Романов азбуку пропил

Ночные работники продуктового уже давно не запоминали безликих посетителей, но зато отлично запоминали содержание их чека. Пачка сигарет раз за разом пробивается на чёрно-белой бумажке из кассового аппарата. Саша не успевает дойти несчастные шесть минут до дома и теряет из внимания то, что только что он положил новую пачку в карман. Четыре идентичных пачки сигарет. На них отличается только заболевание и характер открытия картонной крышки — в остальном они абсолютно похожи. Саша поджигает вместе с новой сигаретой ещё и кучку чеков, удивляясь, словно ребёнок, тому, что бумага чернеет от воздействия тепла на поверхность. Да и «удивляется» — очень громко сказано, ведь удивляется только ребёнок где-то внутри него. Сам же он, ни внешне, ни внутренне, никакого интереса к пиромании не проявляет. Он проводит уборку у себя в организме. Пылесосит свой мозг, перемывает самому себе кости и выдёргивает лишние нервы, словно те были сорняками. Он кусает корочку на губах до болезненного шипения и капли крови, что тут же растворяется в слюне. Сильнее всего он выбивает пыль из давно позабытой им самим совести. Бьёт сильно, до вздрагивающих плеч и рвущихся наружу слёз посреди пустой кухни без освещения. На другом конце России — вечер выходного дня. В центре Петербурга яркие новогодние украшения и салюты над заледеневшей Невой. Софа Новый год отпраздновала спокойно, так что, уже после второго числа, несмотря на выходные-праздничные дни, она старается влиться в график работы. Сегодня три часа на мозговую активность, завтра — четыре, и уже к концу недели она будет в боевой готовности. Отдых всё равно являлся частью жизни, так что в бокале искрилось шампанское, а книжка, большое окно и широкий подоконник, служили дополнением к вечерней композиции. Замечательно, сегодня она дочитает «Норвежский лес», а завтра пойдёт со своими подругами на каток. Они обещали привести с собой какого-то их знакомого… Звучало многообещающе, но Софья Григорьевна старалась ни на что не надеяться. Шелест страниц и шипение шампанского прерывает тихий звонок. Софа удивлённо смотрит на телефон и чуть было не роняет книгу, хватая мобильник, чтобы ответить как можно скорее. — Сашенька, как ты, дорогой? — голос у девушки почти всегда мягкий и немного взволнованный. — Я разрушаю жизнь себе и своему возлюбленному. А как ваши дела, Софья Григорьевна? — только что ввалившийся в квартиру молодой человек не трогает шнурки, а лениво пяткой помогает себе выбраться из ботинка. Зимняя куртка покоится на плечиках, а телефон зажат между головой и плечом. — В-возлюбленному? — шокированно уточняет Софа, хмуря брови и потерянно смотря в пустоту, — Саша, что случилось?.. Почему ты мне ничего не рассказал? — Потому что, после проблем ещё со второго курса, меня не покидает ощущение того, что я перестал быть частью того общества, в котором я рос. Топтать свой авторитет ещё глубже не являлось моим желанием, — Романов громко вытягивает из сигареты весь дух импотенции и разваливается на стуле посреди кухни. Чайник, конечно, щёлкает ради приличия, но Саша, вопреки ожиданиям, всё равно наливает себе чашечку кофе ради сохранения ясности ума во время разговора с сестрой. — Я, Романов Александр Петрович, совратил собственного малолетнего ученика, — эгоистично сдаёт всю подноготную так, словно Софа никогда в жизни не будет об этом больше думать. По ту сторону молчание. Долгое, жестокое молчание, в котором Софа сидит всё на том же месте и в её глазах рушится жизнь. — Саша, что ты сделал? — голос истерично дрогнул в конце, — Мне нужно… З-звонить адвокату? Саша?.. Что с мальчиком? По своей натуре тревожная, Софа моментально начала сходить с ума, представив себе всё самое худшее. Любое деяние Саши не отменяло того, что Софья своего брата любит, но это не значит, что она не может его осудить. — Совратил, — клубок дыма растворяется рядом, пока Романов глотает капучино, — Уложил в постель, склонил к интиму, опошлил, растлел. Я могу описать в красках, если у тебя есть время. У Софы было время. Целая картина, писаная одним художником почти год, предстаёт перед своим первым зрителем. Картина большого паука перед арахнафобом. Саша опускает многие детали, но оставляет лишь самые исторически важные, чтобы не шокировать сестру сильнее. Его рассказ был со стороны себя, а не Володи, поэтому, возможно, многие моменты звучали мягче. Сашу это не особо волновало, в конце концов, ему правда впервые пришлось рассказать всё в хронологическом порядке. Даже Костя столько не знал. — И вот, между моих колен это плачущее чудо, а я моментально прогоняю алкоголь сквозь себя как лучший гидрофильтр, — пепельница по пути разговора пополняется с невероятной скоростью, а банка шпрот, припасённая на чёрный день, наоборот, опустошается, — Он убежал, а я совсем не знаю что мне делать… Софа, я просто полный кретин. — Да, Саша, ты кретин, — Софья никогда не позволила бы себе оскорблять брата и их семью, но эмоции после рассказа брали верх. Девушка, отложившая книгу, всё сидела на подоконнике. Она бы и не подумала, что Саша уехал так далеко, что он делает такие ужасные вещи. Слёзы редко капали на колени, но виду Софья не подавала, держалась как могла, пока слушала про откровенные приставания брата к его же ученику. Непозволительно и мерзко. Грустно. Она вытирает щеки и вздыхает, прикрывая глаза. Сейчас пазл сложился, всё стало предельно ясно. — Ты из-за этого уехал от нас? Родители не… Ты же сам знаешь, что они то в Европе, то здесь. Они могут сказать неправильную вещь, но они бы тебя приняли. У них в друзьях однополые семьи, а ты уехал только после их неудачного монолога тем вечером, теперь я понимаю, — голос звучит пусто, почти скорбно, — Тебе не нужно было уезжать, тогда все было бы хорошо… Софа закрывает лицо свободной рукой. Наверное, осуждение и сожаления это не то, что сейчас нужно Саше, но за весь этот рассказ неправильность приметил только Константин. Должен кто-то ещё. — Скажи, ты его любишь, mon chère? — Я не любил так даже Мишу, — между пальцев под тяжёлый разговор греется кулон на серебряной цепочке, — Хотя… Я не уверен, что вообще любил кого-либо до него. Ключи от его квартиры у Володи совсем недавно, но его дух обосновался в стенах этого дома так, словно он каждое утро просыпается на широкой постели, греет ладошки о батарею на кухне, смотрит аниме на телевизоре и принимает ванны с бомбочками из блёсток на протяжении шести месяцев. По его выбору полотенца висят на кошачьих лапках, также он просил себе пару тапочек с наруто, и именно его подписку на видеосервисе с аниме оплачивает Саша, как щедрый возлюбленный. Квартира мелкими деталями пестрит присутствием двоих людей. — Его дружок этот… Леонид… Голову мне открутит, самолично. А после всего сдаст меня властям без потрохов, — на зубах трещит мягкий рыбный позвоночник, — Он потушит из моих красных внутренностей консервы и скормит собакам. — Не говори глупостей. Проспись, Саша, — Софа вздыхает, как будто ей нужно объяснять ребёнку элементарные вещи, — «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит». Поставь себя на его место. Пойми, что ты делал не так. Мальчику не станет легче от того, что ты убиваешься. Софа говорила на удивление уверенно, как будто сама состояла в стольких отношениях, что Александру Петровичу и не снилось. — Дай ему время, дай время себе понять его, а потом иди просить прощения, не для галочки, а как надо. Если ты взял на себя ведущую роль в отношениях, то соответствуй ей, а не пытайся избавиться от его друзей по типу Леонида. Не представляю, как он тебе доверяет, что позволяет себе приходить в твою квартиру и не бояться. Говорите вне твоего дома, Alexandre, и дай ему свободы. В тисках сжал и не отпускаешь, конечно рано или поздно всё бы посыпалось. Если он тебя всё ещё любит и ты не оплошаешь, то всё пойдёт как надо. Софья диаметрально противоположная в своём поведении девушка. Ещё недавно она забыла записать в блокнот одного из клиентов, что хотел заказать реставрацию фотографии, а сейчас склеивает хрупкую чашку отношений своего брата, протекающую доверием. Проспаться Романову мешает алкоголь, добавленной сверху бутылкой вина: он глушит её прямо с горла, заедая горьким дымом и рыбой в подсолнечном масле. Сто раз прокрученные варианты прощения напоминают пьяную мантру, и Саше уже кажется, что любое его решение будет хоть чем-то. Дрожащими пальцами, под самое утро, Романов набирает текст с извинениями и круглой суммой. «Прошу меня простить, я бесконечно раскаиваюсь», — бесчувственное с виду сообщение, за которым прилетает хабаровская купюра. Володе не до денег — он зарывается лицом в горячие простыни и прячет невольные слёзы всю ночь, но когда всё-таки видит уведомление от банка, хочет разбить телефон. До последнего не хотелось винить Александра Петровича, но факт: он поступил ужасно, Володя чувствует себя как никогда покинуто и одиноко, а любовь его жизни пытается от него откупиться. Истерика жжёт лёгкие, Володя умывается холодной водой. В квартире тихо и холодно, наверное у родителей уже алкогольная кома, потому что трезвыми мальчик их не видел с тридцать первого числа, а сегодня уже третье. В темноте и пустоте сложно найти спокойствие. Квартира вроде такая родная, но жить здесь не хотелось, несмотря на парадоксально любовь. Володя сидит на бортике ванной и пялится в коридор, где висят куртки и стоит уличная обувь. Найти себе места Володя не смог, даже когда поспал. Глаза его раскрылись с трудом, а желания вставать не было от слова совсем. Мысли снова поглотили. Ладно, Саша поступил отвратительно. По поводу его раскаиваний и думать не хотелось, проматывая сейчас всё в голове, Вова понимал, что только из-за Романова он остался совсем один. Это Саша надавил, чтобы общение с Лёней прекратилось. Это Саша делал всё, чтобы Вова продолжал отдаляться ото всех, думая, что только Романов ему в жизни и нужен. С этим пока всё ясно — но реакция своего организма на банальные ласки пугала. Володя не помнит, чтобы у него были проблемы с возбуждением: Саша иногда такие движения делал невзначай, что там только холодный душ и в снег прыгай. Когда же всё подошло к делу, получилось примерно ничего. Володя кусает губу и пугается, укрывшись с головой. Что если ему на самом деле не нравятся парни? И девушки? И вообще ему никто не нравится и всё это самовнушение? Дыхание сбивается от панических мыслей, а сейчас как-то проверять работоспособность своего тела не было ни желания, ни сил, поэтому и оставалось только загоняться и долго-долго пялиться в стенку, пока в руки не попадёт какая-то новая манхва на популярном сайте. Эскапизм — дело благое, особенно когда в жизни всё идёт по пизде. Четвёртый час вечера. Просыпаясь с неистовой болью в позвоночнике, Саша даже рад, что на дворе всё ещё третье января. В таком помятом, сонном, и слегка озлобленном состоянии, идти даже за шавермой неохота, не то что к детям, вести урок. Он уснул, сложив руки на столе, и к объяснимой панике от оповещения банка прибавлялась скованность движений во всём теле. Маленькая чашка кофе ютится в ладони, а глаза в сотый раз бегут по строкам «не делайте так больше», приуроченных к обратному переводу. Не извиняться больше? Не раскаиваться? Не приставать? Сейчас Саша готов любые условия Вовы выполнять безукоризненно, но переписка и так ломится от извинений, а Приморский отвечает так же сухо, как начинающие кондитеры собирают бисквитные торты. При всём отрицании и страхе, Романов набирает знакомый номер. Цифры в ряду и долгие гудки уже ругали его и грозили расправой, а ведь абонент ещё не поднял трубку. — Константин, добрый… Доброе утро… — скрывать тревогу от лучшего друга не имеет смысла, Саша сразу хочет перейти к делу, но его грубым тоном опережают, не давая и слово вставить. Кто же знал, что Володя осмелится написать Косте раньше? — Что ты натворил? — резко спрашивает Костя, уставший ждать этого звонка. Его можно понять: мужчину вырвали из новогодних праздников каким-то пиздецом, а иначе это не назвать, и при всём ничего не объяснили. Володю Уралов старался не винить, в конце концов, ему могло быть просто слишком неловко, чтобы рассказывать всю историю. Поэтому пришло только: «поговорите с Александром Петровичем, пожалуйста». После сообщения Костя ждал, как долго Саше хватит совести скрывать какую-то трагедию, и вот, он наконец-то позвонил, наверное, смелости набирался. Не Константину жизни учить Александра, но адекватному поведению в отношениях с учеником… Другое дело. Хотя, сам факт наличия этих отношений Уралова всё ещё убивал где-то внутри. — Прости. Саша, просто расскажи мне, что случилось. Что с тобой? Что с ним? — даже через трубку телефона слышно, как Костя стоит где-то на балконе и курит. Земля уходит из-под ног быстрее, чем Костя успевает попросить прощения. Телефон в потной ладони катается кусочком сала в жирной сковородке, даже чуть не выскальзывает на пол. — Я… Я п-перебрал с алкоголем… — на глазах выступают слёзы. Совсем не от страха, скорее от осознания масштаба печали Володи, — Я не хотел делать ему больно, я совсем не соображал, ты же знаешь… Костя, мне так жаль… Собственный голос упал в колодец и там же утонул — настолько его было не слышно. Романов промакивает глаза о салфетку и выслушивает Уралова. — Ты же говорил, что у него пьющие родители, зачем сам пил тогда? — Костя вздыхает устало и докуривает сигарету, — Что ты с ним делал, конкретнее, пожалуйста. Мальчик скорее всего сейчас пытается отойти, так что не трогай его. Ему нужно так же со своими друзьями обсудить тебя, как ты сейчас это делаешь со мной. Костя, к своему удивлению, начинает что-то понимать в отношениях. Конечно, наблюдая за таким человеком, как Александр Романов, хочешь или нет, но поймёшь хотя бы что-то. Сейчас Косте и опыта не нужно, чтобы осознать, что всё плохо. Его друг плачет, отношения рушатся, и было бы лучше всем, если бы они правда разрушились, но теперь кажется, что назад дороги нет: мальчику надо будет снова идти в школу через недельку, так что от объекта своей травмы он не избавится. — Мы тогда с тобой ещё говорили о Франции, я был… Я был под шафе, даже немного перевозбуждён, — от Кости ему скрывать нечего, это человек с ним прошёл и огонь на самбуке, и воду в Неве, и тёплые медные трубы, на которых Сашу нашли на третьем курсе зимой, — Володя пришёл очень неожиданно, но, как мне тогда казалось, очень кстати… Я делал ему намёки, и дофлиртовался до такого, что принудил его делать мне минет… Погода расстроенно вздыхает. За окном лишь холод, темень и чернь просторного моря. Саша как в воду глядел, покупая квартиру в этом доме — в драмматичные моменты в жизни только и смотреть на залив. — Пиздец, — констатирует Костя. Знал бы он, что разговор о французах приведёт к такому — стёр бы Францию с лица земли. Саша не видит Костю, но чувствует, как его лицо закрывает рука, а глаза прикрываются в смирительном жесте. — Ты остановился? Что потом было? — Я увидел, как он плачет, и остановился, да… — носовой платочек принимает все слёзы и другие сашины жидкости, — Он собрал вещи и убежал. Я пытался с ним поговорить, слал деньги, чтобы он простил меня, но он отправляет мне их обратно. Я боюсь его потерять, я люблю его… Романов сдерживает сильную истерику покусыванием кулака. Если ещё недавно он набирал номер Кости в надежде, что тот лишь выслушает, то сейчас Саша хотел, чтобы Костя ему помог. — Тихо, не плачь, Саша, — голос Кости звучал на удивление спокойно, — Не нужны мальчику деньги, это выглядит для него так, будто ты пытаешься откупиться. Если он мне написал, значит хочет что-то поменять. Поговори с ним с глазу на глаз, но так, чтобы он мог уйти, то есть не дома. Только не сейчас, дай ему пару дней. «Немного времени. Пусть обдумает, нужны ли ему эти отношения», — думает Костя, стуча пальцами по подоконнику. — Если это всё случилось, значит ты уже что-то делал не так. Расскажи, как он себя вёл в последнее время. — Не так давно он сдал идеально сочинение, как я тебе рассказывал, — оказывается, пачка сигарет выглядит куда аппетитнее, если на неё посмотреть после глотка кофе, — У меня была очень завалена рабочая неделя, я не успевал следить за тем, как он себя вёл, но на Новый Год он был… Счастлив… Я был рядом, он отметил праздник в любви, ему ведь и не нужен никто кроме меня. Константин, обычно не отличающийся излишней эмоциональностью и выражениями лица, вдруг округлил глаза, в ожидании того, что до его друга самостоятельно дойдут только что сказанные слова. Намеренное молчание на Сашу не влияет, тот как будто не видит вообще никакой проблемы в своих словах. Костя прекрасно понимает, что взгляни Романов со стороны, то всё осознал бы. — Ага, — брови удивлённо ползут вверх. Слышно, как Уралов выходит с балкона, — И правда, ты же можешь заменить ему и двух друзей, и одноклассников, и родителей. Ты всегда с ним, никто ему больше не нужен, даже когда вы не видитесь неделями из-за твоего завала на работе, да? Намёк почти прозрачный, но Костя всё ещё ждёт. Спокойно ставит кофейник на плиту и смотрит на часы. Хорошо бы им закончить этот диалог пораньше… Его сегодня ждут в другом месте. — Да какие там друзья. С одним он поссорился, потому что, якобы, слишком много тайн Вова хранит, а второму, Николаю, сейчас не до него. Одноклассники все на каникулах, а родители в глубоком пьянстве, — Романов спокойно и без задней мысли выкладывает всю подноготную Вовиной социальной жизни и как будто совсем не собирается ни о чём задумываться. Говорит он, а стыдно Уралову, — А я сейчас свободен, готов уделить ему всё моё внимание, почти не пью, и не обижаюсь на него. Ты не подумай, я правда виноват в том, что фактически изнасиловал его, но я всё ещё лучший вариант. Прямо сейчас Романов держал у виска словесный револьвер, и неправильно подобранные слова могли сыграть с ним злую математическую шутку, пропуская все 5/6 пустых мест в барабане. Выстрел. — Так, — вдох-выдох, Константин Петрович, надо держать себя в руках и сделать всё, чтобы Саша понял всё сам, — Значит, ты оставил Владимира без друзей, без общения со сверстниками, без возможности нормально контактировать с родителями, которые для него апогей плохой жизни, и ты говоришь, что ты лучший человек для него. И при этом, вчера ты принудил мальчика к интиму, и сейчас он как? Тебе на тебя жалуется? Саш, тебя ничего в своих мыслях не смущает? Ну так, если со стороны глянуть? — Je suis un salop… — выражаясь языком собственных учеников, Александр мог бы описать нынешнее состояние как «дэдынсайд», «грустнулька-печалька» и «трэш». По стене спиной медленно съезжает мужчина, накрывая голову руками. Спокойно дышать, как пару мгновений назад, кажется роскошью. Романов понял, что проблема исключительно в нём. Паника встряхивает зрачки и не разрешает на чём-то сфокусироваться. — Чт… Что мне делать? — с запинанием еле давит из себя Романов, приобнимая коленки. — Может, стоит признать ошибки перед Владимиром. Думаю, ему важно будет услышать от тебя все твои косяки, — Костя наливает кофе в маленькую чашечку и размешивает сахар на дне, — Насколько я знаю, он с тобой все ещё на «вы» говорит, это не совсем адекватно, учитывая характер ваших отношений, я это заметил ещё в прошлый раз. Не отбирай у него друзей, Саша, это же кошмар какой-то. Не мне тебя учить жизни, конечно, но со стороны видно, насколько нездоровые манипуляции ты применяешь. Может, стоит наконец-то доверять партнеру, а не ограничивать его круг общения по причине: «я всё равно лучше их всех»? — недолгая пауза, Костя делает глоток кофе, — Если он тебя не простит и захочет разорвать отношения, то его можно понять. Просто будь к этому готов, как бы печально это ни было. Не знаю, как сильно его травмировало то, что ты сделал, но тебе придётся работать, чтобы сделать отношения здоровее. Да и ему тоже придётся работать на это. Как по мне, мальчик смышлёный, сам для себя всё решит, главное дай свободу выбора. Иногда любовь это больно. — Мы будем работать над этим… Или я один… Спасибо за помощь, Константин, мне нужно идти, — пора принимать ответственные решения. Наконец-то показывать на действиях, что он взрослый и достойный отношений человек. Александр первым завершил вызов. Чем раньше он начнёт работать над своими ошибками, тем раньше ему исправят оценку, если, конечно, учитель позволит эту ошибку исправить. Саша машинально хочет позвонить Вове, но стоило пройти секунде, как вызов отменяется. Нельзя его сейчас дёргать — если Саша решил дать ему время, то пускай ещё хотя бы этот день Володя проведёт без него. Софья Григорьевна. Она всегда отвечает на его звонки. Что сейчас не так? Линия занята уже минут десять подряд, а раскаяться как можно скорее душа чесалась. Саша печально сверлит взглядом свою тень, слушая лишь писк в ушах и бесконечные гудки. — Он делал тебе больно? Владимир, пожалуйста, не стесняйся говорить откровенно, — у Романовых в крови говорить полными именами? Этому учат их дома? Интересно, к матушкам, да папенькам они тоже в официальной форме обращаются? Володя утирает носик и продолжает слушать нервную девушку на другом конце провода, — Я не стану его покрывать, наш разговор будет строго конфиденциальным, ты можешь мне рассказать. — Нет, — Вова вздыхает и утыкается лбом в свои коленки, — Он не делал больно, он просто не послушал меня, но потом остановился, и я ушёл. На глаза снова наворачиваются слёзы, а из горла вырывается пищащий звук, уведомляющий о скорой истерике. Володя накрывается одеялом с головой, чтобы его нытьё не услышали родители. — Я-я просто… Я не знаю, что я делал не так. Мне казалось, что всё хорошо, и что А-Александр Петрович меня любит, но он меня не слышал. Он же знает, что мои родители пьют, почему он просто не лёг спать, когда я попросил? Я.. гх, — Вова кашляет от количества слёз, но судорожно продолжает говорить, — Я чувствую себя ужасно одиноко, мне как будто холодно постоянно. С Александром Петровичем лучше, конечно, но в остальное время я просто один, у меня совсем никого нет, м-мне… Мне страшно, я боюсь, что если он от меня уйдёт, то я умру. Вова плачет надрывисто и сжимается в комок, желая сейчас только одного: услышать от Софы хоть какой-то ответ. — Дорогой, пожалуйста, не плачь, сейчас я скажу тебе одну вещь, которую ты должен будешь запомнить, хорошо? — Софа терпеливо вздыхает, подготавливая и саму себя тоже, — Александр не центр твоей вселенной. Он не должен быть единственным человеком в твоём окружении. Ты ведь не сможешь есть одну морковку всю жизнь, тебе обязательно нужны другие витамины, пищевые волокна и минералы. Я... Я знаю про твои проблемы в семье, что тебе очень не хватало любви от взрослых, но... Александр не будет твоим отцом или матерью, он не станет твоим другом, не сможет поддержать разговор в каком-то увлечении, которое поддержит твой друг ровесник. Он... Он любит тебя, считает своим партнёром, и ты тоже должен так его воспринимать, — чувствительная девушка сдерживает комок в горле, помахивая себе на лицо ладошкой, чтобы остыть, — Сейчас виноват только он, и уйти ему или нет – будешь решать исключительно ты. Я буду на звонке, если тебе будет страшно рядом с ним — Я боюсь, что я не смогу вернуть то, что было раньше, — Володя уже не плачет, его голос звучит опустошённо, — Мне кажется, Лёня меня никогда не простит, а Александр Петрович не поймёт, если я буду пытаться его вернуть. Я боюсь, что если м-мы с Александром Петровичем начнём заново, то всё снова приведёт к этому... Мне говорили, что люди не меняются, но я всегда не хотел в это верить. Мои родители не меняются. Лёня не меняется. Софья Григорьевна, он... Он меняется? Вопрос личный, лично для человека, который знает Романова всю жизнь. Володя хотел бы спросить, правда ли Саша сожалеет, но он слишком боится услышать ответ. — Сильнее, чем бы ты мог себе представить, дорогой, — девушка судорожно дышит, боясь сказать лишнего, — То, что он сказал мне про вас... Никогда в жизни я не слышала такой искренности. Если ты хочешь, чтобы люди менялись, то для чего тебе возвращать то, что было раньше? Саша будет прошлым, не уколотым в совесть, а сейчас он страдает вместе с тобой, и только вы сможете друг друга вылечить, если захотите быть вместе. Раннее утро в Санкт-Петербурге, а Софа вместо недавно поступившей картины реставрирует отношения проблемного брата и его напуганного парня. — Спасибо... Софья Григорьевна, я позвоню вам или напишу, хорошо? Просто кажется, мне нужно немного остыть и отдохнуть, прежде чем что-то делать. Софья, конечно, соглашается с доводом Володи. Юноша или спал, или плакал, и было бы хорошо его юному организму нормально передохнуть. Вова кое-как вылезает из-под одеяла, открывает форточку и сваливает в душ. Ему совсем не хочется о чем-то думать более, усталость накатывает мощной волной, юноша готов прямо в ванне заснуть. Струи горячей воды щекочат тело и Володе неприятно: он всё ещё ощущает себя неправильным из-за того, что он ничерта не испытал. И правда, что если его ориентация всего лишь бред, да и любое возбуждение было иллюзией от организма? Значит, что он обманывает не только Сашу, но и себя? Нервный ком скрутило внизу живота. Володя же пацан, типичный парень старших классов, который впервые испытал оргазм лет так в двенадцать, когда посмотрел рандомное шакальное видео в интернете. Володя не особенный, у него есть сохранённые АСМР с пометкой "+18" на смартфоне, у него есть сохраненный хентай, неужели это все какой-то обман был? Вова в замешательстве смотрит вникуда, прокручивая в голове чуть ли ни каждый день, когда он оставался один на один с собой. Рука тянется сначала к телефону, что лежал на раковине, а потом ниже пояса. Привычная комбинация руки и члена не должна быть чем-то стыдным: тысячу раз проходили. Почему сейчас нет никакого чувства внутри? Даже когда на экране красиво выгибается нарисованная девушка. Попытка становится пыткой через пару минут, поэтому телефон уходит обратно подальше от воды, а сам Володя врубает холодную и закрывает лицо руками. Почему он такой неудачник? Только на следующее утро руки доходят написать Коле. Коля такой умный и хороший друг, он точно утешит и найдёт нужные слова. Нашёл бы он ещё время, было бы совсем здорово. На удивление, ответ приходит быстро: во всём кампусе каникулы, Сибирякову действительно нечего делать. Встреча, рассчитанная через неделю, оказывается осуществленой уже этим днём, когда они с Колей бродят по территории кампуса, думая только о том, как бы им скорее согреть руки. — Не так давно я познакомился с баристой здесь, — стоило им упасть на стулья кофейни прямо в кампусе, как след его товарища тут же простыл. Мальчик обернулся через плечо и нашёл Колю у кассы, так бодро заказывающего напитки. Он забыл в общежитии перчатки и желал как можно скорее согреться, — Вот, авторский. Я пробовал его около арбата, это фирменный напиток той точки, но мой приятель согласился произвести на свет это чудо с длиной волны в пять сотен нанометров. Они ещё не успели толком ничего обсудить, а Коля в своём репертуаре разбрасывался научными измерениями и понятиями. Николай, будучи частым посетителем этого места, без стеснения подключал зарядное устройство и беспроводную сеть, даже проделал то же самое с устройством друга. — Сессия и труды в лаборатории стоили того, — Николай начинает с себя, рассказывает то, чем не успевал поделиться, — Теперь я получаю дополнительную стипендию имени Васьковского. Я проводил дорогостоящие эксперименты на экстремофилах, и это окупилось. Месяц изучения радиационного спектра гиполита, боли в спине и мигрени, но это было интересно. Как твои дела? — Ты молодец, Коля, — Володя, слегка шокированный таким обильным потоком слов, крутит в руках стаканчик кофе, на пенке которого блестел голубой сахар, — Я правда за тебя очень рад. Звучит просто замечательно. Володя смущённо улыбается, пряча взгляд. Ему не хотелось портить настрой этого дня, хотелось просто замолчать и расслабиться, не говорить о своих проблемах, забыться в конце концов, но в груди от такой перспективы всё сжималось и кровоточило. — Сдал итоговое на все баллы, — голос стал в два раза тише, а значит скоро Приморский начнёт говорить про Сашу, — Отпраздновал Новый Год вместе с Александром Петровичем, он подарил мне ключи от своей квартиры, чтобы я приходил, когда захочу. Последний шанс замолчать. Вова потерянно смотрит на Колю, а потом прячется за собственными волосами и чрезмерно тихим голосом. — Я и пришёл, но он был пьяный, и... И была какая-то... Нет, прости, — Приморский закрывает лицо руками и падает ими на стол, смущённый и опозоренный. Что если Коля его возненавидит? Или посчитает слабаком? Что если ему вообще неприятно такое слушать, а Вова лезет с подробностями и портит ему таким образом жизнь? — Постой, что было? Я плохо расслышал, Вова, пожалуйста, расскажи, что-то случилось с Александром Петровичем? — вероятность мала. Дедуктивные способности вьют сети раньше, чем Володя успевает продолжить. х²+4х=3, где х означает Володю. Исчленим из уравнения в четыре раза уменьшивший громкость голос и возведём в квадрат, а количество слёз умножим на глотки кофе. Дискиминант равный единице — значит, дело не в действии кофеина. Уравнение тут же забывается, тетрадный лист, на котором оно было написано, выбрасывается, а на новом продолжаются мыслительные процессы. Будем вычленять проблему из сказанного. «Была какая-то...» — речь идёт о чем-то или же о ком-то в женском роде. Перед этим было ещё одно промежуточное звено — Александр был в нетрезвом состоянии. Поспешные выводы ворвались в разум. — Вова, ты застал его с какой-то девушкой? Пожалуйста, я хочу с тобой поговорить, мне важно твоё психическое здоровье, — Коля потрясывает друга за плечо, пытаясь заглянуть в спрятавшийся лик. — Ч-чего? Нет! — Володя тут же поднимает лицо со стола и мотает головой. Если бы Саша был бы с кем-то в тот вечер, то Приморский бы, наверное, моментально с ним расстался, — Ситуация была. Мне неловко, прости. Володя понимает: раз начал, то надо договорить. Нет на свете ничего сильнее, чем любопытство Николая Сибирякова, тот душу высосет, но узнает всё в мельчайших подробностях. — Я не то чтобы хотел, ну, то есть, наверное, если бы он не был так пьян, то я был бы не против, — Вова вздыхает и просто закрывает глаза, лишь бы не видеть пассивный взгляд Коли, — Но он был пьян, а для меня это... Страх. Из-за родителей. Он был слишком настойчивым, а я думал, что это моя обязанность в отношениях, понимаешь? — наконец-то Приморский открывает глаза и печально изучает столешницу, — Всё кончилось, толком не начавшись, я заплакал, но он заметил, что мне плохо, уже когда было поздно. И я убежал. А потом звонила сестра Александра Петровича, а ещё позже у меня сложилось ощущение, что мне вообще никто никогда больше не понравится, потому что мой мозг меня всё это время обманывал и никакого влечения я на самом деле не испытываю. Вова всхлипывает так жалко, что даже Николай, со своей слабой эмпатией, мог бы смутиться такой горечи просто из-за какого-то там учительского хуя во рту. Но прямолинейности, да и в какой-то степени наглости, у Коли было столько же, сколько у нахальной бабки из очереди в областную поликлинику в пять утра. — У вас был коитус? Тебе не больно сидеть? Я могу попросить подушку, обычно после анального секса присутствует боль в области сфинктера и прямой кишки. Как у тебя со стулом? Замечал кровь на нижнем белье или плохую проходимость кала? — Николай закидывает смущающими вопросами бедного Володю, которому пришлось остановить словесный поток ладонью и шикнуть, дабы тот замолк. — Нет, Коля, чего ты... — Вова красный, каким даже не был на первых индивидуальных занятиях с Сашей, — Боже, нет... Перерыв на то, чтобы прийти в себя. Володя многого ожидал, но иногда Коля всё ещё может его удивить и поставить в тупик. Кошмар, хотелось просто закрыть лицо руками и выть. Лучше говорить конкретнее, чтобы больше таких ситуаций не было. — Он просто хотел, чтобы я ему, эм, — Володя запинается, но исправляется: ему не хочется слышать очередные жуткие предположения от Сибирякова, — Он попросил, чтобы я сделал ему м-минет? Но я не был готов и ничего хорошего я не испытал. Мне было просто мерзко. — Ох, Вова, ты не виноват в этом, — на сердце, если честно, отлегло, — В отношениях два лица должны взаимодействовать обоюдно, у тебя перед ним никакого сексуального долга нет и не бывало в помине. Синхронные глотки кофе. Несмотря на контекст разговора, Коля вовсе не выглядел хоть на каплю смущённым, в отличие от Вовы, что готов был прямо тут в полу пробурить скважину до ядра, прыгнуть туда и умереть по дороге. — Хочу разобрать один нюанс, и, будь добр, не сгорай от стыда как восьмиклассник, — Коля прочищает горло и хватает салфетку с названием кофейни, бегло чирикая на ней ручкой. — Так, тебе было мерзко из-за вкусовых ощущений, его поведения, текстуры или всё вместе? Володя вжимается в спинку стула, загнанно смотря на Колю. Он что, врач? Впрочем, с его точки зрения смотреть на ситуацию, наверное, полезно. Вряд ли Сибиряков сделает хуже. К тому же, разобраться правда стоило, а Коля сам предложил свою помощь. — От вкуса — нет, просто странно скорее. От поведения — да, он был пьяный и не слушал меня. Мне было обидно и страшно, он никогда себя так до этого не вёл... Я так много проплакал, что до сих пор голова болит. Вообще от ситуации мерзко было, и от того, что ему приятно почему-то, а мне нет. Хотелось вымыть рот с мылом, — Вова ёжится и дёргает плечами, печально опуская взгляд, — Он еще мне в извинение попытался денег на сбер закинуть, от этого только хуже стало. Я чувствовал себя одиноко, пока мне его сестра не позвонила. Я думал, что ты занят, а кроме тебя и Саши у меня никого нет. Недолгое молчание, пока Николай продолжает издеваться над салфеткой. — Если ты захочешь уйти или прекратить разговор, то только скажи. Ты действительно сильно травмирован, и я понимаю, почему тебе настолько обидно, — ручка не прекращает писать, пока сам Коля посматривает то на Вову, то на чашечки с кофе, — Деньгами он старается тебя задобрить и сгладить свою вину, ты не разговаривал с ним после того, как ушёл? И про друга, у тебя же был одноклассник с неординарной причёской и отчасти агрессивным поведением? На какой почве у вас произошёл разлад? Хоть парень и не учится на врача, а почерк имеет соответствующий: Вова вообще ничего не может разобрать в этих сплошных линиях! Ещё и ручка. Он всегда её носит с собой, на случай внезапного терапевтического сеанса с другом? — Когда он проявлял признаки того, что ему приятно, ты что-то чувствовал? Может, какой-то спазм в тазу или пилоэрекцию? — ну вот, теперь он вовсе безотрывно прожигает глазами, совсем не смотря за письмом. Володя не понимает этих рандомных слов. Он смущённо поджимает губы и думает некоторое время, прежде чем ответить. С каких пор Коля психолог? Хотя нет, в человеческих отношениях он мало смыслит, но вот в социальных конструктах — вполне. — Лёня... Я сам виноват. У меня многое случилось, а ему я рассказать не мог. Долгая история, — Володя правда не хотел бы сейчас рану ковырять, — Нет, так, подожди... — он путается в вопросах, которыми завалил его Сибиряков, и всё-таки ловит нить разговора, — Нет, наверное не чувствовал. Мне просто от начала и до конца было стрёмно. Его эм... Стоны я старался даже не слушать. В ушах звенело. Мне кажется, словно я его обманул и на самом деле мужчины мне не нравятся. Вова закрыл лицо руками от стресса и воспоминаний. Ему меньше всего хотелось быть обманщиком. — Самое время подвести кратковременные итоги, — Сибиряков поднимает салфетку и с лёгкостью читает закорючки, — У вас произошёл оральный половой акт, не самый успешный, ведь, как ты сказал, тебе стало противно. Его поведение оставляет желать лучшего, от него тебе и стало мерзко, однако, я склонен думать, что ты в конце концов испытал мышиную долю эрекции, в то время как твоя неприязнь задавила в тебе желание совокупления. Не делай поспешных выводов, это всегда чревато тратой ресурсов. Конкретно твоей ориентации я ничего сказать не могу, но, повторюсь, ты, скорее всего, испытал незаметную эрекцию. Твоё влечение не зависит даже от того, на какой жанр порнографии тебе угодно мастурбировать. Мне нравится мастурбировать на межрассовые отношения, но я не против эякулировать под трёхмерные анимации с Хацуне Мику, чем, я думаю, увлекаешься и ты. В районе часа я смог сдать своё семя около двух раз, и это всё исключительно на японскую анимацию. Примерно с середины Колиного монолога Володя начал слабо мотать головой и делать всё для того, чтобы не знать, на что дрочит его друг. Если в начале Вова хотел сгореть от стыда, то сейчас — от кринжа. — Всё-всё-всё, — Вова еле-еле дышит, смотря на Колю, как на какого-то инопланетяна, — Спасибо за информацию, мне достаточно, и спасибо что помог, мне правда это важно, Коль. Такой устойчивостью, как Сибиряков, не обладал никто: парень мог говорить о любых вещах с тотальным покерфейсом, хотя Володя бы на его месте откинулся. Конечно здорово, что Коля смог так прямолинейно всё расставить по полочкам, это несомненный плюс. Вова правда думает, что поторопился с выводами, пара дней не идёт в сравнение с остальной жизнью, когда у него всё было нормально с влечением. — Обычно я делаю это ночью после домашних работ по химии, гранатовый сок помогает с кровообращением, тёплые носки усиливают оргазменную судорогу, — Коля и не собирается замалкивать, только глоток чёрного латте помогает Вове на пару мгновений насладиться тишиной, — И ещё, по поводу посторонних предметов. Прямая кишка очень легко может в себя затянуть любые пробки с недостаточным диаметром наружной части, лучше всего пользоваться дилд... — А-а-а, умоляю, прекрати, — Володя хватается за голову и стекает вниз по креслу, — Ямете кудаса-ай... — хнычет Вова напоследок, лишь бы не слышать продолжение этой словесной буффонады, — Давай лучше поговорим о чëм-нибудь другом... Коля слегка удивлённо приподнимает брови, пожимает плечами, и позволяет другу прийти в себя. И почему это он так отреагировал?.. Володя же, несмотря ни на что, всё равно рад, что они с Колей увиделись. На душе стало легче, чувство одиночества отступило, а уверенности в себе прибавилось. Ощущение, что наступил конец света, тоже ушло. Приморский, подходя к своему подъезду, смотрит в телефон: уведомлений нет. Немного тревожило состояние Саши, но пока не хотелось его трогать. По крайней мере, Володя не ощущал себя достаточно готовым для разговора. Может, лучше завтра... Или послезавтра, да. Пока можно попробовать наладить отношения с Лёней, если на это будет ресурс. Дома ждёт пьяный бас отца. Юноша в отвращении ведёт плечом и ускользает в свою комнату, где его ждёт доза эскапизма в виде японского, пиксельного хоррора. Эмоционально легче — это заметно по тому, что усталость пропала, а силы что-то делать наоборот пришли. Хороший знак.