***
Уделять внимание учебе было невозможно. Тем не менее, Чимин старался изо всех сил, и тоже пытался участвовать — по крайней мере, пока не получил неправильный ответ в третий раз подряд, и все просто смеялись над ним. Черт возьми, это была математика, и он был хорош в ней. Почему сейчас? Чимин сдался, опустил голову и притворился, что его нет. Это работало весь день — ну, почти. Его последним уроком в тот день, прямо перед тем, как он должен был пойти в Чайный Домик с Тэхеном и Чонгуком (Чимина уже тошнило), было искусство. И Чимину нравилось искусство; это был не лучший его предмет, но он все равно наслаждался им. Учительницей была молодая женщина по имени мисс Мун, и она была одним из самых милых людей, которых Чимин когда-либо встречал. Все любили ее. Она была такой милой, что редко давала какие-либо задания; но поскольку Чимин был невезучим ублюдком, так получилось, что в тот день действительно должно было быть задание, и Чимин, Чимин оставил его дома. Итак, это то, что он сказал своей учительнице, даже не смея поднять голову, чтобы посмотреть на нее со стыдом. Она на мгновение замолчала. Чимин не хотел представлять, насколько разочарованной она, должно быть, выглядела. Затем она тихо заговорила. — Пожалуйста, Чимин, не мог бы ты остаться здесь после занятий? Мне нужно с тобой поговорить. Она не казалась сердитой. Но она звучала не так мило, как обычно. Она звучала… взволнованно? Теперь Чимин поднял глаза, но мисс Мун уже вернулась к началу, чтобы продолжить урок. В течение всего урока Чимин задавался вопросом, о чем она хотела поговорить. Он молился, чтобы это не было чем-то плохим, чтобы она не позвонила родителям, потому что он расслабился — Чимин был уверен, что этого не переживет. Чимин остался после занятий. Мисс Мун попрощалась со всеми, улыбнулась им, и когда все, кроме нее и Чимина, покинули класс, она подошла к двери, чтобы закрыть ее. Когда она повернулась к Чимину, она все еще улыбалась, к его большому удивлению. — Пожалуйста, Чимин, — сказала она и указала на стол, перед которым стоял Чимин, — Присаживайся. — О, спасибо, — ответил Чимин и покачал головой. — Все в порядке. Мисс Мун кивнула и встала напротив него, перед учительским столом. Она несколько мгновений смотрела на него. — Чимин, — сказала она, — как ты? Чимин поднял брови. Это было совсем не то, что он ожидал услышать. — Я? Э-э-э… Я… в порядке, думаю. — Правда? — спросила мисс Мун, и Чимин кивнул: — Ты выглядишь очень уставшим в последнее время. Это было мягко сказано, но Чимин этого не говорил. — У меня были… некоторые проблемы со сном, — сказал он, потому что это казалось самым близким к реальности, что он мог признать, — Но все в порядке. Я думаю, что… Я думаю, что снова становится лучше. Мисс Мун кивнула. Она казалась настроенной скептически. — Я слышала, как другие учителя говорили о твоей успеваемости в школе, — сказала она; Чимин почувствовал, как сердце упало. — Искусство, похоже, не единственный урок, во время которого ты расслабляешься. Я знаю, что ты трудолюбивый ученик, Чимин, и это совсем на тебя не похоже. Чимин почувствовал, что глаза горят. Не начинай плакать. Не перед ней. — Если мы можем чем-нибудь помочь, пожалуйста, не стесняйся обращаться к нам, хорошо? — закончила мисс Мун. Она успокаивающе улыбнулась. — Хорошо. Спасибо, — тихо ответил Чимин, надеясь, что голос не дрожал и не выдавал, насколько он близок к слезам. Что с ним происходило? — Хорошо, — повторила мисс Мун, затем кивнула на дверь, — Теперь ты можешь уйти, Чимин. — Спасибо. — Чимин слегка склонил голову, затем поспешил к двери и покинул класс и здание школы так быстро, как только мог.***
Тэхена и Чонгука еще не было, к большому удивлению Чимина. Он сел за маленький столик в самом углу, прямо у окна, и заказал простой мятный чай. Он пытался отвлечься, наблюдая за людьми и машинами, проезжающими мимо магазина, иногда он проверял свой телефон. Ему не пришлось долго ждать, может быть, минут десять, но это действительно казалось вечностью. Когда Тэхен и Чонгук вошли в магазин, они довольно быстро заметили его. Чимин осторожно улыбнулся, и Тэхен помахал рукой с широкой улыбкой на лице. Это успокоило Чимина; может быть, все пройдет не так уж плохо. В конце концов, они были его лучшими друзьями. — Привет, Чимин-и, — поприветствовал его Тэхен и скользнул на сиденье напротив него, Чонгук рядом с ним. — Извини, что мы опоздали, — сказал Чонгук, — Мы опоздали на метро из-за Тэ. На это Тэхен ахнул и уставился на Чонгука. — Эй! Это не моя вина, что кошка хотела, чтобы ее гладили! Чонгук закатил глаза и усмехнулся. Самому Чимину даже пришлось усмехнуться. — Все в порядке, — сказал он, — я пришел сюда не так давно. Все равно пришлось поговорить с мисс Мун, так что я рад, что вы, ребята, тоже опоздали. Тэхен посмотрел на него с любопытством. — Правда? О чем? При этих словах Чимин опустил голову. Он ковырнул скатерть. — О, ничего важного. Она просто… она подумала, что я выгляжу немного уставшим, вот и все. — Ну, — ответил Чонгук, — это отчасти правда. — Тэхен вздохнул и собирался вмешаться, но Чонгук быстро продолжил говорить. — Я имею в виду, ты уже несколько недель не совсем такой, как раньше, это невозможно отрицать. Чонгук пожал плечами, и один взгляд на Тэхена сказал Чимину, что его лучший друг с удовольствием бы не согласился, но, похоже, ему было трудно это сделать. — Простите, — закончил Чимин, — я не знаю, что со мной не так. — Но я не понимаю, — сказал Чонгук, — в один прекрасный день ты нормальный, а в следующий ты совсем другой человек. Что-то случилось? Чимин сглотнул. Он взглянул на друзей, затем снова опустил взгляд. Что он должен был на это сказать? Мог ли он сказать им правду? Что вообще было правдой? Пока разум Чимина все еще лихорадочно работал, отчаянно пытаясь придумать правдоподобный ответ, который был бы не слишком далек от истины, Тэхен снова заговорил. — Ты… сегодня, — нерешительно начал он. Он бросил взгляд на Чимина, наблюдая за выражением его лица: — Когда мы встретились на лестнице, и ты запаниковал, ты… упомянул Юнги. Он остановился, как будто давая Чимину возможность объясниться, но, честно говоря, Чимин понятия не имел, что сказать. Тэхен продолжил, немного помог ему. — Ты сказал, что он поцеловал тебя первым, — напомнил он ему. — он сделал первый шаг. Теперь оба его друга смотрели на него, Тэхен с нежностью, а Чонгук с широко раскрытыми глазами. Чимин съежился под их взглядами. — Да, я помню, что говорил это, — пробормотал Чимин. К ним подошла официантка и прервала их разговор. Тэхен и Чонгук быстро сделали заказ, и на мгновение Чимин понадеялся, что это его возможность выйти из ситуации, но как только официантка снова исчезла, Тэхен и Чонгук снова посмотрели на него, ожидая, что он, наконец, даст им ответ, который, по их мнению, они заслуживали. И, может быть, так и было, ведь они были его лучшими друзьями, в конце концов. — Все немного сложнее, — согласился сказать Чимин. Тэхен пожал плечами. — У нас есть время. На это Чимин сухо усмехнулся. — У меня нет, — сказал он, думая об отце. Но потом вздохнул. — Хорошо. С чего мне начать? Честно говоря, я даже не знаю, что сказать. — Все, что нам нужно знать, — ответил Тэхен. — Я не знаю, что, — сказал Чимин, просто чтобы выиграть больше времени. Наконец, он сокрушенно вздохнул. — Хорошо. Хорошо. Итак… помните, несколько недель назад я столкнулся с Мин Юнги и он пролил свой кофе на мою рубашку? Тэхен и Чонгук одновременно кивнули. — С тех пор мы… разговаривали несколько раз. Но не так, как вы могли подумать, это было… Я был зол на него, поэтому обвинял его в том, что я опоздал на урок, а он злился, потому что я злился. — Мы говорили о нем несколько раз, тогда, — вспоминал Тэхен. Чимин кивнул. — Да. Так что… мы просто продолжали случайно встречаться, типа, везде. В основном мы просто ссорились, ничего серьезного, но потом, однажды ночью… — он остановился и вспомнил тот раз, когда столкнулся с Юнги на улице. — Мама сказала пойти купить кое-что. Я просто шел по дороге, как внезапно столкнулся с Юнги. Он… Чимин посмотрел на друзей, в их ожидающие глаза. Затем вспомнил об инциденте; в глазах Юнги он выглядел таким же шокированным, как и сам Чимин, как запаниковал, собрав все вещи. Как он заступился за Чимина, а вместо этого получил удар. Как он рассказал ему историю о нем и его лучшем друге. История о том, как пошли слухи о нем. Как он доверял Чимину. Зачем ты мне все это рассказал? Я не знаю, я думаю, ты кажешься хорошим. — Он… — Тэхен подтолкнул, чтобы поощрить Чимина продолжать говорить. Чимин сглотнул. — Он… эм… мы поговорили. Я не знаю. — Чимин отвернулся к окну, где мимо магазина проходила пара. — И это все? — Чонгук спросил, не похоже, что он верил Чимину: — Вы говорили? Чимин кивнул. — И… а как насчет поцелуя, о котором ты упоминал ранее? — Тэхен хотел знать, нахмурив брови: — Что… о чем это было? Вы с Юнги целовались? — он подождал мгновение, но недостаточно долго, чтобы Чимин ответил. — Юнги навязался тебе? Клянусь, если он причинит тебе боль, я его… — Нет! — Чимин громко прервал его. Несколько человек, сидевших за другими столами, обернулись и посмотрели на них. Чимин опустил голову. — Нет, — повторил он намного тише, — Он этого не делал. Он… Боже, как он должен был это объяснить? Он не мог сказать им правду, он просто не мог. — Я просто… Я запаниковал, понимаете? Мы не целовались… Кажется, я слышал, как кто-то подслушал, как он рассказывал своему другу, что видел, как мы с Юнги целовались. После того, что случилось на днях… это был просто простой слух, не более того. Между мной и Юнги ничего не было. Он опустил взгляд на чашку чая, стоящую перед ним. Он чувствовал, что его друзья смотрят на него, но он не осмеливался поднять глаза и встретиться с ними взглядом. — О, — сказал Тэхен, — Ну… хорошо. — Звучит правдоподобно, — сказал Чонгук, все еще не похоже, что он поверил Чимину. — Да, конечно, — согласился Тэхен. — Я все еще не понимаю, почему ты был таким… другим в последнее время, — сказал Чонгук, и на этот раз Чимин поднял глаза: — Только потому, что ты сейчас разговариваешь с Юнги? — Нет… — сказал Чимин и вздохнул: — Не из-за этого… — Ты говорил уже это, — сказал Тэхен, качая головой, — Чимин, я не… — Это мой отец, — прервал его Чимин, прежде чем он смог еще больше усомниться в ответственности слов Чимина, — Он… он очень зол на меня. Ему позвонили из школы и сказали, что я дважды опаздывал и пропустил кучу занятий. Я не очень хорошо себя чувствовал, но его такие вещи не волнуют. Он разозлился и наказал меня. Иногда наши ссоры становятся неприятными. Чимину пришлось заставить себя посмотреть в глаза своим друзьям. Чонгук приподнял одну бровь, но выражение его лица не было тем, что заставило Чимина почувствовать тошноту в животе. Тэхен. Его друг всегда был таким счастливым и жизнерадостным. Редко можно было увидеть его по-настоящему серьезным или даже грустным. Но теперь… Он выглядел именно так. Грустно. Он вообще не верил Чимину, это было так очевидно. И, честно говоря, Чимин не мог его винить. — Прости, — пробормотал Тэхен, — это, должно быть, ужасно. — Да, — согласился Чонгук, — Не чувствовать себя в безопасности дома… отстой. — Я знаю, — кивнул Чимин, — это тяжело. — Ты всегда можешь прийти ко мне домой, ты же знаешь. — Да, спасибо. Вот и все. Чимин, должно быть, выглядел очень смущенным, потому что после этого Чонгук быстро сменил тему. Он начал говорить о уроке математики в тот день, о домашнем задании, которое они получили, и Чимин быстро вмешался, просто чтобы чем-то отвлечься. Но Тэхен… Тэхен молчал. Он некоторое время смотрел на Чимина, и Чимину пришлось приложить все усилия, чтобы не рассыпаться под этим взглядом. В конце концов, он опустил голову и нахмурился, глядя на стол. Сердце Чимина болело, когда он видел его таким — тем более, что он знал, что это его вина. Тэхен знал, что Чимин врет. Его лучший друг лжет ему прямо в лицо. Некоторое время назад Чимин понял, что не должен рассказывать своим друзьям обо всем, что происходит в его жизни. Это было трудное осознание, но это было важно. Теперь Тэхен, казалось, тоже это понял. И ему было больно. Позже, когда они снова шли домой (они высадили Чонгука на станции метро; ему все еще нужно было идти на репетиторство), Тэхен поднял эту тему. — Так, — сказал он и заставил себя улыбнуться. С тех пор, как они попрощались с Чонгуком, между ними было молчание. Это было пять минут назад. — Ты вдруг подружился с Юнги. Чимин чуть не поперхнулся. — Я бы не назвал нас друзьями. — Верно, — сказал Тэхен. Они шли рядом друг с другом в тишине еще некоторое время. — Видишь ли, — снова заговорил Тэхен, — я не знаю, что ты скрываешь от нас, но знаю, что ты это делаешь. Чимин посмотрел на него. — Тэ… — Нет, подожди. Дай мне закончить. — Тэхен ждал, захочет ли Чимин вмешаться. Но он этого не сделал, поэтому Тэхен продолжил. — Я тоже кое-что скрывал от тебя. Ну, не совсем потому, что ты не спрашивал, но… да. Я думаю, сейчас самое время сказать тебе. Тэхен сделал паузу. Чимин позволил ему не торопиться. — Я знаю Юнги, — в конце концов сказал Тэхен. — Я знаю его уже какое-то время. Смутно Чимин вспомнил, что Юнги знал, где живет Тэхен, и также вспомнил, что хотел спросить Тэхена об этом. Похоже, больше не нужно было этого делать. — Он долгое время дружил с моим братом. Они были очень близки, — сказал ему Тэхен. — Юнги часто бывал у нас дома. Это было два или три года назад. — Ты всегда говорил о нем так, как будто он плохой человек, — сказал Чимин, — Ты говорил, что он странный и жуткий. Помнишь? — Да, помню, — кивнул Тэхен, — я так сказал, потому что я так думаю. Чимин посмотрел на него. Они остановились на перекрестке, где обычно разделялись. — Почему? Тэхен уставился в пустоту. Он казался погруженным в свои мысли. — Потому что он плохой человек. Он странный, жуткий и… — он замолчал, пытаясь подобрать правильные слова. — Ты… знаешь, что он сделал? Чимин не ответил, просто остался там и уставился на Тэхена. По какой-то причине он боялся того, что произойдет дальше. Он не хотел знать, совсем не хотел. Особенно после того, что произошло между ним и Юнги. Тем не менее, он робко спросил: «Что?» Тэхен повернулся, чтобы посмотреть на него. На губах была усталая улыбка. — Он навязался моему брату, — сказал он с такой горечью в голосе, что Чимин ахнул. — Этот гей-мудак навязался своему лучшему другу. Моему брату. Он… он использовал их дружбу, он злоупотребил доверием моего брата и… и… — Тэхен остановился и фыркнул, качая головой. — Ты можешь в это поверить? Ты можешь поверить, что кто-то делает подобное? Чимин только моргнул, глядя на него. — Он подошел и попытался убедить моего брата заняться с ним сексом. Он не принял его «нет» и начал раздевать его. Только когда мой брат пригрозил позвать на помощь, он наконец остановился. Тэхен глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Было очевидно, как трудно ему было сдерживать себя. Чимин почти не смел дышать, ожидая продолжения своего друга. — Юнги… этот ублюдок, — выплюнул Тэхен, — Он пытался изнасиловать моего брата. У этого парня нет ни стыда, ни сочувствия, ни… блять. Чимин, он опасен. И я знаю, что ты не сказал нам с Чонгук-и правду, но, пожалуйста, пожалуйста, будь осторожен, хорошо? Чимин был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать. Он попытался проглотить комок в горле, но это было невозможно. Он просто кивнул. Тэхен мягко улыбнулся. — Хорошо, — пробормотал он, — и, пожалуйста, поговори со мной, как только он что-нибудь с тобой сделает. Ты мой лучший друг, и я забочусь о тебе — Хорошо, — прохрипел Чимин. — Хорошо, — сказал Тэхен, — Так… увидимся в школе? Чимин кивнул. Тэхен похлопал его по плечу, затем развернулся и ушел. Чимину потребовались все силы, чтобы дойти домой. Голова лихорадочно соображала, и, хотя он не бежал, дыхание сбилось. Он пытался изнасиловать моего брата, голос Тэхена звучал в его голове, Он опасен. В этом не было никакого смысла. Слова — Юнги, насильник, ублюдок, все это не имело смысла. Не для Чимина. Конечно, у Юнги и него было ужасное начало, и технически, они ненавидели друг друга. Черт, после того, что произошло на складе, Чимин был уверен, что ненавидит Мин Юнги, но… насильник? Чимину стало плохо при мысли о том, что Юнги сделал — мог сделать — с братом Тэхена. И тогда Чимин вспомнил, что Юнги, с другой стороны, рассказал ему о парне, который когда-то был его другом, и спросил его, не хочет ли он заняться с ним сексом, а когда Юнги отказался, он распустил неприятные слухи. В этом было слишком много смысла — его друг, брат Тэхена, они были одним и тем же человеком, и теперь у Чимина было две разные версии истории, и он должен был решить, какой из них он верит. Тэхен или Юнги. Его лучший друг или парень, которого он ненавидел. Человек, которого он называл своим лучшим другом, но не доверял настолько, чтобы рассказать о своих проблемах, или человек, с которым он потерял девственность на складе и испытывал странные чувства. Черт. Чимин добрался до дома. Он открыл дверь, скинул ботинки и поспешил через гостиную — мать позвала его из кухни, но он не остановился, не послушал ее. И там был отец, сидевший на диване, он тоже звал Чимина, его голос звучал сердито, но Чимин тоже не остановился, он просто поспешил наверх, ему было так плохо. Он не пошел в свою комнату; вместо этого он вошел в ванную и запер за собой дверь, бросил рюкзак на пол, и в следующий момент он оказался перед унитазом на коленях, а затем его уже вырвало. Он вылил все, что было в его желудке, в унитаз, и даже когда он был уверен, что внутри него ничего не осталось, слезы текли по раскрасневшимся щекам, а по губам текли сопли, его все равно рвало желудочной кислотой, пока горло не горело так сильно, что он издал болезненный крик. Руки лежали на сиденье унитаза, он прислонился к ним лбом, прислонившись спиной к раковине. Раздался стук в дверь. — Милый? Чимину каким-то образом удалось поднять голову. Его зрение было размытым от слез, которые еще не пролились. — Ты там? Ты в порядке? Чимин заскулил, потянувшись за туалетной бумагой, чтобы вытереть нос, а затем спустить воду в унитазе. — Я здесь, — закричал он, голос опасно дрожал, — Я в порядке… просто… мне было плохо, вот и все. Мать на мгновение замолчала. Чимин молился, чтобы она восприняла это как окончательный ответ и ушла, но, конечно, Чимину не повезло. — Чимин, ты можешь открыть дверь, пожалуйста? — спросила она, и хотя ее голос был приглушен дверью между ними, Чимин слышал, как она волновалась. Он на мгновение затаил дыхание. Честно говоря, все, чего он хотел, это побыть одному. Но в то же время он знал, что мать заботилась только о нем. Он собрал все силы, которые еще остались, и открыл дверь, а затем сразу же упал на пол. Мать вошла в ванную так быстро, что с таким же успехом могла бы телепортироваться в комнату, Чимин бы и не заметил. Она заметила своего сына на полу, прислонившегося к стене, и ее озабоченное выражение лица только ухудшилось. Она опустилась перед ним на колени и обхватила его щеку. — Чимин, — прошептала она, — что случилось? Чимин тяжело сглотнул. В глазах появились новые слезы. — Думаю, съел что-то не то, — ответил он и заставил себя улыбнуться, но это, вероятно, сошло за гримасу. Мать покачала головой. — Скажи мне, — настаивала она, — что случилось? Чимин почувствовал, как сердце сжалось. Он больше не мог сдерживать слез, и они хлынули рекой. Нижняя губа задрожала. Он прислонился к руке матери. — Мама, — захныкал он, — мне так страшно. Выражение лица матери смягчилось. — О, Чимин-а, — прошептала она, а затем притянула его к своей груди. — О, мой малыш. Плотину Чимина прорвало. Он начал плакать в рубашку матери, нежно прижимаясь к ткани, чтобы прижать ее к себе, хватал ртом воздух и плакал еще громче. Ему было все равно. Мать крепко обняла его, нежно поцеловала в макушку и не говорила ему успокоиться; она просто позволила ему выплакаться. Они сидели так, казалось, несколько часов, хотя на самом деле прошло не больше пяти минут. Но для Чимина мир на какое-то время замер. — Я люблю тебя, — прошептала мать и провела пальцами по его волосам, — Так сильно, ты слышишь меня? — Я тоже тебя люблю, — заплакал Чимин. Постепенно он снова успокаивался. Его рыдания становились все реже и реже, а дыхание замедлялось. Он закрыл глаза. Мать все еще прижимала его к себе так же крепко, как и раньше, и на несколько мгновений Чимин почувствовал себя в полной безопасности в ее руках, в такой безопасности, какой он давно не чувствовал. Затем, когда он почувствовал, что снова может нормально говорить и дышать, он мягко оттолкнул ее. Она посмотрела на него с беспокойством. — Ты хочешь поговорить? — тихо спросила она. Чимин проглотил отвратительный привкус во рту. — Мама, — сказал он, — если… если бы кто-то сказал тебе что-то, что человек, который важен для тебя, якобы сделал… как будто что-то действительно, действительно ужасное, ужасное и непростительное… но упомянутый человек заранее сказал тебе нечто совершенно другое. Что… что бы ты сделала? Он подвинулся в объятиях, чтобы посмотреть на нее. Мать некоторое время молчала, обдумывая слова Чимина. — Я бы поговорила с этим человеком, — ответила она в конце концов, — я бы рассказала ему, что слышала, и спросила, что он может сказать по этому поводу. Чимин, дорогой. — вскоре она посмотрела на него. — Я очень беспокоюсь о тебе. И, хотя он этого не показывает, я знаю, что твой отец беспокоится о тебе. Ты выглядишь так, будто совсем не спал, ты редко ешь с нами… пожалуйста, если я могу чем-то помочь… — Все в порядке, мам, — мягко прервал ее Чимин и выдавил свою лучшую улыбку, — Я в порядке, обещаю. Его мать покачала головой. «Я так не думаю». Но она больше не задавала вопросов. Вместо этого она поцеловала Чимина в макушку, а затем встала. Чимин сразу же заскучал по ее теплым и успокаивающим рукам, но не сказал. Вместо этого он тоже встал, хотя колени все еще дрожали, и подошел к раковине, чтобы почистить зубы и умыться. Когда мать снова вышла из ванной и он закончил, он прислонился к раковине и посмотрел на себя в зеркало. По-настоящему посмотрел на себя. Он давно так не делал, и это было заметно. Темные круги под глазами были слишком заметны. Неудивительно, что все чертовски беспокоились о Чимине; он очень плохо скрывал, насколько ему плохо. Кожа была болезненно бледной, и, честно говоря, он был удивлен, что чувствует себя не так плохо, как выглядит. Он просто выглядел дерьмово. Но ничего не мог с этим поделать. Он отвернулся от зеркала, схватил рюкзак и пошел в свою комнату, все время думая о словах своей матери. Я бы поговорила с этим человеком. Я бы рассказала ему, что слышала, и спросила, что он может сказать по этому поводу. Это было просто. Но это означало, что Чимину снова пришлось бы поговорить с Юнги; сегодня он проделал потрясающую работу, избегая старшего повсюду. Он не видел его ни разу, и так было лучше. Чимин поклялся, что сломался бы прямо тогда и там, если бы увидел его. Но теперь снова пришлось встретиться с ним лицом к лицу, поговорить. Почему он просто не мог поверить Тэхену? Тогда Юнги был бы плохим парнем, и у Чимина была причина никогда больше с ним не разговаривать. Но это было бы совершенно несправедливо. Это была бы самая ужасная вещь на свете. Эта вещь была серьезной; она не имела никакого отношения к вражде Чимина и Юнги, но вместо этого это были серьезные обвинения. Если это было правдой, Юнги должен быть наказан, а если это было не так — ну и что тогда? Однако Чимин знал, что было бы правильно и справедливо рассказать Юнги о том, что Тэхен рассказал. Он имел право знать. Но это было так тяжело. Это было так, так тяжело, и Чимин не был уверен, хочет ли он быть тем, кто справится с этой задачей. Или, если он вообще способен на это.***
На следующее утро было намного сложнее убедить мать Чимина отпустить его в школу. На этот раз отец не вмешивался. Он, вероятно, знал, что Чимина вчера вырвало, поэтому он молчал и не сказал своему сыну идти в школу. Но Чимину нужно было уйти. Ему нужно было поговорить с Юнги как можно скорее, и единственным способом сделать это была школа. Однако мать была упрямой, и не очень помогало то, что Чимин все еще выглядел как зомби. — У меня скоро экзамен, — солгал он, — мне нужно посещать занятия, иначе я провалю. И на это мать ничего не могла сказать, поэтому она вздохнула и разрешила ему посидеть хотя бы один урок (история, худший предмет Чимина); но она настояла на том, чтобы отвезти его. Чимин пришел в школу как раз к третьему уроку. История. Прежде чем он смог выйти из машины, его остановила мать. — Я буду здесь снова через два часа, чтобы забрать тебя, — сказала она, — я не хочу, чтобы ты оставался в школе на весь день. Чимин кивнул. — Хорошо. Затем он вышел из машины и поспешил в здание школы. У него еще было немного времени до начала урока, перерыв начался пять минут назад. Обычно Чимин шел к своему шкафчику, чтобы встретиться с Тэхеном и Чонгуком, но сегодня он направился прямо во внутренний двор, к месту, где Юнги и его друзья обычно тусовались. Но поскольку Чимин был самым невезучим ублюдком, которого когда-либо видела эта вселенная, Юнги там не было. Только его друзья: долговязый парень с осанкой почти такой же плохой, как у Юнги, с курносым носом и довольно полными губами, и другой парень намного ниже ростом, с длинным лицом и высокими скулами и атлетической стройной фигурой. Чимин замедлился. Ему нужно было поговорить с Юнги. Он обратился к его друзьям, не задумываясь. — Простите? Они обернулись. Долговязый парень удивленно посмотрел на него, и длинное лицо поднял брови. — О, — сказал тот, — это ты. Смутно Чимин вспомнил, что двое парней перед ним были с Юнги, когда он набросился на него несколько дней назад, прямо перед… инцидентом. Чимин почувствовал, как его щеки вспыхнули от смущения. — Это я, — подтвердил он и кивнул, — Где Юнги? Долговязый парень приподнял одну бровь. — Зачем он тебе? Чтобы снова наорать и ударить? Чимин нахмурился. — Нет. Мне нужно поговорить с ним, вот и все. Они все еще не казались убежденными. — Пожалуйста», — сказал Чимин, его голос звучал намного мягче, чем раньше. В то же время он становился все более нетерпеливым. — Это действительно важно. И для Юнги тоже. Он… есть кое-что, что он должен знать. Двое парней обменялись взглядами. — Он дома, — сказал длиннолицый, — был целый день. Извини, чувак. — Вы можете сказать мне его адрес? — спросил Чимин, не подумав дважды. — Я не думаю, что Юнги это понравилось бы, — возразил длиннолицый и скрестил руки на груди. — Вы двое, похоже, не самые лучшие друзья. — Пожалуйста, — все, что смог сказать Чимин, прекрасно понимая, что это прозвучало не очень убедительно, — - Клянусь, я не хочу причинять ему боль. Это просто… Мне нужно поговорить с ним о чем-то действительно важном. Я кое-что услышал и хочу дать ему возможность объясниться. Это было все, что Чимин мог признать. К его большому удивлению, долговязый парень вздохнул. — Ладно, неважно, — сказал он, — ты дружишь с Тэхеном, да? Чимин кивнул. — Юнги живет там, в конце перекрестка. Номер 24. Я думаю… Думаю, ты узнаешь, какой дом принадлежит ему. На мгновение Чимин потерял дар речи. Он медленно кивнул, повторяя то, что только что услышал в своей голове. — Хорошо, — сказал он затем, затаив дыхание, но звуча так же благодарно, как и чувствовал, — Большое спасибо. Затем он развернулся и покинул здание школы так быстро, как только мог, даже не обращая внимания на Тэхена и Чонгука, стоящих у его шкафчика и бросающих на него вопросительные взгляды.***
Долговязый парень был прав. Как только Чимин приблизился к концу дороги, где предположительно жил Юнги, он заметил дом, который просто должен был принадлежать ему. И это, вероятно, была одна из самых подлых вещей, о которых Чимин когда-либо думал. Сам район был не так уж плох. Дома были в основном небольшими, рассчитанными на одну семью, но в основном дома на две семьи или небольшие жилые комплексы. Дом Юнги был двухквартирным, не очень большим, вероятно, достаточно для семьи. Технически оба дома выглядели одинаково, но была огромная разница. В то время как тот, что слева, выглядел красиво, с красивым палисадником и дорогой машиной на подъездной дорожке, чистыми окнами и в целом аккуратным и чистым экстерьером, тот, что справа, выглядел почти заброшенным. Передний двор был заброшен, трава росла высоко, цветов не было, окна и оконные рамы были грязными. Однако там была машина, старый ржавый пикап, и свет внутри дома был включен. 24 был номером дома, как и сказал долговязый. Теперь, когда Чимин стоял перед домом, собираясь подойти к двери и позвонить, он больше не чувствовал себя таким храбрым. Он надеялся, что то, что он собирался сделать, не расстроит Юнги. В конце концов, он просто хотел помочь. Итак, Чимин подошел к двери, трижды проверил табличку с именем дверного звонка (там было написано «Мин», Чимин был уверен в этом; он был старым и ржавым, как и машина, но он смог расшифровать), затем он позвонил. И ждал. Чимин прищурился. Он увидел свет внутри, кто-то определенно был дома. Он позвонил снова. На этот раз он что-то услышал; мужской голос, что-то кричащий. Чимину даже не пришлось сильно стараться, чтобы понять, что говорил мужчина. — Юнги! Открой чертову дверь! Чимин не слышал никаких шагов, приближающихся к двери, поэтому он решил, что Юнги не собирается открывать. Словно в подтверждение своих мыслей, мужчина снова закричал. — Юнги! — Чимин мог слышать: — Ради всего святого, двигай своей задницей сюда и открой дверь! Юнги! И все же, ничего. Но затем Чимин услышал стон и шаги. Почти непроизвольно он отошел на два шага от двери, прямо перед тем, как она открылась, но совсем чуть-чуть; дверная цепочка остановила его. Тем не менее, она была достаточно открыта, чтобы Чимин заметил человека за дверью. Это был мужчина — вероятно, источник голоса — которого Чимин никогда раньше не видел. Тем не менее, он выглядел смутно знакомым. Его лицо было покрасневшим и опухшим, и он, казалось, был не намного выше Чимина. Он пристально посмотрел на Чимина. — Кто ты? — пробормотал он. Чимин поднял брови. — Доброе утро, сэр, — ответил он как можно вежливее. Это был отец Юнги? — Я Пак Чимин… друг Юнги. Я пришел проведать его. На мгновение мужчина, казалось, был настолько удивлен словами Чимина, что ответил не сразу. Слишком быстро выражение лица вернулось на его лицо. — Друг Юнги? Ты пиздишь мне? — он спросил, и это прозвучало так серьезно, что Чимин почувствовал, как его сердце разбилось. — Нет, я… — попытался Чимин, но его прервал мужчина. — Иди домой, малыш. У этого бесполезного куска дерьма нет друзей. А потом ему снова захотелось закрыть дверь. Глаза Чимина расширились. Он сделал шаг вперед и, прежде чем подумать об этом, просунул ногу между дверью и дверным косяком. — Подождите! — сказал он слишком громко, — Пожалуйста. Мужчина посмотрел на него с такой неприязнью, что Чимин испугался, что он сломает ногу дверью. — Пожалуйста, — повторил Чимин немного спокойнее, — мне действительно важно поговорить с ним. Я не хочу ничего плохого. Я просто… — он выдохнул. — Я просто хочу поговорить с ним. Тогда я уйду, обещаю. Мужчина прищурил на него свои холодные, налитые кровью глаза. Затем, крякнув, он снял дверную цепочку и отошел. Чимин не мог поверить в свою внезапную удачу. Он осторожно толкнул дверь, опасаясь, что мужчина вдруг начнет кричать на него и прогонит со стоянки. Но он этого не сделал; он просто посмотрел на Чимина и подождал, пока тот снова закроет дверь, затем пошел к лестнице. Чимин огляделся. Дом был действительно маленьким. В нем не было прихожей, гостиная и столовая были одним целым, на кухне не было двери. Все было узким. Везде царил беспорядок. Грязная посуда покрывала короткую кухонную стойку, и на столе было еще больше. Пустые пакеты из-под чипсов, коробки из-под пиццы и другие контейнеры из-под еды были повсюду. Мусорное ведро было почти переполнено. Кофейный столик был завален бутылками. Алкоголь, как быстро понял Чимин. Справа от него была открытая дверь. Маленькая ванная. На полу валялась одежда. Нигде не было никаких фотографий. У стола стояло только два стула. Обои потрескались. Все это место выглядело мрачным. Чимин вздрогнул. — Юнги! — крикнул мужчина с лестницы. Чимин смотрел на него широко раскрытыми глазами. Его лицо было странно похоже на лицо Юнги; но опять же, они не были похожи. Глаза мужчины были холодными, налитыми кровью; он не был полным, но все же его лицо было одутловатым, а живот круглым. У Юнги же самые интересные глаза, которые Чимин когда-либо видел, и он был тощим, настолько тощим, что иногда Чимин задавался вопросом, ел ли он когда-нибудь. И хотя Юнги всегда смотрел на него свирепо, он и близко не выглядел таким, как мужчина, стоящий в нескольких метрах от Чимина. — Юнги! Клянусь ебаным Богом, не заставляй меня подниматься и тащить тебя вниз! Чимин поморщился. Он посмотрел на мужчину со страхом в глазах. Ох. Наверху послышался шум. Чимин услышал шаги, затем открылась дверь. — Поторопись, — выплюнул мужчина, — у тебя гость. Шаги прекратились. — Что? — прозвучал голос Юнги: — Кто? Мужчина не ответил, просто подождал, пока Юнги спустится вниз. А потом Юнги появился из-за угла и медленно спустился по оставшейся части лестницы. Он поднял глаза. Его глаза встретились с глазами Чимина. И он выглядел подавленным. Но прежде чем он успел открыть рот, чтобы что-то сказать, мужчина схватил его за запястье и притянул Юнги ближе. Юнги ахнул; Чимин отвернулся. По какой-то причине он боялся смотреть. Мужчина пробормотал что-то неразборчивое. Юнги ничего не ответил. Затем, через несколько мгновений, когда Чимин подумал, что можно снова поднять глаза, он просто увидел, как мужчина ударил Юнги по затылку. Юнги зажмурился; Чимин смотрел широко раскрытыми глазами. Мужчина отвернулся, посмотрел на Чимина и оглядел его с ног до головы, затем подошел к дивану, чтобы сесть. Он схватил одну из бутылок со стола и сделал огромный глоток. Чимин заставил себя отвести от него взгляд и вместо этого сосредоточиться на Юнги перед ним. Юнги уже смотрел на него с непроницаемым выражением. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, и даже его голос не выдал того, что он чувствовал. — Я… эм, — заикаясь, пробормотал Чимин, снова взглянув на мужчину. По какой-то причине он был напуган. — Я хотел проведать тебя, — сказал он, — И я… мне нужно с тобой поговорить. Это важно. — Ты мог бы поговорить со мной в школе. — Не мог, — не согласился Чимин и покачал головой, — Мне нужно поговорить с тобой сейчас. Юнги просто смотрел на него еще несколько мгновений. Затем он тяжело сглотнул и огляделся. — Пошли, — пробормотал он, затем развернулся и пошел наверх. Чимин шел за ним так быстро, как только мог, благодарный за каждый дополнительный метр, который он был вдали от человека, сидящего на диване. В коридоре наверху было темно. Там было всего три комнаты, и Юнги направился прямо к той, что справа. Он толкнул дверь, открывая только затемненную комнату; шторы были задернуты, и лишь немного солнечного света пробивалось сквозь ткань. Внезапно Юнги развернулся и схватил Чимина за запястье, дернув его в комнату так резко, что Чимин ахнул от боли в руке, затем он закрыл за ними дверь и запер ее. Когда он обернулся, посмотрел на Чимина с таким гневом, что Чимин испугался, что его могут ударить здесь и сейчас. — Какого хуя, — прошипел Юнги, его голос опасно дрожал, — какого хуя, Пак? Чимин моргнул, глядя на него. — Что я, блять, тебе сделал, а? — Юнги продолжил. Теперь, когда Чимин подумал об этом, это прозвучало так, как будто Юнги был близок к тому, чтобы заплакать. Чимин почувствовал, как сердце разрывается. — Что я тебе такого сделал, что ты чувствуешь необходимость так поступать со мной, а? — Чимин поднял брови. — Что? Юнги застонал и сел на свою грязную кровать. Он провел рукой по волосам. — Ради всего святого, этого не может быть. Этого не происходит. Чимин просто стоял там, совершенно беспомощный, наблюдая, как Юнги сходит с ума. Он не знал, что делать, он даже не знал, что он сделал не так. — Ты так сильно меня ненавидишь? — в конце концов Юнги спросил и снова посмотрел на Чимина: — Пожалуйста, скажи мне, что я тебе сделал, что ты чувствуешь необходимость сделать это? — Что, — повторил Чимин, — я не понимаю… — Кто сказал тебе, где я живу, а? Что случилось? — спросил Юнги и снова встал, делая шаг к Чимину. — Твои друзья, — робко ответил Чимин. Глаза Юнги расширились. — О Боже, — прошептал он, — я убью их, я убью… — Он снова провел руками по волосам и отвернулся. — Юнги, — осторожно спросил Чимин и протянул руку; однако, прежде чем рука смогла коснуться руки Юнги, он остановил себя, вспомнив, к чему это привело раньше, и отдернул руку. Юнги остановился и посмотрел на него. — Чего ты хочешь от меня? — тихо спросил он. Его голос так сильно отличался от обычного; он звучал усталым, измученным, почти застенчивым. Сломанный. Чимину хотелось плакать. — Мне нужно с тобой поговорить, — так же тихо сказал Чимин. — О чем? О нас… что произошло на днях? Чимин, я не… — Нет, дело не в этом, — перебил его Чимин. Часть его хотела знать, что Юнги сказал об этом, часть его боялась этого. — Это кое-что другое. Я… кое-кто рассказал мне кое-что о тебе, и я… почувствовал, что было бы справедливо рассказать тебе и спросить правду. И Юнги, к большому удивлению Чимина, выглядел готовым заплакать. Он был уверен, что никогда не видел кого-то настолько опустошенного, как Юнги в тот момент, и это причинило Чимину такую боль, что он не мог прижать его к себе и утешить; он никогда ни к кому раньше не испытывал таких чувств, и это было так, так страшно. — Продолжай, — внезапно сказал Юнги, его голос звучал намного тверже, чем раньше, — Пожалуйста. Чимин почувствовал, что руки вспотели. Он вытер их о штаны, чтобы высушить. — Я разговаривал с Тэхеном, — начал он, — он, эм… он брат твоего друга, верно? Тот, о котором ты мне рассказывал. Вот почему ты знал, где живет Тэхен. Глаза Юнги опасно заблестели. Чимин мог видеть это даже в тусклом свете. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы продолжать. — Я не сказал Тэхену, что произошло между нами, — продолжил он, просто чтобы дать Юнги знать, — Я сказал, что мы говорили раньше, вот и все. И он… он сказал, что… Чимин остановил себя с болезненным звуком. Он опустил голову. Было так трудно произносить эти слова. Намного сложнее, чем думать о них. — Что? — спросил Юнги, его голос внезапно лишился каких-либо эмоций. Однако, когда Чимин посмотрел на него, он все еще мог видеть боль и слезы в его глазах. — Скажи. — Он сказал, что… он рассказал мне о тебе и своем брате. Что вы были друзьями и что… ты… Скажи. — Он сказал, что ты навязался его брату. Он сказал, что ты пытался… заставить его заняться с тобой сексом. Чимин снова почувствовал тошноту. Он быстро прикрыл рот рукой. Глаза ни разу не оторвались от Юнги. После слов Чимина стало ужасно тихо. Юнги просто смотрел на него, как будто ожидал, что Чимин продолжит, но они оба знали, что больше нечего сказать. Вот и все. Казалось, прошли часы, когда Юнги, наконец, пошевелился. Он фыркнул, затем сделал шаг назад и медленно сел на свою кровать. А потом хлынули слезы. Он не всхлипывал, не шмыгал носом, не издавал никаких звуков, просто закрыл лицо руками. Чимин чувствовал, что весь его мир вращается и рушится, когда он беспомощно наблюдал, как Юнги сидит там. Он не знал, что делать, поэтому встал на колени перед Юнги, не прикасался к нему и ничего не говорил, просто ждал. — Ты лжешь. Голос Юнги был приглушенным, но Чимин расслышал его правильно. Он нахмурился. — Что? Юнги поднял голову. Глаза были красными, а по щекам текли слезы. — Ты врешь, — повторил он свои слова и посмотрел на Чимина так пристально, как только мог, — Ты… ты все это выдумываешь, верно? Пожалуйста, скажи мне, что ты… — Что? Зачем мне это придумывать? — смущенно спросил Чимин. Он мог понять реакцию; Юнги был в отчаянии. Но все же. — Черт возьми, я знаю зачем! — Юнги сказал: — Может быть, из мести, из-за того, что произошло между нами, потому что ты винишь меня и… и … Дыхание Юнги становилось все быстрее и быстрее, и руки снова запутались в волосах. Глаза лихорадочно двигались, и он хватал ртом воздух. Запоздало Чимин понял, что происходит. Он узнал эту ситуацию. — Эй, Юнги, посмотри на меня, — мягко сказал он и положил руки на колени Юнги, — Пожалуйста, Юнги, успокойся, дыши… Юнги моргнул. Он повернулся к Чимину, но почему-то казалось, что тот смотрит сквозь. Новые слезы потекли по щекам. — Юнги, просто сосредоточься на мне, хорошо? Я… черт, я понятия не имею, что делать… Чимин изо всех сил пытался вспомнить события нескольких недель назад. Что сделала его мама, когда у него была паническая атака? Взгляд Чимина упал на руки Юнги, теребящие собственные черные волосы. Он схватил их и вытащил из волос, вместо этого держал их сам. — Не… не дыши так быстро, — отчаянно устал Чимин. — Боже, у тебя такое дыхание… Юнги всхлипнул. Чимин запаниковал. — Нет, подожди, сосредоточься на моем дыхании, хорошо? Дыши со мной, дыши медленно, да? Сосредоточься на мне. Чимин медленно и глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы Юнги мог повторять за ним. Юнги, казалось, делал это лучше всего. Он все еще пытался и всхлипывал, но глаза были прикованы к Чимину, и через некоторое время их дыхание выровнялось. Руки Юнги так крепко сжимали руки Чимина, что было больно. — Ну вот, — прошептал Чимин, — у тебя получилось. Еще больше слез потекло по лицу Юнги. Когда Чимин убедился, что дыхание Юнги снова стало нормальным, он больше не мог сдерживаться. Он наклонился вперед, обвил руками шею Юнги и притянул его ближе к своей груди, опустив на пол рядом с собой. В течение нескольких мгновений он не был уверен, оттолкнет ли его Юнги или нет, мир замер. Затем он почувствовал, как руки Юнги обхватили его за талию и притянули к себе. Сердце Чимина пропустило удар. — Ну вот, — прошептал он, — с тобой все будет в порядке. — Я этого не делал, — пробормотал Юнги, — я не делал… что сказал Тэхен. Я бы никогда не смог. Чимин не ответил. Он бы хотел, он правда хотел. Но не мог. Это огромная ошибка. Юнги оттолкнул его. Внезапно он снова уставился на него. — Ты мне веришь? — он спросил: — Ты должен, Чимин. — Я… эм, — сказал Чимин и тяжело сглотнул. Он опустил голову. — Ты мне не веришь, — сказал Юнги; это был не вопрос, это было утверждение. — Это неправда, — попытался Чимин, но это было бесполезно. — Тогда что это? Что ты вообще здесь делаешь? — спросил Юнги, снова звуча сердито. — Я… я не знаю. — Какого хуя, — выплюнул Юнги, — Чимин, я его не насиловал. Все произошло именно так, как я тебе рассказал. Он спросил, не хочу ли я заняться с ним сексом, я отказался. Он распустил слухи и, очевидно, рассказал своей семье историю, которую ты мне только что рассказал, что он не плохой парень. Ты должен мне поверить! И Чимин хотел, черт возьми, он хотел. Так ли это было? Конечно. — Ради всего святого, — сказал Юнги и встал, прошел мимо Чимина к окну, затем снова развернулся и пошел обратно. Чимин наблюдал за ним с того места, где он все еще стоял на коленях на полу. — Я не насильник, — заявил Юнги, его голос снова дрожал. — Я не… Я этого не делал, клянусь Богом. Он посмотрел на Чимина. — На складе, — сказал он, и Чимин поморщился, — Я спросил тебя, верно? Ты… ты сказал «да», ты сказал, я знаю. — Юнги, не делай этого с собой, — сказал Чимин. Теперь он даже не осмеливался посмотреть Юнги в глаза. — Почему нет? — Юнги закричал и опустился на колени рядом с Чимином: — Почему ты так поступаешь со мной? Тебе нравится видеть, как я так страдаю? Ты так блядски сильно меня ненавидишь? Чимин, черт возьми, поговори со мной, что ты… — Заткнись, Юнги, заткнись нахрен! — Ты хочешь окончательно меня погубить? Ты все это выдумываешь? Для тебя это шутка? — Юнги, клянусь Богом… — Это серьезно, Чимин, это может разрушить мою или чью-то еще жизнь, так что говори нахуй! — Юнги! — Чимин кричал достаточно громко, чтобы привлечь внимание. Он почувствовал, как слезы жгут глаза. Юнги молчал. — Я не думаю, что ты это делал, — сказал ему Чимин, — Я просто хотел рассказать тебе, что слышал. В конце концов, ты и брат Тэхена — единственные люди, которые знают, что на самом деле произошло. Но я доверяю тебе, окей? Я, блять, доверяю тебе, и это пугает, но я доверяю тебе, потому что ты не причинил мне вреда в кладовой, и я знаю, что ты бы этого не сделал, а вместо этого все остальные всегда причиняют тебе боль, и я, блять, доверяю тебе. Чимин тяжело дышал. Он моргнул, ему пришлось заставить себя не отводить взгляд от Юнги. Юнги уставился на Чимина, слишком ошеломленный, чтобы что-то ответить. Хотя он ничего не сказал, но дышал так же тяжело, как и Чимин. Затем, внезапно, он наклонился вперед. Его губы столкнулись с губами Чимина. И на мгновение мир Чимина стал целым. Их поцелуй был нежным и мягким, хотя давление губ Юнги поначалу было интенсивным. Спустя всего несколько секунд Чимин положил одну руку на шею Юнги, чтобы прижать его к себе, а затем и другую тоже. Только сейчас он понял, как сильно ему не хватало ощущения губ Юнги, близости Юнги к нему. Это было ужасно. Он опасен, голос Тэхена звучал в его голове. Он не такой, вспомнил Чимин. Юнги издал приглушенный звук и пошевелился. Он схватил Чимина за бедра и посадил к себе на колени только для того, чтобы внезапно встать с Чимином на руках. Чимин отстранился и ахнул, прижимаясь лбом ко лбу Юнги. — Что ты делаешь? — спросил он, не совсем уверенный, что имеет в виду. — Я не знаю, — тихо ответил Юнги, а затем он осторожно опустил Чимина на кровать, склонился над ним и снова соединил их губы. Чимин охотно ответил. Он обхватил ногами талию Юнги, притягивая ближе, пока их животы не встретились. Юнги использовал это как приглашение. Чимин был рад, что его стон был приглушен их губами. А потом Юнги отстранился. Он ахнул и сел, потирая виски и закрыв глаза. Чимин, встревоженный этим, тоже сел с широко раскрытыми глазами. — Что… что не так… — он спросил: — Юнги, что случилось? На мгновение Чимин испугался, что Юнги снова начнет кричать, может быть, выгонит, но когда Юнги снова открыл глаза, в них не было гнева, просто… Страх? — Я не могу, — сказал Юнги и покачал головой. — Я не хочу причинять тебе боль. Он отвернулся и сел на край кровати, спиной к Чимину. На мгновение Чимин был слишком ошеломлен, чтобы что-то ответить. Затем он осторожно придвинулся к Юнги. — Хей, — тихо сказал он и положил руку ему на плечо. Юнги поморщился, но не оттолкнул. — Ты не причинишь мне вреда. — Почему ты мне доверяешь? — Юнги спросил: — Твой лучший друг сказал тебе, что я насильник, но вместо этого ты решил мне поверить. Почему? Почему? спросил себя Чимин. — Я буквально трахнул тебя в школьной кладовке, — выплюнул Юнги, — Как, черт возьми, ты можешь мне доверять? Чимин нахмурился. — Ты не хочешь, чтобы я доверял тебе? Юнги фыркнул и отвернулся, но Чимин быстро остановил его. — Эй, прости, — сказал он, — прости. Это… Честно говоря, я не знаю. Юнги смотрит на него. — Я думаю, это потому, что все всегда так плохо говорят о тебе. Все эти слухи и прочее. Твой отец, судя по тому, что я слышал. Все говорят о тебе гадости, а ты никогда никому не сделал ничего плохого. Это так… несправедливо. — Чимин вздохнул в отчаянии. — Хотел бы я заставить тебя почувствовать то, что я чувствую прямо сейчас, это так трудно объяснить… Чимин снова вздохнул и остановился. Его взгляд упал на губы Юнги. Юнги посмотрел прямо на него. Затем Чимин наклонился вперед и снова поцеловал его. Он знал, как заставить Юнги почувствовать это. Юнги вздохнул в поцелуе, и когда Чимин схватил его за плечи и потянул за собой, Юнги позволил ему. Юнги явно колебался. Его тело напряглось, и он не поцеловал Чимина в ответ, как раньше, поэтому Чимин отстранился, но всего на несколько дюймов; они были так близко, что он чувствовал дыхание Юнги на своих губах. Чимин мягко обхватил щеку Юнги, погладил ее большим пальцем. Что он делает? — Я доверяю тебе, — прошептал он, — все в порядке. Юнги тяжело сглотнул. Он ничего не сказал, только сократил расстояние между ними и снова поцеловал Чимина. Он раздвинул ноги, чтобы Юнги мог пролезть между ними, и снова обхватил ими талию. Люди думают, что ты гей, Чимин. Чимин застонал в губы, когда Юнги прижался к нему. Они прервали поцелуй только для того, чтобы Юнги смог снять с Чимина рубашку. Это было нормально. Это было нормально. Так не должно быть. Чимину не должно нравиться, что Юнги целует его. Он не должен испытывать желание быть рядом с ним, отдавать Юнги все, что у него есть. И все же он это испытывает. Чимин ахнул, когда Юнги поцеловал его в шею. В этой комнате было так жарко — неужели воздух все это время был таким? Он потянул Юнги за рубашку. — Пожалуйста? Юнги отстранился от его шеи и посмотрел на него. Он казался неохотным. — Я не… — Ты не обязан. Чимин сам себя не понимал. Почему он был так мил с Юнги? Такой внимательный? Разве он не должен был ненавидеть его? И он это делает, не так ли? Юнги медленно кивнул. — Я хочу. — Хорошо, — ответил Чимин, затем снова поцеловал Юнги. В то же время руки Юнги потянулись к его штанам, нащупывая там пуговицу. Он снова сел, чтобы снять их, и бросил их на пол; прежде чем Чимин успел смутиться из-за того, что он так обнажен рядом с полностью одетым Юнги, Юнги снял свои штаны. Они снова поцеловались. Какое-то время все, что они делали, это лениво терлись, и их разделяла только ткань боксеров. Некоторые люди говорят, что вы с Юнги вместе. Заткнись! подумал Чимин: Заткнись, заткнись! Юнги прикусил нижнюю губу, провел по ней языком, затем оторвался, чтобы отдышаться. Его глаза были темными и содержали что-то, что Чимин не мог точно определить. Было ли это… похоть? Желание? На его вопрос был дан ответ, когда руки Юнги опустились к его боксерам. — Могу я их снять? — Пожалуйста, — ответил Чимин, затаив дыхание, что Юнги сделал и бросил их на пол, где уже была разбросана вся их другая одежда. Когда он наклонился над Чимином, глаза застряли на его теле; они расширились, блуждая вниз от груди к животу, животу и ногам. Чимин сглотнул. Он почувствовал, как его щеки запылали. — Прекрати, — пробормотал он, — не… пялься… Он этого не понимал. Юнги не должен был затягивать с этим. Он не должен был… наслаждаться этим вот так. Они оба. Верно? — Прости, — пробормотал Юнги. Он не смотрел на лицо Чимина, и если бы Чимин не знал его лучше, он бы сказал, что Юнги был смущен. Юнги потянулся к своей тумбочке и открыл ящик. Когда он достал бутылочку, Чимину не потребовалось много времени, чтобы понять, что это смазка и презерватив, он поднял одну бровь. Юнги взглянул на него и открыл бутылку, обмакнув пальцы в жидкость. — Что? — спросил он, стараясь вложить в свой голос как можно больше язвительности, — не думай, что ты единственный, кого трахают на моей кровати. Чимин открыл рот, но ничего не сказал. Он не мог. Почему Юнги сказал это? Это было необходимо? И почему это так беспокоило Чимина? — Тебе было плевать на смазку, когда мы были на складе, — огрызнулся Чимин, просто чтобы что-то сказать. Юнги нахмурился. — Прости, что не хотел снова причинять тебе боль, — ответил он. Когда он прижал указательный палец ко входу Чимина и наклонился, чтобы поцеловать, Чимин отвернулся, делая вид, что не понимает намерения Юнги. Он знал, что ему не удалось быть убедительным. Юнги остановился. Затем фыркнул и сунул палец внутрь. Как и в первый раз, Чимину не нужно было долго приспосабливаться к легкой растяжке. На второй палец у него ушло больше времени. Когда он сказал Юнги, что может двигать пальцами, он двигал ими быстро, вытягивал их почти до упора, а затем быстро втягивал обратно. Он держал их глубоко внутри Чимина, немного двигая ими, и только когда сильная волна удовольствия прошла через Чимина, он понял, что Юнги пытался сделать. — О боже, — выдохнул Чимин и откинул голову назад. В уголках его глаз собрались слезы. Юнги наблюдал за ним, озабоченно нахмурив брови. — Чимин, прости, скажи мне, когда… — Нет, нет, это было… это хорошо, о Боже, Юнги, клянусь, если ты будешь держать свои пальцы там, где они сейчас, я… Юнги усмехнулся, поняв, что пытался сказать Чимин. Он вытащил пальцы, затем медленно ввел три. Задело. Чимин ахнул и зажмурился, но когда Юнги собирался снова вытащить пальцы, он схватил его за запястье, чтобы удержать их на месте. — Ох, — было все, что он мог сказать, — Ох, Юнги. Юнги сидел совершенно неподвижно, ожидая, пока Чимин привыкнет к растяжке. Чимин чувствовал на себе взгляд Юнги. Обычно это заставило бы его чувствовать себя некомфортно, но сейчас этого не произошло. Он не мог даже думать об этом. Внезапно он почувствовал что-то на своих губах. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что это Юнги целовал его, мягко, слишком нежно. Чимин издал приглушенный звук, затем он потянулся, чтобы положить руку на шею Юнги и прижать его к себе. Их поцелуй становился все более и более жарким, и Юнги осмелился пошевелить пальцами. Он был так осторожен и медлителен, что Чимин больше не чувствовал боли. Со вздохом он прервал поцелуй и прошептал: — Я готов. Поторопись, я хочу больше… Он не хотел говорить, что ему нужен Юнги, но ему и не нужно было. Юнги даже не посмотрел на него, когда он вытащил пальцы и стянул боксеры. Чимин не мог не смотреть на него. Он смутно заметил белые линии на бедрах Юнги, теперь, когда он мог как следует рассмотреть его (в прошлый раз у него не было возможности это сделать); но до него не совсем дошло, что это такое. Разум был затуманен, и в тумане все, что он мог видеть, был Юнги перед ним, все, что он мог чувствовать — запах Юнги, все было Юнги, и он нуждался в нем, сейчас. Парень натянул презерватив и нанес еще немного смазки, затем он пошевелился и уже собирался наклониться к Чимину, когда их глаза встретились. Юнги остановился. Должно быть, у Чимина был странный вид: раскрасневшиеся щеки, прикрытые глаза, он смотрел на Юнги, тяжело дыша. Юнги тяжело сглотнул. Он прервал их зрительный контакт и вместо этого снова переместился между ног Чимина. — Говори со мной, ты меня слышишь? — проворчал он, а затем толкнулся внутрь. Чимин откинул голову назад. Челюсть отвисла, а глаза закрылись. Когда Юнги начал двигаться, Чимин почувствовал, что падает. Он вцепился в простыни так сильно, что костяшки его пальцев побелели. С его губ сорвался напряженный звук; Юнги выругался. — Не слишком громко, — прошипел он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не звучал взволнованно, — Мой… черт… мой отец. Они кричали друг на друга всего несколько минут назад. Юнги это тоже не волновало. Но Чимин этого не сказал. Он просто захныкал и кивнул, затем притянул Юнги к себе за плечи и прижал их губы друг к другу. Юнги не тратил слишком много времени, двигаясь медленно. Его движения быстро ускорились, и вскоре он снова попал в то самое место внутри Чимина, теперь, когда он знал, где оно находится. Чимин скулил и стонал в его губы и отчаянно пытался удержать Юнги рядом. Он нуждался в его близости, сейчас больше, чем когда-либо прежде. Юнги… черт возьми, голос Тэхена снова прозвучал в его голове. У этого парня нет ни стыда, ни сочувствия. Юнги отстранился и прижался лбом ко лбу Чимина. Он сидел с закрытыми глазами, тихие стоны покидали его, когда он продолжал раскачиваться в Чимине в устойчивом темпе. — Все хорошо? — ему удалось спросить. Чимин почувствовал, как его сердце затрепетало. — Да, — прошептал он, потому что не доверял своему голосу. Что, черт возьми, с ним было не так? Это ничего не должно значить для него, как это ничего не значило и для Юнги. — Черт. — Юнги уткнулся лицом в шею Чимина, поцеловал его там. От горячего дыхания кожу Чимина покалывало. И когда Юнги засосал и лизнул кожу, Чимин не остановил его, несмотря на то, что знал, что завтра, вероятно, будет засос. Юнги ускорился; Чимин застонал, затем быстро прикрыл рот рукой. — Прости, — выдохнул он. — Прости… о Боже, ах, Юнги… Юнги поднял голову и посмотрел на него. Его бледные щеки покраснели. Если бы ситуация была другой, Чимин мог бы потеряться в кошачьих глазах. Он протянул руку и убрал потные волосы Юнги с лица. Он чувствовал себя пьяным, под кайфом, черт, он никогда раньше не был под кайфом, но сейчас ему хотелось. И ему это нравилось это слишком сильно. Ему нравилось это чувство. — Юнги, — выдохнул он, — Юнги, я… — Чимин, пожалуйста, — перебил его Юнги. Внезапно на его лице появилось что-то похожее на панику. — Пожалуйста, повернись. На мгновение Чимин был слишком застигнут врасплох, чтобы что-то предпринять. Он моргнул; только когда Юнги вытащил и помог ему развернуться, он очнулся от своей жесткости. Он был не против развернуться. Это было не так. Это было просто… неожиданно. И когда Юнги отодвинулся, пока Чимин лежал на животе, он не мог не думать, что Юнги не хотел видеть его лицо. Тогда им не потребовалось много времени, чтобы достичь конца. Вот так, лицо Чимина было прижато к подушке Юнги, и ошеломляющий запах Юнги и пота, но в основном Юнги, вызывал у него головокружение и усиливал удовольствие, которое он испытывал каждый раз, когда Юнги попадал в его сладкое местечко. Он не мог не стонать, снова и снова, и он прикусил нижнюю губу и прижал руку, которая не сжимала простыни, к его рту, чтобы хотя бы немного приглушить звуки. Движения Юнги стали быстрее и небрежнее. Он тяжело дышал и больше не выходил полностью, вместо этого они синхронно двигали бедрами. Его руки так крепко сжимали талию Чимина, что это почти причиняло боль. Когда всего этого стало слишком много, и Чимин больше не мог сдерживаться, он просто не мог, он обхватил рукой свой член и отчаянно двигал им вверх и вниз. Всего после четырех толчков он кончил на свою руку и простыни Юнги. Он прижался лицом к подушке Юнги, чтобы заглушить его стоны; позади него Юнги замычал, и четыре, пять, шесть толчков спустя он внезапно затих. Он упал вперед, прижавшись лбом к лопаткам Чимина. Через несколько мгновений он выскользнул из Чимина; это было странно, но у Чимина не было сил сделать больше, чем тихо заскулить. Он просто лежал, закрыв глаза, пока Юнги избавлялся от презерватива. Затем Чимин перевернулся на спину. Он прикрыл глаза рукой. Матрас рядом с ним опустился, и внезапно Чимин почувствовал что-то внизу живота. Он резко сел и убрал руку, только чтобы обнаружить Юнги, сидящего рядом с ним, уже снова одетого в боксеры, с бумажным полотенцем в руке, очищающим его живот. — Извини, — пробормотал Юнги, — не хотел тебя напугать. Чимин сглотнул. — Все в порядке. Он смотрел, как Юнги протирает его, а затем продолжал наблюдать за ним, когда он выбросил бумажное полотенце. Когда Юнги поймал его взгляд, он отвернулся. — Теперь здесь беспорядок, — сказал Юнги, указывая на свои простыни. Чимин покраснел. — Мне жаль. Ситуация стала слишком отрезвляющей, слишком быстрой. Чимин ненавидел это. Он встал и собрал свою одежду, затем начал одеваться. Он знал, что Юнги наблюдает за ним, но ни один из них ничего не сказал, пока Чимин не закончил. Они просто стояли. Теперь Чимин мог бы как следует осмотреть комнату Юнги. Она была грязной; одежда покрывала пол, (наполовину) пустые тарелки громоздились на столе. Чимин заметил старую клавиатуру, стоящую в углу, разорванные и скомканные бумаги рядом с мусорной корзиной. Рядом с кроватью стояла полка с книгами Юнги и стопкой фотографий. Комната выглядела очень похоже на комнату Юнги. — Я думаю, тебе следует уйти, — внезапно сказал Юнги. Когда Чимин посмотрел на него, он отвернулся. — Тебе не следовало приходить сюда в первую очередь. Чимин поднял брови. — Не притворяйся, что не согласен, — пробормотал Юнги, — это… это было неправильно. Черт возьми, если ты пришел сюда, чтобы найти что-то, о чем можешь рассказать всем в школе, вперед. Нет ничего такого, чего бы они уже не знали. Чимин потерял дар речи. После всего, что произошло сегодня, Юнги теперь думает, что Чимин просто пришел, чтобы продолжать говорить о нем дерьмо? Он действительно так думал? — Ты знаешь, что я был здесь не поэтому, — сказал Чимин, — почему ты так думаешь? — Какого хрена ты занимался со мной сексом? — он спросил: — Почему... я не понимаю. Зачем я вообще ввязался в это? Черт… Он провел рукой по волосам и покачал головой. Теперь, когда Юнги сказал это вслух, тяжесть того, что они сделали, обрушилась на Чимина. Он тяжело сглотнул и обхватил себя руками за талию. — Мне жаль, — сказал он. Это была его вина, он был тем, кто инициировал это. — Мне так жаль. — Так и должно быть, — выплюнул Юнги, его голос опасно дрожал, — А теперь отвали, ладно? Я не хочу, чтобы ты был здесь, ты… ты уже причинил достаточно вреда сегодня. И когда Чимин просто уставился на него широко раскрытыми стеклянными глазами, Юнги сделал шаг к нему и подтолкнул его к двери. — Убирайся! Чимин заскулил. — Прости. — шептал он снова и снова, — мне так жаль. Он схватил свой рюкзак, а затем открыл дверь, вышел из комнаты и спустился вниз. Когда он спешил через гостиную (отец Юнги спал на диване, все еще держа в руке бутылку и включив телевизор), он услышал, как Юнги захлопнул дверь. Чимин поморщился. Как только он вышел из дома, по щекам потекли слезы. Смутно он вспомнил, как мать сказала ему, что заберет из школы, но у Чимина не было ни сил, ни нервов, чтобы вернуться в школу и ждать ее там. Поэтому вместо этого он отправился домой. Каким-то образом, сквозь слезы и затуманенное зрение, он сделал это. Он заметил машину отца на подъездной дорожке, но это не заставило его колебаться. Он просто вошел в дом и направился прямо к лестнице. — Чимин? Чимин не остановился и не стал слушать. Он просто заплакал и побежал наверх. — Чимин! Какого черта ты здесь делаешь? Отец следовал за ним. Шаги были громкими. Чимин добрался до своей комнаты и бросился на кровать, зарывшись лицом в подушку и просто отпустив все, что он все еще держал в себе. — Чимин! — услышал он крик своего отца. Он был в комнате. — Ты с ума сошел? Твоя мама очень волнуется! Она ждала тебя перед школой уже полчаса, пыталась дозвониться тебе по крайней мере шесть раз, так что, пожалуйста, объясни, что происходит… Чимин сел так быстро, что его отец сделал шаг назад. Однако взгляд не дрогнул. — Оставь меня в покое. — Закричал Чимин, в то время как слезы текли по лицу. Он громко всхлипывал и хватал ртом воздух. Отец уставился на него, слишком ошеломленный, чтобы что-то сказать. — Оставь. Меня. В. Покое. — Чимин закричал еще громче: — Оставь меня в покое! Я не хочу это слышать, я не хочу с тобой разговаривать! Отец был вне себя от ярости. На долю секунды Чимин испугался, что он побьет его, и это было бы так, Чимин бы этого не пережил — но ничего. — Пак Чимин, — сказал он как можно спокойнее, — Мы говорим об этом. Такое поведение неприемлемо… — Плевать, — сказал Чимин. Отец поджал губы. Он протянул руку. — Дай мне свой телефон. Чимин раздраженно фыркнул. Он достал его из кармана, но вместо того, чтобы отдать отцу, он завелся и швырнул его в стену. Отец почти незаметно вздрогнул от громкого шлепка. Он ничего не сказал, просто посмотрел на сына с такой ненавистью во взгляде, что Чимину захотелось снова заплакать, затем он взял телефон и вышел из комнаты. Слишком поздно и в ужасе Чимин понял, что запер дверь. Когда он вскочил и попытался открыть дверь, это не сработало, и не важно, как громко Чимин кричал или как сильно он пинал или бил дверь, отец не открывал ее. В конце концов, после того, что казалось часами, Чимин сдался и соскользнул на пол. Громко плача, он прислонился к прохладной двери и закрыл глаза. Это было оно. Он, наконец, достиг дна. Волна усталости накрыла Чимина; ему пришлось очень сильно бороться, чтобы не заснуть прямо здесь и сейчас. Постепенно рыдания стихли. Новые слезы не катились по щекам. Он вытер лицо, а затем заставил себя встать, как бы сильно ему ни было больно. Он чувствовал себя отвратительно. В груди у него было пусто, он чувствовал себя липким и использованным, и все это из-за Мин Юнги. Чимин ненавидел его. Он презирал его так, как никогда никого не презирал. Так почему же было так больно? Чимин схватил куртку и подошел к окну. Он открыл его, бросил последний взгляд в свою комнату. И когда он почувствовал, что стены надвигаются на него, он перелез через подоконник. Если отец чувствовал необходимость запереть в комнате, Чимин найдет другой выход. Прямо под окном был гараж. Чимин спрыгнул и приземлился с легкостью — на самом деле было не так уж и высоко. Он подошел к краю крыши, затем присел на корточки и прыгнул — опять же, было не так высоко. Он благополучно приземлился на ноги и, как ни в чем не бывало, вышел из дома и пошел по дороге. Он понятия не имел, куда идет, просто прочь. Он тоже не знал, как долго, но это не имело значения. Ничто больше не имело значения. У Чимина было странное и ужасное чувство, что он уже все потерял, так зачем беспокоиться? Он натянул капюшон, засунул руки в карманы и просто продолжал идти, задаваясь вопросом, куда его понесут ноги.***
Через некоторое время Чимин оказался в центре города. Уже темнело, и эта часть города была пугающе пустынна. Чимин шел по дороге мимо огромных серых зданий, которые так сильно отличались от домов в его районе. В мерцающем свете уличного фонаря сидела кошка, облизывая лапу. Чимин остановился. Улыбка тронула его губы. Он подошел к нему медленно и осторожно, чтобы не спугнуть, а затем опустился на колени рядом. Он протянул руку и позволил коту понюхать палец, прежде чем погладить его по щеке. — Привет, малышка, — прошептал он. — что ты здесь делаешь совсем одна? Он усмехнулся, когда кот прижался щекой к его пальцу, а затем подошел ближе к нему, громко мурлыкая. — По крайней мере, ты меня не ненавидишь, а? — О, как мило. Чимин вздрогнул. Он посмотрел широко раскрытыми глазами так быстро, что это отпугнуло кошку. Но Чимину было все равно. Вместо этого он мог только смотреть на мужчину, стоящего в нескольких метрах от него, мягко улыбаясь, наблюдая за Чимином. Чимин почувствовал, как сердце забилось о грудную клетку. — Прости, — сказал незнакомец. — я не хотел напугать тебя или… кота. — Все в порядке, — сказал Чимин и встал. Он вытер грязь с колен: — Я все равно собирался домой. — О, разве ты не отсюда? — спросил мужчина. Чимин знал, что сейчас самое подходящее время просто развернуться и уйти. Он сделал нерешительный шаг назад. — Э-э, нет, — сказал он, — я живу скорее в пригороде. — О-о-о, — сказал мужчина и кивнул, — Богатый ребенок, да? — он усмехнулся, увидев неуверенное лицо Чимина. — Я просто шучу, конечно. При этих словах Чимин выдавил из себя смешок. Он чувствовал себя некомфортно. — Хорошо, — сказал он, делая еще один шаг назад. — Я… действительно должен идти. — Подожди! — сказал мужчина, — Почему ты не позволишь мне отвезти тебя туда? Это недалеко на машине, но прогулка туда займет у вас целую вечность. — Нет, спасибо. Я поеду на автобусе. — О, да ладно. На машине быстрее. Чимин нахмурился. Он не мог доверять жуткому незнакомцу, совсем нет. — Нет, спасибо, — повторил он, а затем повернулся и ушел. — До свидания, сэр. Вот и все, подумал он, Это было правильно. Он ускорил шаг. Его шаги эхом отдавались по дороге. Но… не только его. Запоздало Чимин понял, что была вторая пара шагов, и она приближалась все ближе и ближе. Чимин почувствовал, как паника поднимается в его груди, когда он снова ускорил шаг, пока почти не побежал. Он был так близок к повороту… так близко… Как раз в тот момент, когда он подумал, что человек позади него, должно быть, догнал его, Чимин свернул за угол и бросился бежать. Здесь было больше людей — он был в безопасности, но не останавливался, несмотря на странные взгляды, которые на него бросали. Он бежал и бежал, по улице и по следующей, пока легкие не начали гореть и кричать о воздухе, а затем он пробежал еще немного, пока не остановился. — Черт, — выдохнул он, прошел еще несколько шагов, а затем остановился, опираясь на колени и пытаясь отдышаться. В глазах появились слезы, и в этот момент Чимин уже даже не знал почему. Он не мог оставаться здесь. Ему нужно было домой. Он хотел домой. Но он был так напуган. Воспоминания о ссоре с отцом вспыхнули в голове. Он облажался, отец убьет его. Их предыдущие ссоры были ничем по сравнению с этой. Но Чимину нужно было идти домой. Он больше не мог здесь оставаться. С тяжелым сердцем, бьющимся слишком быстро, и с ноющими конечностями, Чимин сдался и отправился домой. Он какое-то время ехал на автобусе, потом вышел и остальное прошел пешком. Было не так далеко; тем не менее, когда он добрался до своего дома, уже стемнело. Внутри все еще горел свет. Однако, к его большому разочарованию, его окно закрыто. Чимин сглотнул. Это означало, что он должен был позвонить и просто молиться, чтобы это был не его отец, который собирался открыть. Но мог ли он так рисковать? Он подошел к двери и поднял руку, чтобы позвонить, затем снова опустил ее. Он не мог. Он был слишком напуган. Он был так напуган, что его затошнило. Чимин отошел на два шага от двери и вместо этого сел на крыльцо. Может быть, его родители найдут его утром. Надеется. Его желание не было исполнено. Краем глаза Чимин увидел, как зашевелились занавески на кухонном окне, а затем, несколько секунд спустя, открылась входная дверь. — О, Чимин, милый! Он быстро отвернулся; почувствовал, как щеки вспыхнули от смущения. Мать опустилась перед ним на колени и обняла. — О боже, я так волновалась! О чем ты думал! — она снова отпустила его, чтобы посмотреть. — Мы даже вызвали полицию, мы… где ты был? Чимин опустил голову. Он не хотел отвечать. Даже если бы мать не была, отец наверняка был бы зол на него. Вероятно, он уже был. Чимин был мертвецом. — Пойдем в дом, — сказала его мать через некоторое время и мягко оттолкнула сына. Она погладила его по щеке, затем встала и пошла обратно к дому. Чимин сидел неподвижно еще несколько мгновений, прежде чем последовать за ней. Он оцепенел от обжигающего взгляда, который бросил на него отец, он просто направился прямо к лестнице, планируя запереться в своей комнате и больше никогда ее не покидать. Но отец заговорил прямо перед тем, как он смог добраться до лестницы, самым холодным и злым голосом, который Чимин когда-либо слышал. — Сядь, Чимин, — сказал он, и, несмотря на то, что он звучал разъяренно, он также звучал странно спокойно. Чимин остановился и взглянул на мать; она наклонила голову, избегая смотреть в глаза сыну и мужу. — Ты меня слышал? Чимин кивнул и подошел к обеденному столу. Он сел подальше от отца. — Где ты был? — спросил его отец. — Не дома, — ответил Чимин, — В городе. — Я запретил тебе выходить на улицу, Чимин, — сказал его отец, голос опасно дрожал, — И ты все еще… — Ты этого не делал, — перебил его Чимин, на самом деле не желая. Он осмелился взглянуть на своего отца. — Ты ничего не говорил о том, чтобы оставаться внутри. Несколько мгновений отец был слишком ошеломлен, чтобы ответить. — Что, — сказал он и прочистил горло, — не будь идиотом. — Я не идиот. — Чимин покачал головой: — Я не помню, чтобы ты говорил мне оставаться внутри. Ты просто запер мою дверь, вот и все. — Ну, этого должно быть достаточно! — его отец огрызнулся: — Если ты всегда притворяешься таким тупым, тогда я не хочу знать, что тебе пришлось сделать, чтобы получить эти хорошие оценки! Смутно Чимин вспомнил слухи, о которых ему рассказал Юнги. Тошнота распространилась по животу. — Честно говоря, я не знаю, чего ты от меня ожидал, — пробормотал Чимин и отвернулся. Его шея горела. — Заперев меня в комнате… ты серьезно думал, что я останусь там? — Я, очевидно, не думал, что ты выпрыгнешь из своего окна, — быстро ответил отец, его голос эхом разнесся по комнате. Мать Чимина встала рядом со своим мужем. — Уже несколько недель ты ведешь себя абсолютно странно, как совершенно другой человек. Это не то, как я или твоя мать воспитывали тебя. Чимин держал голову низко. Он мало что мог сказать в свою защиту. — Я, честно говоря, не знаю, что с тобой делать, — сказал его отец, — я не знаю, что случилось, что сделало тебя таким. И так внезапно я… — он покачал головой. Чимин почувствовал, как холодная дрожь пробежала по его спине. Хотя родители были его полной противоположностью, он чувствовал себя одиноким, таким одиноким. — Отныне твоя мама или я будем отвозить тебя в школу каждый день. И забирать. Мы отвезем тебя на танцевальную тренировку и заберем тебя оттуда. Я не хочу, чтобы ты встречался со своими друзьями в течение следующих четырех недель. Ты приходишь домой, садишься за обеденный стол и занимаешься. На данный момент твоя комната будет только для того, чтобы ты мог спать, — перечислил его отец. Глаза Чимина расширялись с каждым новым замечанием. — Ты не можешь этого сделать, — пробормотал он. — Ты не можешь отнять у меня все. — О, я могу, — сказал его отец, совершенно не впечатленный шокированным состоянием своего сына, — Увидишь. Все тело Чимина дрожало. Он просто смотрел на своего отца, как будто это могло в конце концов превратить его в камень. — Я ненавижу тебя, — прошипел он, а затем, не дожидаясь реакции родителей, поспешил наверх и в свою комнату. Он хотел запереть дверь, но, к его большому разочарованию, ключ исчез. Это его не удивило, но определенно разозлило. Чимин бросился на кровать, прихрамывая, вытянулся, а глаза наполнились слезами. Он знал, что это его вина, что он оказался в этой ситуации. Он решил сбежать из дома, сегодня он затеял ссору с отцом, он продолжал все портить. Чимин решил пропустить урок. Чимин ответил учителю. Чимин связался с полицией. Это был он, никто другой. Или..? Технически, все эти ситуации произошли только потому, что Чимин встретил одного человека. Только один человек, которого он впустил в свою жизнь, и с тех пор все шло ужасно неправильно. Мин Юнги. Технически, это все его вина, верно? Чимин закрыл глаза; перед ним возникло лицо сломленного мальчика с кошачьими глазами и красивыми губами. То, каким Чимин увидел Юнги сегодня, было по-настоящему душераздирающим. Чимин ничего так не хотел, как сейчас держать старшего в своих объятиях, слушать его сердцебиение и говорить, что он хороший человек и заслуживает самого лучшего. Чимин многого не знал о Юнги. Но он знал, что с ним слишком долго несправедливо обращались, и, несмотря ни на что, это, казалось, не прекращалось. И все же, если бы Чимин не столкнулся с Юнги в тот роковой день, если бы Юнги не испортил его рубашку, то сейчас все было бы просто нормально. Чимин все еще был бы отличным учеником, если бы не ссоры с отцом. Его семья гордилась бы им, друзья не считали бы его странным. Его бы не заперли в магазине и не обвинили в краже вещей. Полиция не позвонила бы его родителям, его бы не избили. Чимина не трахнули бы на складе и в грязной комнате парня, который разрушил его жизнь. И уж точно бы потом не выгнали. Внезапно Чимин почувствовал, как его охватывает непреодолимая ярость. Она наполнила грудь, поглотила его, и это почти причинило боль. Он вцепился в воротник и потянул его, испугавшись, что может задохнуться. Когда Чимин снова открыл глаза и уставился в потолок, мир на мгновение замер. Затем он почувствовал, что стены вокруг него сомкнулись, и все рушится. Чимин сел так резко, что это напугало его кошку, но ему было все равно. Его больше ничего не волновало. Горячие слезы текли по онемевшей коже. Чимин не стер их. Мин Юнги, Мин, блять, Юнги. Ущерб от того, что он сделал сегодня, сидел глубоко в груди Чимина. Чимин был рядом с ним, Чимин помогал ему, Чимин был готов любить его, а Юнги? Юнги решил оттолкнуть его самым худшим из возможных способов. Чимин услышал шаги, поднимающиеся по лестнице. Не переодеваясь, он скользнул под одеяло, в то время как слезы продолжали течь по его лицу. Он шмыгнул носом и повернулся спиной к двери, и как только он улегся как следует, дверь открылась. Чимин услышал дыхание; это была его мать. Она стояла у двери, и несколько мгновений ничего не происходило, и было совершенно тихо. Затем она издала тихий вздох, усталый, измученный, и снова тихо закрыла дверь. Она ушла; ее шаги становились все тише и тише. Чимин зажмурился. Нижняя губа дрожала, а горло болело, когда он пытался удержаться от слез, но проиграл битву. Слезы продолжали литься, и когда он лежал в своей комнате посреди ночи, вцепившись в простыни и уткнувшись половиной лица в подушку, он развалился на части. И какое-то время Чимин чувствовал себя таким одиноким, что задавался вопросом, для кого он все это делает. Конечно, не для себя.***
— Чимин! Мальчик, о котором идет речь, вздрогнул, услышав свое имя. Он остановился и медленно обернулся. Мисс Мун улыбнулась ему. Все остальные ученики продолжали идти, некоторые бросали на него странные взгляды: — Подожди, Пак Чимина снова ругают? И он изо всех сил старался их игнорировать. Можно было подумать, что он постепенно привыкает к тому, что все смотрят на него в любой момент времени, но это было не так. До тех пор, пока это не было сделано по положительной причине, он ненавидел всеобщее внимание к себе. — Да? — робко спросил он. Он сделал свою домашнюю работу на сегодня и сдал их — этого не могло быть. С другой стороны, он, вероятно, выглядел полным дерьмом, и поскольку мисс Мун однажды попросила его остаться после урока, он мог представить, о чем это будет. — Пожалуйста, останься со мной на некоторое время, — сказала мисс Мун и дружелюбно улыбнулась. — Я бы хотела поговорить с тобой минутку. Чимин кивнул один раз и прислонился к одному из столов. Они подождали, пока все покинут класс, затем мисс Мун закрыла дверь. — Я хотела узнать, как у тебя сейчас дела, Чимин, — сказала она и села за учительский стол. — Ты все еще помнишь наш разговор несколько дней назад, не так ли? Чимин кивает. Он скрещивает руки на груди и потирает руку. — Я в порядке, — ответил он, пожав плечами, — ничего необычного. Мисс Мун не казалась очень убежденной. Она вздохнула и подозрительно посмотрела на Чимина, приподняв одну бровь. — Ты всегда был таким жизнерадостным и ярким, Чимин, — сказала она, — Ты один из лучших учеников в этой школе, но в последнее время ты много расслаблялся. И не только это, ты кажешься погруженным в свои мысли и все время очень грустным. Я никогда не видела тебя таким раньше. Она обеспокоенно улыбнулась, ожидая, что Чимин оправдает свое поведение. Чего он не мог, на самом деле, не будучи честным. — Ты можешь поговорить со мной, ты знаешь. Учителя не такие злые, какими все любят притворяться, — добавила мисс Мун. Чимин сухо усмехнулся. — Я знаю, это не… Я… — он вздохнул и задумался. Должен ли он сказать ей? Это определенно было бы облегчением. Или, возможно. Но что там было вообще рассказывать? О, вы знаете, мисс Мун, мой отец внезапно возненавидел меня и не перестает показывать это, и что бы я ни делал, я не могу заставить его просто оставить меня в живых, не говоря уже о том, чтобы он гордился мной. И еще, я влюблен в человека, которого должен презирать больше всего, потому что он ненавидит меня, и я вроде как тоже, но все это так запутанно, и у нас был секс два раза, и я не знаю, что делать. Нет. Это определенно был не вариант. Но затем, словно прочитав его мысли, мисс Мун вздохнула и слегка сменила тему. — Это не имеет никакого отношения к Мин Юнги, не так ли? Глаза Чимина расширились, и он резко повернул голову. Он недоверчиво уставился на нее. — Что? Почему вы так думаете? — Это еще одна вещь, о которой я хотела с тобой поговорить, — спокойно сказала миссис Мун, не впечатленная шокированным состоянием Чимина. — Ты его знаешь? — Кого? — Чимин сразу же спросил, просто так: — Мин Юнги? Миссис Мун кивнула. — Я уже несколько раз видела, как ты разговаривал с ним, как и другие учителя. Это из-за него твоя успеваемость в школе ухудшилась? Внезапно ее обычно добрые и теплые глаза подозрительно заблестели, и Чимин почувствовал себя неловко. Он моргнул, сглотнул и покачал головой. «Нет, я… что? Миссис Мун вздохнул. — В последнее время он редко появляется в классе, оценки не очень хорошие. Однажды ему уже пришлось повторить учебный год, во второй раз, и он должен покинуть школу. И на данный момент не похоже, что у него это получится. Директор поговорил с ним и предупредил, но, похоже, Мин Юнги не воспринимает его слова всерьез. Смутно Чимин вспомнил директора и Юнги вместе, в коридоре. Было ли это..? — Он плохо влияет, — продолжила мисс Мун, — его не должно быть среди людей, с которыми ты общаешься, Чимин. Голова Чимина пошла кругом. Он пристально посмотрел на нее. — Что вы хотите этим сказать? — он сказал: — Вы когда-нибудь спрашивали его, почему он так себя ведет? Я думаю, ему было бы что рассказать. Даже сейчас, даже после всего, что произошло, Чимин защищал Юнги. Смысл этого поселился в его груди и животе, стало трудно дышать, затошнило — прежде чем мисс Мун смогла сказать что-нибудь еще, Чимин схватил свой рюкзак и вышел из комнаты. Коридоры уже пустели, так как все направлялись на следующий урок. Чимин опоздал; к счастью, на этот раз у него была веская причина. Он пробежал по одному коридору, завернул за угол — и остановился так резко, что чуть не упал. Три человека стояли перед одной из классных комнат и разговаривали. Чимин сделал несколько шагов назад, прячась за углом. Из всех людей в этой чертовой школе Юнги должен был быть там вместе со своими двумя друзьями, долговязым парнем и длиннолицым. Они разговаривали приглушенными голосами, и хотя Чимин с трудом понимал их из-за расстояния, он слышал, что они ссорились. Он нахмурил брови в отчаянии, пытаясь уловить их слова. — …абсолютная чушь собачья. — Юнги зашипел. Он казался сердитым, но на самом деле, когда он не был? — Я же сказал, мне жаль! — это был долговязый парень. Чимин все еще узнавал его голос. — Он выглядел по-настоящему отчаявшимся и сказал, что не хотел причинять тебе боль… Я думал, это было важно! — Ну, черт возьми, было! — Юнги ответил: — Он пришел и все испортил, этот маленький засранец! Итак, как насчет того, чтобы ты не ходил и не давал мой адрес случайным людям, которые его спрашивают, а? Внезапно Чимина затошнило, когда до него дошло, о ком они могли говорить. Внутри него развился странный гнев, из-за которого ему было трудно контролировать себя и оставаться скрытым. — В его защиту, — вмешался длиннолицый, — в прошлый раз, когда мы говорили о Чимине, ты был влюблен в него. Глаза Чимина расширились. Эти слова были как удар в живот. Он прижал руку ко рту, чтобы не издать ни звука. — Ну, знаешь что, Хосок, — раздраженно сказал Юнги, — я не люблю, понял? Больше нет. Ты бы заметил, если бы обратил хоть какое-то внимание на то, что я говорил тебе за последние несколько недель. На случай, если ты не знал, Пак Чимин — самый эгоистичный и ужасный человек, который когда-либо появлялся в моей жизни, хорошо, и я бы хотел, чтобы ты… Он так и не закончил предложение. Длиннолицый (Хосок?) быстро прошипел: «Юнги! Смотри!» при виде Чимина, мчащегося к ним, но в любом случае было слишком поздно. Юнги обернулся, его глаза расширились, и в следующий момент Чимин толкнул его на пол. Руки Юнги потянулись к плечу Чимина, чтобы оттолкнуть мальчика от него, но Чимин уже отдернул руку, и в следующий момент его кулак врезался в лицо Юнги. И снова. — Я ненавижу тебя, Юнги, — прошипел он, свирепо глядя на Юнги, — Ты слышишь меня? Я, блять, ненавижу тебя! Как ты смеешь говорить обо мне такие вещи после всего, что я сделал для тебя! — Эй, прекрати! — Хосок закричал голосом, пронизанным паникой, и схватил Чимина сзади, чтобы оттащить его от Юнги. Чимин боролся и пытался освободиться, но Хосок был силен. Ему удалось оторвать его от Юнги и потащить за собой. — Я ненавижу тебя, Мин Юнги! — Чимин закричал так громко, как только мог: — Разве это не то, чего ты хочешь? Я не… я ненавижу тебя… Одна из дверей класса распахнулась, и в коридоре появился учитель, а за ним несколько учеников. В ужасе он увидел сцену перед собой. — Ким Намджун, — сказал он, глядя на долговязого парня, — Что случилось? Намджун, который помогал Юнги сесть, взглянул на учителя, затем посмотрел на Чимина, который все еще пытался освободиться от крепкой хватки Хосока. Он открыл рот, но ответил Юнги. — Он ударил меня, — Юнги сплюнул и вытер кровь, которая капала из его носа, — Этот ублюдок, блядь, ударил меня! Затем он вскочил и собирался подойти к Чимину, скорее всего, чтобы отомстить, но Намджун мягко толкнул его к стене. — Прекрати, Юнги, — сказал он, заставляя своего друга посмотреть на него. — Успокойся, хорошо? Юнги фыркнул и отвернулся, но остался там. — Отведи его к медсестре, — сказал учитель, подходя к Хосоку, — А ты, — он указал на Чимина, — идешь со мной. Мы идем в кабинет директора. Чимин бросил последний свирепый взгляд на Юнги. Из носа текла кровь, скула была темно-красной, а губа лопнула. Взгляд на него такого должен был удовлетворить Чимина, но, к удивлению, этого не произошло. Вместо этого он почувствовал, что готов заплакать, несмотря на боль, которую слова Юнги оставили внутри него. Не говоря ни слова, он последовал за учителем в кабинет директора.***
— Пак Чимин. — Директор потер глаза и вздохнул: — Отличный ученик, прямолинейный, никогда никаких осложнений… а теперь? Он сложил руки и посмотрел на Чимина поверх очков. Чимин опустил голову. Теперь, когда прошло некоторое время, чувство вины за то, что он сделал, полностью охватило его. Особенно перед Юнги. Перед Юнги из всех людей. — Ты не только на удивление часто пропускал занятия за последние несколько недель, но и ударил другого ученика, Мин Юнги, в коридоре. Чимин сжал губы. Обвинения были правдой, он не мог их отрицать, поэтому ничего не сказал. Директор снова вздохнул и откинулся назад. — Чимин, ты знаешь, что твои действия будут иметь серьезные последствия? Чимин кивнул один раз. Это было справедливо. — Насилие в отношении других учеников, особенно на территории школы, недопустимо, Пак Чимин. Несмотря на то, как это тяжело для меня, мне придется отстранить тебя. Три дня — это обычное время для такого действия. Я сейчас позвоню твоим родителям, чтобы они могли… — Что, нет! — глаза Чимина расширились, и он вскочил. Он покачал головой, паника наполнила его грудь. — Пожалуйста, не делайте этого! Директор нахмурился. — Отстранение от занятий — это правильное наказание, мне очень жаль, Чимин… — Нет, я не это имел в виду, — сказал Чимин дрожащим голосом, — Пожалуйста, не звоните моим родителям. Директор выглядел удивленным. Его рука уже была на телефоне, но он не сделал ни единого движения, чтобы поднять его. — Что ты имеешь в виду? — он спросил: — Дома все в порядке? Чимин открыл рот и попытался что-то сказать, но не смог произнести ни слова. В любом случае, что он должен был сказать директору? — Чимин, — снова заговорил мужчина, — родители, должны знать об этом. Прости, но я ни за что не собираюсь не сообщать им о твоем поведении. Чимин тяжело сглотнул. Опустошенный, он кивнул и снова сел. «Хорошо». Директор одарил его улыбкой, затем он позвонил своим родителям. Разговор длился недолго; как только он снова закончил разговор, он повернулся к Чимину. — Пожалуйста, скажи мне, — попросил он, — Мин Юнги сделал тебе что-нибудь перед тем, как ты… ударил его? При этих словах Чимин хмурит брови. О чем, черт возьми, говорил этот человек? — Что вы имеете в виду? — он осторожно спросил. Он действительно хотел знать? — Я имею в виду, что мы слышали много слухов о Мин Юнги. Очень… неприятных. — он прочищает горло и поправляет куртку. — Однако мы ничего не можем сделать против него, пока у нас нет никаких доказательств того, что он сделал что-то не так. Я уверен, что мисс Мун подошла к тебе сегодня после урока, чтобы поговорить и об этом, не так ли? Это серьезные проблемы, и нам нужна ваша помощь. Чимин потерял дар речи. Он уставился на человека перед ним, как будто тот был инопланетянином. И, честно говоря, прямо сейчас Чимин не был уверен, что он полностью человек. Как кто-то мог так поступить с учеником? — Что? — выдохнул он. Директор улыбнулся его смущенному состоянию. — Я хочу знать, прикасался ли он к тебе неподобающим образом, — сказал он, — или… просил ли он денег в обмен на… другие особые услуги. Это было все. Этот человек, должно быть, был сумасшедшим. Такой человек, как он, никак не мог быть директором. Чимин оглядел комнату. Он был в реалити-шоу? Были ли какие-нибудь скрытые камеры? Это не могло быть правдой. Директор, должно быть, почувствовал, что они с Чимином совсем не на одной волне, потому что он заговорил еще раз. — О, и Чимин? Чимин снова посмотрел на него. — Я был бы не против снять с тебя отстранение, если ты нам поможешь. О. О. От сардонической улыбки на губах директора по спине Чимина пробежали мурашки. Он точно знал, как давить на Чимина. Если бы его не отстранили, родители не злились бы. Директор догадался, что между Чимином и родителями должна быть проблема, и он использовал это в своих интересах, и зачем? Избавиться от ученика, который никогда не делал ничего плохого. Чимина чуть не вырвало. Но в то же время он боялся того, что скажет отец, когда узнает, что сделал Чимин. Что его отстранили. Он был уверен, что отец будет не только словесно жесток. Страх перед тем, что произойдет, когда они окажутся дома, сидел глубоко в груди Чимина. Он взглянул на директора, который терпеливо ждал его ответа, как будто знал, что победил. — Что вы хотите знать? — робко спросил Чимин. Директор усмехнулся. — Я только что сказал тебе, Чимин, — сказал он, — Мин Юнги причинил тебе боль? Он каким-либо образом навязывал тебе себя? Чимин вздрогнул. Эти слова были слишком знакомы. Он бросил вопросительный взгляд на директора. — Вы хотите избавиться от него, верно? — тихо спросил он. Улыбка директора дрогнула. — Вы… больше не хотите, чтобы он был в этой школе. Почему? Потому что он не типичный отличник? Потому что он доставляет неприятности, но он никогда не делал ничего плохого, так что теперь вам приходится искать разные способы выгнать его из школы? — Чимин сделал паузу, глядя на директора. — Потому что он гей? Это все? — Пак Чимин, ты смешон. — Не я, а вы, — выплюнул Чимин и скрестил руки на груди, — Найдите кого-нибудь другого, кто поможет вам. Я ничего не скажу. Директор сжал губы. Он выглядел сердитым, почти разъяренным, но ему приходилось сдерживать себя. Он глубоко вздохнул. — Понятно, — сказал он, — что ж, в таком случае я ничего не могу поделать с твоим отстранением. — И не надо, — уверенно сказал Чимин, хотя внутри он дрожал от страха. Директор встал. — Хорошо, — сказал он, — тогда, пожалуйста, подожди в коридоре. Я поговорю с твоими родителями, и тогда они смогут забрать тебя домой. Через три дня ты можешь вернуться в школу. Чимин кивнул. Он схватил свой рюкзак и встал, затем вышел, не сказав больше ни слова. Выйдя на улицу, он сел на один из стульев перед кабинетом директора. В конце концов, пришли его родители. Отец не удостоил его взглядом, в то время как мать осторожно улыбнулась, когда они вошли в кабинет директора. Отец Чимина был одет в свой костюм, так что он, должно быть, пришел прямо с работы. Чимин просто ждал, низко опустив голову. Кроме этого, он мало что мог сделать. Из кабинета перед ним доносились приглушенные голоса. За исключением этого, было тихо. Дверь в конце коридора, где находился кабинет медсестры, открылась, и из палаты вышли два человека. Они шли по коридору. Когда Чимин взглянул на него, у него закружилась голова, когда он понял, что это были Юнги и Намджун. — …можешь радоваться, что он не сломал тебе нос. Юнги просто промычал в ответ. Он поправил рукава, поэтому не сразу заметил Чимина. На самом деле, именно Намджун заметил его первым. — О… — пробормотал он, не зная, что теперь делать, но Юнги, встревоженный этим словом, поднял глаза. Его глаза встречаются с глазами Чимина. О чем он думал, было неясно, но Чимин рухнул под его пристальным взглядом. Он снова опустил голову и помолился, чтобы они просто прошли мимо него. Но, конечно, они этого не сделали. Внезапно к нему подбежал Юнги, и когда Чимин поднял на него глаза, Юнги уже схватил его за воротник и притянул так близко к своему лицу, что Чимин почувствовал, как его дыхание коснулось кожи. — Клянусь, Пак Чимин, — прошипел он, — если ты еще раз дотронешься до меня, я уничтожу тебя. Ты уже это сделал, — подумал Чимин. — О, сделай это, — вместо этого он плюнул, — давай, если ты так сильно хочешь, чтобы директор тебя выгнал. Глаза Юнги расширились. Он отпустил воротник Чимина и выпрямился, сделав шаг назад. — Что? — ошарашенно спросил он. Чимин сухо усмехнулся. — О, да ладно. Не притворяйся, что ты не знаешь, что школа просто пытается найти что-то против тебя, чтобы, наконец, избавиться от тебя. — Чувак, да ладно, — вмешался Намджун, — просто заткнись… — Кто тебе это сказал? — спросил Юнги, игнорируя Намджуна. Его жесткий взгляд был устремлен на Чимина. — Господин президент собственной персоной, — сказал Чимин и откинулся назад, скрестив руки на груди, — Но да, давай, ударь меня. — Не притворяйся, будто ты этого не заслуживаешь! — Заслужил? — недоверчиво спросил Чимин, — Ты выгнал меня из своего дома после того, как я пришел, чтобы помочь тебе! Я давал тебе шанс, Мин Юнги. Юнги казался шокированным после его слов. Он сделал еще один шаг назад, гримаса слегка осыпалась. Он выглядел близким к слезам, и это разбило сердце Чимина, но в то же время наполнило его странным удовлетворением. Он разрывался между желанием прижать Юнги к себе, извиниться за все и сказать, что все будет хорошо, и накричать на него, оттолкнуть и показать, как сильно он причинил ему боль. — Ты такой мудак, Чимин, — пробормотал Юнги, но в его глазах не было ненависти, — Ты совсем не изменился. Чимин усмехнулся и покачал головой. — Я не мудак, — сказал он, — я не знаю, в чем конкретно проблема, но что бы я ни делал, ты обращаешься со мной как с дерьмом. Я извинился, я дал тебе больше одного шанса, я пришел поговорить с тобой, когда кто-то другой говорил о тебе ужасно. И я не знаю, почему я продолжаю это делать, потому что это чертовски страшно, и у меня есть вещи поважнее, о которых нужно беспокоиться, чем о твоем жалком подобии жизни. Но все, что ты когда-либо делал, это отталкивал меня и обращался со мной как с куском дерьма. Я не знаю, что это, может быть, ты все еще держишь на меня обиду, потому что я был задницей, когда мы впервые встретились, но, пожалуйста, возьми себя в руки. Как только Чимин закончил, все мужество, которое у него было, мгновенно покинуло его. Он почувствовал, как его собственные глаза расширились от собственных слов, и он попытался проглотить комок в горле. Юнги ошеломленно уставился на него. К сожалению, у него не было возможности ответить, так как дверь в кабинет директора распахнулась. Юнги и Намджун развернулись, а Чимин поднял глаза и пожалел, что никогда этого не делал, потому что он смотрел прямо в ненавистное лицо своего отца. А позади него его мать, беспокойство глубоко запечатлелось на ее лице. — Пак Чимин. Глаза Чимина расширились, и, несмотря на то, что он знал, что здесь, в школе, отец ничего не мог сделать, он сделал шаг назад. — Простите, — машинально выдохнул он. — Отстранен? Ты что, с ума сошел? — его отец кричал: — Тебе нужно кое-что серьезно объяснить. Это будет иметь последствия для тебя, говорю тебе! Затем он повернулся к Юнги, и внезапно он выглядел только наполовину таким злым. — Ты Мин Юнги? — он спросил. Юнги молча кивнул. — Я сожалею о отвратительном поведении моего сына. Я обещаю, я позабочусь о том, чтобы это больше не повторилось. Чимин бросил испуганный взгляд на своего отца. — На всякий случай, если ты планировал привлечь адвоката, я уверен, что есть другие способы решить эту проблему, — продолжил отец Чимина. Юнги казался удивленным. — Адвокат? — спросил он, обменявшись быстрым взглядом с Намджуном. Отец Чимина кивнул. — Скажи своему отцу, что я готов поговорить об этом. Вот, мой номер телефона, на случай, если он тебе понадобится. — он протянул Юнги листок бумаги, который неохотно взял. — Я не думаю… что мой отец будет… — Юнги остановился и покачал головой. — Спасибо, — просто пробормотал он. Отец Чимина кивнул один раз, затем пристально посмотрел на Чимина. — Пойдем, Чимин. Затем они ушли из школы. Как только они сели в машину, мать Чимина бросила на него жалостливый взгляд, но Чимин проигнорировал его. Он просто прислонился головой к окну и уставился на улицу. — Я больше не знаю, что с ним делать, — в конце концов сказал отец Чимина. Он говорил достаточно громко, чтобы Чимин услышал, и было очевидно, что он этого хотел. Говоря о своем сыне, пока упомянутый мальчик сидел на заднем сиденье машины, Чимин воздержался от напоминания отцу, что он все еще здесь. Может быть, для него было бы лучше, если бы отец притворился, что его там не было. Может быть, это облегчило бы все для Чимина. — Что мы сделали не так? Мы дали ему все, он никогда не создавал никаких проблем, а теперь он… Мать бросила на него взгляд в зеркало заднего вида. Она вздохнула. — Я не знаю, — просто сказала она. Чимин едва успел зайти в дом, как отец схватил его за руку и дал пощечину. Чимин ахнул и зажмурился. Боль была такой острой, что Чимин почувствовал бы новые слезы на глазах, если бы он уже не плакал. Отец отпустил его. — Иди в свою комнату. — Я думал, мне не положено… — Иди в свою комнату! — крикнул он, — Пока я не потерял себя. Паника захлестнула Чимина. Он не стал терять ни секунды, прежде чем поспешить наверх и войти в свою комнату. К его большому разочарованию, родители забрали его ключ. Он подошел к своей кровати и сел там, низко опустив голову. Ему хотелось плакать, но он просто чувствовал себя опустошенным. Каждый раз, когда он думал, что хуже уже быть не может, это просто случалось. Что бы ни было дальше, Чимин понятия не имел, как пройти через это. Тихое мяуканье прямо рядом с ним привлекло его внимание. Он посмотрел направо — его кот Моти сидел там, наблюдая за ним огромными темными глазами, требуя, чтобы его погладили. Чимин сухо усмехнулся. Он схватил ее и поцеловал в макушку, затем лег на свою кровать, положив Моти себе на грудь, и погладил ее по шее. Кот начал счастливо мурлыкать. В комнате воцарилась успокаивающая тишина, и на мгновение этого было достаточно, чтобы отвлечь Чимина от всего, от Юнги, от его родителей, ссорящихся внизу, от его отстранения и всего, что еще должно было произойти. У Чимина больше никого не было. Все отвернулись от него, были разочарованы и ненавидели его, и это была его вина. Ну, у него был свой кот. Хотя, может быть, этого было достаточно.