Свет Уходящего Солнца

      Помещение погружено в приятную полутьму, разбавляли которую свечи на столе, в другом конце комнаты, и горящий камин. Майкл аккуратно пододвигает папку, чтобы та лежала ровно перпендикулярно стопкам книг и откидывается на спинку кресла. Галлант напротив него заметно нервничает, разглядывая абсолютно гладкие стены, там даже не было каких-либо картин. Просто пытается отвлечься от до дрожи в коленках из-за прекрасного Лэнгдона. И сейчас они, вроде как, будут наедине плюс-минус полчаса, ужасно много времени.       — И в чем суть? — негромко спрашивает Галлант, но в полупустой комнате, где из источников звука был только его голос, это показалось просто оглушительным. Майкл прикрывает веки, потирая пальцем подбородок. Кажется, стилист залип на его блестящие волнистые волосы, а может на странно размазанные красные тени в уголках век. Кто так красится вообще?       Когда Лэнгдон начинает говорить мягким, глубоким и невероятно завораживающим голосом, хочется провалиться на месте, но Галлант только закидывает ногу на ногу и складывает ладони на колене в попытках отвлечься от колкого возбуждения и вникнуть в то, о чем конкретно говорит Майкл.       — Я не скажу критерии, но и обмануть систему у тебя не получится. Соврешь — сдохнешь в мучениях. — Лэнгдон кратко улыбается, сказав эту ужасную реплику совершенно спокойным голосом Галланту, который чуть не поперхнулся слюной, услышав тихий вздох, которым представитель кооператива закончил свою речь.       Майкл щурится, пристально разглядывая стилиста с головы до ног, насколько мог себе это позволить.       — Ты когда-нибудь мечтал об убийстве?       Галлант удивленно смотрит на Лэнгдона, растерявшись от странного вопроса.       — Я думал, будет что-то типа «какая у тебя ориентация, расскажи о своем детстве», а тут… Хах, — невесело усмехается стилист и горбится, подпирая горящую от смущения щеку влажной ладонью. Майкл скалится, сверкая серыми глазами.       — Я уже итак все знаю, Лео. Зачем мне это?       Галлант, кажется, краснеет еще пуще, а потом вмиг белеет. Вскакивая с кресла, он уже не думает о том, что ему, возможно, не стоит этого делать. Попытка уйти с треском проваливается, когда Майкл грубо, приложив достаточную силу, толкает Лео к стене, тот с грохотом ударяется головой об дерево и съезжает на пол. Галлант мелко дрожит и вскрикивает, когда Лэнгдон садится перед ним на корточки. Притворно аккуратно, он касается правой рукой лица стилиста, проводя вниз вдоль шеи, поправляет сбившуюся пурпурную рубашку и снова возвращается к лицу, сжимая пальцами щеки Галланта. Тихий шепот едва не заставляет сердце Лео остановится, то ли от страха, то ли от томного ожидания.       — Ты будешь мне помогать. Это твоя плата за жизнь здесь и сейчас.       Удивительно, но Майкл нравится ему даже после того, что он говорит и как угрожает. В страхе и возбуждении рождается смирение, нездоровая тяга к Лэнгдону вырывает здравый смысл с корнем и покорность берет вверх. Трепещущее сердце Галланта не дает ему выбора, оставляя только больное желание.       — Умри за меня.       Холодок, пробегающий по спине, предшествует ужасу, который настигает Лео и бьет со всего размаху. Галлант бегает глазами по лицу Лэнгдона, загнанно дыша через нос. Рот он все еще не мог открыть, пока Майкл держал руку у него на лице. Наконец, ладонь отстраняется, и Майкл вопрошающе смотрит на Лео.       — Я… Не смогу-…       Он не успевает договорить, когда хлесткая пощечина обжигает кожу и голова инстинктивно дергается в сторону. Лео прикусывает щеку от неожиданности, и вязкая кровь наполняет рот, металлический вкус нисколько не прибавил оптимизма.       — Как же ты жалок, — скалится Майкл и встает, брезгливо покрутив ладонью. Лео смотрит снизу-вверх и видит в потемневшем взгляде Лэнгдона отражение самого Дьявола. Прекрасного и пугающего одновременно, зовущего за собой на самое дно адской клоаки, и Галлант готов хоть сейчас прыгнуть за ним, а о своих страхах он подумает позже. Майкл же удовлетворенно улыбается, понимая, что убогий стилист сделает ради него что угодно. Даже простить не надо будет.       — Продолжим в другой раз, — мелодично подпевает Майкл и отходит от Лео, хватаясь за створки раздвижной двери и с лязгом открывая ее. Оборачиваясь, Лэнгдон видит запыхавшегося Галланта, только подскочившего с пола.       — Так я прошел?       Майкл качает головой, снисходительно фыркая. Его забавляет глупая влюбленность бедного стилиста, словно девочка-подросток наедине со своим кумиром из романтических фильмов.       — Возможно.       Разочарованный вздох уже не догоняет Лэнгдона, когда Галлант остается один. Разбитый и уставший, хотя они «говорили» не дольше десяти минут.       — Умереть за него? — шепчет себе под нос Лео и снова оседает на пол, не в силах нормально стоять. Болезненный узел скручивается в животе, заставляя прикрыть глаза. Он попросил умереть за себя. Но когда?       Проходит не больше пары часов, когда Майкл решает продолжить «интервью» с другими жителями аванпоста. Его заинтересовала черноволосая девушка, грозно стоявшая в углу с мечом за поясом, когда он только прибыл на станцию. Скарлетт не отказалась быть второй, но разочарованно нахмурилась, когда поймала на себе безумный взгляд недавно вернувшегося в общую гостиную Галланта. Она не знала, что антихрист мог наплести Лео, но ничего хорошего уж точно.       — Итак, Скарлетт Стиджиан. У тебя нет полного досье, как у других. Почему?       — У меня нет прошлого, которое бы заинтересовало кого-либо на станции. Я выходец из Теннеси, помогала Вильгемине в научно-исследовательском институте, вот и заработала свое место здесь, — разводит руками Скарлетт и скромно улыбается. Майкл настороженно щурится, потирая пальцем подбородок и, спустя несколько секунд, кивает. Непонятно, что конкретно обозначает этот кивок, но Скарлетт напрягается, когда Лэнгдон встает, чтобы обойти стол и встать перед ней. Приходится задрать голову.       — Встань.       — Зачем? — спокойно спрашивает Скарлетт. Она не боится, только, может, слегка волнуется. Или…       — Медицинский осмотр входит в требования кооператива.       Лэнгдон точно лжет, уверена она, но подчиняется странной игре антихриста. Майкл хватается за край платья с одним рукавом и тянет вниз, раздевая ее до пояса. Щеки вспыхнули пунцом, когда Скарлетт осталась полуголой, в одном лишь белье. Майкл ей не нравился от слова совсем, но все-равно было немного неловко.       Лэнгдон задумчиво касается правой ладони ведьмы, стягивая черную перчатку без пальцев. Водя вверх-вниз по причудливым узорам из шрамов, тянувшихся паутиной до самой ключицы, Майкл, похоже, забывает, чего вообще хотел от нее. В конце концов, он снова выпрямляется и заглядывая в карие глаза Скарлетт с необычным золотым отливом, из-за чего они гораздо светлее, чем должны были. Чувствуя невольный тяжелый страх где-то в районе горла, Скарлетт больше всего мечтает взять себя в руки и не пасть жертвой антихриста. Майкл приблизился к губам ведьмы, безусловно готовый забрать то, на что, как он считает, имеет право.       Все вокруг словно застывает морозным льдом. Толчком к действиям становится удар в висках громким «НЕТ». Ужасные картинки убитых ведьм всплывают сами собой, то, что сделал Лэнгдон — непростительно.

Она обязана не дать этому случиться, нельзя подвести свой Ковен.

      Сильный удар в грудь заставляет антихриста пошатнуться, и Майкл инстинктивно сжимает руку Скарлетт, из-за чего они оба падают на пол. Не растерявшись ни на секунду, девушка подскакивает, хватаясь за отстегнутые ножны, прислоненные к креслу. Когда Лэнгдон приподнимается, в горло ему тут же упирается клинок, а Скарлетт судорожно натягивает платье обратно, держа саблю правой рукой. Ему не составит труда хоть сейчас превратить тело и душу девушки в рыхлый пепел, но что-то в глубине золотых радужек показалось Майклу настолько знакомым и похожим на самого себя, что он не сопротивляется, давая Стиджиан шанс одеться и быстро уйти.       Оставшись в одиночестве, Майкл глубоко вздыхает, удивленный резкостью черноволосой девушки.       Разгневанная Скарлетт пулей пролетела по коридору, в какой-то момент вспомнив, что забыла свои перчатки. Секунда на раздумье, и она решает не возвращаться, к черту их. Никого по пути не встретив, Стиджиан благополучно добирается до своей комнаты и устало падает на кровать.       — Скарлетт.       Испуганно вскрикнув, Скарлетт подпрыгивает, тут же садясь. В малоосвещенном углу комнаты стоял Лео, упершись плечом в стену и скрестив руки за спиной. Сверкая черными глазами, он выглядел полубезумным и совершенно точно не был в порядке.       — Гэл… Что он сделал с тобой?       — Ничего, — слабо ухмыляется Галлант, но тут же одергивает себя и строго смотрит на Скарлетт. Не выходя из угла, он только переступает с ноги на ногу и продолжает говорить.       — Я не могу тебе позволить забрать его. Потому что ты этого не заслуживаешь, а я — да.       — Забрать его у тебя? — переспрашивает Скарлетт нахмурившись, но получает в ответ только немигающий взгляд Лео. Выглядит это настолько жутко и несвойственно тому, каким она знала его когда-то давно, что ужас сковывает все мышцы, девушка цепенеет и лишь смотрит в глаза Галланту. Тот качает головой, наконец-то, и кратко улыбается, а потом нараспев шепчет.       — Он сияние, он свет, без которого я не могу видеть. И он… Он сила, благодаря которой я существую.       Скарлетт удивленно склоняет голову, наконец-то отмирая. Это что, слова песни с пластинки в гостиной, игравшей там какое-то время?! С какой стати вообще Скарлетт должна была что-то пытаться забрать у Галланта и откуда такое чувство собственничества, взявшееся будто бы в один миг?       — Ты шутишь? — поджимает губы Скарлетт и приподнимает одну бровь. Духота сковывает мысли и движения куда действеннее страха. На станции уже давно не было свежо.       Лео выходит из тени и выглядит куда хуже, чем ей казалось. Мешки под глазами и впавшие скулы говорят о физическом истощении. Чуть подрагивающие уголки губ могли означать только одно — еще немного, и он расплачется. Скарлетт не против, если ему станет от этого легче, то она будет счастлива. Но, на секунду прикрывая глаза, явно что-то вспоминая, Галлант обнимает себя за плечи одной рукой, другую оставляя за спиной и угрожающе шипит.       — Он только мой, Скарлетт, и я не советую тебе со мной конфликтовать…       — Ты мне угрожаешь?! — оскорбленно выкрикивает Скарлетт. Чего-чего, а угроз в свою сторону она не потерпит. Только тренируясь долгие месяцы, годы, физически и психологически, подсознательно понимаешь, когда люди просто блефуют, но гордость сейчас куда сильнее здравого смысла. Потому она и выкрикнула в сердцах это, не думая о том, что будет дальше, — Подумай, сука, головой! Лэнгдон тебя дурит, а ты и не против!       — Сколько тебе лет? — невпопад спрашивает он, вздернув подбородок.       — Это просто идиотизм, — вздыхает Скарлетт, опустив глаза в пол. Бессмысленные вопросы и не менее глупый повод для спора. Зачем все это?       Странное чувство дежавю нагоняет совсем невовремя и она думает слишком долго, поэтому стакан попадает прямиком в голову девушке, оглушая. Кровь ручейком хлынула из рассеченного лба и последнее, что помнит впадающая в недолгое беспамятство Скарлетт, рухнувшая на пол — тихий смех.       Долгие минуты темноты сопровождались неприятными скрежещущими звуками. Будто бы смесь голосов, таких знакомых, но отделить один от другого не представлялось возможным. Смесь чувств, скорее даже инстинктов. Липкий ужас, от которого не отмоешься даже под кипятком, страх смерти, не покидающий уже долгие месяцы, неопределенность каждое мгновение. Вдруг, в следующий раз ты уже не проснешься. И все надежды, старания, мечты — все зря. Остается лишь надеяться, что этому не суждено случиться. Точно не сегодня.       Адски звенящая голова ненадолго дезориентирует Скарлетт и, только окончательно осознав пространство вокруг себя, она долгие десять секунд вспоминала все, что произошло с ней за этот тяжелый день. В комнате уже никого не было, с первого взгляда даже казалось, что ничего не пропало.       С кряхтением приподнимаясь, она только по счастливой случайности не ставит ладонь в небольшую кучку стеклянных осколков на полу. Как он разбился — критически непонятно.       «Уберу потом», пролетает мысль и Скарлетт с ней соглашается. Совмещенная с ее комнатой уборная позволяет пойти и умыться без лишних свидетелей. Челка сбилась, пряди волос стали полноценными колтунами, поэтому приходится повозиться, чтобы распутать их.       И вот, очередной выбор. С одной стороны, стоит пойти и рассказать все Вильгемине, как сходит с ума ее бывший друг по вине Лэнгдона, и как она из-за этого пострадала. С другой стороны, это может стоить Лео жизни… Скарлетт не может потерять еще и его — она обязательно все исправит сама. При первой же возможности.       А сейчас Стиджиан снова падает на кровать, отпихивая мешающие ножны с покрывала. Прикрыв глаза, она постаралась ни о чем не думать, лишь бы как можно быстрее уснуть. Стол, на котором раньше лежали кулон Мэллори и дневник Скарлетт, пустовал.