Тебе одному

В покои же Не Хуайсана зачастили девушки: наступила пора выбирать ему спутницу на пути культивации. Единственной мыслью, остававшейся в такие моменты в голове Вэньроу, было «дерьмо». Если Фэнь-Фэнь в чем-то и успела разобраться, живя почти бок о бок с юношей - так это в том, что благородный наследник Цинхэ Не не являлся обрезанным рукавом. Парнями, то бишь, не интересовался от слова совсем, только над Вэй Ином подшучивал и спонсировал его сборниками весенних картинок. Поэтому всё, что оставалось Се Линь, когда по округе снова прокатывалась весть, как заклинателя видели с новой кандидаткой, - так это глотать маленькими пиалами уксус и бежать дальше помогать, не давая себе перерывов. Как же, сама вызвалась, лишь бы быть поближе к объекту вожделения и влажных фантазий. В самой Нечистой Юдоли она была нарасхват, то крышу починить, то ещё куда-то, куда обычные люди не сунулись бы, залезть, то снять с дерева непонятно что забывшего там зверька… В общем, доброжелательный, под два метра ростом заклинатель в юньмэновских одеждах пользовался нешуточной популярностью у всех обитателей чертогов Цинхэ Не, выступая в роли эдакого отряда экстренной помощи по бытовым вопросам. Для культиватора-то - плевое дельце, а вот простым горожанам ради тех же результатов нужно было изрядно попотеть. Омрачало всю эту веселую эпопею напополам с игрой в дружелюбного соседа лишь понимание, что единственный человек, ради которой это всё и затевалось, проводил с ним всё меньше времени, занятый чем-то (скорее уж кем-то, как с садистским удовольствием поправляла себя Вэньроу). Да, они были старыми приятелями, да, часто виделись и после обучения в Гусу, да, между ними было приключение и война, они часто болтали ни о чем, пока Се Линь по первому же зову прибегал к нему, точно ручная собачонка, готовый перетаскивать, на самом деле, не такие уж и тяжёлые коробки с реквизитом, нужным Не Хуайсану для каких-то своих целей. Но - и что? И всё. Вот совсем всё, хоть локти кусай. Их ничего не связывало, хоть Фэнь-Фэнь каждый раз и рвалась ему помочь, ненавязчиво присутствуя рядом каждую свободную минуту и тщательно следя, чтобы в её присутствии наследник Цинхэ Не не держал в руках ничего тяжелее веера или кисти для письма, в большинстве случаев просто мягко, но настойчиво забирая у него любую ношу и следуя почтительно за левым плечом до пункта назначения, молчаливо и незаметно пожирая взглядом тонкую фигурку в клановых одеждах, которую, вместо того, чтобы сопровождать и охранять, хотелось только вжать в стену, пусть и на глазах у всего клана, а после целовать до тех пор, пока изо рта Хуайсана не будет вырываться лишь беспомощное хныканье. Она ведь однажды уже его слышала, можно было даже не представлять. Но толку с этого, если уже прямо сейчас решалась судьба клана Не и его единственного наследника, а сама Се Линь очень скоро окажется выброшенной на задворки жизни, как ненужная, надоевшая хозяину собачонка. Толку не было никакого, ровно ноль, зиро, как печально признавалась она сама себе, глуша душевную боль болью физической, изматываясь до седьмого пота на тренировках и редких спаррингах, или топя её в пиале с выпивкой. Конечно, то была не хваленая Вэй Ином «Улыбка Императора», делать ей нечего, такой алкоголь расходовать почём зря, но память та штука на утро отшибала будь здоров не кашляй, что позволяло не беспокоиться о событиях прошлой ночи и не терзать себя ещё больше, а ещё - довольно неплохо брала даже заклинателей такого уровня как Вэньроу. Это было действительно показательно, учитывая, насколько сильно было развито её золотое ядро и как много оно смогло переварить и ассимилировать за время Аннигиляции Солнца. Иногда, в пьяном забытьи, когда ноги и руки совершенно не держали, а мир при каждом движении крутится, ей казалось, что чьи-то мягкие руки помогали ему подняться с лавки в каком-то трактире и дойти до кровати. Тогда в нос бил мягкий аромат трав, названия которых Фэнь-Фэнь всё никак не могла выспросить, а чуткие пальцы перебирали спутавшиеся за полный беготни день длинные черные волосы. Се Линь, уткнувшись носом в живот спасителю, была способна только на пьяный бред, перемежающийся с невнятным поскуливающим «я тебя так люблю, А-Сан, ты бы знал, ты такой...», но в ответ вместо издевок и поддразниваний слышала лишь тихий смех, звучавший в ушах колокольчиками, заставляющий только жаться ещё ближе, потираясь щекой о бедра, точно большая собака, выпрашивая ещё ласки. Иногда ему отвечали, варианты разнились от «я тебя тоже, гэгэ» до «потерпи ещё немного, скоро всё закончится», но наутро Вэньроу как не старалась, ничего не могла вспомнить, пойло-то действительно было качественным, или же просто считала это частью сна, одним из тех, после которых просыпаешься среди ночи мучительно твердый, не знающий, куда себя деть от смущения и дикой, животной страсти. За второй вариант, который, на её счастье, возникал не чаще пяти раз за месяц, она лишь ещё больше изводила себя на тренировках, до такой степени, чтобы даже при мысли о божественном рте или тонких пальцах Не Хуайсана ничего не шевельнулось. И продолжала методично напиваться каждый вечер, уповая на то, что уж организм, насквозь проветриваемый ци, выдержит такое издевательство. Через какое-то время, шутка ли, её узнавали не только пара людей в верхах, вроде старост деревень, в которые она заглядывала, чтобы спросить, не нужна ли помощь, но и хозяева харчевен, в которые Фэнь-Фэнь, утомленная долгим днём и собственными чувствами, заглядывала в надежде не то просто утопиться в дрянном сельском алкоголе, не то в попытках обрести душевный покой и здоровый шестичасовой сон. Больше этого, кстати, спать не получалось просто физически, лёжа в одиночестве в отведенных ей покоях, Фэнь-Фэнь могла хоть до пяти утра сверлить взглядом стену, не отключаясь от усталости (зачем, она ведь чертов культиватор, она может хоть неделю без сна обойтись), а если всё же удавалось сомкнуть глаза и провалиться в поверхностную дрёму, ровно через шесть часов она снова оказывалась на ногах, и если тело её было отдохнувшим, то вот разум - точно нет. Это убивало и заставляло ещё глубже уходить в любое дело, просто чтобы не давать мозгу времени для самоанализа и истерик. Фэнь-Фэнь не знала, было ли это следствием ПТСР, ещё одним минусом её бесполезных чувств или чем-то ещё, единственное, что она знала - алкоголь позволял справляться с этим гораздо лучше. Рисовая водка уже даже не горчила, горчили только слёзы отчаяния на корне языка, когда Совет клана выбирал очередную девушку, чью-то там наследницу, чтобы устроить новые брачные игрища. Девицы, кстати, надолго так и не задерживались, как успевала между делами понять Вэньроу из сплетен. Не Хуайсан был мил и покорен, не шел на конфликт с орденом, улыбался старшему брату, степенно прогуливался с выбранными девушками по садам и рощицам на территории Нечистой Юдоли, покачивая веером. Вэньроу готова была поспорить, что даже с закрытыми глазами, по одному только едва слышному шелесту, с которым двигались красивые расписные веера, могла оценить, насколько сильно очередная кандидатка в жёны нравилась самому Хуайсану, однако благоразумно этого не делала. В такие дни она вообще старалась оказаться как можно дальше от места действия, просто чтобы не травить душу и не портить сказочную прогулку своим кислым лицом. О том, что эмоции сдержать не получится, она была точно так же уверена, как и в том, что Вэйфэн устраивал всю эту канитель со сватовством специально. Фэнь-Фэнь понятия не имела, зачем именно, а посвящать её никто не спешил, так что она просто сочла за лучшее каждый раз, когда новая девушка прибывала в Цинхэ Не, находить себе дела за десяток ли от Нечистой Юдоли. Видеть, как цепкие пальчики манерно, скрывая стальную хватку, держатся за чужой локоть, а сама кандидатка так и льнет к Хуайсану ближе, будто это как-то могло ей помочь, было противно. От одной этой мысли к горлу подкатывала тошнота и хотелось по-детски, совершенно дурно плакать, когда сердце снова кололо болью где-то за ребрами. В планы Не Хуайсана её не посвящал никто, так что Се Линь посвящала свои вечера выпивке и уксусу, позволяя поглотить себя целиком, просто чтобы не думать о самом Не Хуайсане.