На літній терасі горнята з рештками чаю заливаються зливою, наповнюються недопалками, у нас із тобою спільна застуда, у нас із тобою довгі розмови — ти не помічаєш ранкових дощів, пізно лягаючи спати і так само пізно прокидаючись, я пишу вірші про те, як я люблю цю жінку, і як я вигадую все нові і нові слова, лише б їй про це не сказати (Сергій Жадан «Алкоголь»).
За час до выхода Алессандра надела простую расклешенную черную юбку и белоснежную блузку. Она не планировала шикарный ужин с чайным предпринимателем, лишь увидеться с Леви и поговорить. Только ноги с утра так и подкашивались. Да и близкие Алессандры заметили, подчеркивая ее энергичность, жизнерадостность, умение веселиться после случившегося с Винсенте, заметили ее излишнюю женскую привлекательность, все так же считая, что она иногда подрабатывает в чайной. Возможно, все так и было. На такси она прибыла к дому Аккермана и постучалась. — Привет… — выронила Алессандра. Фалько открыл дверь и сообщил, что Леви в гостиной. — Да, он ожидает вас. Грайс пропустил девушку и как-то растерянно окинул взглядом улицу. Сейчас молодой человек вынужден был думать об опасностях, что могли таиться здесь, около чайной Леви, после убийства Винсенте. Однако непривычная тишина и прохладная погода накрыли улицу, город будто еще не начал заполняться людьми. Заведение вновь было закрыто. Габи, помощница Леви, куда-то подевалась. Тишина пронизывала коридор и вместе с тем весь дом. Приближаясь к двери гостиной Алессандра гадала, чего все-таки Аккерман от нее хотел. Их последняя переписка казалась девушке такой чудесной и искренней, не похожей на прошлые, но это всего лишь переписка, набор слов на бумаге, выражение мыслей, которые ни сказать вслух, а вот настоящая встреча, слова, голос, выроненные фразы… Они должны значить большее. И что же, он так поступал постоянно? С женщинами? Леви Аккерман пока такая загадка: намного старше, опытнее, служил в разведке, воевал против марлийских титанов, остановил Гул земли. Что еще? Возможно, у него было много женщин, о которых он умалчивал. В письме Леви упомянул, что когда-то нравился девушкам. А Алессандра? Она ему понравилась? Или он просто проявил гостеприимство после поцелуя? Но прежде чем она успела получше обдумать все тревоги, тяжелая деревянная дверь гостиной открылась. Она сделала всего лишь шаг и тут же ощутила, как на пояснице устроилась горячая ладонь, жаром даже сквозь ткань блузки опаляя, чем невольно заставила вздрогнуть. Леви крепко прижал ее к себе, и воздух из легких будто вышибло. — Здравствуй, — Аккерман выдохнул в лицо ароматом чая и сигарет. Алессандра выдохнула и носом уткнулась ему в ключицу, втягивая уже привычный запах. И тут же моментально вскружило голову от былых воспоминаний в сосновой роще, когда они целовались. Необходимо было отстраниться, но так оказалось хорошо в объятиях, что не оставалось сил. И плевать было, что об этом подумают те, кто станет невольными свидетелями данной встречи. Однако в коридоре никого не оказалось. Фалько уже видел большее. — Ты будешь вино, чай, или кофе? От звука его голоса Алессандра вздрогнула. Она подняла голову и тут же встретилась с ним взглядом. Пристальный взор одного серо-синего глаза, и второго — безжизненного, пугающего, но такого уже привычного для девушки, успокоил. — Я вообще об этом не думала. Можно все попробовать по чуть-чуть. — Алессандра, улыбнувшись, пожала плечами. Аккерман взял ее сумку и отошел в сторону. Проходя в гостиную, девушка заметила, что Леви оделся в черные брюки и сочетающуюся с ними черную рубашку. Серьезно, он умел носить вещи с чертовски хорошим вкусом. Да еще с влажными волосами, которые не успели обсохнуть после ванных процедур. Привлекательно. — Это зависит от твоего настроения. У меня в чайной есть все. Что тебе по душе сейчас? — спросил Леви, стоя посредине комнаты и опираясь на трость. — Я бы с радостью выпила бокал вина. В большой гостиной Алессандра села за стол и тяжело выдохнула. — Как ты добралась? — он поднял взгляд, изучая гостью. — Не заметила. Но добралась на такси. Леви позволил себе ухмыльнуться. — Прости… Я схожу посмотрю, что у меня имеется из запасов красного марлийского. Хорошо, что после Гула хоть немного осталось у людей в погребах, а то эти твари все виноградники растоптали. — У меня дома тоже есть марлийское красное сухое, нужно было мне сказать, я бы прихватила. А где Габи? Ты с ней так строг… Девушка случайно не сбежала? Алессандре так хотелось спросить все, но она прекрасно понимала, что еще не время. — У Габи выходной… Я отпустил ее ненадолго к родителям… Она обычно готовит для меня, и сегодня не захотел травить тебя своей стряпней, поэтому попросил Фалько приготовить мясо. Надеюсь, все будет в порядке. — Звучит заманчиво, — выронила Алессандра. — Не думаю, что будет прям что-то невкусное. — Верно. Но я уверен, что тебе понравится. Фалько чудесно готовит. Когда Леви вернулся с бутылкой красного вина в руке, Алессандра невольно произнесла: — Расскажи о Гуле. Аккерман прищурился, глядя на нее. — Гул… Это было будто в другой жизни. Я удивляюсь, как ты вообще выжила. Зачем ты спрашиваешь? — Леви буквально испепелил ее взглядом. А Алессандра начала воспламеняться от его пристального взора. Она собиралась сказать ему правду, спросить сразу о Винсенте, но чем дольше затягивалась эта игра в шарады, тем почему-то труднее становилось выложить все свои мысли. Она по-прежнему ждала удобного момента для признания того, что догадывалась о настоящем убийце, но, казалось, этот момент никогда не наступит. Не стоило говорить, что проницательный взгляд Аккермана отчасти лишал девушку дара речи. — Я жила в прекрасной квартире в центре Либерио с родителями, мне было почти шестнадцать, когда в гетто после речи Вилли Тайбера случилось ужасное. Мой папа тогда моментально отвез нас с мамой на машине к бабушке и дедушке на край города, где я сейчас и проживаю. Тогда же, я, выросшая в любви и достатке, не понимала, что происходит. Я не думала, что на Марли кто-то может напасть. Я не знала о Парадизе вообще, лишь постоянно слышала, как мои родные и знакомые с ненавистью говорили об элдийцах. Я была так далека от всего кошмара, связанного с титанами и делами нашего государства… — Я был в гетто тогда, — мрачно перебил Леви. — Со своим отрядом. Было мерзко. Вынув из бара бокалы для вина, Аккерман подумал, насколько они с Алессандрой отличались друг от друга. Перед глазами вдруг поплыли образы войны с Марли: девочка, которой тогда едва исполнилось шестнадцать, ничего не знала о титанах, и он — уже взрослый мужчина, сильнейший воин человечества, боровшийся с этими тварями вечность, сидел сейчас в своей гостиной и наслаждался спокойной жизнью. Открыв глаза, он осознал, что перед ним сейчас сидела роскошная девушка, что так сильно нравилась, а он… несчастный калека, передвигавшийся с помощью трости, считал, что даже не может нормально заняться любовью. — Паршиво. Я представляю, что ты пережил. — Алессандра внимательно посмотрела ему в глаза, и в гостиную вошел Фалько с едой на подносе. — Не стоит представлять, — заключил Леви. — Благодарю, Фалько. — Алессандра посмотрела на Аккермана. Он не смотрел на нее, погруженный в дела еды. Все его внимание было обращено к Грайсу, губы растянулись в полуулыбке, но морщинки-лучики не разбежались от уголков глаз. — Леви, если что-то нужно, я буду во дворе, — сообщил парень. — Понял, а теперь убирайся. Когда Фалько вышел, Аккерман пригубил терпкое и посмотрел на Алессандру, затем произнес: — А во время Гула?.. Где ты была? Она позволила себе забыться, не думать, не сожалеть. — Дома. Все было хорошо, мне очень повезло, несмотря на то, что меня окутывал невыносимый страх, — уверенно сказала девушка. — Я не переживала того, что пережил ты. — Але-е, — выдохнул Леви. Он медленно разогнул больную поясницу и оперся на спинку стула, тщательно выбирая то, что хотел сейчас съесть, поскольку, кроме вина и мяса, на столе в блюдах лежали фрукты, пирожные и шоколадные конфеты. Еда сейчас особо не привлекала. — Я уже говорил, что иногда мне просто хочется спрятаться в своем доме и никогда не выходить оттуда. А потом я вспоминаю свое прошлое и мне кажется, что я снова лечу в бездну. Я долго держался, балансируя на краю, подходя к пропасти и зависая над ней, чувствуя, как тело становится одним сплошным клубком из нервов, оголенных, как провода. Алессандре звучало знакомо. Ее сердце забилось еще чаще. Какой интересный Леви человек, казалось ей. Почти ноль единиц вежливости и больше девяноста единиц уверенности в себе вперемешку с личной душевной трагедией. К этому нужно привыкнуть. Она старалась, однако необходимо было выяснить главное: — Почему ты умалчиваешь? Если я могу быть откровенной, ты, безусловно, тоже можешь говорить так же искренне. Я не хочу, чтобы между нами были разногласия, — выдохнула она, а потом с дрожью выронила вслух: — Это ты убил Винсенте, Леви? — Нет. Спокойно произнесенное слово. Возраст, опыт, профессионализм и брезгливость брали верх над безысходностью. — Прости, — Алессандра тяжело выдохнула, уводя взгляд. — Я… — Это сделала Габи… Отставив бокал с вином на столе, Леви взял осторожно шоколадную конфету и сунул ее себе в рот. — Но… почему? Я бы сама с ним справилась… Я бы нашла пути, лазейки… — Поверь, я бы и сам с ним справился, но Габи — это другое. Она бывший кандидат в воины Марли, всегда идет напролом. Да я и подумать не смел, что она не оставила эти глупые «забавы», но ты ей так понравилась, что в голове у девчонки как-бы щелкнуло. И твой Винсенте лишь масло в огонь подлил. Ублюдок. И все бы ничего, если бы Алессандра играла, или же вовсе являлась глупой овечкой, но она гнала от себя всякие мысли, как только они прокрадывались в голову мелкими шажками. А вдруг во всем случившемся и в самом деле виновата она? Вдруг была недостаточно хорошей? Разбалованной, три дня в неделю проводила вне дома, была слишком легкомысленной… Будущие жены должны быть уважаемыми, обстоятельными, как твердили постоянно ее родные. Должны вести себя как вела ее мама, как бабушка. Такими, какой она отродясь не была. Алессандра дрожала, не зная, как реагировать и что говорить сейчас. Через минуту, Леви рванул руку к ней. — С тобой все в порядке? — Все нормально, — нахмурилась она. — Знаешь, когда Фалько недавно явился ко мне и молил о том, чтобы я вдруг не подумала, что убийца ты, я сразу ощутила неискренность. Сразу поняла, что Винсенте был убит не по чистой случайности. Но теперь все стало ясно. И часто Габи так решает проблемы? — Алессандра подняла взор на Леви. — Проклятье! Я сглупил, не нужно было рассказывать. Я же знал, что ты отреагируешь по-другому, и никогда не поступил бы так с тобой намеренно. Я знаю, как много ты пережила… Аккерман привстал, оставляя трость у стула и подался вперед. Он навис над Алессандрой и обхватил ее лицо ладонями. — Я все испортил. Я совсем не хотел причинить тебе боль. Нет… она так не поступает…уже… Я вот мог так поступить с дерьмовым человеком лишь на Парадизе. Он обнял ее и прижал к себе так, что Алессандра ощутила все его упругое тело. — Але… моя прекрасная Але! — Леви… — ее голос задрожал. — Моя импульсивная девочка. Немного помедлив, Аккерман поцеловал ее так крепко, что она буквально увидела небо в алмазах. Ей показалась, что она стала невесомой, когда их языки, теплые от слюны, встретились во влажном и нежном безумстве, принялись наверстывать дни упущенных поцелуев. — Черт побери, Алессандра, ты такая вкусная, — пробормотал он, не отрываясь от ее губ. Леви сминал ее уста своими, покусывая, и наслаждался каждой секундой того, что происходило между ними. — Это все твоя конфета, — выдохнула она, запустив пальцы в его блестящие черные волосы, она не смогла сдержать стона. Алессандра вдыхала запах его тела, играла с его губами, покусывала, сминала. Они перестали целоваться, когда Леви все-таки предложил пообедать. Алессандра спросила, пытаясь отдышаться: — Скажи, о чем ты сейчас думаешь? — Сейчас — не знаю, — он решил промолчать о стояке. — Но часто думал о том, что было бы, если бы я не заметил твоей анкеты в газете. Но я испугался тогда. Был таким прожженным эгоистом, что думал лишь о себе. Мне стало страшно. А вдруг ничего не получится? Я ведь не настолько хорош для марлийской девушки? Правда благодаря письмам с тобой, я забыл о той пучине боли и отчаяния, о той былой жизни, что лишила меня смысла жить. Алессандра поморгала, туман перед глазами рассеялся. Она сидела, уставившись на мясо и, подняв глаза, увидела, что Леви наблюдает за ней. — Прости. Что ты сказал? Он снова встал, но только уже опираясь на трость, и протянул Алессандре руку. — Пойдем, — серьезно вымолвил он. — Ты слишком ошеломлена, тебе сейчас не до еды. Почему бы нам не посидеть в моем кабинете и не поговорить? Алессандра кивнула и вложила свою ладонь в его руку. Он попросил ее забрать бутылку вина и бокалы с собой. — Черт. Я так тебя начну спаивать далеко не чаем. — Все в порядке, — Алессандра улыбнулась. — Я, вообще-то, не страстная любительница алкоголя, поэтому сомневаюсь, что смогу выпить много.***
В кабинете Леви сел на диван рядом с Алессандрой и, по привычке, закинув ногу на ногу, повернулся ко ней. Он чувствовал себя совершенно спокойно, тогда как девушка изо всех сил старалась унять дрожь в руках. Ей очень не хотелось расплескать красное вино по кожаной мебели. Заметив это, Аккерман положил ладонь ей на колено. — Расслабься. Я тебя не укушу. — Уголки его губ растянулись в очаровательной мальчишеской ухмылке. — Если только ты сама не захочешь укусить меня. Она залпом отпила пол бокала вина. Леви вскинул бровь. — Тебе лучше? — Не совсем. Аккерман забрал у нее бокал и поставил его на кофейный столик рядом со своим, к которому еще не притронулся. Вновь повернувшись к Алессандре, он принялся неспешно рассматривать лицо. — Ну, в кого ты такая красивая? У нее загорелись щеки. — У меня отец — очень красивый мужчина. Высокий и чернявый. Марлийцы иногда бывают такими. — Ясно. А сколько тебе лет на фотографии, которую ты посылала мне? Семнадцать? — он замолчал, слушая ответ. Мягкость на его лице невольно превратилась в серьезность. — Нет, этот снимок сделан в прошлом году. Я специально фотографировалась, чтобы послать фотографию папе в случае, если мы долго не будет видеться. Но… пришлось послать тебе. А какие были твои мысли, когда я прислала сначала не свое фото? Помню, ты очень сердился, я обиделась на твою реакцию, но все же? Опустив глаза, он сильнее сжал их с Алессандрой сомкнутые руки. — Думаю, нам обоим нужно многое объяснить друг другу. Поэтому я начну прямо сейчас. Твоя первая фотография показалась мне странной, будто эта девушка не ты… То есть, я никак не мог сопоставить внешность девушки на снимке и свое представление тебя по переписке. Поэтому я попросил своего товарища проследить за тобой. Алессандра вытаращила глаза. — Что ты сделал? Когда? — Сразу после того, как ты мне прислала фото своей кузины. Оньянкопон видел тебя, когда ты выходила из дома. А потом… всю прошлую неделю он немного следил за тобой. То, что за Алессандрой тайно следили, вызвало во ней вспышку гнева. Она почувствовала себя оскорбленной и вырвала ладони из его рук. — Зачем ты это сделал? Леви провел руками по волосам. — Мне хотелось посмотреть, как ты выглядишь. Я же сказал, что понял, что фото не твое. Зачем тогда присылать чужое? — Это не я просила тебя обменяться фотографиями. Это ты предложил. А я… — Знаю, с такой внешностью, как твоя, страшно присылать фотографии непонятному мужику. Алессандра нахмурилась. — Да, но, о чем ты говоришь? Я знаю себя, и больно не хотелось, чтобы мужчина видел во мне лишь объект возбуждения. Аккерман выглядел искренне смущенным. Но скептически хмыкнул и покачал головой. Разговор не казался пустым, но сложным. Леви и вправду мог когда-то нравится, но не сейчас. Несмотря на то, что жил в прекрасном большом доме и имел хороший прибыльный бизнес. Теперь пришла очередь Алессандры успокаивать. Потянувшись, она взяла Леви за руку и заговорила, заглядывая ему в глаза: — Я действительно увлеклась мужчиной, который писал мне все эти месяцы, но полюбила чайного серьезного короля, которому, как мне казалось, я нравилась такой, как есть — сломленной или нет, — и мне хотелось узнать, может быть, нам повезет, если мы наконец… ну, я не знаю… Аккерман наклонился чуть ближе к Алессандре. Он вглядывался в ее лицо, словно что-то искал. — А что, если бы ты пришла впервые ко мне в чайную, а я оказался бы бездомным, лысым и беззубым? Она рассмеялась. — Чего-то в этом роде я и ожидала. Ты же сначала сказал, что работаешь водителем в чайной, плюс ко всему ты элдиец из Парадиза. Поэтому я подумала, что, может быть, ты стыдишься этого. Леви выглядел озадаченным. Он прищурился. — Во-первых, я никогда не стыдился того, что я элдиец, я ничего не стыдился. А во-вторых, ты все равно пришла в чайную, даже зная, что я обычный водитель, быть может, беззубый и лысый. Алессандра пожала плечами, не зная, что на это ответить. Возможно, она ощущала тогда, что Леви врет. — Ты понравился мне как человек. Я была готова принять любую ситуацию, в которой ты мог оказаться. Но не пойми меня превратно. То, как ты выглядишь, — она провела ладонью в воздухе перед его лицом, — оказалось очень приятным сюрпризом для меня. Ты очень привлекательный. Обхватив руками ее колени, Леви притянул Алессандру ближе к себе. — Да? Маленькая, ты говоришь, что тебе нравится, как я выгляжу? Маленькая… Алессандре это определенно понравилось. Она попыталась сдержать улыбку, но, к сожалению, не получилось. — Да, ты ничего. Аккерман обхватил ее лицо ладонями. — Правда? Ну, ты тем более… Я никогда не встречал такую роскошную девушку. — Он посмотрел на Алессандру и провел большим пальцем по ее нижней губе. — Брось, у вас не было на острове красивых девушек? — Были, но я… Короче говоря, я был занят другим. — Понимаю, — Алессандра сглотнула. Глаза Леви потемнели, и он засунул большой палец ей в рот. Не задумываясь, она обвила его языком, а потом, закрыв глаза, начала посасывать, зажав его во рту. — Твою мать, Алессандра! От его хриплого стона у нее по телу побежали мурашки. Внезапно ее что-то подняло с места, и вот Алессандра уже сидит на коленях Аккермана. — Не больно? Ты говори, если что… — Все хорошо. — Он запустил руку в ее пышные волосы, его губы сомкнулись с губами Алессандры, и вместо пальца она почувствовала у себя во рту его язык. Губы Леви теперь оказались мягкими, а прикосновения весьма настойчивыми. О да, Алессандра снова может сказать, что этот мужчина умел целоваться. Она была почти уверена, что потом станет долго обдумывать эту тему, но в тот момент было наплевать, как он приобрел такое мастерство. На Парадизе, где, как выразился, ему не было до женщин никакого дела? Главное — то, что его умелый язык творил во рту у Алессандры, другое — пустяки. Леви долго и крепко целовал девушку, без лишней агрессии, хоть и продвинулся немного рукой вниз по животу Алессандры. Издалека дома послышался какой-то звук, но из-за нарастающего возбуждения шум казался далеким и затихающим. Алессандра сначала не поняла, что услышала голоса и шаги. — Это… — она попыталась заговорить, не прерывая поцелуя, но Леви еще крепче прижал свои губы к девичьим. — Не обращай внимания… — пробормотал он. — Это к Фалько. Поскольку Алессандра не торопилась останавливаться, то притворилась, будто не услышала голосов. Но когда в кабинет постучали и резко вошли, Аккерман сам прервал поцелуй. Он поднялся с дивана, хватаясь за трость, а Алессандра стыдливо вскочила. В странном оцепенении от резкого появления в кабинете других людей, она приложила ладонь к саднящим от поцелуев губам. — Конни, твою мать, ты до сих пор не научился стучаться? Армин? Энни?.. Откуда вы… — Но… капитан, мы же постучались… Здравствуйте…