Романов азбуку пропил

До первого дня и первой в жизни работы новоиспечённого учителя русского языка и литературы остаётся всего ничего — каких-то пара дней. Последнюю неделю, оставшуюся позади, он провёл исключительно в кровати, лишь по мере необходимости посещая душ и кухню. Целую неделю Александр справлялся с акклиматизацией, переходом на дальневосточный часовой пояс и таким ярким нежеланием идти на ту самую работу. Отступать уже, правда, поздно — мрачные мысли о профессиональной пригодности не приходили вторую половину заключительного курса, а школа во Владивостоке с восхищением ждала нового педагога по двум большим причинам: одна из них — это потеря предыдущей учительницы, а другая, несомненно, показательные вводные самого Романова. Практика, дополнительные часы, проведённые в школе в качестве молодого учителя, да и просто имя педагогического учебного заведения — всё заставляло трепетать преподавательский состав перед явлением зелёного кадра в их ряду. Вся цивилизованная составляющая Романова плакалась по экскурсиям и культурной наполненности жизни, а примитивная просила растянуть ноги на кровати под определённым углом, иначе те затекут. И всё же, Александр прислушивается к первой, нарочито игнорируя бездеятельную часть. Обидно было бы не посетить ни одного объекта исторической ценности или, хотя бы, научно-просветительное учреждение этого приморского города. Решено было в на удивление мрачную апрельскую субботу, отправиться на известный остров Русский по двум мостам. В голове затаилась мысль, что даже в родном Санкт-Петербурге погодные условия мягче, чем здесь. Статьи в интернете предупреждали, но прочел Александр их только сейчас. «Широта крымская, долгота колымская» — утверждали местные жители на форумах. Поспорить сложно, но пока что Романов ощущал на себе только долготу. Путь неблизкий, но уж точно того стоит, как минимум, из-за масштабных сборов, которые Александр начал ещё утром. Образ на вид обычный для Санкт-Петербурга, но среди жителей Владивостока лишь интеллигенция оценит такую тягу к идеалу собственного внешнего вида. Александр гладит бадлон утюгом, укладывает волосы феном под термозащитой и мажет масляные духи под челюсть двумя пальцами, смахивая невидимую пыль с плеч. Аромат духов чувствовал весь автобус. Не в плохом понимании, Александр уверен: некоторым нравилось настолько, что они думать не могли ни о чём другом, лишь бы незнакомец ехал с ними как можно дольше. Точно нашлись люди, которые были не против запаха приятнее, чем грязь с лужами по салону автобуса, но конкретных злопыхателей не нашлось. В апрельский уик-энд океанариум был наполнен посетителями не хуже рядового будня летом. Самый распространённый тип — уставшие родители, выполняющие норму проведения совместного досуга в компании детей за рабочую неделю, немногим меньше иногородних и иностранных туристов. А вот среднестатистический молодняк до четверти века лет действительно большая редкость. Вон, взять хотя бы тех двоих ребят у моделей кораблей в отделе «Полярный мир». Один, сложив руки на груди, читал с экрана информацию про ледокол, с явным окрашиванием речи в форму «я лучше знаю». Второй же наклонил корпус вперёд, лишь заворожённо всматриваясь в миниатюрные детали судна, будто пропуская тон приятеля мимо себя. Обычные с виду студенты, ничего примечательного, только привлекательные курчавые волосы и лазурного цвета глазки. Ну, ещё, может, стройная фигура, благовзорный лик, поза, в которой можно было бы… Пока Александр витал в красивых картинках перед глазами, толпа сжевала парочку. Что-то Романову подсказывало, что новый город сулит ему новыми связями определенного характера. Не то чтобы Саша против, вовсе нет, скорее наоборот: очень приятно осознавать, что прекрасные создания есть и за пределами северной столицы России. Во второй раз он находит их в экспозиции «Глубокие воды». Посреди тёмного коридора с не менее тускло освещённым аквариумом, молодой человек трясся от испуга перед содержимым воды за стеклом, закрывая себе глаза рукой. Гигантский краб-паук способен ввести в некомфортное состояние своими габаритами, но именно понравившегося глазу Александра молодого человека это ракообразное довело до слёз и просьб приятеля перестать с попытками ещё сильнее напугать. Тянущая дурность внизу живота кричит немедленно прекратить засматриваться на формы незнакомого юноши, пока не появились стоящие во главе всего проблемы. Александр думает не более, чем органом ниже пояса, желая подчинить незнакомца себе. В открытое наступление идти опасно — он в компании страшно знойного товарища, который своим поведением точно не внушает доверия. Подкинуть бы визитку, или номер телефона на салфетке, так коршун с чёрной прядкой кружит вокруг. «Неплохой студент, хотелось бы его иногда приглашать к себе в постель,» — последние мысли на вечер у Александра, что наблюдал за парой в другом конце автобуса.