Чайный Король

      Винсенте был аккуратно причесан, лицо немного раскраснелось от волнения. На нем была белая рубашка, галстук и синий легкий жилет. Алессандре он показался представительным, импозантным, но не очень красивым — бесфигурным и с неприятным голосом. Она высчитала, что он на пять лет старше ее самой и на семь — ее кузины Франчески, и тогда же подумала, что зря согласилась на встречу с ним. Хотя ее никто не спрашивал. Франческа настойчиво уговаривала дедушку с бабушкой, чтобы они одобрили союз Алессандры и Винсенте. А когда он недавно предложил ей съездить вместе с ним за ракушками на берег, она наотрез отказалась, сказав, что родные не разрешают ей так поздно уходить из дома, потому что это опасно.       — Что тебя не устраивает, Але? — перед обедом Франческа завела кузину в ванную комнату, чтобы высказаться. — Тебе же нужен не мальчишка, а взрослый мужчина, такой, как Винсенте. Я бы выбрала его, а не бродила бы до сих пор в девках, как ты. Скоро пальцами начнут показывать.       — Ну вот и забирай его себе. Он мне неприятен. Лучше я старой девой умру.       — Дура, — рявкнула Франческа, оставив кузину удрученной и задумчивой. — На тебя куча парней вешается, а ты носом вертишь.       Алессандра смотрела на него весь вечер, нервно теребя сережки и мамин серебряный браслет на правой руке. Несомненно, она чувствовала себя красивой и искала во взглядах многих мужчин подтверждение тому, что не ошибалась. Она нравилась, очень нравилась. Но Винсенте было не до нее — он пребывал в предвкушении чего-то иного.       Мужчина вел себя предупредительно, особенно с бабушкой Алессандры. Пожилая женщина на протяжении всего обеда не проронила лишнего слова и только хвалила будущего зятя и подавала на стол разные вкусности. Затем Винсенте наполнил шампанским бокалы и первый передал хозяину дома, а второй — Алессандре. Посидев еще из вежливости несколько минут, она встала из-за стола и покинула обед. Побежала наверх, еще раз искренне извинившись.       — А давайте прогуляемся? — внезапно воскликнула госпожа Аманнити, улыбаясь. — А Винсенте пока угомонит нашу Алессандру. У нее бывают перепады. Наелась чего-то или книг начиталась ненужных.       — Отличная идея, погодка шепчет… — негромко продолжила Франческа.       Ответить кузина не успела. Открыла рот, но ничего не произнесла: стол отодвинулся, и Винсенте быстрыми шагами направился на второй этаж.       Сейчас Алессандра сидела на стуле у себя в спальне. Грудь все сильнее сжимало от боли. В легких словно не хватало воздуха. Они будто стеклом были набиты, и любая попытка сделать хоть малейший вдох наждачной бумагой царапала горло. Рот жадно ловил воздух. Дрожащие пальцы судорожно цеплялись за подол красивого летнего платья цвета морской волны. Девичий взгляд бесцельно блуждал по предметам в комнате.       Вскоре она услышала настойчивый стук в дверь.       — Ты так уверенно окончила обед, Алессандра? Ты так постоянно делаешь? Ну, много на себя берешь? Думаешь, смазливое личико спасает? Ай, ошибаешься… Таких как ты дрессировать надо, как породистую сучку. А то больно ты дерзкая. Кстати, твои сейчас уходят дышать свежим воздухом, видимо в лес. Мы вдвоем остаемся… Чем бы нам таким интересным заняться? — Винсенте деланно хмыкнул и поправил черные как смоль волосы. На голове у него проскальзывали залысины.       Дыхание замерло. Алессандре уже было все равно, единственное, чего хотелось, — чтобы как можно быстрее этот ублюдок убрался из дома.       Парадная дверь хлопнула. Из дома доносились голоса бабушки и Франчески. Вот и снова она очутилась в аду — причем это даже не было галлюцинацией или обычным страхом.       — Ты невыносим. Просто невыносим! — она вскинула голову. — В следующий раз, когда приедешь, просто не трогай меня, идет? Не заговаривай со мной даже.       — Какая находчивая, шлюха! — В воображении тут же пронесся вихрь интересных аналогий. Винсенте запрокинул голову и хохотнул. — Ты скоро станешь моей женой, смысл тебе меня избегать.       Мужчина медленно подошел к Алессандре, изящной и восхитительной, сидящей на стуле у окна, и опасно возвысился всей своей мощной фигурой над ней.       — Давай-ка пока перепихнемся, — он коснулся бретели ее платья.       — Ты чего, козел? Руки убрал, да? — Алессандра попыталась вскочить, но он не дал, со страшной силой прижав девушку к стулу.       — Пусти!       — Не рыпайся, сука!       Винсенте потянул ее на пол, а затем рывком разорвал на ней платье и сдвинул вверх бюстгальтер.       — Не надо, я не хочу!       — Ну, другие не возражали.       — Я — не другие. Пусти! Пусти, ублюдок!       — Делай что сказано, сука!       Он закатил ей пощечину, задев по левой щеке массивным кольцом. Алессандра моментально почувствовала во рту металлический привкус крови. С леденящим ужасом поняла, что жених собрался изнасиловать ее, но ничего не могла с этим сделать. Он был выше, старше, мощнее.       Бедная девушка почти потеряла сознание от страха, когда кто-то забарабанил в парадную дверь. Это принесли почту.       — Что это такое, твою мать? — выплюнул Винсенте, отстраняясь от Алессандры. Ширинка на его брюках практически раскрылась, пах твердел, потные руки впивались в нежные бедра, оставляя на них следы ссадин. — Твои что ли вернулись?       — Это почта, — прохрипела Алессандра. Собрав последние силы, она оттолкнула от себя Винсенте и кинулась к дверям.       Как только почтальон ушел, девушка открыла дверь и выбежала в сад, через черный ход, даже не потрудившись надеть туфли. Она бежала босиком, чувствуя под ногами горячий асфальт, скрестив на груди руки, чтобы прикрыть разорванную одежду. В ладонях сжимала новое письмо от Л.А.

***

      — Представляешь, Леви пишет какая-то Алессандра, — внезапно выронила Браун.       Пока Аккерман был занят подсчетом денег и другими делами в кабинете, Габи улучила момент, чтобы поделиться своими домыслами с Оньянкопоном, который как раз заехал выпить чаю, немного поболтать с ребятами и кое-что показать Леви из своих новых изобретений.       Барная стойка, пять столиков… В зале было пусто, если не считать мужчину и двух женщин в углу чайной.       — Габи! — виновато шикнул Фалько. — Мало ли кто ему пишет, я просто тебе рассказал, а ты уже думаешь черти что. Может эта Алессандра торгует чаем или чайными сервизами.       Оньянкопон выгнул бровь.       — Поподробнее, — он прищурился. — Хотя, чего там думать, может и телом своим торговать. Не проблема. Леви взрослый мужчина. Он имеет право на личную жизнь и на личное интимное пространство.       — Телом? — непривычно громко выронила Браун, даже посетители испуганно оглянулись на ее удивленную реакцию.       — Габи, ну ты что! — собственный голос Фалько упал на октаву.       — Бывает всякое, не берите в голову, ребятки. — Оньянкопон взял приготовленную для него чашку с чаем и направился к столику.       — Стой, я тебе еще кусочек торта отрежу.       — Оу, премного благодарен, Габи. Это очень аппетитно, — протянул бывший солдат и попятился к излюбленному месту в чайной, забирая с собой и свою сумку. Машинально.       После легкого перекуса Оньянкопон планировал встретиться с Леви один на один.

***

      Со стороны холла донесся стук в дверь. Не слишком настойчивый, не слишком громкий, но до кабинета долетел отчетливо. Леви встрепенулся и отстранился от написания письма. Наступила короткая пауза, все вокруг погрузилось в тишину, и вот новая очередь ударов сотрясла холл и коридор. Кто-то очень хочет попасть внутрь. Вот даже ручку подергал, но убедился, что заперто и снова постучал.       Надо провести в дом звонок или хотя бы повесить на дверь молоточек. Невыносимо же! Однажды кто-то и правда выбьет петли, прежде чем находящиеся в разных концах дома Габи и Фалько услышат, что кто-то пришел. Леви по привычке закрылся на ключ, а Грайса рядом нету. Придется открывать самому.       — Какими судьбами в воскресенье, Оньянкопон? — сухо выронил Аккерман, пропуская гостя в кабинет.       Оньянкопон перестал осматривать помещение, его острый взгляд остановился на Леви, еще одетым в халат поверх белой рубашки и легких летних брюк. Или это пижамные?       — Привет, Леви, — дружелюбно ответил мужчина. — Прости, что нарушил выходной, но я не мог дожидаться понедельника. Хотел увидиться непременно сегодня.       Аккерман флегматично дернул бровями.       — Все в порядке, друг. Ты опять по делу? Поберег бы себя хоть в выходной.       — Спасибо за беспокойство, но я уже приехал, — проговорил Оньянкопон. — У меня для тебя сюрприз.       — Как скажешь, — держась одной рукой за трость, Леви поднял вторую руку с открытой ладонью, а затем, развернувшись, направился к своему столу. — Что за сюрприз?       Оньянкопон прищурился и бросился открывать сумку.       — Не знаю, решать тебе, Леви, но я смастерил для тебя очень полезную вещицу, — сказав, Оньянкопон тут же достал из сумки замысловатый предмет, по которому пока не было понятно, железная штуковина, словно рука, только недоделанная, или что-то совершенно иное. — Это рука. Вернее, это не полностью рука, а ладонь с двумя недостающими пальцами. Скажем, протезами. Тебе.       — Твою мать! — выдохнул Леви, наблюдая за действиями другая. — Ты это сам сделал?       Брать на себя слишком много Оньянкопон тоже не разучился.       — Примеришь? — признательно спросил темнокожий мужчина.       — Давай, — губы дрогнули, Леви не стал подавлять ухмылку. — Но… Ты уверен, что я с этим буду постоянно ходить?       — Пока не знаю, но бултыхаться в ванной ты точно сможешь. Не проржавеют.       Два железных пальца, указательный и средний как литые встали на недостающий элемент. Замысловатое устройство, похожее на протез, которых в Марли было не так много, легло на ладонь с одной стороны и закрепилось с другой. Аккерман поднял руку и пощелкал пальцами перед лицом пораженного Оньянкопона. Пальцы повиновались ему безупречно. Они двигались словно его собственные. Леви прищурился, выставил средний палец своей покалеченной левой руки и медленно поправил спадавшую на глаза черную челку.       — Невероятно, — заключил Аккерман, затем замолчал и пристально уставился в черные глаза Оньянкопона. Тот, однако, даже не смутился. — Огромное спасибо. Теперь я не кажусь таким калеченым, как был пять минут назад. Сколько я тебе должен за это чудо?       — Нисколько, это подарок. Я же сказал — сюрприз.       — С меня виски, — настоял Леви.       — Не стоит. Это действительно мое желание помочь величайшему воину человечества.       — Хах, бред… Когда это было-то! Я престарелый ветеран, — хмыкнул Аккерман и снова сжал ладонь с полноценными пальцами в кулак. Разжал, посмотрел, полюбовался. — Но я так просто это не оставлю. Он очень удобный. Этот протез. И давно ты решил заняться моими, так сказать, пальцами?       — Пустяки. Мне нравится изобретать. Я получаю от этого удовольствие. Не стоит благодарности. Ну, а ты чем тут занимаешься?       Аккерман в какой-то момент разочарованно цокнул языком.       — Да так, пишу письмо одному другу.       — Из Парадиза?       — Она из Либерио.       — Она? — брови Оньянкопона изящно приподнялись, а в глазах застыл вопрос. Кто? Алессандра? Красивая? Молодая? Но если Леви узнает о разговоре с Габи и Фалько, непременно устроит выволочку. Аккерман перевернул лист бумаги тыльной стороной и отложил ручку.       — Ерунда, — протянул Леви. — Так, пустое.       — А ну-ка поподробнее. Кто эта особа? — Оньянкопон не отступал в надежде узнать все подробности писем, о которых подозревала Габи.       — Да мы не знакомы. Я ее никогда не видел. Мы и переписывались всего-то несколько раз. Знаю лишь то, что ее зовут Алессандра, она живет на краю Либерио и умирает от скуки, — Леви безмятежно пожал плечами. — Она искала друга, выложив свои контакты в газете, а я ей написал. Глупо да? Я знаю… Отвратно глупо.       Оньянкопон прищурился и пристально всмотрелся в лицо Аккермана. Внушительно.       — Это не глупости, это жизнь, Леви. Просто все это бесполезно, если ты даже не планируешь с ней видеться.       Рука упала, а взгляд серых глаз сделался тяжелым и осуждающим. И только сейчас в мысли начало закрадываться сомнение. Думать заранее Леви, скорее всего, разучился за четыре года, но возможно, он и правда в большей мере расслабился. Возможно, он пытался скрасить свои будни новым знакомством. И от этой мысли по спине с какого-то черта прошел короткий, но ощутимый озноб.       Леви снова взял ручку и коснулся листа бумаги.       — Меня это устраивает. Кто захочет видеть такого, как я, полуслепого калеку?       — Попроси ее снимок, пусть пришлет со следующим письмом.       — Дурак! Зачем? — шикнул Леви.       — А вдруг она тоже какая-то неполноценная? В физическом плане. После Гула полно таких. И встретились два несчастья, — улыбнулся Оньянкопон, а затем понял, что сморозил глупость, замолчал. — Прости, однако мне всегда хочется узнать, с кем имею дело.       — Ну и пусть. Если она такая же «не такая», оно и к лучшему.       Губы сжались в тонкую злую линию, Оньянкопон не мог не заметить этого. Аккерман вдруг затих, как по щелчку. В ладони проник миллион мелких импульсов, пробрался под кожу и побежал вверх по венам и артериям. Странное непривычное ощущение.       — Ладно, не будем о грустном, — мужчина, выдохнув, ударил ладонями по своим коленям. — Я тебе хочу предложить сегодня прогуляться по вечернему Либерио. Посетим один закрытый мужской клуб, на людей посмотрим, на женщин. И я знаю отличное местечко на улице красных фонарей. Развеешься.       — Сейчас у тебя чересчур дерзкий вид, Оньянкопон. Это на тебя подобные места влияют?       — Я не настаиваю и не суюсь в твою личную жизнь, просто предлагаю провести хорошо время.       Леви чуть подумал, взвесив все «за» и «против». Фактически согласился.