Романов азбуку пропил

Всем известно, что в чеховском сквере, что через дорогу от школы, особо смелые ученики курили. Затея изначально провальная: половина учителей ходит на работу через это место, а другая половина, на перерывах, держит путь в ближайшую кофейню — отдыхать там гораздо приятнее, чем тухнуть в четырёх стенах класса. Ученикам, к сожалению, нельзя во время перемен выйти и прогуляться до кофейни, поэтому они сидят в коридорах у класса и довольствуются столовой. Володя столовую не любил: лучше весь день проходит голодный, чем там поест. Его можно понять не столько из-за нелюбви к школьной кухне, сколько из-за того, что все карманные он тратит на автобус туда-обратно — в силу отвратительной погоды — и на заначку на будущее. На экстренный случай. «Экстренные случаи» наступали, если Вова попадал в аниме-магазин и не мог сдержать свои порывы купить значок с любимым героем или очередной томик манги прямо из Японии, на языке оригинала. Такие ситуации были редкими, потому что Вова за километр обходил подобные заведения. Всë-таки, деньги нужны больше на случай, если когда-то придётся уйти из дома. Волноваться пока не о чем: пара затрещин от отца не делали погоды, но Вова ответственно готовился к своему, довольно смутному, будущему. В начале апреля деревья цветут с натяжкой. Никто не отменял внезапного снега или дождя, а ещё хуже — ветра, что своим холодом пробирал до костей. Перчатки были утеряны в школьном гардеробе ещё в середине зимы. Один из минусов их школы, помимо курящих в сквере учеников и столовой, были учителя, что внезапно уходили в декрет или увольнялись. Все хотели переехать куда-то поближе к центральной части России, ну или найти более удобную по нагрузке работу. Как следствие, у десятого «А» за этот год сменилось два учителя по истории и три по информатике. Ситуация, конечно, плачевная, но Вова на то и один из лучших учеников параллели, чтобы несмотря на все преподавательские перевороты под названием «нехватка кадров», держать планку оценок. Самостоятельное изучение по туториалам из ютуба и учебникам чистая удача: Володя по своей природе схватывал на лету и как никто другой искал путь в эскапизм там, где другие не искали. Неудивительно, что сейчас в школу у набережной заявился новый учитель по русскому и литературе. Прошлая учительница была неплоха, Вова даже смог дотянуть оценку до твёрдой пятёрки, но что-то Приморскому подсказывало, что сейчас это так легко не получится. Новые учителя каждый раз были хуже предыдущих, и если русский ещё можно потерпеть, то литературу — нет. Этот предмет вызывал вечные споры в их классе. Володя лично помнит, как Лёня набил лицо однокласснику, который сказал, что «Вишнёвый сад» это не про Россию и народ, а про сад. Звенит звонок. Вова вяло отлепился от стены и пошагал к классу. Его футболка, поверх которой был прилежно надет пиджак, уже высохла после утреннего дождя. Молния на куртке разошлась совсем... — Какой-то попуск там, — шепчет Лёня про нового учителя, когда Вова идет мимо его парты. Приморский хмурится на грубые слова друга, но смотрит в сторону стола учителя. Чего это «попуск» сразу? Молодой, значит валить не будет. Выглядит прилично. Вове кажется, что всё, возможно, не так плохо. По крайней мере, на первый взгляд этот мужчина вызывал только положительные эмоции, это же не Лариса Викторовна, что была в том году… Вторая парта на первом ряду, привычная рассадка. Сейчас будут знакомиться. — Доброе утро, дамы и господа. Меня зовут Романов Александр Петрович, соответственно для вас конкретно Александр Петрович, — начинает монолог молодой учитель после звонка, каллиграфическим почерком выводя на доске собственное ФИО и подчëркивая последние два слова, — До конца одиннадцатого класса обучать вас русскому языку, культуре речи, чистописанию и литературе буду я. Со временем я запомню как зовут каждого из вас, а до тех пор, прошу меня простить, если мне придётся переспросить вашу фамилию. Я требовательный, но благосклонный учитель, не стесняйтесь задавать вопросы или просить помощи, для меня важнейшая цель — научить вас правильно пользоваться нашим могучим и богатейшим русским языком. Александр облокотился рукой на учительский стол и скрестил ноги в ожидании голосов из молодой аудитории. Наступила тишина. Зачастую Володя ошибался. Это нормально: он же тоже человек, верно? Но ошибаться насчёт новых учителей было неприятно. Позади можно было услышать усталые вздохи одноклассников: всем было ясно, что им не дадут поблажек, несмотря на «благосклонность». «Душнила» — шипит Лёня позади, а Вова только печально оглядывает их нового преподавателя. Нет-нет, это совсем неплохо, когда делом занимается профессионал, возможно Володя даже рад, что им попался такой образованный человек, но расслабиться будет невозможно. Утешает только то, что Приморский не двоечник, и его оценка точно не упадёт куда-то до тройки. Это была вторая ошибка. Первая же самостоятельная встретила Вову красной пастой на линованной бумаге, где красовалась тройка и примечания в рукописном тексте. Юноша смотрел на это до того шокировано, словно впервые в жизни видел буквы: он был уверен, что написал минимум на пять. Как же так вышло? У Лёни вообще двойка. С минусом. Да у всего класса! Кошмар, возмущения, бунт. После урока никто не остался в стороне, разве так можно? Они ведь не поэты, чтобы писать идеально! Да даже поэты идеально не писали. Одним словом - катастрофа школьного масштаба. Подавление паники, поиск альтернатив и смирение. Вечером дома Вову ждала ругань от отца, а взгляд собственных голубых глаз был направлен только в сторону этой тетрадки, где была его первая тройка за этот год. Вова честно подметил все недочёты, изучил замечания, выучил недостающие темы, чтобы в следующий раз написать как можно лучше, но ничего не поменялось: тройка и тройка, как снег на голову. Весь их класс в ужасе, но классическое родительское: «меня не волнует, что у других, мне важно, что у тебя» — добивало окончательно. Вместо вечернего просмотра аниме теперь учебники, вместо газировки — кофе, а вместо прогулок ручка и тетрадь. Вова, чтобы дольше не приходить домой, оставался в ближайшем от своего дома парке с книжкой в руке. Там до нужного подъезда минут пять пешком, так что он успевал до крайнего часа. Из минусов: замерзшие насквозь конечности. Из плюсов: обморожение лучше синяков. — Я его ненавижу! — прикрикнул Лёня, когда они вышли из школы в очередной понедельник, — Это просто пиздец, Вов! Нахуй его нам дали? — Не знаю... — Вова печально оглядывает слегка зеленеющие деревья. Морской холодный воздух бил в лёгкие. Хотелось гулять даже в такую погоду, а не учиться. Володя бы сказал «ненавижу», но он бы слукавил. Новый учитель не нравился никому, хотя девочки в классе признавали, что он миловидный. Вова же не мог избавиться от странного колющего чувства в груди, когда был слышен этот строгий, бархатный голос. Злость на Александра Петровича куда-то пропадала, хотелось затихнуть и слушать его... Говорил он так спокойно, чётко, словно диктор на радио. Не кричал, не осуждал, на личности не переходил, никогда и ни за что. Образованный до восхищения, на уроках литературы он рассказывал про произведения так, словно сам застал написание этих книг, лично знал авторов. Даже слушал мнение чужое! Но, конечно, просил обязательно аргументировать. Володя стеснялся, не вызывался отвечать, хотя мнение своё имел, причём зачастую правильное, обоснованное. Жалко, что это выяснялось только после слов учителя. Александр Петрович оставался для него какой-то загадкой, кубиком-рубика, пазлом на тысячу кусочков. Собирать его не то что не было сил и времени: это казалось невозможным. Вова испытывал странное чувство замешательства внутри, потому что раньше учительская фигура такого интереса и бури эмоций не вызывала. Парадокс. Когда Лёня умоляет на перемене дать скатать домашнюю работу, Вова не может ему отказать. Уже вторая половина апреля, так хочется наконец-то расслабиться. Он бы и сам эту работу не делал, если бы не страх перед отцом. За эту работу Лёня получает пятёрку, а Вова тройку, и негодованию нет предела. Хотелось то ли заплакать, то ли на лучшего друга накричать. В итоге Приморский вообще ничего не делает, только молча спешит домой, кутаясь кое-как в куртку. Молния окончательно сломалась, пока Володя пытался взволнованно, на эмоциях, застегнуть её. За диктант - тоже тройка. С минусом. Это был тот момент, когда нервы сдали окончательно. Давление со стороны родителей, та ситуация со списанной домашней работой и дождь за окном сделали своё дело: Володя смело поднимает руку, а когда ему всё-таки дают задать вопрос, он выдаёт на одном дыхании: — Александр Петрович, почему у меня тройка? Я изучил все пропущенные темы, я знаю, что у меня хорошая пунктуация и орфография. Что там снова не так? — от собственной смелости закружилась голова. Весь класс молча смотрел на Вову в ожидании развязки этой ситуации, а Вова мог только обиженно, почти по-детски поджать губы. Он правда не понимал систему оценивания Александра Петровича. Не особо хотел даже. Это больше было похоже на издевательство, при всём уважении к учительскому составу школы и особенно к Александру Петровичу, которого Вова никогда за спиной не оскорблял и не винил. Даже когда очень-очень хотелось. Похоже, судьба его не любила, потому что этот Володин вопрос стал третьей ошибкой, которая приведёт его к неизбежным, мучительным занятиям три раза в неделю. Мучительным – в самом плохом смысле этого слова. — Приморский, вопросы подобного характера я предпочитаю обсуждать лично с учеником, которого беспокоит его успеваемость. Если вам настолько не терпится узнать конкретные глупые ошибки, то я могу озвучить их на весь класс, но это останется на вашей ответственности. Александр закрыл тетрадь и медленно приподнялся с места. Как удачно выскочил этот юноша именно сейчас, когда он оставил ему на полях конкретные заметки и развёрнуто расписанные ошибки. По ламинату раздаётся звонкий стук каблуков в направлении к Вове. Учитель подходит настолько близко, что чувствуется окутавшее его лёгкое облако парфюма. — Так что? — Романов положил тетрадь на край стола и тонкими пальцами придвинул её в сторону Владимира. — Я... я подойду сам после уроков, — тихо-тихо, зажато отвечает Володя, стараясь вообще на Романова не смотреть. Александр Петрович только кивает, позволяя себе продолжить вести последние пятнадцать минут урока. Везение у учителя было просто невероятных масштабов, начиная с вполне успешного переезда, заканчивая с виду непутëвым десятым «А». Первый день с классом учителю запоминается куда сильнее, чем ученикам. Времени прошло не очень много, но как будто только вчера свежий ремонт в квартире на переулке Шевченко ещё пах строительной пылью... Александр тогда всё ещё не разобрал до конца последний чемодан по причине закончившегося на его вещи места в компактном шкафу. Дополнительная мотивация ходить на работу в столь ранний час — нужно как можно скорее уютно обставить квартиру для комфортного проживания, косметического ремонта было явно недостаточно. Чёрный чай новый учитель потягивает неторопливо, закинув одну ногу на другую, концентрируется на вкусе и горьких нотках. Мужчина будто бы и дышит искусно: сидит прямо, не облокачиваясь на стену за табуреткой, ложкой по стенкам фарфорового сервиза не скребёт, даже мизинец отставляет в изящном жесте, показывая, наверное, только призракам своё воспитание и этикет. Долго же находиться во всё ещё чужой, по ощущениям, квартире, нет желания. Портфель пополняется учебниками в мгновение ока, а сам преподаватель кутается в серое пальто, не забывая про шарф и кожаные перчатки. В новой обстановке даже вздохнуть нормально не получается, сначала документы, потом план на остаток года, да и еще полуживые выпускники в придачу, которых каким-то невероятным образом нужно настроить на сдачу экзаменов... Александр Петрович, не выдавая своего недовольства по поводу количества нагрузки в первую же секунду, хмуро перебирает всю эту макулатуру, пока не слышит оклик коллеги, что звонок вот-вот прозвенит. Александр, по подсказкам, направляется на этаж ниже, на урок к десятому классу. Самому расслабленному классу в учебной жизни, как считает сам Романов. Мимо стайкой мушек бегают дети ростом едва ли до пупка и дерутся портфелями, а в конце коридора лениво обсуждают вышедшую накануне серию японского мультика нужные ему старшеклассники. Среди них, тёмной макушкой, как чернильное пятно на листе бумаги, выделялся знакомый силуэт, очертания лица. В приглушенном свете океанариума не было видно четко, но сомнений нет. Студент оказался не студентом, а невозможная повторная встреча оказалась вполне реальной. Идеальное совпадение, удача, миллион шансов из ста — бинго. Никаких сомнений у Романова более нет, раз жизнь даёт, то надо брать. Одна из методик плохих учителей: занижай оценки до тех пор, пока дети не начнут усерднее изучать твой предмет. Главная проблема сей методики в последствиях в виде полностью пропавшей мотивации у учеников к работе над собственными ошибками. Испортить всему классу четвертные не было чем-то запланированным, скорее Саша просто тщательнее проверял домашние работы, вычитая баллы за лишние помарки или закрученную некрасиво букву. За неделю исписаны были две пары гелевых ручек с алыми чернилами. По всем канонам, Александр даже цифры ставит изящные. Самая частая оценка на полях - тройка, с точками на кончиках и острой серединой. Кажется, это самые ровные тройки, которые видели ученики, которым повезло чуть больше двоечников. Сама двойка плавная, как струящийся по оголённым ножкам натурщицы шёлк, с выразительной точкой у начала и роскошной шеей. Все завитки Романова можно было прикладывать к лекалу или золотому сечению и наслаждаться таким мастерством в выведении округлых форм. Пятёрка же — самый редкий артефакт в арсенале у учителя. Такую видели только на доске, почти ни одному ученику ещё не попадалась такого рода похвала стараний. Свежий диктант Романов проверял так быстро, что, казалось, он всю жизнь тренировался на быструю проверку рабочих тетрадей. Отчасти так и есть. Тетрадь в линейку с помятыми от влаги листами, размазанными чернилами шариковой ручки по кругу диаметром в пять миллиметров, привлекает внимание своей отличительностью среди других. У некоторых детей из восемнадцати-листовых тетрадок оставалось по двенадцать листов из-за переписанных работ, кто-то не заморачивается и оставляет работы в помарках и, в последствии, красных чернилах. Тетрадь, как оказалось, Приморского, интересная сама по себе: на лицевой стороне обложки, помимо базовой информации о владельце, присутствуют наклейки с яркими персонажами, не похожими на советскую или хотя бы современную отечественную анимацию. На некоторых листах можно было найти причудливые иллюстрации людей, сердечек, иероглифов, а на последней странице мелкое "Вова лох" знакомым почерком. И притягивает в этой тетради всё: от волнистых страниц, что пропитаны горем и обидой, до трясущейся линии письма, в местах продавливаемая ручкой куда сильнее. Посмотри кто со стороны на поведение Александра Петровича, то точно прозвучало бы сравнение занижения оценок и дерганья косичек девочкам в первом классе. К сожалению, никого рядом для озвучивания такой параллели не нашлось. Сейчас же Александр Петрович все еще звучал, как музыка, его слова мелодично откликались друг с другом, почти как белый стих. Если бы не содержание слов, то Приморский бы расслабился, послушал бы с удовольствием. Собственное имя из чужих уст вызывало шторм внутри, как порт в самое капризное время года. «Глупые ошибки» особо ранили, а щëки моментально заалели от смущения и стыда, хотелось бы, чтобы никто этого не слышал, чтобы сам Александр Петрович этого не говорил, не подмечал. Юноша смущён, хочется то ли убежать, то ли просто залезть под парту, спрятаться от чужих серых глаз. Володя вообще не понимал, зачем так давить? Он не спросил чего-то ужасного или резкого, почему с ним так? Лёня смотрел с сочувствием, Вова это ощущал, но сам, конечно, не видел. Он смотрел только на свою потрёпанную жизнью и истериками тетрадку, поверх которой была учительская ладонь. Ему нужно просто пережить этот день, верно? Прийти после уроков и отработать оценку, как полагается. «После уроков» — затянулось. Вова максимально долго плёлся по коридору в сторону класса русского языка, считал шаги, смотрел на вид за окном... Один на один с Александром Петровичем он точно не выдержит, видно даже по неуверенному выражению лица. Дверь в кабинет. Володя тяжело вздыхает, держа в руке рюкзак, что болтался на лямке. Там пестрила куча брелков, значков и нашивок. В спину светит весеннее солнце после дождя, но узнать причину неуспеваемости необходимо: иначе будет всё больше и больше затрещин, скандалов, синяков, слёз... Вова потерпит эти десять минут, честно. И не такое было. Приморский стучит в дверь два раза, руки начинают дрожать, вдох-выдох. «Наруто справился и ты справишься!» – кричал Лёня вслед буквально пять минут назад. Справится, конечно, но Володя не Наруто, да и учитель его не Саске. Приглашение войти звучит глухо из-за барьера в виде двери, но бежать уже некуда — только вперед.