***
Полёт для Сынмина был немного стрессовым, а всё потому, что внезапно для омеги, у него началась течка. Из-за стресса цикл сбился. Ещё и в голову то и дело приходят мысли о том, что вот-вот закончится его супружеская жизнь. Ой как Сынмин не хотел думать о том, как этот процесс будет идти. Он не хотел думать, как они с Чанбином будут обсуждать все детали. Не хочет думать, как рассказать сыну о сложившихся обстоятельствах. Он не хотел даже думать, как дальше он будет жить. И как родственники отреагируют на такую новость. Конечно, это станет шоком для всех близких. Обязательно родители будут докапываться, прося рассказать всё, что произошло, может даже отец Кима будет что-то там твердить Сынмину о том, что он даже семью не смог сохранить. Возможно, сторона Чанбина будет просить не делать этого, они всё таки любят своего сына, и Сынмина очень любят. Из них очень красивая пара вышла, но пора заканчивать их историю.***
По прилёту в Сеул его встретил никто иной как Чанбин. Без всяких лишний движений и слов они сели в машину, держа курс в сторону дома. Сынмин, честно, даже не хотел начинать хоть какой-то диалог. Во-первых, организм становился все слабее, он требовал альфу, но Сынмин пытался убить в себе это желание, пока сложно, впервые за долгое время ему приходится снова начинать принимать подавители и скрывать от мужа течку. Хотя долго скрывать не получится, сам омега чувствует, как его феромон становится более ярче, чем обычно. Ну а, во-вторых, а о чём им говорить-то? Впервые за годы знакомства Сынмин был рад тому, что Чанбин не разговорчив. А Чанбину на самом деле же хотелось сказать многое. Ему хотелось извиниться перед мужем. Он видит, он слышит, как омеге на душе плохо. Со сейчас игнорирует тот факт, что феромон мужа становится всё отчетливее и отчётливее. Ему сейчас не до этого. Сейчас Чанбин чувствует ужасную вину за то, что он доводит Сынмина до такого состояния апатии. Но уже нельзя ничего изменить. Они уже совсем разные. Им пора идти по своим путям. Они уже не подходят друг другу. — Сынмин, — позвал омегу Чанбин, но получил в ответ только тихий вздох и просьбу даже не продолжать диалог. Чанбину хотелось кричать, он злится, но не на мужа, а на себя. Альфа держал себя в руках, сжимая руль крепче. Уже дома Сынмин сразу же ушёл в ванную, хотелось расслабиться. Но даже в собственном доме не было так комфортно, как раньше. Проходя в спальную комнату, Чанбин чувствует ярко выраженый аромат Сынмина. Он моментально понимает, что у него началась течка. Но настолько помнит альфа, то ещё совсем рано до неё. Подходя к ванной комнате, Чанбин слышит тихое мычание. Он стучится и зовёт мужа, но тот не отвечает. — Сынмин! У тебя что, течка? — Какой ты внимательный, — хмыкает омега. — Почему? Ещё же рано, — Чанбин растерянно бегает глазами по тёмной деревянной двери, что огорождала его от омеги. Как ему помочь? Как обычно? А не... странно ли это? — Не знаю, — на выдыхе произносит Сынмин, — возможно... стресс, — феромон Чанбина застревает в грудной клетке, от него уже тошнить начинает, Сынмин терпеть уже его не может, он тяжело, глубоко дышит, — отойди, пожалуйста, от двери. — Может мне... ну... помочь тебе? — Чанбин глотает густой ком в горле, зачем только он предложил это без пяти минут бывшему мужу свою помощь? — Нет, — отрезал Ким, — привези мне подавители, это всё, чем ты можешь помочь, и... себе тоже возьми, — просит омега. Чанбин только кивает и сразу же уходит из квартиры. Ему требуется всего полчаса, чтобы вернутся с аптеки. Он сразу же сам принимает подавители, и оставляет перед дверью в ванную их и для Сынмина. Ему хотелось ещё побывать рядом с мужем, позаботится о нём и его состоянии, но... снова вызвали в офис, опять проблемы какие-то. Ничего без его наблюдения сделать не могут. Чанбин никогда так не злился на сотрудников, как сейчас. Он предупреждает омегу, что уходит. Сынмин только через минут пятнадцать, с начала действия подавителей выходит с ванной, сразу же ложиться на кровать и проваливается в глубокий сон.***
Громкий звонок будит Кима. Он принимает его, даже нормально не прочитав, кто это потревожил его, пока родной голос не доходит до ушей. — Папуль, привет! Прости, что тревожу, отец говорил, что у тебя течка, но... не мог бы ты встретить Чанни? — спрашивает Чонин, пожнимая губы. Чанбин ему говорил, что лучше будет, если парень Чонина занесёт бумаги в компанию, раз они так важны для него, но младший не послушал. А вот теперь жалеет. — Он к нам едет? — зевая, спрашивает Ким. — Да, мне с универа кое-какое письмо отправили, вечером тебе и отцу расскажу всё, мне это надо срочно с вами обсудить, — объясняет младший. Сынмин соглашается встретить парня сына и заканчивает звонок, потихоньку готовясь встретить сына Хванов. Глухой стук в дверь слышится с коридора. Сынмин тут же открывает дверь, перед ним стоит Чан и неловко улыбается. Хоть и взрослый, но всё такой же застенчивый. Парень уважительно поклоняется Сынмину и здоровается. Очень воспитанный, Феликс и Хёнджин постарались над его воспитанием. — Не стой на пороге, проходи, — просит Ким, подавая альфе тапочки. — Чонин попросил завести письмо вам, вот оно, — Сынмин принимает его и убирает в свой комод, снова выходя к Чану. — Как ты? Как дела у родителей? Как Феликс? — сразу сыплет вопросами омега. У него совсем не было времени интересоваться Феликсом и его состоянием от самого Ли, он только знает от Чанбина, что ему чуточку было плохо. — Папа, сейчас он относительно в порядке, отец днями на пролёт рядом, поэтому волноваться не стоит. И папа, и сестрёнка в порядке, — Сынмин много раз моргает, пытаясь понять, правильно ли он расслышал Чана, он сказал сестренка? У Феликса и Хёнджина будет дочь? — Родители, наверное, счастливы, что у них будет дочь, — улыбается Ким, замечая в глазах Чана любовь к ещё не родившийся младшей сестре. Он будет чудесным братом, в этом Ким точно уверен. Они болтают ещё немного о всяком, об учёбе альфы, о каких-то самых обычных вещах. Но, если признаться, Чану не совсем комфортно. Он понимает, что у старшего течка, его феромоны сами по себе выпускаются, и этот назойливый аромат персика словно душит, от него голова болит... альфа хочет уйти, но сидит из вежливости, слава, его спасает звонок от отца с просьбой приехать домой. Чан извиняется, говорит, что ему пора идти, прощается и уходит. Чуть позже домой возвращаются Чанбин с Чонином. Младший что-то рассказывал Чанбину, а он искренне смеялся. Сынмин осторожно встал с кровати и вышел встречать их. Чонин, радостный, сразу же накинулся на папу с объятиями. Целый день младший только и желал, чтобы папу обнять и тепло встретить, а то грустно по началу было от мысли, что из-за работы и учёбы не получилось его встретить вместе с отцом. Все вместе они сидели на кухне. Сынмин грел ужил, Чанбин делился с ним новостями из того, что произошло, коротко поинтересовался, всё ли у омеги хорошо, не трудно ли ему с этой течкой. Ким ему тепло отвечает, говорит, что всё хорошо. Вроде всё как обычно, но... ничего не обычно, всё наигранно, всё это ложь. Каждое их слово пропитанное так называемой любовью, всё ложь. Сынмин подаёт еду и напоминает Чонину о письме. Младший омега аж подавился, родители сразу заметили, как в настроении сын поменялся, и то, что его феромон обрёл нотки горькости. Волнуется? Чанбин первый спрашивает у сына, всё ли хорошо, и надо ли ему выговориться, но Чонин только головой мотает и встаёт из-за стола. — Ты куда, Нини? — спросил Сынмин. Он смотрит на Чанбина, взглядом спрашивая, знает ли что с ним, но альфа только плечами пожимает. — Никуда, — отвечает Чонин, слегка улыбнувшись уголками губ, — пап, куда ты положил то письмо? — Сынмин ему говорит посмотреть в его комоде, и тут же младший убегает в родительскую спальню. Чонин чуть ли не вбегает в комнату. Он сразу же подходит к папиному комоду и открывает первую полку. В ней обычно всякие важные документы в перемешку с детскими открытками по любым поводам от Чонина. Среди всех этих бумаг и файлов омега видит письмо. Он достаёт его и уже хочет закрыть комод, но глаза падают на файл с бумагами, на которых чётко было написано - дело по расторжению брака. У Чонина кровь застыла, дыхание сбилось и сердце бешено колотилось. Он с трясущими руками достал эти бумаги и стал читать. В голове он молился всем существующим и не существующим богам о том, чтобы это всё было не правдой. Что это лишь иллюзия. Ему просто показалось. Но нет. Омега читает второй, третий, пятый, десятый раз один и тот же заголовок, а он совсем не меняется. — Н-нет, — шепчет Чонин, голос у него дрожжит, слезы медленно, но уверенно поступают. — Нини? — услышав у двери голос отца Чонин вздрогнул, — ты слишком долго, нашёл, что нужно было? — спрашивает Чанбин, и Чонин ему тут же кивает. Со чувствует, что у сына далеко не всё в порядке. Он сокращает расстояние между ними. Альфа встал позади Чонина, но это никак не помешало ему увидеть, что держит в руках его сын, — Чонин, послушай... — Почему? — выдаёт омега. Своими уже совсем стеклянными глазами он смотрит на эти чёртовы бумаги. Он никак не может осмелился посмотреть в глаза отцу. — Что почему? — Почему вы играли со мной, на моих чувствах? — Чонин не держит больше слёз, он дал волю каждой эмоции, — я что, настолько наивный? Вам что, так плевать на меня? Почему и ты, и папа скрывали, что у вас ничего не поменялось?! — омега сам не понял, как сорвался на крик. На этот шум к ним пришёл и Сынмин. Не понимая, что происходит, он решает не вмешиваться. Он знает Чанбина. Он сам успокоит их сына. Это он может лучше всех. — Послушай, Чонин, это всё было ради тебя одного. — Что за чушь ты несёшь? — Чонин нервно смеётся, он больше не хочет ничего слышать, больно, внутри его как будто режут. Сынмин устал наблюдать за всем этим издалека. Он быстро замечает документы и, мягко говоря, он сам в шоке. Он впервые их видит. В горле ком встаёт, слова не хотят выходить. Он кладёт ладонь на плечо сына, пытаясь хоть как-то оказать ему поддержку, но Чонин на это фыркает и откидывает ладонь, — отстаньте от меня, — почти шипит омега, — вы оба, не подходите ко мне, хотя бы сегодня, — перед тем, как выйти, он кидает то самое письмо на кровать, добавляя, — это приглашение на практику в Японии на первые полгода моего обучения. Я долго думал и даже хотел отказаться, но сейчас понимаю, что это самый лучший вариант уйти от вас раньше, чем вы уйдёте друг от друга, — словно яд эти слова прозвучали для супругов. Дверь хлопнула. Чанбин тяжело вздохнул, Сынмин же сел на край кровати, беря в руки конверт. Пустым взглядом он смотрел на эту бумагу. — Какие мы идиоты... — шепчет Ким, сжимая в руках письмо. — Он всё равно рано или поздно должен был узнать, может эта ситуация к лучшему? — хмыкает Чанбин. Он пытается держаться. Показать мужу, что не всё так плохо, хотя на душе ему хреново. — Он нас ненавидит, Бин. — Но эта ненависть никак не сравниться с его любовью к нам, — Чанбин своим словам не верит, сомневается. Огонёк надежды, что Чонин всё поймет и примет, еле горит в нём. — Не знаю, — отвечает Сынмин, голова разболелась и в животе спазм снова, хочется только одного - спать, — если ты не против, то переночуй в гостиной, — не смотря на альфу просит омега. Чанбин кивает и уходит с комнаты. Он проходит мимо комнаты Чонина и останавливается. Сквозь закрытую дверь он прислушивается к звукам, и слышит одно: тяжёлые всхлипы. Альфа стучит в дверь, но ответа не получает. Чонин ведь просил не трогать его. Чанбин хотел уйти, но его что-то остановило, ну не может он оставить своего маленького лисёнка одного в такой переломный для него момент. Открыв дверь, сразу показался Чонин, сидящий на кровати, поджав коленки к себе. Омега поднимает взгляд на отца. У Чанбина сердце сжимается от такого заплаканного личика. — Нини, сынок, — тихо, ласково произносит Чанбин, садясь рядом. Его ладонь осторожно ложится на колено сына так, будто он боится, что сын его отвергнет, но нет, Чонин никак не отреагировал. Только хрипло произнес: — Ты ведь обещал мне... — Чанбин сначала не понял, о чём это Чонин, пока в голову не приходит воспоминание того, когда трёхлетнему Чонину приснился кошмар, и именно тогда, чтобы успокоить испуганного сына, Чанбин дал обещание, что родители всегда будут любить друг друга. Альфе хотелось пустить смешок. Чонину хоть и семнадцать, но внутри него всё ещё сидит маленький ребёночек, что так любит обоих родителей и их любовь. — Прости, что мы вот так тебя обманывали, — произносит альфа, — пойми, что так рано или поздно могло случится, все мы люди и нашим чувствам свойственно остывать. — И что теперь будет? — Ну, пока ничего, процесс только начался, так что... мы с папой ещё будем какое-то время вместе, а потом только разойдёмся. И да, на счёт тебя, с кем ты хочешь жить в дальнейшем решать тебе, мы не будем давить. — А если я не знаю? — еле выдавливает из себя Чонин, — я не могу представить нас по раздельности. — Сынок, развод не значит, что мы будем ненавидеть друг друга, я всё также люблю папу, просто уже не так, как раньше, — Чанбин говорит искренне, — и раз память на слова у тебя такая хорошая, то запомни раз и навсегда - твой папа один из самых дорогих мне людей, я сделаю всё ради него и его счастья. Именно поэтому я и подал на развод. Минни заслуживает куда большей любви, чем та, которую давал ему я на протяжении месяцев. — Я... попытаюсь всё принять, — прошептал Чонин. Чанбин улыбнулся ему и уложил его голову на свои колени, выпуская немного феромонов, чтобы полностью расслабить сына. И это действует, Чонин почти сразу расслабляется. — Нини, ты точно хочешь в Японию? — Мне надо будет отвлечься, — сразу отвечает Чонин, — поэтому это предложение очень даже выгодно для меня. — Как скажешь, помни, сынок, чтобы не случилось, и я, и папа любим тебя больше всех на свете, — тихо говорит Чанбин. Чонин прекрасно знает, как родители его любят. И они знают, как он любит их. Отец прав. Развод не значит, что это как-то сломает их взаимоотношения. Родители могут больше не любить друг друга, но Чонин будет давать им свою любовь также, может даже и вдвойне больше.