Кленовник

С каждым шагом мы приближались к Редтану. Приближались к котлу желчи, в котором варились кости и черепа, отрубленные руки, молившие о пощаде и изуродованные пытками тела. Спина Саши мерно покачивалась от шага передо мной. За все время после того, как мы минули берег, мост и прошли поле, ни один из нас не проронил ни слова. Время тянулось бесконечно долго. Также бесконечно долго тянулось к горизонту солнце. — Как так получилось, что ты смог договориться с Рином? — пока я наблюдал за его спиной, нарушил молчание ведущий, выведя меня из охватившего транса. — Он же… не самое сговорчивое существо. Тем более с незнакомцами. — Я ему не незнакомец, — низким голосом отозвался я, разбавив звук шагов. — Мы с ним, как старые добрые друзья. — Да ну? — послышалось протяжное удивление. — Как вы познакомились? — Неудачное стечение обстоятельств, — с улыбкой произнес я, пожал плечами и махнул рукой. Спереди раздался сдержанный смешок. — Тогда я был ещё мелким и неокрепшим хулиганом, у которого почему-то было неподдельное чувство вседозволенности. И как-то я напортачил знатно, а Рин стал свидетелем. Маленький Рэй с похожим внутренним ощущением, как мне кажется, предложил мне спор и условие выигрыша. Я сначала вошёл в азарт, а потом понял свою уязвимость перед ним, неудачным спором, обстоятельствами – и сдался. Тогда из-за его условия мы начали иногда встречаться и проводить время вместе. Но уже тогда разногласия на фоне не самых приятных характеров мешали нашему общению, — я замолчал, прокручивая в голове обрывки событий прошлого, — там произошло с десяток мелких потасовок между нами из-за силы, ревности и чувства власти. Так мы и расстались при условии, что Рин должен беспрекословно следовать моим приказам, — закончил я, кратко пробежав по содержанию нашего знакомства и общения. — Офигеть, — вновь долетело до меня пораженное заключение. — Что произошло между вами? — Это долгая история: не хочу рассказывать. Оба замолчали на минутку, будто кто-то из нас рассказал неудачную и стыдливую историю. — Простите, что лезу не в свое дело, — потупился Саня. — А как вас зовут? — неожиданно спросил он. — Юки Симидзу. — Уважаемый господин Симидзу! — воодушевленно воскликнул он, резко обернулся ко мне, будто глазам необходимо доказательство, и тут же отвернулся обратно, продолжая путь. А я, услышав такое удивление, поднял подозрительный взгляд на его спину, прожигая в ней дыру. Саша снова обернулся и столкнулся с хмурым взглядом исподлобья. — Я слышал о вас в Редтане! Рин и Виктор упоминали ваше имя. Мы остановились, пристально глядя друг другу в глаза. По крайней мере, я был внимателен к любому движению солдата, а вот Саша рассказывал мне это с таким воодушевлением и искренностью, что мне стало даже как-то подозрительно от самого себя. — Интересно, — отозвался я с ощутимой наигранностью. — И давно ли? — Пару месяцев назад, когда из кабинета Виктора по всему дворцу разносилась ругань. По-моему, они обсуждали какой-то специальный отряд, — задумчиво произнес Саша. — Там-то я и услышал ваше имя трижды. Саша говорил это слишком искренне для незнакомца. Меня это удивило: почему он так вежлив и честен со мной? Я протяжно промычал, как бы соглашаясь и обрабатывая полученную мной информацию. — Вы состоите в том отряде? — Нет, — резко отрезал я, подавляя желание прямо оттуда рвануть к Виктору и набить ему морду. Мы черным по белому заключили договор, что он больше не проговорится обо мне и не подставит меня снова, но чертов язык этого монстра так и норовил развязаться мне в ущерб. У меня вновь укрепилась мысль о том, что никому из викторовских доверять нельзя, ибо все готовы подставить, защитив собственную шкуру. По крайней мере, Рин и его папаша прекрасно отзывались этому убеждению. После моего четкого ответа, который как будто бы спустил парня с небес на землю, мы снова шли в удручающем молчании. — Почему вы зашли на нашу территорию? — я решил все же задать этот вопрос. — Это был приказ Рина Рэя, — пробормотал Саша. — Мы сами удивились такому маршруту, но, конечно же, ничего не сказали. Я в понимании кивнул, осознавая, что действительно себе дороже было промолчать: — И правильно. Держите язык за зубами. Мало ли интересом внимание привлечете. Проговорил я это с опущенной головой, спрятав глаза. Будто стыдился своего прошлого и пытался навести парня на менее травмоопасный путь. Сотрудничество с Виктором когда-то казалось мне самым выгодным из всех. Когда-то я воспылал к своей идее истреблять, ведь при мне было почти все: я был силен, харизматичен, нагл и беспощаден. Оттого существа примыкали ко мне; оттого и Виктор обратил внимание. Тогда мне казалось, что я, молодой бунтовщик, изменю все. Я положу конец беспринципным расправам над существами, ослаблю хватку Радмара и Кленовника, но в итоге сам попал в ловушку своих целей. Мои идеи становились стержнем существования других: тех, для которых месть стала смыслом жизни. В моей же жизни до какого-то момента мести не было, лишь теснящееся чувство неисполненной справедливости по отношению к другим. И я подтачивал других, ведь понимал, что существа с потерянной жизнью – самое лучшее средство для собственного утверждения в мире, лучшая лестница, по которой можно подняться. Мне нужно было укреплять себя, а им нужен был лидер. Я наотрез отказывался перемещаться в воспоминания о том времени, когда я горел огнем; когда просыпался посреди ночи по зову докладчика, чтобы убить обезумевшего монстра. Когда-то убивал и потому, что посчитал не искренним извинения и обещания безумцев. А иногда я просто хотел показать своим зелёным подчиненным собственную силу, чтобы они видели и понимали, за кем следуют и как силен их лидер. Я был слишком пылок… Рин слишком доверчив и самовлюблен… Виктор нагл и хитёр… А мой младший брат, отец и мать – слабы и уязвимы… Я потер ладонью лицо и тяжело выдохнул. Всё то – моя ошибка. Мои эмоции – мой поводок. Сдерживать себя мне слишком сложно. Какая-нибудь редтановская ловушка захлопнется и над молодым и искренним Сашей. Редтан плюнет на него ядовитой слюной и сожрёт остатки плоти вместе с костями. И Рин приложит к этому усилия. Ведь за все эти годы он так и не понял, что не каждое существо хочет стать другом, которым он мог бы управлять, но каждое существо выгодно по-своему. Рин слишком наглый, слишком возвышает себя над другими. Он предпочтет остаться одним, но со властью, чем в мире, полном существ, которые могут стать лучше него. — Саня, — тихо позвал его я. Не понимаю, зачем я готовился сказать это ему, ведь и так было очевидно. — Будь осторожен в Редтане. Там не самая хорошая обстановка, тебе, я думаю, это известно, что и существа встречаются… паршивенькие. Там… нужно защищать и защищаться. Больше меня напрягало то, что Саша работает бок о бок с Рином. По себе знаю, что работать в команде с Рином та ещё проблема. Он рискует своими людьми и не знает, что такое сострадание и эмпатия. А Саша мне кажется его противоположностью. Было в нем что-то, что меня заставило думать о его судьбе. Хотя о судьбе других я думаю всегда, когда приходится идти в Редтан. Саня, он… он кажется мне хорошим существом. По крайней мере, не собой в прошлом и не Рином в настоящем. — А я не смог защитить никого, — резко долетело до меня. Тон был спокоен и безэмоционален, будто Саша принял кару и смирился с исходом. Ни эмоций, ни чувств в этих словах, только железное, неподъемное сожаление. Когда-то я сам произносил слова о том, что защищу свою мать, помогу отцу, что никогда не оставлю Мицуки и буду обучать его; что я никогда не покажу его свету и посторонним глазам. Я обещал это собственной матери. И когда Мицуки сидел на кровати в своем доме, я был единственным, кого он пустил к себе за несколько дней. Он доверял мне, потому что не мог доверять никому больше. Я… не смог дать ему друзей, я не смог дать ему все то, что он хотел, я отобрал у него то, что он посчитал своим родным. Кажется, Итан – этот паршивец для меня и дорогой друг для Мицу – стал ему спасеньем. Почему он не боялся его? Почему он не скрывался в доме от его глаз, а, наоборот, вызвался выхаживать его? Это все моя вина. Я заключил его в клетку из своих страхов, из страхов матери и отца. Вот Мицу и дался ему. Вот почему дал себя обмануть. Все это время Мицу сидел один, он запрещал себе общаться, и другие запрещали себе общаться с ним. Даже тот, кто знал о его слабости и пытался стать ему другом, общался с ним на расстоянии вытянутой руки. А Итан… не знал, и Мицу повелся на его открытость. Я не запретил им встречаться, а только выругался на него, загнал в угол и оставил всё на самотек. Ведь когда-то робкий мальчишка, который и шагу боялся ступить без старшего брата, резко превратился в парня, который может сказать что-то наперекор мне. Я был в ужасе. Моя пробирка для взращивания брата трещала по швам из-за его чувств к Итану… Из-за чувств моего младшего брата к кому-то ещё, кроме меня. Я вздрогнул: почувствовал чьи-то руки на плечах. Я поднял голову и обнаружил себя держащегося за голову обеими руками. Передо мной стоял Саша и с тревогой смотрел в глаза. В их отражении я видел себя: лицо выражало ужас и сумасшествие. Я не заметил, как скатился до таких эмоций, но мне очень повезло, что это произошло не перед Рином. — Господин Симидзу, — осторожно прошептал Саша и сжал мои плечи. — Что с вами? Я хотел объяснить ему, что всё нормально и вообще хорошо, но эти слова застряли в глотке, и только со страхом и дрожью в голосе, я смог прошептать: — Я тоже… — сдавленно произнес я, — я тоже… — Я приложил ладони к глазам: они начали щипать от слёз. — Я тоже совсем никого не спас… Мои губы скривились. В горле будто разлилась горькая ржавая вода. Я вцепился пальцами в лицо и закрылся ладонями. — Совсем никого не спас! — отчаянно вскрикнул я и затрясся. — Совсем никого! — слезы просочились сквозь пальцы, они падали в траву, и мне хотелось упасть вместе с ними. Колени подкосились, и я снова сдавленно обронил: — Никого… Я полетел к слезам, я хотел слиться с ними, раствориться в этой горечи, ведь другие эмоции мне словно чужды стали. Я ненавидел себя за смех, за радость, за пренебрежение другим и за свои слова, клятвы, за свое тело монстра, за то, что я не могу ничего изменить. Я потерял свой смысл жизни. Я потерял своего единственного брата. Я разделил его любовь с убившим его плутом, которого я теперь всем сердцем презираю. И я ненавижу себя за это, ведь Мицуки, кажется, любил его, полюбил его так глупо и по-детски, а я со своей ненавистью только всё порчу! Я очень хотел закричать это во всю голосину. Саша словно чувствовал это, ведь я давился слезами и хрипел что-то, стонал от прерывающегося дыхания и не мог остановиться. — Господин… Саша до сих пор стоял около меня, а я будто забыл про это. Мне стало стыдно за свою слабость. Он видел господина, который рыдает, который не может и слова сказать, который хочет рухнуть, пропасть, потеряться, умереть. — Саш, — я хотел сказать, чтобы он отвернулся или вообще пошел дальше сам, но не смог. Его крепкие руки держали меня над землёй, и он сам не спешил уходить. — Редтан очень жестокий город, — сквозь слезы пытался отвлечь себя я, — жестокий и… — перевел дыхание, — Рин тебя со свету сживет. Да все существа там… — я потерял мысль, точнее, отпустил ее, понимая, что Саня вырос там, и критичные слова незнакомца о жителях его родного города могут не понравиться Саше. — Там… там сложно выжить одному, но не доверяй никому оттуда. Никому, слышишь? Я снова быстро потёр глаза и наконец опустил руки вдоль тела. Смотрел в ноги. Стыдно было поднять взгляд. — Господин, — серьезно произнес Саша, и я насупился. — Я слышал о вас и раньше. Виктор не был единственным, кто упоминал вас. Вы известны и в более узких кругах Редтана. Но не переживайте, дурной славы у вас нет. Я знаком с несколькими существами, которые знают вас, и они никогда не говорили ничего плохого. Наоборот же, один славный из Низкого района Редтана – господин Рико – отзывался о вас очень хорошо. Как-то раз я пришел к нему, чтобы расслабиться. Вы уже знаете, что он содержит бар с привилегиями для постоянных клиентов. Так вот, какое-то время назад постоянным клиентом был и я. И сидели мы тогда одни за барной стойкой. Народу уже не было, и мы решили пропустить по стаканчику крепкого. Я рассказал ему о своем душевном состоянии; о том, что любовь у меня, скорее всего, невзаимная, и что с особой моего воздыхания я хотел бы сбежать, но куда – совсем не знаю. Я тогда согласился и на закрытые земли, и на границы любого государства, и в глухую деревень, но оба понимали, что защиты от преследований и травли там нам никто не предоставит. И вот он сидит, приложил стакан к виску и говорит: "Знаю я эльфа одного. И крайне хорош он в магии. Деревню свою поднимает после матери с отцом и дела какие-то налаживает с Виктором. К вампирам он относится, ну по первому взгляду, нейтрально… И если ты угрозы не представишь, то он тебя мог бы заселить в домишко своей деревни, я думаю… Ручаться не могу, конечно. Но честное слово, на вид славный парень: волосы белые, глаза зелёные, тело стройное, губы тонкие, кожа светлая. Ну, продолжать не буду, красивый, спорить не могу. Он заходил пару раз ко мне, зарился на всех и каждого – боялся, — с доброй улыбкой произнес он, — но в итоге остался разок до середины ночи и вместе с нами неплохо отдохнул. Да, каждый вампир, гость клуба, с аппетитом смотрели на него, потому что он влек собою и своей чистотой, экзотичностью. Сожрать его не хотели, нет, хотели ближе узнать, дела завести с ним, потому что важным очень казался, серьезным. Я не стал исключением. Когда маг уж в стельку пьяный был, рассказал мне о своих делах. Трудно ему, трудно… Но в подробности вдаваться не буду. Не твоего ума дело – говорит. Но впечатление он на меня произвел волшебное… впечатление того, кому можно довериться и с кем дела вести. Говорит, хочет справедливости, законов, безопасности, свободы, а не это все… Его Юки зовут. Симидзу Юки. Если встретишь его, то привет передай и скажи, что ты знакомый мой. Редтан гибнет, и Юки об этом знает. А тебе помощь может понадобиться. И вот Юки-то и может тебе подсобить, если ты ему понравишься. Он честностью за честность. Но если и скажешь, что ты от меня, то в грязь лицом не ударь". — Саша закончил рассказ и чуть тряхнул меня за плечи, — Господин Симидзу, я весь и полностью за Рико, весь и полностью за вас. Я не знаю, что у вас произошло, но, господин, я прошу вас, успокойтесь. Я слушал внимательно, впитывал все, как губка. И вот губку сжали, и на глазах снова появились слезы. Я уже давно не слышал о Рико, не заходил к нему в последний визит в Редтан. И тоже самое мне Рико рассказывал примерно месяцев восемь назад. Видимо тогда-то он и рассказал Саше первое впечатление обо мне. Мне стало до мурашек приятно слышать это из уст Саши. Я бы мог подозревать его в чем-то, будь у меня силы, мог бы придраться к его словам, но у меня не было желания. Я слишком устал… и я доверился ему, открылся самую малость. — Если вы хотите спасти кого-то, или вам понадобиться моя помощь, господин Симидзу, я готов помочь вам. Я могу доверять тому, у кого Рин в подчинении и дружба с Рико. Я уверен в вас. Я не знал, что ответить. На душу словно меда налили, а пчелы сотами залатали дыру. Мне не хватало существ вокруг себя, ведь я привык быть тем, на кого рассчитывают, а сейчас, лишившись всего, я словно во мраке бродил и звал, звал, звал кого-то. Глаза Саши сияли. Он был искренен. Я ему верил, буквально идя наперерез своим словам и убеждениям о том, что доверять редтановцем нельзя. Но мне было уже все равно. Я слишком устал. Я кивнул головой: — Нам нужно идти дальше.