту, распрощавшись с этим без каких-либо последствий. Не став зависимым. Совершенно очевидно, что с Луи это не прокатит.