КуроМахи разной степени

Темнота. Сплошная темнота вокруг него не дает хоть как-то сосредоточиться, а давящая тишина заставляет слегка подрагивать от возрастающего напряжения. Он не знает, где находится, и почему не может и пальцем пошевелить. Он не помнит, как оказался в таком положении и даже не представляет и одной версии того, что с ним могло произойти. По неприятным ощущениям он мог предположить, что его руки и ноги связаны, а сам он сидит на холодном полу. Что же, не слишком уж приятные прогнозы, но впадать в панику было еще рано, да и бессмысленно. Он начал прислушиваться. Закрыв на всякий случай глаза, хоть итак ничего не было бы видно, он очистил разум от посторонних мыслей и пытался зацепиться за что-то, чего пока сам не знал. Ничего, абсолютная тишина сопровождала его. В этот момент он мог услышать лишь свое дыхание, что с каждой секундой учащалось. Волнение начинало пробираться в его сознание, ему становилось боязно, какие бы слова утешение он себе не говорил. — Здесь кто-нибудь есть? — не выдержав всей это отвратной спокойной атмосферы, он решил задать самый банальный, но в тоже время страшный вопрос. Если он тут один, то, что ему делать дальше — неизвестно, но если же тут все же кто-то был… Он не хотел задумываться, как этот принципиальный «сосед» выглядел бы и забыл тут на пару с ним. Прошла минута, две, три, на пятой он потерял счет и стал задумываться, что все же в данный момент он находился тут совершенно один. Резкий холод накрыл его с головой, когда на руке он почувствовал какое-то движение. Будто какая-то маленькая букашка решила совершить забег на бедном парне, даже не осознавая, что вообще могло с ним произойти. Нет, ему не было как-то страшно, скорее эти маленькие лапы, что прямо сейчас ползали по его пальцам, доставляли легкий дискомфорт. Это ни щекотно, ни больно, просто неприятно. Он резко попытался резко дернуть рукой и скинуть незваного гостя, и у него это вполне вышло, только вот от рывка руки его будто что-то кольнуло. Впилось зубастой пастью в руку и не хотело отпускать. Он застонал. Если бы он знал, что сменит забег какого-то паразита на внезапные болезненные покалывания, он бы ни за что и пальцем бы не пошевелил. Это боль была странной, странной, потому что он вообще не понимал, отчего она появилась. О дергал руками в надежде, что это лишь затекшие руки решили его так подразнить, он не двигался в надежде, что это кончится. Но это продолжалось, пока до ушей не донёсся явный звук открывающейся двери. Очень большой и массивной двери. Шаги новоприбывшего человека, что решил почтить его своим присутствием в странном, непонятном и пугающем месте, когда он уже настрадался от невыносимой боли. Очень кстати, потому что, скорее всего, еще лишний час, и он бы просто начал сходить с ума. — Ох, Куро-чан, ты все-таки проснулся! — в голосе были радостные и явно возбужденные нотки. Это очень настораживало парня, что не мог даже и лица собеседника разглядеть. Да и откуда он знает его имя, по голосу он не мог вспомнить, чтобы у него были подобные знакомые. — Где я нахожусь, и кто ты такой? Тсс… — из-за неприятной острой боли он говорил с большим трудом, рука все также горела. И будто бы назло, незнакомец совершенно невзначай начал медленно подходить к нему. Легкие шаги, совсем невесомые, будто их обладатель не весил и грамма, будто бы его вовсе не было здесь. Один, два, три, четыре, пять. Еще столько же. Кажется, он сделал круг вокруг него, и снова два шага. Итого он сделал двадцать семь шагов. Он не мог знать, какое выражение сейчас на его лице, но ощущал, будто бы его сверлят взглядом и нахально улыбаются. Эта улыбка ненормальная, не такая, как у обычных людей. Она выражала безумие, наполненное садизмом. Безумие, что никакими словами не передать. — Куро-чан, ты мог бы быть хотя бы немного повежливее, — обиженно изрек парень, возможно, надув губы. Наигранно, по-детски. — Слишком много вопросов, это совсем не в твоей манере. — Какая, к черту, мане… — ему не удалось договорить, ведь рот резко был зажат рукой. В кожаной перчатке. Пальцы на руках начали дрожать, боль также резко исчезла, и сейчас он уже полностью потерял самообладание. Он начал подрагивать, весьма весомо, ведь его состояние было мигом замечено. — Куро-чан, не волнуйся, — защебетал нежный голосок парня. Куро начало подташнивать. — Все будет хорошо, тебя никто не посмеет тронуть, пока я нахожусь рядом с тобой. Не волнуйся, больше никакая тупая шлюха не будет домогаться до тебя прямо в школьном коридоре, больше никакой мусор, который ты зовешь одноклассниками, не посмеет шептаться о тебе за твоей же спиной, больше никто не посмеет и глазом взглянуть на твое прекрасное тело, твои шелковистые волосы, в которые так приятно зарываться носом, твои алые, словно свежая кровь, глаза. Ты не представляешь, как иногда хочется просто утонуть в них, или аккуратно вырезать и носить под самым сердцем, словно какой-то идиотский оберег. Как же хочется… — внезапно он берет бледные перевязанные веревкой руки, поднимает их над головой и резко втыкает в правую кисть нож. Куро кричит, пока обильные струйки крови мирно скатываются по его рукам, словно так и должно было быть. Страх, теперь он не подрагивает, а дрожит всем телом. — Кстати, думаю, Куро-чан заслужил ответ на один свой вопрос, — совершенно спокойным тоном произносит парень и, быстро слизав маленькую капельку крови с щеки Куро, он тихо шепчет прямо ему в ухо. — Сирота Махиру, самый преданный тебе человек в этом бренном мире.