Чайный Король

Год спустя…       — Ты моя красивая нянька. Я тебе доверяю всю свою жизнь.       Алессандра только ухмыльнулась в ответ, подошла к Леви, решительно взяла под локоть и потащила к морю. Уверенно свернув налево, она не выпустила его руку и двинулась вперед вдоль берега, прямо к длинному, вымощенному брусчаткой пирсу. Она казалась Аккерману спокойной, или просто отмалчивалась.       Сейчас же Алессандра прижималась к его боку и пригибала голову к его груди, чтобы спрятаться от ветра, хотя сам Леви едва стоял на ногах, опираясь о трость. Все эти месяцы она пыталась настроить мужа отпустить, наконец, свое прошлое. Будто бы они знакомы тысячу лет. Такая близкая, такая родная. Как у нее это вышло? В то время как он сам горел адским огнем злобы и депрессии из-за прошлого, она уже тогда относилась к нему со снисхождением. Женское сердце подсказывало и чувствовало, что Леви влечет к ней, поэтому Алессандра позволила себе иметь право абсолютно на все, и за целый год ни разу не обиделась на колкость, не попыталась перечить или уйти. Просто ждала, когда дикий волк перебесится, чтобы подойти ближе и приласкать.       Любая другая чистокровная марлийка послала бы Леви в зад, и уж точно не приняла бы его таким, дьяволом из острова, и таким инвалидом, каким он стал после столкновения с Зиком Йегером. Потрясающая выдержка. И, наверное, симпатия. Если бы ее не было, она так и не подошла бы к нему ближе чем на расстояние вытянутой руки.       В конце длинной изломленной дороги показался белый маяк с ржавым балкончиком. (И как его не задели Колоссальные титаны?). Издалека он казался красным, но на самом деле этот эффект давали порыжевшие прутья парапета. Леви точно знал про ржавчину. Он с Фалько провел на этом пирсе достаточно времени.       У берега море еще можно было назвать спокойным, но чем дальше уходил пирс, тем сильнее волны набрасывались на брусчатку и песок, облизывали ее, отступали, чтобы наброситься снова. Алессандра продолжала шагать вперед, поддерживая Леви, хотя он оттеснил ее, подальше от волн.       — Нам обязательно тащиться так далеко? — он покосился на волны.       Алессандра обхватила руку Леви всей своей рукой и плотно прижала к себе.       — Обязательно, — отрезала она. — Доктор приказал больше гулять.       — Это его работа — всем так говорить. Ну да ладно, просто некогда гулять, много дел касательно чайной. — Он выдохнул и решил просто послушался.       Была еще одна причина, по которой Леви был послушен Алессандре, он чувствовал вину перед ней: он не мог иметь детей, а она до сих пор об этом еще не знала. Эта проблема его грызла и сильно волновала.       Нет, не то, чтобы Аккерман яро мечтал иметь наследников, он об этом едва старался думать, только наличие жены говорило о многом. Лишь бы глубочайшее желание Алессандры родить ребенка и ее будущее разочарование касательно этого не сгубило чувства между супругами. Как мужчина Леви понимал насколько девушке важно стать матерью.       — Ты все время думаешь о прошлом, или уже не так? — размышляла Алессандра, всматриваясь в задумчивый профиль Леви.       Аккерман удивленно повернул к ней голову, пораженный ее словами.       — Да, — рассеянно ответил он, — думаю.       — Тогда скажи мне, что у тебя на уме. Я не хочу быть чем-то отдельным в твоей жизни.       — Нет, все хорошо, просто моя жизнь поделена на две части. Не обращай внимания. Ты сейчас мое все, Але. Не бери в голову.       До конца они все-таки добрели. Маяк вырос над головой, берег остался далеко позади, а впереди только вода, вода, вода. Большая и нервная. Алессандра отлепилась от его бока, закрыла глаза и глубоко вдохнула морской соленый воздух. Ветер сдул шарф с ее головы и разметал длинные волосы, но она не стала убирать их с лица, снова схватилась за Леви и крепче прижала к себе, защищая от всего на свете.       Аккерман сунул руки в карманы пальто и втянул голову в плечи.       — Я хочу закурить. Убедись, что стоишь по ветру, — бросил он. — Будет хреново, если пепел полетит тебе в лицо.       Алессандра фыркнула и закатила глаза.       — Перестань! — Леви под ребра врезался острый кулачок. Он ухмыльнулся.       — Что? Только представь, как ты будешь отплевываться.       — Леви…       Алессандра поморщилась и рассмеялась, но смех быстро замер. Ее замерзшие ладони сильнее вцепились в твидовую ткань, ветер хлестнул в спину и мощно подтолкнул ближе к краю пирса. Февраль, чертов февраль. Отличный день. Лучше не придумаешь. Леви поежился и еще раз осмотрел бескрайнюю дикую воду впереди.       Она вновь заговорила:       — Милый, мне иногда кажется, что твои бывшие подчиненные никак не могут привыкнуть к твоему новому статусу.       — Они меня знают очень давно, и то что я женился их сильно удивляет, правда. Такой противный скопец в их понимании не может заключить себя узами брака. Думают, что за кретин! Долбаный недоношенный кретин, который просто испортит тебе жизнь.       Тело Леви вдруг пронзило острое желание схватиться за воздух и удержать. В глазах откуда-то появились резь и жжение, грудь сдавило огненной болью. В ушах зазвенело. Смысл происходящего, наконец, накрыл леденящей душу волной. Он понял, что не сможет сделать Алессандру счастливой. Никогда.       Осталось только задохнуться прямо здесь. Лечь на камни, скрутиться в узел и задохнуться. Но…       Рядом послышался шорох. Запястья коснулись замерзшие пальцы, проехали ниже по ладони и переплелись с его пальцами. Сжали. Леви слегка улыбнулся.       Алессандра стояла плечом к его плечу и неотрывно смотрела прямо перед собой. Спокойная и безмятежная. Он никогда бы не подумал, что какая-та женщина сможет стать его поддержкой. До этого была Ханджи, но после нее… Кто? Только его молодая супруга?       — Я люблю тебя, — выронила она.       — А я тебя безумно люблю. — Леви подался вперед и поцеловал ее в губы.

***

      С берега Алессандра увела его так же за руку, прижимаясь к боку и пряча голову. В машине молчала. Молчать казалось самым правильным. Леви успокоился и расслабился в теплой машине, когда Але села за руль и направилась ехать домой, к чайной. И, несмотря ни на что, все внутри начало отпускать. Медленно, нерешительно.       Они доехали спокойно. Остановившись у чайной, Алессандра откинула голову на подголовник и просто молча наблюдала за Аккерманом. Ни разу не поторопила, не отмахнулась и не ушла сама. Слишком много мудрости и такта было для двадцати одного года. Леви тоже откинулся на подголовник, так же повернул голову и закрыл глаза, один из которых все так же не видел и не увидит никогда.       — Иди в дом, — хрипло выронил он. — Возможно, Габи нужна помощь. Сегодня много людей в чайной.       Алессандра вяло шевельнула плечом.       — Подождет еще, — прошелестел тихий голос. — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально, — Леви вздохнул, открыл глаза и подался к дверце. — Ладно, идем вместе. Я хочу чаю выпить.       — Я сделаю тебе.       — Тебе уже не надо ко мне подлизываться, — губы дрогнули в ухмылке. — Я больше не злой бывший капитан, а твой законный муж.       — Злой законный муж, за которым я хочу приглядеть и сделать приятное. — Она улыбнулась и вышла и машины.       За год в чайной почти ничего не изменилось, разве что столиков стало больше, посетителей и прибавилось сортов чая, которые Леви и Алессандра готовили, «сочиняя» сами. Клиентам очень полюбился чай, где сочетались мотивы пряностей и сладких ягод с ароматом тропических цветов, он оставлял долгое послевкусие. А еще один новый чайный напиток, который так нравился самому Аккерману, что Алессандре приходилось постоянно его ему заваривать — мате. В нем содержалось много кофеина, благодаря чему напиток отлично взбадривал. Чай обладал довольно экзотическим вкусом «на любителя», этаким сочетанием горечи и сладости. Заваривался он в специальном кувшине и долго настаивался.       За все время проживания с Леви, Алессандра много нового узнала о чае, особенно, который рос на Парадизе. Она поняла, что для Аккермана чай не просто работа, а смысл жизни.       Габи и Фалько продолжали помогать Леви с чайной, но уже не жили с ним, только работали — все личные заботы и внимание взяла на себя Алессандра. Она брила его, подстригала, помогала одеваться, готовила ему завтрак и заваривала чай. Аккерман видел всю эту любовь, и от этого становилось еще горче.       Однажды он сказал:       — Прости меня, — Леви серьезно заглянул в ее лицо.       — За что? — пробормотала она. — Все хорошо…       — …И все-таки, — Аккерман опустил взгляд и начал пристально рассматривать ее ладонь. — За весь свой характер извиняться не буду: какой есть. Но наше общение и твоя жизнь могла быть совсем другой, и я отчасти виноват.       — Перестань. Ты мне очень нравишься как человек, как мужчина и любовник; я живу в достатке и ни в чем не нуждаюсь, я защищена и свободна, — выронила она, игнорируя растущий жар в груди. — Я сама выбрала такой путь.       На этом искреннем ответе бывший капитан Разведкорпуса и держался.       Когда после прогулки на берегу Леви ушел к себе в кабинет заниматься документами, Алессандра принялась помогать Габи в чайной готовить чай из цветка клиториии лимонного сока. Не удержавшись Габи встрепенулась:       — Я все время вспоминаю вашу с Леви свадьбу. — Она растянула губы в улыбке, перекладывая пирожное на тарелку. — Это самое прекрасное, что я когда-либо видела.       Рядом материализовался Фалько. Встал плечом к плечу с Браун и принялся снова натирать стойку.       В эту секунду Алессандра предалась воспоминаниям. Она вспомнила тот момент, когда вызвала портниху, чтобы сшить белое платье. Также вспомнила последнюю ссору с кузиной и бабушкой, которые на высоких тонах все повторяли, что дьявол с острова, к тому же калека, не сможет сделать ее счастливой. Но девушке хотелось лишь одного любви и понимания. Леви мог это предоставить. В отличии от других мужчин-марлийцев, он был добрым и щедрым. Он рискнул это сделать.       — Я пойду в дом, — она подхватила один из стаканов, чтобы набрать себе воды. — Приятной работы.       Алессандра отвернулась, и чайная снова погрузилась в гул. Не прерывая своего занятия, Фалько чуть склонился к уху Габи и прошептал:       — Она счастлива?       Браун повела плечом.       — Вроде того.       Алессандра тихо вошла в кабинет, прошагав внутрь. Леви даже не взглянул, он знал, что это его Але. Когда она встала позади него, то подалась немного в сторону, спрятала лицо у него на плече. Сегодня на берегу ему нужна была поддержка, а сейчас супруга Аккермана нуждалась в токе по венам.       — Они правда верят в наш брак? — голос Алессандры хрипло прошелся по коже. Еще немного, и она начнет тереться головой о его нос.       — Кто? — Леви отложил ручку и взялся за руку Алессандры.       — Габи и Фалько.       В голове всплыло короткое воспоминание: вот он знакомит Але с Оньянкопоном, который до этого знал всю подноготную чувств Аккермана к этой девушке. Чуть даже воздухом не подавился. Но со временем друг и все приятели Леви как-то привыкли и, кажется, что-то поняли. Возможно, просто увидели, что между бывшим бурчащим капитаном нет нежности или чего-то такого, электризующего воздух. Есть нежность в Алессандре.       Она, все еще утыкающаяся в его плечо, поцеловала в щеку и медленно отстранилась.       — Я не для кого-то женился на тебе, не для показухи. Ну… просто… все хотят видеть, как я свечусь от счастья, но это не приемлемо мне, даже если счастье действительно меня переполняет. Все сводится к тому, как сильно я боролся за то, чего желал. — Губы Леви изломились в ухмылке, затем он наклонил к себе Алессандру и коснулся пухлых губ. — Я еще поработаю, потом поужинаем.       — Хорошо, не буду мешать.       Вечером Аккерман долго лежал без сна в постели, когда Алессандра принимала ванну и приводила себя в порядок. Он размышлял, какая специфическая интимная жизнь их разделяла. Але молодая и энергичная, в ней бушевала страсть, присущая ее жаркой южной крови, а Леви уже достаточно зрелый и неполноценный, чтобы удовлетворяться всю ночь. Однако, удивляясь самому себе, он старался быть очень активным ради супруги.       Ее тепло, ее сладкий аромат будоражило Леви, в такие минуты ему хотелось ласкаться к ней и всегда защищать. Но вместо этого сейчас смотрел в темноту. Вообще, секс также застал Аккермана врасплох. Он ожидал, что Алессандра станет избегать физической близости брака, бояться инвалидности Леви, думать, что он, возможно, ничего не сможет, а ему придется склонять ее к этому акту более настойчиво, потому что его мужское желание больше не могло удерживаться при виде роскошного тела.       Но на удивление, в постели все проходило отлично, хоть и с маленькими трудностями. Они хорошо подходили друг другу.       Когда Алессандра впервые приняла его член, несмотря на боль, которую испытывала первостепенно, что отражалась на ее лице, Леви был обескуражен. Ее тело было полностью для Аккермана; оно поддавалось каждой ласке и каждому поцелую, а в силу своей женской природной страсти, она растворялась в нем, как хотелось ей.       Алессандра испытала удовольствие в первый раз, и это был самый сладкий триумф, который Леви только мог себе представить.       А Леви… Он никогда не давил на нее в этом плане.       Расслабленная после ванных процедур Алессандра вышла в спальню в ночной рубашке и взглянула на Леви.       — Ты не спишь?       — Тебя ждал. Хотел сказать, что тот чай, что синего цвета, он немного поднимает давление.       — Значит нужно его чем-то смягчить, или же вовсе не заваривать. Ты же знаешь, я пью кофе, так что… — В глазах вдруг потемнело, свет в комнате погас.       Алессандра моргнула. И еще раз. Глаза быстро привыкли к потемкам. Леви погасил лампу, луна светила в окно, поленья в камине еще отбрасывали слабые языки пламени, и этот свет обрисовал темный силуэт мужского тела на кровати.       — Без лампы лучше, да? — тихий голос прорвал тишину, мужская рука медленно коснулась руки Алессандры и потянула к себе. Темный серый глаз смотрел прямо на нее.       — Стой, — она вперила взгляд в обнаженную мускулистую грудь. Аккуратно вынув свое запястье из руки Леви, Алессандра дотронулась до своей шелковой ночной сорочки. Медленно расстегнув пуговицы, она спустила ткань по телу вниз, затем медленно сняла трусики. В темно-карих глазах засверкали рубиновые огоньки. Черные густые волосы, отливающие синевой, распустились по плечам. Тонкая талия, резко переходила в пышные груди. Все это заставило Леви внутренне вспыхнуть.       Он снова схватил Алессандру за запястье и потянул на себя, только более настойчивее.       — Хочешь меня? — спросила девушка.       — Конечно хочу, — спокойно выронил он. — А ты меня?       — Угу…       Аккерман полагал, что, возможно, главная причина близости - зачатие ребенка, однако, они действительно любили находиться друг с другом, ласкать друг друга, заниматься любовью. Алессандра была молодая, а Леви зрелый и опытный, что сказывалось на прекрасном отношении в постели.       Голое плечо коснулось ее плеча, обожгло. Леви подался чуть в сторону, безошибочно нашел в потемках ее губы и совсем немного прихватил. А Алессандра уже по-хозяйски устроилась сверху, нашла под одеялом и штанами возбужденную плоть, которая упиралась девушке между ног, и взяла в руку, сжимая.       Леви сдвинул свои бедра так, чтобы разбухшая от желания головка члена коснулась входа, и Алессандра стихла, затаив дыхание. Благодаря ее смелости и решительности, она всегда получала удовольствие. Секунду другую и уже горячее лоно вобрало набухшую кровью плоть.       Темп страсти все увеличивался. Любовь увеличивалась, понимание, насколько это нужно для обоих. Стоны и вздохи иногда сменялись ласкательными словами: «милый», «любимый», «самый-самый».       Аккерман пригладил челку со своего вспотевшего лба на бок и простонал:       — Вдохни и плавно выдохни, Але.       Эрвин, Ханджи, Майк, Эрен… Она едва знала эти имена, которыми так дорожил Леви. Хотелось, чтобы он и ею так дорожил. Но Алессандра просто любила и хотела его как мужчину, сейчас вбирала его член в себя, вверх-вниз, выучив на память моменты, как он любил и как было хорошо ей. Сильные руки разминали грудь, напряженный живот и обездвиженные ноги, задевая пальцами нежную кожу и складки, за которыми пряталось влагалище.       Ответа не последовало. Вместо него Алессандра подалась вперед, знакомо обхватила двумя пальцами подбородок и жарко, томительно, накрыла любимые губы своими. Тело опять обмякло в его руках, сердце в груди заколотило с бешеной скоростью. Затем она на секунду оторвалась от губ Леви, но только чтобы снова оседлать его бедра.       Аккерман рвано, судорожно выдохнул. Хотел было сказать что-то очень важное, затрагивающее, томящее душу, но промолчал. В другой раз...       И, сомкнув ладони на ее талии, перекатился на бок, подминая супругу под себя, сминая ее формы, задевая нежные, чувствительные складки, увеличивая стоны по всему дому.       Главное, что Габи и Фалько больше не жили с Леви.