Романов азбуку пропил

В последние числа декабря ожидалось, что Александр Петрович подарит ученикам настроение на праздник. До сегодняшнего дня, Саша поздравлял учеников со всеми возможными праздниками и днями рождения каллиграфической надписью на доске, но сейчас он успевает лишь устало выдохнуть и встать с места: манеры у него всё ещё превыше всего. — Хочу поздравить вас с наступающим Новым Годом, — у его любимого класса уже были проведены школьные спектакли, «Тайный Санта» и даже дискотека успела пройти, но поздравить Романов успевает лишь тогда, когда освобождается сам,— Сказать по правде, я не считаю хорошие оценки достойным подарком, ведь их может получать абсолютно каждый, бесплатно, и своими руками, посему мой выбор в сторону презентов был шире экватора Юпитера. Сегодня Саша выглядел чуть ли не самым уставшим во всей школе, несмотря на то, что ближе к полуночи обыденно написал Володе: «спокойной ночи <3». Крупная картонная коробка опускается на наконец-то пустой учительский стол. Наверное, только сам Вова среди всего класса в курсе, что коробка из-под эклеров — это единственное покупное из принесённого презента Саши. Он испёк своему любимому классу сладости, даже не имея над ним, классом, никакого шефства. Впрочем, наверняка для Леонида был припасён особый, наполненный изюмом, эклерчик. Никто для выпускников, помимо Романова, подобных подарков не делал. Класс Володи был до того расстроган, что каждый второй слёзно обещал сдать русский на сотку. После этого — тишина. На связь молодой учитель не выходил аж до вечера тридцать первого числа. Ничего не отвечал на сообщения, не перезванивал, просто словно провалился сквозь землю, наверняка пытаясь отоспаться за весь свой род в один забег. Такая занятость Александра Петровича объяснима — Володя пытался себя в этом убедить. В конце концов, это работа, и ученик не может на неё повлиять. Максимум для Приморского — облегчить ситуацию тем, что он не будет доставать Романова, когда это не нужно. Одиночество, конечно, съедало, но совсем скоро будут каникулы, полные любви и совместного времяпрепровождения. Коля был занят зимней сессией. Удивительно, как человек, получивший кучу автоматов, всё равно оставался загруженным по горло: ВУЗ поставил пары даже на последний день в году, так что вручение подарка пришлось отложить на потом... Пришлось бы, если бы Володе действительно было, чем заняться. В квартире сейчас находиться невыносимо, Сашу трогать было нельзя, так что Володя, прыгнувший в автобус, ехал на остров Русский, чтобы буквально за десять минут найти Николая и отдать ему подарок. Кампус университета в зимнее время был непроходимый из-за обледеневшего асфальта, но Вова живёт во Владивостоке всю жизнь, так что ему не привыкать. Около общежития ветер завывает, а охранник внутрь, к комнатам, пройти не даёт. — Коля! — Володя машет другу рукой, когда видит его в конце коридора. Идёт, наверное, на какой-то экзамен. — Володя? — удивлённо приподняв брови, Сибиряков ускоряется и попадает в крепкие объятия Вовы. — С новым годом, это тебе, — мальчик вручает другу подарочный пакет. — Ты приехал сюда ради этого? — Коля смотрит внутрь пакета, но из-за упаковки ничего рассмотреть не может, — Спасибо, Володя... — У меня всё равно дел нет. Пришлось ждать, когда Коля сбегает к себе в комнату за подарком для самого Вовы. Ожидаемо от Коли, это были книги, а бонусом шли сладости с новеньким тамагочи. Приморский был действительно рад такому подарку, но пришлось поспешно ехать обратно, как только Сибиряков был доведён до входа в основное здание ВУЗа. Вова не знал, получится ли у него попасть к Саше на бой курантов, но надежда была: родители начали пить ещё в семь вечера. Шум из-за стенки, какие-то люди в квартире и печальный, темный вид за окном, нагнетали обстановку. Очень жаль, что приходится ждать. Приморский хотел бы приготовить праздничный ужин вместе с Романовым... Время тянулось долго и нудно, как будто Новый Год никак не хотел наступать. Часы раздражающе тикали, а Володя пялил в потолок, иногда проверяя, был ли Саша в сети. Его класс внезапно Романова полюбил, это не могло не радовать. Всё-таки, Александр Петрович неплохой человек, он старается каждого ученика хоть как-то смотивировать, так что троек у них было категорически мало — с прошлой весной и в сравнение не шло. Учитель русского даже не был их классным руководителем, но это не значит, что он избежал участи дарения подарков. Конечно, по наводке Приморского, Саше были вручены формочки для выпекания одной известной французской фирмы. Володя прекрасно знал, что Саша хотел их приобрести, просто не знал, где купить, совершенно не доверяя такую доставку почте России. Вова же сто часов доказывал в общем чате, что в курсе желаний учителя только потому, что ходит к нему на дополнительные уже как полгода. Несколько одноклассников до победного не хотели верить, что Александр Петрович умеет готовить, но эклеры доказали обратное. Помимо этого — конфеты и открытки, кто-то даже в шутку додумался притащить томик манги. У Вовы же подарок был простой до неприличия, но у него нет денег, чтобы дарить то, что правда хотелось бы. Были бы сбережения — он бы взял им билеты в местную Мариинку... Как бы Романов радовался! Но сейчас в подарке было всего-навсего красиво упакованное письмо, ароматная бомбочка для ванны (Володя как никто знал, что Саша обожает застревать в ванной на десять часов), конфеты собственного производства и, самое главное, колечки. Это не ювелирные кольца за миллионы рублей, это буквально простецкая китайская подделка, но они были как обещание. Что не расстанутся, что будут вместе до какого-никакого конца. Не обязательно это колечко надевать, достаточно просто оставить на видном месте и помнить, от кого оно. Примерно в одиннадцать часов родители уже были в неадеквате. Был бы это обычный праздник, Володя бы заперся у себя в комнате и накрылся одеялом с головой, уставше смотря в темноту. Сегодня же, можно сказать, повезло: они ничего не понимали, шатались, на ходу вписывались в дверные косяки, и не замечали очевидных вещей по типу сбегающего из дома сына. Вова застёгивает на ходу куртку, выпрыгивает из квартиры прямо в зимнюю вьюгу, держа курс на чужой дом, что в двадцати минутах ходьбы. Лишь бы успеть! Тогда они с Романовым даже куранты вместе застанут. Возможно, сейчас в кармане пиликал телефон, но Володя не слышал его за воем ветра. На улицах пусто и одиноко, а где-то там, в одной из квартир, так же одиноко бедному учителю, что даже отдохнуть от суеты не успел. Другие окна горят тёплым светом, домашним уютом и покоем. Вова им завидует, кому-то ведь в кругу семьи наверняка хорошо, и сбегать не нужно. Номер домофона набирается еле-еле, рука в перчатке, несмотря на тёплую ткань, всё равно окоченела, а праздничного настроения как будто и нет. Что если Саша не хочет его видеть? Что если он хотел бы отдохнуть ото всех сегодня? Тогда придётся возвращаться... Тихий топот по ступенькам сопровождается тревожными мыслями. Одиночество тянет Вову назад, на улицу, кричит ему остаться где-то посреди пустоты, даже не смея надеяться на Александра Петровича и его компанию. Входная дверь всё равно открывается, и Приморский душит в себе тёмные голоса. — С наступающим! — Володя, прямо в холодной одежде, обнимает охуевшего от такого расклада Сашу, — Я пришёл! Могу остаться у вас хоть на два дня, если хотите! Мальчик, несмотря на волнение и печаль, звучал радостно, весело. Настроение ползло вверх при виде любимого человека, но на часах уже одиннадцать тридцать, а Володе ещё гирляндой комнату надо украсить. Секунды кажутся просто вечностью, пока Романов очень неторопливо соображает и реагирует на происходящее. Вова правда прибежал к нему домой, чтобы провести праздник вместе? И как хорошо, что ученик так крепко жмётся лицом в ключицы, ведь Саше пришлось бы насильно его придавливать, чтобы тот не увидел расстроенный блеск в уголках глаз. — С наступающим, — вторит Саша, носом смотря в самый потолок. Осторожно, чтобы Вова не услышал нервный комок в горле из невыплаканных слёз, — С наступающим, мой дорогой. Кто же знал, что одинокий, совсем разбитый Александр Петрович будет отмечать Новый Год в компании? Сам Романов планировал вместо соли заправить салат горькими слезами — стоило бы только начать загоняться по хуйне и не очень. Даже приглашать явно голодного мальчика к столу неловко, ведь тот не выглядел хоть на каплю празднично: одна салатница, сырно-овощная нарезка и неприличное количество игристого для одного человека. В качестве новогоднего антуража на той полке, что рядом с телевизором, стоит крохотная ёлочка. Она перекрывает зелёную иконку телеканала с криминальными сериалами в левом нижнем углу, а в добавок имеется всего пара свечей на кофейном столике. — Не уверен в твоём желании, но я буду не против, если ты согласишься составить мне компанию в не сильно трезвых размышлениях, — Саша вещает из кухни, прячется, чтобы салфеткой осторожно промокнуть реакцию от сообщения сестры на столь раннее поздравление. Володя, в соседней комнате, вешает принесённые из дома светящиеся огоньки. Скотчем портить обои не сильно хотелось, поэтому он цепляет проволоку за полки и висящую на стене картину. Теперь в зале яркое, золотое освещение, а на столике бенгальские огоньки. — Эээ... — мальчика ставит в тупик предложение. Он смотрит на бутылку шампанского, недолго думая, что ответить, — Ну, если только желание загадать... Не хотелось опускаться до уровня родителей, алкоголь в любом его виде для Володи был тем еще спусковым крючком, но раз уж праздник, да и Саша рядом, то ничего плохого от пары бокалов случиться не должно. Слишком хорошо Вова знает вред спирта, чтобы позволять себе пить много, тем более в первый раз. К тому же, Александр Петрович явно был расстроен. Это слышно по его голосу и почти-плаксивому лицу. Раньше Володя был уверен, что Саша точно не тот человек, что станет плакать над чем-то, но сейчас он знал, что тот может с лёгкостью разрыдаться над фильмом или книжкой. Значит, над своей жизнью тоже может горевать. Вове это отчасти знакомо, только он своё состояние быстро реабилитирует, в отличие от Романова, который может отходить пару дней. Это черта, которую Саша, наверное, не хотел показывать, но Вова слишком часто рядом, слишком чутко наблюдает. Из рюкзака Приморский достал сладости, что были предварительно куплены в магазине по пути от Коли. Теперь стол выглядел получше, а из телевизора пели классические новогодние песни. У них есть пятнадцать минут. Саша возвращается с кухни и натыкается на новый облик комнаты, а как вишенка на торте — Володя, что в своём голубом свитере уютно устроился на диване, ожидая Александра Петровича для полноценного празднования. Романов только улыбается, ощущая покалывание в носу от непролитых слёз. Блокнотик с Исаакиевским на обложке вместе с ручками теснятся между шипящими друг на друга углекислым газом бокалами. Теперь дома не просто хочется проводить больше времени, здесь попросту уютно, тепло и хорошо. — Твой подарок Дед Мороз принесёт после курантов, — Саша закатывает рукава и готовится к счёту до двенадцати, абсолютно абстрагируясь от внешних звуков и слов. Его Вова сейчас с ним на низком старте, готовый загадать желание на будущий год, сияющими глазками смотрит в чужие. Если бы Сашины губы могли, они бы покраснели от того, как на них жадно смотрят. Расслабленная улыбка обосновалась в качестве ПМЖ меж двумя щёчками. — Я впервые отмечаю Новый год настолько рано. Под бой курантов, Володя тихо ликует и спешит на крохотной бумажке уместить все свои тридцать три желания, пока учитель рядом выводит краткое, секретное, и поджигает. — Я впервые отмечаю Новый год настолько спокойно, — парирует Володя себе под нос, пока старательно выводит ручкой слова. «Чтобы Саша любил меня. Чтобы был рядом, чтобы любовь не погасла, чтобы мы были вместе столько, сколько позволит наша жизнь.» — слишком слащаво, слишком смело, по-подростковому максималистично. Чиркает зажигалка, пепел падает в бокал. Пять. Володя смотрит на Александра Петровича, такого домашнего и идеального. Четыре. Саша смотрит в ответ, видя в Володе свою первую любовь, и это взаимно. Три. Пепел оседает на дне бокалов, а в ушах от чего-то звенит. Два. Володя поджигает им бенгальские огоньки, теперь в квартире даже пахнет праздником. Один. «С Новым годом!» — летит из уст обоих, пока бокалы опустошаются до дна. Вова корчит лицо от горечи, но в секунду восстанавливается, чтобы прижать к себе Александра Петровича и крепко поцеловать. Бенгальский огонёк догорает под поцелуй. Близкий, долгий, головокружительный, счастливый! Володя, кажется, впервые по-настоящему радостный в Новый Год. — Я вас люблю, — шепчет он, прежде чем крепко обнять. Приморский явно из тех, кто верит в фразу «как новый год встретишь, так его и проведёшь», так что этот вечер с Сашей особенный, — Очень люблю... И щёки от шампанского краснеют, и отпускать чужое тело не хочется. Неужели у них всё наконец-то хорошо, всё позади? Саша просит прикрыть глазки и вытянуть ладошки вперёд для получения подарка. Говоря на чистоту, Володя и правда старается не подглядывать, терпеливо жмурится и держит локти прямыми, словно готов принимать волейбольную подачу. — Дед Мороз сильно спешил, поэтому попросил тебе передать, — в ладошках ютится небольшой, но плотный картонный пакетик. Бижутерия? Но на пакетике нет имени никакой известной ювелирной компании... Саша ведь не может так рано подарить кольцо? Романов, что за всю ночь не укусил ни одного кусочка сыра, сейчас жадно смакует реакцию Вовы на, на самом деле, скромный подарок. Как красиво ученик отходит от лёгкого недоумения и в мгновение ока на его личике появляется смущение и шок. Подросток достаёт из пакетика бархатную квадратную коробочку. Цвет разобрать не удаётся — в комнате слишком темно, а света от свечей или гирлянд попросту недостаточно, но Вова делает предположение, что это очень глубокий индиго. Пальцы подрагивают, открывая тугой механизм крышки, но стоило узреть содержимое, как на губах распускается улыбка, а в глазах набегают слёзы. — Ключи от моего дома, — комментирует Саша, видимо, для самого себя, чтобы лишний раз подметить великолепие выбора подарка и похвалиться собой. Для Володи, конечно, это не просто ключи. Это доверие, которое дарит ему Саша, а ещё — безопасность, которую он готов предоставить в любой момент. — Спасибо... Спасибо, Александр Петрович, — Володя, чересчур расстроганый, обнимает Романова, пряча накатившие слёзы. Ему многого стоило найти наконец-то человека, что поможет, поймёт и защитит. Кажется, что Саша идеальный, — У меня... Немного скромнее... И это не Дед Мороз, конечно, но... Вова даёт этот жалкий подарочный пакетик, но Саша даже таким мелочам рад. Не станет он закатывать истерику из-за того, что школьник не зарабатывает деньги на что-то дорогое. Конечно нет. — Простите, — Володя, выпивший шампанское, становится совсем чувственным. Его от самого вида Саши кроет, слёзы текут сами по себе, притягивая мальчика в объятия к учителю, — Я люблю вас. Люблю. Обнимает крепко и тепло. Наконец-то не нужно бежать домой, можно остаться, почувствовать столько любви, сколько не хватало им обоим, когда Александр Петрович был занят работой. Салюты за окном беспокоят долго-долго, но на них как-то плевать, когда ты лежишь в чужих руках и пытаешься не разреветься сильнее. Кожа Саши бледная и мягкая, Вова не хочет уходить. Навечно бы так остался, дышал бы с Сашей одним воздухом, до головокружения чувствовал, что только можно, и более ничего бы в жизни не требовал. Нежность, одним словом, и всё тут. Действительно новогоднее чудо. — Взаимность моих чувств неизмерима человеческой речью, — страстные, и уже нетрезвые руки, ползут по шее и склоняют к глубокому французскому поцелую. Язык в чужом рту ведёт себя как настоящий хозяин, шуршащий метлой по полу перед приходом гостей: сначала без зазрения совести открывает мягкие розоватые двери и вытирает ноги о три десятка белых ковриков, а потом обнимается с домочадцем, обмениваясь вместо любезностей слюной. Саша давит на затылок и не разрешает разорвать союз двух влажных губ. Вова, кажется, даже умудряется в лицо Романову постанывать. Дальше не заходит. Саша сполна наслаждён тем, что от любого касания его возлюбленный сгорает до тла, как июльский пух на асфальте. От малейшего касания чувствительный Вова поджимает губки, а от нежного слова дрожит в коленных чашечках. Ниточка слюны рвётся и роняет каплю, стоит Саше нахально ухмыльнуться собственному величию в глазах его любимого. Володя его.