Верни моё сердце

      — Никогда еще так не травился! — громко возмущался Рон, с аппетитом обгрызая жаренную куриную ногу. Гарри, не сдержавшись, тихо хмыкнул — кажется все, что организм Уизли отдал за день унитазу, он торопился возместить за ужином.       — Нет, серьезно! — Рон не понял смешка Гарри. — Гадость эта ваша кола похуже, чем Берти Боттс со вкусом грязи из пупка! Гермиона поперхнулась картошкой, скривилась.       — Рон, ну не за столом же, — с упреком сказала она, и к картошке больше не вернулась, разговоры Рона отбивали всяческий аппетит. Гарри мог ее понять.       — Ну не знаю, кола — это едва ли не самое вкусное, что я пробовал, — спокойно возразил Симус.       — Возможно, у чистокровных волшебников просто непереносимость маггловских содовых, — не отвлекаясь от еды, просто заявил Рон, но после этих слов над столом Гриффиндора зависла тишина. На Рона смотрели с недовольством и осуждением, хотя он словно этого и вовсе не заметил.       — Чудесно, будет причина с тобой больше не делиться, — попыталась прервать тишину Гермиона, но ей никто не ответил. Рон жевал, помрачневший Симус старался вообще больше не смотреть в сторону Уизли, а Гарри был занят своими мыслями.       — Эй, Гарри, я сегодня не смогу с тобой потренироваться. Давайте перенесем, ладно? До того момента, пока нам не станет лучше.       Гарри, едва слушая, кивнул. После похода в Хогсмид он чувствовал себя уставшим. Когда они втроем зашли в Хогвартс, он уже не ощущал пальцы ног и кончика носа от холода. Теперь же на ужине он налегал на горячий чай, чувствуя зарождающуюся простуду и надеясь убить ее в зачатке.       Рон продолжал вещать о том, как провел день в неаппетитных подробностях, но Гарри не слушал. Казалось, что в принципе все за столом пытаются отключить слух, потому что если прислушиваться, то наивкуснейшую картошку, пироги, от которых еще недавно валил пар, такими они были горячими, даже свежий тыквенный сок — все это не лезло в глотку, так портился аппетит.       Взглядом Гарри выцепил Чжоу Чанг за столом Когтеврана. Какая же она все-таки была красивая. Глаза ее горели, и сама она словно светилась изнутри счастьем, болтая о чем-то с подружками. Гарри знал, что можно рассказывать с такими счастливыми глазами: как гуляла с Седриком, как держала его под руку, какой он был милый и галантный. Это бесило…       — Я, кажется, заболел. Пойду пораньше в спальню, — сказал Гарри, резко поднимаясь.       — Конечно иди, — озабоченно ответила Гермиона, отвлекаясь от книги «Руны вчера, сегодня и завтра», явно новой, если судить по обложке. — Тебе нельзя болеть.       — Может, подождешь меня? — едва разборчиво проговорил Рон с набитым ртом.       — Нет, ешь спокойно, — Гарри устало улыбнулся и вышел из Большого зала.       Комната в башне встретила его уютным теплом, но с каждым днем Гарри все с меньшим желанием возвращался в нее. После того, как вскрылось, что его дружба с Роном сплошной обман, родные стены словно стали тоже чужими. Даже здесь он не был в безопасности, должен был ждать подвоха в любой момент, потому что враг буквально на соседней кровати, храпит на всю комнату по ночам.       Гарри уселся на постель, достал карту Мародеров и коснулся ее палочкой.       — Клянусь, что замышляю только шалость, — произнес он полушепотом.       На пергаменте стали проступать коридоры и закоулки Хогвартса, словно кто-то невидимый быстро наносил их чернилами. Куча точек расходилась от Большого зала: ужин уже закончился, кто-то спешил в спальни, кто-то заняться своими делами. В направлении к озеру и карете Шармбатона двигались студенты других школ, словно шеренги муравьев. Гарри нашел взглядом имя Чжоу Чанг и едва не скрипнул зубами. Рядом с нею неотступно шел Седрик Диггори. Они неторопливо продвигались к выходу, другие студенты огибали их. Неужели ей не хватило того, что она провела сегодня время с ним уже?       «Не горячись. Ты ведешь себя глупо», — пытался убедить себя Гарри, глубоко вдыхая и выдыхая. И правда, чего он завелся? Седрик же сказал, что Гарри ему важнее, чем Чжоу.       «А потом бросил меня на пороге «Трех метел», чтобы уйти с ней», — обиженно и мстительно подумал Гарри. Он постарался отвести взгляд от их имен на карте, и заметил, что около опустевшего учительского стола стоит Дамблдор. А в компании с ним Перси и Джинни Уизли. Какое странное сочетание… Не приветы от матери же директор им там передает, в самом деле?       Решение пришло быстро, Гарри второй раз за день позвал Добби. И двух секунд не прошло, домовик возник перед ним, радостно улыбаясь.       — Гарри Поттер! — возвестил Добби своим писклявым голосом.       — Привет, Добби, — Гарри чуть улыбнулся. — Не отвлекаю тебя от работы?       — Самую малость. Но Добби всегда придет, когда его зовет Гарри Поттер!       Гарри почувствовал себя паршиво. Вот так пользоваться добротой и отзывчивостью Добби было некрасиво с его стороны, и Гарри сделал себе зарубку в памяти, что он непременно должен отплатить потом Добби за это. Домовик отличался какой-то нездоровой преданностью к Гарри, словно он не дал ему свободу пару лет назад, а стал его новым хозяином.       — Я не задержу надолго, Добби. У меня еще одна просьба.       — О, что угодно для вас, сэр!       — Мне надо, чтобы ты проследил за Джинни Уизли. Возможно, она хочет подлить мне любовное зелье.       — Любовная магия — это очень плохо и нечестно! — округлил глаза Добби.       — Пожалуйста, приглядывай за ней аккуратно, чтобы она не заметила, и сообщи мне, если заметишь что-то подозрительное. Ладно?       — Конечно! Добби не даст околдовать Гарри Поттера!       — Спасибо, друг.       — Гарри Поттер назвал меня своим другом! — домовик запрыгал от счастья, и Гарри невольно засмеялся.       — Иди работать, не задерживайся, — посоветовал он, и Добби тут же исчез, не попрощавшись, видимо, по привычке исполняя малейший приказ.       К тому моменту, как вернулся Рон, Гарри снова сидел в учебниках, готовясь к новому учебному дню.       — После того, как ты ушел, за столом стало так скучно, — пожаловался Рон, рухнув на свою постель так, что она жалобно скрипнула.       — Не думаю, что там и до этого было весело, — отозвался Гарри, пытаясь сосредоточиться на сухом тексте учебника.       — Что правда, то правда, — согласился, хохотнув, Рон, и покосился на соседнюю кровать. — Гарри, ты становишься похож на Гермиону. Отвлекись, поговори со мной. Пока не вернулись Невилл, Дин и Симус.       — Я должен заниматься. Из-за Турнира в этом году мне приходится учить больше, чем когда-либо до этого, — оправдался Гарри. В голове зазвенел какой-то смутный звоночек, словно предупреждая о том, что он должен быть внимательнее. К чему бы это?       — Да, это правда. Этот чертов Турнир чуть не разрушил нашу дружбу. Он все портит.       «Дружбу, которой и не было», — с горечью подумал Гарри. Но он был не согласен. Турнир подарил ему другого друга, сурового молчаливого болгарина. А еще из-за Турнира он вот так сблизился с Седриком. Руки тут же зачесались посмотреть на карте, где сейчас Седрик. Жмется ли он с Чжоу по закоулкам, или сидит в гостиной своего факультета в окружении друзей. Но Гарри подавил в себе это желание.       — Я спать. Устал, — коротко сказал он, быстро складывая учебники и карты по астрономии.       — Так быстро? — разочарованно протянул Рон.       — Да. У меня небольшая температура, голова не варит. На ветру, наверное, продуло, — соврал Гарри, хотя если у него и была температура, то это от кипевших в нем эмоций, вызванных мыслями про Седрика и Чжоу.       Рон несогласно засопел, но возражать не стал. Как только темный полог постели задернулся, Гарри почувствовал, как на него наваливается вселенская усталость и полное безразличие. Какое ему дело до того, что там у Седрика и Чжоу? Когтевранка все равно не обращала на него никакого внимания. И Гарри сам уже не был уверен в том, что она ему нравится. Скорее вызывает жуткое раздражение. А Седрик… Не планировал же Гарри всерьез какие-то отношения с ним, правда? Не может быть отношений между двумя парнями так, чтобы оба не угодили в Азкабан.       «А если бы не Азкабан, что тогда?» — бессмысленно пялясь в складки полога невидящим взглядом спросил себя Гарри. — «Неужели я бы согласился? Это все глупость. Может, мне просто хотелось бы с ним дружить, как с Виктором, вот и все».       Закрыв глаза, Гарри снова возвращался в их свидание: в ушах звучал смех Седрика, перед мысленным взором видел его глаза. Он вспомнил и буквально почувствовал кожей касания Седрика к его шее, когда тот выгребал снег из его одежды. Эти холодные, тонкие, непреднамеренно ласкающие его пальцы… От этих воспоминаний по телу прошлась приятная дрожь, сосредоточившаяся странным теплом в самом низу живота. Гарри свернулся, крепко стиснул ноги, но от этого не стало легче. Хотелось снять напряжение, но одна только мысль об этом заставила его устыдиться. Думать о чем-то другом… О Сириусе, о Турнире, о Дамблдоре… А не о Седрике и его тонких пальцах… Сириус, Турнир, Дамблдор… Смутные, тревожные сны про старый особняк посреди зарастающего сада, и Хвоста. Точно, он же совсем забыл о Питере Петтигрю…       Утром Гарри чувствовал себя уставшим, словно и не спал эту ночь. Сон запомнился ему в этот раз ярко, и лицо Хвоста — предателя, из-за которого погибли его родители и который долгие годы жил в образе крысы в семье Уизли — стоял у него перед глазами. Почему ему снился именно Хвост? А еще интересный вопрос: как же так, анимага, который оказался приспешником Волан-де-Морта, приютили именно Уизли, так страстно желающие завладеть его деньгами? Случайность ли это? Он спросит у Гермионы, не думала ли она об этом, у нее с анализом было очевидно лучше.       В ванной комнате он остался один по какой-то невероятной случайности. Он все делал заторможенно: мыл руки, умывал лицо, чистил зубы, уныло и медленно водя щеткой из стороны в сторону. Собственно отражение в зеркале напротив засыпало на ходу. От внезапного хлопка, раздавшегося за спиной, Гарри поперхнулся зубной пастой.       — Доброе утро, сэр, — сладко пропел Добби. Гарри, давясь противным чувством от зубной пасты в горле, торопливо выплюнул пену в раковину.       — Доброе утро, Добби, — сдавленно ответил он и принялся споласкивать рот.       — Ваше задание выполнено, Бродяга и его верный друг доставлены в целости в безопасное место, — кивая после каждого слова от важности отчитался Добби.       — Бродяга? — развеселился Гарри.       — Благородный сэр сказал называть его так, — важно ответил Добби. — А по вашему заданию…       — Тссс! — предостерег его Гарри, приложив палец к губам. Пусть он и один в ванной, но кто угодно может оказаться снаружи, либо внезапно войти, либо просто подслушивать.       — По вашему заданию, — едва слышным шепотом продолжил Добби, — я доложу позже.       «Тьфу ты», — мысленно выругался Гарри, но в ответ домовику согласно кивнул. Добби исчез слишком быстро, снова и не попрощавшись.       Итак, Сириус в Хогвартсе. Теперь к нему проще добраться, и Гарри можно не переживать о том, что крестный ест летучих мышей и объедки жителей Хогсмида. Вот только прежде чем идти к Сириусу, надо избавиться от Рона и от наблюдения Дамблдора. Хотя, может быть даже карта Дамблдора не покрывает ту комнату, раз Добби сказал, что ее нет ни на одной карте? Жаль, что нельзя узнать наверняка. Гарри склонился над раковиной, снова умыл лицо холодной водой и посмотрел на свое отражение.       Дамблдор не сидит за картой постоянно, иначе это могло бы вызвать подозрения. А значит, в первую очередь надо избавиться от Рона. Гарри решил, что попросит о помощи у Гермионы. Пусть помилуется немного с Виктором, Рон точно разозлится и уйдет. Дамблдор вряд ли сможет ему приказать остаться, это же будет слишком подозрительно.       — Нет, Гарри! — тихо прошипела Гермиона, когда он высказал ей свою идею. — Во-первых, обниматься при всех с Виктором мы не будем. А-во вторых, я пойду к Сириусу сама.       — Это мой крестный! — зло сверкнул глазами Гарри.       — Представь, Гарри, я прекрасно это знаю, — Гермиона строго поджала губы и снова стала похожа на Макгонагалл. — Но пойду все же я. Мне проще ускользнуть. А еще у меня к нему есть дело, которое не хочется откладывать.       Может она и была права, но мысль о том, что он не увидится сегодня с крестным, а его увидит Гермиона, претила Гарри.       — Если хочешь что-то передать ему, я с радостью это сделаю, — заметив на его лице все то же упрямое выражение, Гермиона закатила глаза. — О, прекрати, Гарри!       — Что прекратить? — подскочил к ним Рон, вытирающий влажные руки об одежду.       — Он собирается провести еще один день в библиотеке, а я уговариваю его отдохнуть, — мгновенно нашлась с ответом Гермиона, двинувшись в сторону Большого Зала на завтрак, и мальчишки пошли за ней.       Гарри округлил глаза. Да Рон же в жизни этому не поверит!       — Она права, дружище! — не разбираясь, подтвердил Рон, беспокойно глядя на Гарри. — Тем более, ты вчера себя не очень хорошо чувствовал. Отдохнуть бы тебе.       — Все-таки заболел? — заинтересовалась девушка.       — Да, продуло немного. Я уже в полном порядке.       Что ж, Гермиона его переиграла. Придется идти в библиотеку, пока она ходит к Сириусу.       В понедельник в Большом зале всегда царило сонное царство. После выходных тяжело было войти снова в режим, и если бы на столы подавали крепкий кофе, Гарри не сомневался — весь Хогвартс давно и плотно сидел бы на нем.       — Гарри, что сегодня будем искать в библиотеке? — спросил Рон, усаживаясь.       — Как и всегда.       Турнир неумолимо приближался, а у него все еще не было вариантов, как с ним справиться. У Гарри в принципе не было ничего, кроме подсказки из золотого яйца, да и ту он добыл с помощью Седрика. Стоило поторопиться. Тошно было от одной только мысли, что он может не справиться и проиграть, так и не прыгнув даже в воду. Воображение тут же подкинуло эту картину: вот все прыгают в воду, а он поворачивается к судьям и говорит: «Я не готов».       — Очередной скучный день, — вздохнул Рон и принялся густо намазывать на тост яблочный джем.       — И не поспоришь, — Гарри наложил себе в тарелку жаренные яйца и сосиски, отпил из кубка с соком. Мысль о том, что Сириус теперь может есть так же, немного успокоила его обиду на то, что они не могут увидеться.       — В библиотеке не так уж и скучно, — назидательно произнесла Гермиона.       — Да, если ты там читаешь то, что тебе нравится. А не рыскаешь в поисках сам не зная, чего.       Гарри откусил от горячей поджаренной сосиски и оглядел столы других факультетов. На глаза ему попался Виктор, который из-за слизеринского стола переглядывался с Гермионой, и заметив взгляд в свою сторону, он приветственно кивнул Гарри и снова посмотрел на девушку. Слизеринцы Гарри не интересовали, он вглядывался в столы Пуффендуя и Когтеврана, но не нашел ни Седрика, ни Чжоу. Аппетит стал стремительно пропадать, кусок сосиски застрял поперек горла, пришлось торопливо запивать его.       — …лучше бы на метле полетали! — горячо возражал Рон Гермионе.       — Бесполезное занятие. Гарри надо готовиться к Турниру.       — Если бы он так классно не летал на метле, то может и не прошел бы даже первый тур, — Рон фыркнул.       Не слушая их препирательства, Гарри обернулся на вход в Большой зал. Не мог же Седрик пропустить завтрак? Может, что-то случилось?       Случилось. Гарри даже сначала не понял, что он видит. По широкому проходу между столами, гордо задрав подбородок, шла Чжоу. Гарри показалось, что в этот миг она так высокомерна, что это даже не та милая тихая когтевранка, с которой он играл в квиддич в прошлом году. Словно совсем другой человек. За руку она крепко держала Седрика Диггори. Но в общем-то, Седрик и не вырывался, не плелся уныло. И Гарри понял.       — Кажется, я вчера в Хогсмиде отравился, — торопливо придумал он причину, откладывая вилку. — Пойду схожу к мадам Помфри, может она мне что-нибудь даст. Увидимся на Трансфигурации.       Рон и Гермиона даже не успели что-либо сказать, Гарри уже схватился за сумку с учебниками и ушел, глядя себе под ноги.       Его сжирала злость. Она зарождалась в районе сердца и жидким огнем распространялась по венам. Повелся, как последний дурак, поверил в каждое слово Диггори! Что он там плел?! Что Гарри ему важнее Чжоу, что Гарри нравится ему? Но ушел он все-таки с Чжоу, остался с Чжоу!       Гарри надеялся на хоть какие-то объяснения от Седрика еще вчера, надеялся, что Чжоу просто преследует парня, и потому он не может подойти. Но сегодня все встало на свои места…       Гарри не разбирал дороги, ноги сами его привели в пустой класс Трансфигурации. Ну и ладно, у него будет время успокоиться. Он задыхался от быстрой ходьбы и от ярости. И обиды. Черт возьми, к чему было тогда встречаться, говорить все те слова, чтобы в итоге поступать вот так?       «Думаешь, он говорил так только тебе? Может быть, Чжоу от него слышала все то же самое?»       Нет, это же Седрик. Благородный Седрик, который просто не может так поступить!       «Может, на нем маска? Как на Роне, как на Дамблдоре?»       Нет, скорее уж, Дамблдор все узнал и наложил на него Империус.       «Он ушел с ней вчера, он оставил тебя».       Гарри сопротивлялся собственному внутреннему голосу, пытаясь найти для Диггори оправдание. Хотелось орать, крушить все вокруг, разнести в щепки каждую парту, а потом этими щепками нашпиговать Чжоу Чанг! Гарри с удивлением понял, что ему больно. Среди всей этой злости пряталась она — беспомощная боль о том, что человек, который нравился ему, с другой.       Бросив на стул сумку, он, пытаясь заглушить душевную боль физической, ударил кулаком в каменную стену, и, прежде чем почувствовал боль в костяшках, мир померк, а по шраму будто глубоко прошлись бритвой.       — Я устал ждать, мой дорогой Хвост, — шипящий холодный голос пробирал до дрожи. — И наш друг в Хогвартсе не спешит отчитываться о своих успехах. Гарри моргнул — перед ним возник Хвост. Он выглядел еще более отвратительно по сравнению с тем, каким запомнил его Гарри в их единственную встречу. Крысиные повадки в поведении никуда не делись, коротышка еще больше исхудал и обтрепался. Точно таким же он снился ему накануне. Неужели, очередной сон?       — Мой Лорд, осталось совсем немного, — залебезил он, обращаясь к Гарри. Удивительно, но отреагировал как-то на врага не получалось. Все тело словно онемело, было неподвижно, и только злость оставалась с ним, да такая, что застилала глаза.       — Делай все правильно, Хвост! — пробирающий холодный голос стал громче, и Гарри с удивлением понял, что эти слова принадлежат ему самому. — Иначе любая боль покажется тебе лишь детской забавой!       — Я все сделаю, мой Лорд! — едва ли не заплакал Петтигрю, на его отвратительном лице читался страх. А еще — Гарри с удивлением понял это — отвращение. Ему и самому стало отвратительно плохо, и в новой вспышке боли померкло лицо предателя.