***
Веришь, что это большее, чем просто случайность? Я лежу на кровати и смотрю в потолок. И если в книгах это больше звучит, как сарказм или ирония, то в моем случае это абсолютная правда. Я не чувствую, что у меня есть силы хотя бы на то, чтобы просто встать с кровати и приготовить себе завтрак, или пойти к Джейн и наконец поговорить с ней. Хотя, это было бы действительно неплохо сделать. В целом, я не думаю, что я действительно настолько виновата перед ней и мне есть смысл извиняться. Точнее, если она спросит, за что именно я прошу прощения, я вряд ли отвечу на ее вопрос, не раздумывая. Мне не кажется, что в нашей ссоре виновата только я. Возможно, я была не права в том, что не рассказала обо всем сразу ей, но ведь это не повод устраивать сцену посреди школьного коридора у всех на виду и при этом говорить, что именно я виновата во всем. Джейн всегда отличалась особой эмоциональностью и несдержанностью. Она не привыкла держать всё в себе, ей не нравилось молчать, когда дело касалось ее самой. Именно поэтому у неё были конфликты абсолютно со всеми учителями, и ее переводили в другие классы уже четыре раза. В какой-то степени, это хорошо, что у неё хватает смелости сказать гадости прямо в глаза. Например, мне бы не помешало сказать Билли о том, что мне надоело всё время сталкиваться с ним. Но на деле я даже не рискну такое говорить, если на то пошло. Рядом с ним я теряюсь. Словно мне дали слабительное и мое состояние переходит скорее к сонному, чем, наоборот, собранному. Его глаза заставляют мои ноги прирастать к земле, а дар речи теряется, словно я немая и уже давно. С другой стороны, я не понимаю, откуда появилась такая реакция. Да, он молчалив и резок, появляется из ниоткуда и ведет себя странно, но он не убивал никого, не бил до полусмерти и, тем более, не домогался кого-либо. Тогда откуда страх того, что сейчас что-то случится? И сколько раз я твердила себе, что это лишь моя бурная фантазия и на самом деле, это лишь мое воображение, всякий другой раз, когда мы сталкивались, я жалела о том, что не вышла на пять минут позже из кабинета. В другой раз мы бы не столкнулись с ним и он бы не сказал мне, что мне стоило бы держаться от него подальше. Последнюю неделю я держала свое общение. Я тусовалась со Стивом, который не вызывал во мне страха или чего-то вроде того. Рядом с ним было весело и спокойно, я теряла счет времени и мне не хотелось возвращаться домой, но с другой стороны, я не думаю, что это тот человек, которого я бы хотела целовать или обнимать, как своего парня. А как на счет Билли? Я все еще помнила то, как яростно он целовал Джейн и как обхватывал ее тело, прижимая к себе крепче. Даже мне было видно, что из них двоих удовольствие получает только Билли, а как там себя чувствует Джейн, уже не его забота. Он не старался сделать так, чтобы было хорошо двоим, он целовал исключительно для себя и как ему было удобнее. И я совру, если скажу, что никогда не хотела оказаться в его руках вместо Джейн.***
— Дэйзи? Ты дома? — Билли заходит домой в приподнятом настроении, словно сегодня день, когда всё должно решиться. С самого утра всё шло донельзя хорошо — в школе ни одного наказания, отец ушел из дома еще ночью, а мать находится где-то далеко, но точно в безопасности. В сравнении с предыдущими днями, этот был практически счастливым. Настолько хорошим, что прямо сейчас парень был готов взять Дэйзи за руку и гулять всю ночь по городу, поедая её любимое мороженое. — Дэйзи? Хватит прятаться, мы идем гулять! — Билли небрежно бросает рюкзак, рассеянно осматриваясь по сторонам. Привычный топот ног отсутствует, словно в доме он совершенно один, хотя еще только завернув на нужную улицу, парень увидел свет на кухне. Сейчас там было темно настолько, что увидеть даже мебель в помещении было нереально. В душе поселилась непонятная тревога, от чего Билли напряженно сглотнул, оглядываясь по сторонам. Даже намека на то, что Дэйзи дома не было, хотя шлейф её детского парфюма был слышен за километр. В нос ударил неприятный и достаточно резкий запах крови, от чего в голову лезли самые неприятные мысли. Нахмурившись, парень ускорил шаг и буквально вбежал на кухню, ударяя рукой по выключателю. Свет зажегся молниеносно. Также быстро, как и расширились глаза Билли от ужаса увиденного. Слова застряли в горле, а дышать становилось тяжелее. Парень буквально завис у двери, сжимая рукой столешницу, пока тело девочки неподвижно лежало на белой плитке, словно там ему самое место. Её губы посинели, а лицо значительно побелело, словно Дэйзи — фарфоровая кукла, что разбилась из-за неаккуратного обращения. Некоторые пряди волос выпали из опрятной причёски, а на запястье проскакивали следы от синяков, которые ей оставил Нил на прошлой неделе. Разбитая губа, синяк на скуле и кровь, что стекала с макушки, заставили Билли очнуться и подбежать к окоченевшему телу. В глазах стояли слезы, а мозг полностью отключился, давая волю эмоциям. Сжимая в руках розовую футболку, он потряхивал мертвое тело, не до конца осознавая, что больше она не проснется. Дэйзи покоилась в его руках, словно он — каменная стена, за которой она всегда сможет прятаться. В этот раз каменная стена была совсем не каменной. — Дэйзи, детка, открой глаза, — Билли снова и снова встряхивает тело, безрезультатно пытаясь привести девочку в чувства, однако чем громче он начинал кричать на неё, тем быстрее осознавал, что она его не послушает. Он сжимает в своих руках хрупкое тельце, пачкая одежду в крови, пока за спиной не раздался характерный щелчок, а следом послышался неспешный топот ног. Чьих-то больших и свирепых. Билли не спешил оборачиваться. Он знал, что в этот раз точно не сдержится. Не отпуская Дэйзи, он продолжал сидеть на коленях, сцепляя зубы и смотря в одну точку. Не было сил, не было желания оборачиваться и сталкиваться с пьяным взглядом человека, что буквально просто так лишил жизни другого. Кто эту жизнь практически и не видел. — Чего сидишь? Жалко? — мужчина насмешливо останавливается за спиной Билли, оглядывая сына снизу-вверх. Если бы он был в себе, возможно бы понял, что сделал. Сейчас ему плевать. — Ты убил её, — цедит Билли и прижимает девочку ближе к себе, закрывая глаза и чувствуя, как по щекам предательски стекают слезы горечи. — Она сама напоролась, — Нил разводит руками и безразлично садится за стол, пока Билли остается сидеть на коленях с последним человеком, что был ему дорог.***
Я вздрагиваю от ощутимого холода, что змеей проникал в мою комнату. Машинально укрываясь пледом, что лежал на краю кровати и шмыгаю носом, и скручиваюсь в позу эмбриона. Если бы здесь была моя мама, она бы давно крикнула что-то о том, что я совсем не берегу свое здоровье, и если я заболею, лечиться буду сама. Её лицо всегда выражало недовольство и напускное раздражение, однако, мы обе знали, что она просто хорошая актриса и в случае моей болезни, она буквально будет летать надо мной с чашкой чая или молока с ирландским мохом. Сегодня же тот самый день, когда в доме я осталась совершенно одна — родители решили, что сегодня стоит пойти в гости к их друзьям, с которыми давно не виделись. В обычный день я бы отпустила их и с лёгкостью провела вечер в полном одиночестве, просматривая фильм на кассете или слушая музыку на плеере. Сегодня был тот самый день, когда тревога не покидала меня ни на секунду. И, в принципе, вполне оправдано. Через минуту моих бесцельных движений по периметру кровати, краем уха я услышала шорох и довольно быстро выбралась из своего кокона, вскакивая на кровати. Одеяло падает на пол, а я вытягиваю руки вперед, словно это спасет меня от убийцы или маньяка. Или даже вора. Я оглядываюсь вокруг, краем глаза замечая открытое окно и охаю от удивления: я этого не делала. Оно было открыто настежь, словно кто-то хотел забраться в комнату и, в принципе, если подумать, этот человек мог это сделать. Я всегда отличалась особым слухом и чувствительностью, именно поэтому я бы даже не заметила, если бы за мной стоял человек с ножом. Или же передо мной, в кресле напротив, сидел бы Билли Харгроув, держась одной рукой за живот. Поначалу мне показалось, что это просто моя больная фантазия и слишком частые встречи с ним. Я просто смотрела на чёрный силуэт, прямо в его глаза, даже не дыша. Он делал то же самое в ответ, изучая мое лицо, волосы, тело. Он цеплялся взглядом за любую деталь, будоража мое сознание и мозг. Я ощутила себя полностью обнаженной перед ним, словно Билли умеет смотреть сквозь одежду и от этого я невольно вжала голову в плечи, прикусывая губу и нервно дергаясь. — Как для фантазии ты слишком реален, — вслух говорю и, усмехаясь, отхожу к кровати, чтобы достать необходимые вещи. Поворачиваюсь спиной к силуэту и, отодвинув полочку, тянусь рукой к одежде. На голой коже вновь чувствуется холодок, а затем, ледяные прикосновения подушечек пальцев, которые кажутся чертовски реальными. Довольно резко выпрямляюсь, и большие руки, воспользовавшись ситуацией, обхватывают мою талию, прижимая к себе мертвой хваткой. Мои глаза распахиваются, и я открываю рот, чтобы закричать, во время останавливая себя: в этом доме я совершенно одна. — Пискнешь, и сделаю с тобой то, что сделал с твоей подругой, — хриплый голос над ухом заставил меня поджать губы и судорожно закивать головой, молясь, чтобы иллюзия не сломала мне ребра своей огромной рукой. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, а я всё также дрожала, ощущая на шее горячее дыхание позади себя. Мои бедра вжимались в бедра Билли и боюсь то, что я почувствовала, могло означать только одно: это совсем не иллюзия. Это действительно Билли Харгроув, который попал в мою комнату через окно. — Пусти, — рычу и пытаюсь вырваться из хватки, безрезультатно барахтаясь в крепких руках, словно рыба. Страх сковывал мое тело, паника нарастала, а напряженное молчание заставляло начать нервничать еще больше. — Успокойся, — он говорит лишь одно слово с хрипотцой, словно не говорил с самого утра, и я выдыхаю, позволяя собственному телу упасть на парня позади себя. Я жду, когда он наконец отпустит меня и, продолжая смирно стоять, шумно выдыхаю воздух через рот, сцепляя зубы в те моменты, когда он ненавязчиво скользил ладонями по моему животу вверх-вниз. — Убери руки, — шепчу, сама не зная, почему. Мы здесь совершенно одни. Только он и я. — Зачем? — он задаёт слишком глупый вопрос, от чего я фыркаю и довольно резко отталкиваю его от себя, ударяясь коленями о тумбу впереди. Он не спешил вновь прижать меня к себе, лишь заинтересованно склонил голову набок и усмехнулся, словно мы находимся в каком-то ужастике. Я сглатываю и отхожу к кровати, только сейчас опуская взгляд вниз и замечая, что его некогда синяя футболка пропитана кровью с левой стороны. — Господи, что с тобой произошло? — весь мой страх перед Билли пропадает, оставляя место растерянности. Во мне больше нет назойливых голосов, что кричат мне о том, что пора бежать отсюда без оглядки, нет дрожи при виде этого парня. Всё мое внимание приковано к стремительно разрастающемуся пятну, которое никак не смущает самого Билли. Он продолжает стоять, словно статуя, посреди комнаты, даже не сгибаясь в три погибели от боли и не шипя от неприятных ощущений. Он смотрит на меня с каменным выражением лица, словно это я только что прострелила ему живот и сейчас наблюдаю за тем, как медленно он умирает, и как жизнь покидает его глаза. Я делаю шаг вперед, машинально протягивая одну руку. Тревога заполнила мой разум, пока глаза были прикованы к животу Билли. Мне было страшно касаться его футболки и поднимать её вверх, чтобы посмотреть на масштаб трагедии, было страшно касаться Билли в целом и подходить к нему впритык. Вернее было бы сказать, что я до ужаса боюсь просто Билли целиком и полностью. Чем больше шагов я делаю, тем ближе подхожу к парню, что так и не сдвинулся с места. Его глаза впились в мою макушку, наблюдая за каждым моим движением с особым интересом, словно я дешевый экспонат в музее. Если бы мы стояли возле школы в дневное время, и он смотрел на меня точно также, я бы уже возмутилась. Но сейчас у меня не было никакого желания показывать, что я не слабее Билли. Даже если мы оба знали, что это действительно так. Я слабее его. Слабее Билли. — Если ты не собираешься говорить, тогда почему пришел сюда? — я не ждала, что сейчас он ответит. Я спросила, скоре, чтобы поддержать разговор с самой собой, словно это одна из моих самых удачных шуток, что будет способна разрядить обстановку. Однако, нервный смешок, что вырвался из груди, скорее усугубил ситуацию, а не сделал её лучше. — Если бы я знал, что тебе ответить, я бы непременно ответил на твой вопрос, — пробормотал он, выполняя за меня значительную часть работы: потянул за края заляпанной футболки вверх. Капля крови мгновенно упала на чистый паркет, пачкая недавно помытый пол. Неприятная чёрная дыра совершенно неэстетично смотрелась на подтянутом теле, а за счет того, что Харгроув был всё время напряжен, кровотечение только усиливалось. Мои глаза распахнулись еще с большей силой, а я в шоке уставилась на Билли, что лишь безразлично хмыкнул, словно всё так и должно быть. — Почему ты сразу не сказал? — в панике шептала я, растерянно скользя взглядом по комнате. В суматохе я не сразу поняла, что бинт находится совсем не здесь, а в ванной комнате. Только спустя пару минут я сделала шаг назад и буквально пулей вылетела из комнаты, забегая в ванную. Рыская на полках, я выудила из одной коробки еще запакованный бинт вместе со спиртом и кусками ваты. — Ложись, — весь мой страх пропал также быстро, как и появился, от чего я позволила себе смотреть на Билли так холодно и не проницательно, словно он накосячил, а я его отчитываю. Мы смотрим друг на друга неотрывно, словно играем в гляделки. Он прожигает меня взглядом, а я сжимаю в руках марлевый бинт, впиваясь ногтями в мягкий материал. В любой другой ситуации, я бы уже развернулась и покинула общество Билли, сейчас мои ноги приросли к полу, а в теле появилась необъяснимая смелость. — Раньше ты так со мной не общалась, — усмехается он и таки слушает — довольно медленно опускается на кровать, придерживаясь рукой за окровавленный живот. Наблюдая за ним, я снова морщусь, видя, как кровь капает на пол вновь и вновь. А ведь только вчера я корячилась здесь со шваброй в руках… Подойдя к нему ближе, я села на корточки перед кроватью, начиная тянуться к краям помятой и довольно грязной футболки парня под его внимательным взглядом. От него воняет потом и одеколоном в перемешку, и собственные выводы вырисовываются в голове, пока я провожу ваткой по ране, убирая кровь и грязь. Он шипит и вжимается головой в подушку, а я сжимаю зубы и продолжаю делать свое дело, пялясь на живот Билли. — Раньше мы в принципе не общались, — говорю через какое-то время, не до конца уверенная, что он вообще меня слушает. Перевожу взгляд на Харгроува, что крепко зажмурил глаза и сжал руки в кулаки. Ладно, может это действительно дерьмо. Чертовски больное, к слову. Вздохнув, я подсаживаюсь еще ближе и чуть наклонившись, начинаю дуть на рану, слепо надеясь, что это облегчит страдания Билли. На самом деле, это помогало мне в детстве, когда я падала, а мама выпускала воздух на пульсирующее место. Значит должно было помочь и сейчас. Наблюдая за тем, как расслабляются черты лица Билли, я продолжала дуть на рану, проводя пальцами по его руке, пока он наблюдал за мной и полуопущенных ресниц. Дыхание успокаивалось, а сердце перестало биться так быстро. Казалось, что он сейчас уснёт и в целом, это было бы лучше, чем если бы он шел в таком состоянии куда-либо или что еще хуже, начал вновь доставать меня своими подколами и страшилками. Этого я точно не переживу. — Ты расскажешь, что с тобой произошло? — спрашиваю, наивно надеясь, что хотя бы сейчас получу ответ на свой вопрос. Он смотрит на меня какое-то время неотрывно, словно пытается узнать, о чем я думаю прямо сейчас, а затем качает головой в отрицании, прикрывая глаза и показывая, что разговор окончен. Сегодня окончен.