***
— Я слышал, он странный. Чимин пнул камешек и наблюдал, как тот врезался в шину автомобиля. — Я тоже это слышал, — сказал он. Его друг Тэхен, идущий рядом с ним, хихикнул. — Да, люди много говорят о нем с тех пор, как ему пришлось учиться повторно. Он все время пропускает занятия и проводит большую часть перерывов в одиночестве или в туалетах. — Чудак. Чимин вспомнил, как Юнги пытался почистить его рубашку не спрашивая. — Да, — пробормотал он, — Чудак. — Я не могу поверить, что ты сегодня опоздал, — сказал Тэхен, — Не думал, что это когда-нибудь случится. — Я тоже, — сказал Чимин, — И это больше не повторится. Тогда им пришлось расстаться, поэтому Чимин быстро попрощался и улыбнулся другу, прежде чем продолжить путь домой. Оказавшись там, он убедился, что переоделся как можно быстрее и положил рубашку Юнги в стиральную машину. Он хотел вернуть ее как можно скорее, даже несмотря на то, что это означало снова поговорить с ним. Честно говоря, Чимин мало что знал о Юнги, но опять же, ему это ни к чему. Все, что он знал, это то, что слышал от других, например, тот факт, что он был родом из Тэгу, редко посещал занятия и в целом был известен как один из тупых детей, хандра, бездельник. Кто-то сказал, что уже несколько раз видел, как он курил за школой, другой утверждал, что он часто напивался после школы вместе с другими дураками и бездельниками, которые уже были взрослыми и закончили школу. Он действительно был загадкой, но не той, о которой Чимин хотел бы узнать больше. Завтра он вернет Юнги рубашку и будет надеяться на лучшее. Ему не нужно было окружать себя такими людьми. У Чимина были стандарты, а Юнги им совсем не соответствовал.***
На следующий день Чимин нашел Юнги во внутреннем дворе вместе с двумя мальчиками из двенадцатого класса. Он нерешительно подошел к ним и прочистил горло, когда оказался достаточно близко. Они посмотрели на него; Юнги обернулся. Глаза Чимина расширились. Первое, что он заметил, были темные круги под глазами Юнги. Теперь, насколько помнил Чимин, они уже были там вчера. Но не все так плохо. Контраст между бледной кожей Юнги и темными кругами придавал ему больной вид. Второе, что увидел Чимин, было кофейное пятно на рубашке. Бледнее, чем вчера, но находилось на том же самом месте. — Эй, — сказал Чимин одновременно ошеломленный и уверенный, — на тебе моя рубашка. Юнги поднял брови и посмотрел вниз. — Наверное, да, — сказал он, — прости. Чимин знал, что должен сказать «хорошо» или «все в порядке». Вместо этого он протянул Юнги чистую рубашку. — Вот, это твое. Я ее постирал. — О, — сказал Юнги, — Спасибо. — Всегда пожалуйста, — ответил Чимин. Он бросил еще один взгляд на кофейное пятно. — Ты можешь оставить себе и другую рубашку, — сказал он, понятия не имея, почему. Юнги поднял брови. На мгновение он выглядел смущенным. — Спасибо. Я бы вернул тебе ее. — Теперь не нужно, — пожал плечами Чимин, — у меня их достаточно. Он бросил еще один взгляд на двух других парней, которые с любопытством наблюдали за ними, затем он слегка наклонил голову. — Мне пора идти. Думаю, пока. — Да, пока. Чимин развернулся и поспешил обратно в здание школы. Мельком взглянув на часы, висящие над главным входом, он понял, что еще есть около десяти минут до начала занятий, поэтому Чимин подошел к шкафчикам в фойе, направляясь к определенному. — Тэхен! Упомянутый обернулся, на губах появилась улыбка, когда он заметил своего друга. — Привет, Чимин-и. Как ты? — Я только что говорил с Юнги, — сказал Чимин, — я вернул его рубашку. — И? — спросил Тэхен, не совсем понимая, к чему это. — Ну… он все еще носит мою. Ту, с кофейным пятном, понимаешь? Тем не менее, Тэхен не казался шокированным или удивленным. — На нем грязная рубашка. Добровольно. Тебе не кажется это странным? — Чимин уточнил. Тэхен пожал плечами. — Не совсем. Если мы говорим о Юнги. При этих словах Чимин нахмурил брови. — Что? Лицо Тэхена немного смягчилось. Он улыбнулся и открыл рот… — Привет, Тэхен-и! Оба развернулись, чтобы найти другого ученика, который подошел к ним. — Чонгук-и! — Тэхен широко улыбнулся: — Что случилось. Чон Чонгук был соседом Тэхена. Он был на год младше их, но они все равно иногда тусовались вместе, так как Тэхен и Чонгук провели вместе все свое детство. — Хотите пойти в Seoga&Cook после школы? Мне нужна помощь с домашним заданием по математике. Я плачу. Тэхен сразу кивнул. — Конечно, почему бы и нет? Чонгук ухмыльнулся; он даже не стал дожидаться ответа Чимина, просто быстро пробормотал: «Потрясающе!» а затем повернулся, чтобы пойти в класс. Тэхен усмехнулся. — Кто может сказать «нет» бесплатной еде? — он закрыл свой шкафчик и рюкзак, затем тоже повернулся. Чимин схватил свои часы и перебил Тэхена. — Эй, ты… ты говорил о Юнги, — сказал он, — О чем? Глаза Тэхена немного расширились, когда он вспомнил их разговор. Но, как будто вселенная сегодня была против Чимина, звонок прозвенел именно в тот момент, когда Тэхен хотел ответить. — Упси, — сказал он и пожал плечами, — Я расскажу тебе позже, хорошо? Увидимся после школы! Затем он ушел в класс, оставив Чимина с разинутым ртом, проклиная любую силу, которая была ответственна за его сегодняшнюю неудачу. Но, ладно. Это было даже не так важно, это был просто Мин Юнги, парень, которого Чимин почти не знал и, вероятно, очень скоро снова забудет. Просто парень, идущий в школу в запачканной кофе рубашке, выглядящий так, будто он не спал целую вечность. Точно такой же парень, который только что вошел в здание вместе со своими друзьями, слушая их разговор и позволяя взгляду скользить по фойе, пока он не застрял на Чимине. Чимине, который просто стоял там, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Глаза Юнги были непроницаемыми, как и вчера. Это было странно. Затем, прямо перед тем, как он снова отвел взгляд, Чимин заметил малейшую морщинку на бровях. Этой маленькой мимики было достаточно, чтобы по спине Чимина пробежала дрожь. Что за черт. Чимин моргнул и слегка покачал головой. Черт, он чуть не опоздал, нужно было идти на урок. Он не мог так рисковать, как вчера, особенно из-за кого-то вроде Мин Юнги. Чимин поспешил через фойе, а затем наверх, надеясь, что все еще успеет вовремя, и игнорируя странные взгляды Юнги и его друзей, когда он проходил мимо них на лестнице.***
— Не понимаю. — Чонгук провел рукой по волосам и разочарованно вздохнул, не отводя взгляда от уравнения на бумаге перед ним. — Я знаю, как дифференцировать уравнение, но здесь это не работает. Это не то же самое, что в решениях. — Тэхен запихнул в рот еще одну порцию лапши. Пока жевал, он снова прочитал домашнее задание Чонгука по математике. — Просто спиши с предыдущего, — сумел сказать он, затем закончил жевать и проглотил еду. — Если не знаешь, как это делать. Чонгук покачал головой. — Я бы с удовольствием, но экзамен на следующей неделе, а я все еще нихрена не знаю. Эй, Чимин-и, ты хорош в математике, верно? — он подтолкнул локтем руку парня рядом. Чимин, который последние десять минут смотрел на улицу, слегка подпрыгнул, а затем повернулся к своим друзьям. — Что? Э-э… — его глаза несколько раз просмотрели уравнение. Он покачал головой и схватил ручку Чонгука, зачеркнув все, что Чонгук написал до сих пор. — Правило умножения, — пробормотал он, переписывая все, — исправь. Оно отличается от обычного, где уравнение будет суммой или разницей. Держу пари, твой учитель научил тебя всему этому. Тэхен и Чонгук молчали, наблюдая, как Чимин что-то вводит в калькулятор. Закончив писать, он отложил ручку и откинулся назад, скрестив руки на груди. — Вот так. Теперь упростите уравнение, и вы получите тот же результат, который дал вам ваш учитель. Чонгук и Тэхен обменялись взглядами. Чонгук тихо взял ручку и сделал, как сказал ему Чимин. — Действительно, — сказал он, когда закончил, — спасибо. Тэхен посмотрел на Чимина. — Почему ты так напряжен, а? — спросил он. Чимин усмехнулся. — Я не напряжен. — Напряжен, — сказал Тэхен, — Ты такой же напряженный, как мои родители, когда они вместе. А теперь выкладывай. Чимин поджал губы. Еще несколько мгновений он просто смотрел в окно. Затем, со вздохом, сдался. — Прекрасно. Помнишь, о чем мы говорили раньше в школе? — спросил он, и когда Тэхен только нахмурил брови, добавил: — О Юнги. — О, точно. — Ты хотел рассказать мне что-то о нем, прежде чем нас прервали. Что это было? — Да, я помню, — сказал Тэхен. Он откинулся назад и уставился в пространство, как будто размышлял. — Ну, о нем ходит куча слухов. Ты никогда не слышал ни о ком из них? Чимин неохотно покачал головой. Спросил бы он, если бы это было так? — Думаю, его семья довольно бедная. Раньше у них был ресторан, прежде чем они переехали сюда, но это было уже давно. Некоторые люди говорят, что его отец алкоголик и бьет его. — Мин Юнги? — Кто-то сказал, что его поймали, когда он отсасывал в туалете за деньги, — сказал Чонгук и посмотрел на него с усмешкой. Они с Тэхеном рассмеялись, затем он посмотрел на Чимина с самой самодовольной улыбкой, которую Чимин когда-либо видел на нем. — Почему спрашиваешь? — он хотел знать: — Тебе интересно или что? Тэхен и Чонгук снова рассмеялись. Чимин только нахмурился. — О чем ты? — он сказал: — С чего бы мне интересоваться им? Чонгук посмотрел на него. Медленно, когда он понял, что Чимин говорит серьезно, его ухмылка исчезла. — Чимин, — сказал он, — он гей. Чимин поднял брови. Ох. Он чувствовал, что друзья смотрят на него, ожидая реакции, но что он должен был сказать сейчас? Внезапно воздух между ними стал неудобным и душным. Тэхен был первым, кто снова заговорил. — Только не говори, что ты этого не знал. — он доел последний кусочек лапши. — Все знают. — Я не настолько заинтересован в жизни других людей, извините, — выплюнул Чимин, защищаясь. Ну, это было правдой. У него были другие причины для беспокойства. И все же его удивило, что он до сих пор этого не знал. Чимин проверил время на телефоне. Ему больше не хотелось тусоваться со своими друзьями — к счастью, было уже больше шести, и родители сказали не уходить надолго. Еще нужно было закончить домашнюю работу. — Ребята, мне пора идти, — сказал Чимин и схватил рюкзак. — Увидимся завтра в школе, хорошо? Тэхен посмотрел на него в замешательстве. — Что, уже? Да ладно, мы просто пошутили раньше. — Да, мы знаем, что тебе не нравятся мальчики. Это была просто шутка, — добавил Чонгук. Чимин нахмурился, глядя на них. Даже если бы они действительно так думали, было бы это проблемой? Об этом Чимин почти не думал. — Нет, все в порядке, — сказал он, — мне еще нужно кое-что сделать. Тэхен и Чонгук, казалось, не были убеждены, и, честно говоря, Чимин тоже не был убежден. Он заставил себя улыбнуться и похлопал Тэхена по плечу. — До завтра, — повторил он и ушел.***
Чимин не знал, почему именно мысль о Мин Юнги так сильно затуманивала его разум. За исключением одного случая несколько дней назад, они никогда не разговаривали, и с тех пор тоже. И все, что Чимин знал о нем, это то, что он часто прогуливал школу, и то, что говорили друзья. Честно говоря, фотография Юнги, которая была у Чимина, была не самой лучшей. Юнги, казалось, олицетворял все, чем Чимин не хотел быть, так что технически Чимин должен стараться держаться от него как можно дальше. Но пока Юнги казался всем, о чем он мог думать, это было трудно, почти невозможно. В четверг у Чимина был урок физкультуры. Это было хорошо, потому что спорту всегда удавалось очистить его разум, по крайней мере, на несколько часов. Однако это также означало, что придется идти домой одному после школы, так как занятия Тэхена и Чонгука закончились раньше в тот день. Впрочем, Чимина это не особо беспокоило. Сегодня они играли в футбол, и Чимина это устраивало, если это означало, что он мог бегать. И, действительно, к концу урока его команда выиграла, а он был весь в поту. Товарищи по команде подошли к нему и похлопали по плечам, похвалив за хорошую работу, и даже учитель улыбнулся ему. На несколько мгновений все снова стало нормальным. — Хорошая работа, Пак, — сказал его учитель, когда все остальные мальчики вернулись в раздевалки. Чимин гордо улыбнулся. — Спасибо, — сказал он, — я сделал все, что мог. — Я могу только снова призвать тебя присоединиться к футбольной команде, — сказал учитель, — у них было бы преимущество. Чимин кивнул. Учитель говорил это раньше. — Если бы у меня было время… — сказал он и нервно усмехнулся, — Знаете, я уже занимаюсь… — Танцами, верно, — учитель прервал его и кивнул: — Ну, если ты когда-нибудь решишь заняться чем-то более мужественным, подумай о футболе. Ты одарен от природы. Чимин почувствовал, как сердце упало. Учитель только улыбнулся, затем кивнул один раз, чтобы отпустить. Чимин медленно развернулся и вошел в раздевалку. Другие ученики вели себя громко, но Чимин их не слышал, так как собрал вещи и пошел принимать душ. Что-нибудь более мужественное. Чимин уже несколько раз получал подобные комментарии, танцы были для девочек, но никогда это не задевало его так сильно, как сейчас. Разве он не был мужественным? Разве он не был достаточно мужественным? И, достаточно для чего? Несмотря на то, что он был танцором, Чимин никогда не чувствовал себя особенно женственным. Конечно, люди время от времени говорили ему, что танцы не для мальчиков, но это никогда не заставляло его пересмотреть свое увлечение или почувствовать неуверенность в себе. Почему сейчас? Когда Чимин вернулся в раздевалку, остальные уже ушли. Он поспешил одеться, а затем вышел из спортзала. Однако не ушел далеко. — Прости? Чимин вздрогнул. Он узнал этот голос. — Привет, извини, эм… Чимин остановился и обернулся. Действительно, к нему подошел Мин Юнги. Он держал в руках рубашку Чимина, которую протянул, как только подошел достаточно близко. — Вот, твоя рубашка. Чимин поднял одну бровь. — Я постирал ее, — добавил Юнги, — Я не мог найти тебя сегодня в школе, поэтому подумал… — Преследуешь меня после школы, — перебил его Чимин, прежде чем смог остановиться, — Да, отличная идея. Лицо Юнги, казалось, стало еще бледнее. — Что, нет! Зачем я это сказал? Подумал Чимин, увидев боль в глазах Юнги. Тем не менее, взял рубашку, не извинившись. — Я же говорил, можешь оставить себе, — сказал он, не дожидаясь ответа Юнги. Вместо этого он оглядел парня перед собой с ног до головы. Он действительно все еще носил свою форму? — Как долго ты ждал? — спросил Чимин. Юнги переступил с ноги на ногу. — С тех пор, как закончились занятия, а что? Чимин открыл свой рюкзак и положил туда рубашку. — Просто интересно. — он снова закинул рюкзак на плечо и поправил рубашку, только тогда осознав, что Юнги все еще стоит там, наблюдая за ним. — Что-нибудь еще? — спросил, слегка смущенный. Юнги моргнул. — Что? Нет, я просто… еще раз извиняюсь. За то, что… испачкал твою рубашку. Чимин вздохнул. — Все в порядке, не волнуйся. Юнги взглянул на него. Чимин видел, что ему совсем не верят. — Неужели? — Да. Что-то вроде улыбки облегчения тронуло губы Юнги. — Хорошо. Чимин проверил время на телефоне. — Извини, но… Мне правда пора идти. — он снова посмотрел на Юнги. — Увидимся, я полагаю. Юнги кивнул. — Конечно. Увидимся. Чимину удалось изобразить что-то вроде улыбки, затем он развернулся и продолжил идти. Он мог поклясться, что чувствовал взгляд Юнги, но когда он бросил взгляд через плечо, то увидел, что парень идет в другом направлении. Тем не менее, было какое-то неприятное чувство, от которого Чимин не мог избавиться. Однако, только оказавшись дома, он понял, что испытывает чувство вины. Виноват, что не извинился за грубость. Странно.***
Чимин поклялся, что сгорит под пристальными взглядами, которые бросали на него одноклассники. Все казались удивленными, настолько удивленными, что Пак Чимин, лучший из лучших, снова опоздал. Второй раз за неделю. Он опустил голову. Это была не его вина, он знал это. Его кот, его чертов кот… Но как он мог сказать это своему учителю? Чимин должен был признать, что кошка со слабым мочевым пузырем звучала как довольно отчаянная попытка найти оправдание. — Второй раз, Пак Чимин, — сказала его учительница и покачала головой, — это не похоже на тебя. — Простите. — Сядь. Я позвоню родителям. Голова Чимина взлетела вверх. Он остановился прямо перед своим стулом. — Что? Учительница взглянула на него, сортируя свои бумаги. — Ты слышал меня, теперь сядь. — Нет, но… это нечестно, — запротестовал Чимин, садясь, но оставаясь на краешке своего места, готовый вскочить в любой момент. — У меня никогда не бывает проблем, вы не можете этого сделать. Его учитель остановилась. Где-то в конце класса некоторые ученики перешептывались. Пак Чимин, любимчик учителя, только что ответил учителю? — Что значит «я не могу этого сделать»? — спросил его учитель. — Ты ставишь под сомнение мои полномочия? — Нет, конечно, нет, но… — Тогда я предлагаю тебе помолчать и подождать, пока я не поговорю с твоими родителями, — сказала учительница, тон голоса подразумевал, что сейчас не время для дальнейших возражений. Чимин прикусил нижнюю губу, тяжело сглотнул и кивнул. На мгновение учитель уставилась так сурово, что он мог бы рассыпаться прямо здесь и сейчас. Затем, как ни в чем не бывало, она улыбнулась ему. — Хорошо. Излишне говорить, что Чимин не мог сосредоточиться до конца урока. Он испытал огромное облегчение, когда в конце концов пришло спасение в виде звонка и спасло его от дальнейшего унижения. Он вышел из класса с раскрасневшимися щеками и направился прямо к месту, где он обычно встречался со своими друзьями, только чтобы найти его пустым. — Отлично, — простонал он. Поэтому вместо этого он пошел в туалет, надеясь найти его пустым. Казалось, ему немного повезло, поскольку желание исполнилось. Ну, по крайней мере, чуть-чуть, так как одна из кабинок была заперта, но Чимин был слишком расстроен, чтобы беспокоиться об этом. Он открыл кран с водой и плеснул немного воды в лицо. Может быть, это немного успокоило — по крайней мере, так всегда поступали люди в фильмах, когда злились. Он посмотрел в зеркало, увидел, как капли воды стекают по коже, а мокрые пряди волос прилипли ко лбу. Затем заметил человека, стоящего в конце зала, прислонившись к кабинке. И внезапно ситуация стала слишком знакомой. Глаза слегка расширились. Он лихорадочно схватил несколько бумажных полотенец, вытер лицо и повернулся. — Что ты здесь делаешь? — спросил, затаив дыхание. Юнги усмехнулся и скрестил руки на груди. — Я мог бы спросить тебя о том же. Чимин уставился на него. — Я первый спросил. — Прекрасно. — Юнги бросил на него вызывающий взгляд. — Я проводил здесь перемену. Точно, подумал Чимин, я забыл, что он чудак. — У тебя что, нет друзей? — спросил Чимин, и это вышло намного грубее, чем хотелось. Если Юнги и был раздражен заявлением, он хорошо это скрывал. — Да, — ответил он, — они снаружи. Чимин понятия не имел, что на это ответить. — О. Юнги оглядел его с ног до головы. Глаза были теплыми, но взгляд был таким пронзительным, что Чимину пришлось приложить все усилия, чтобы удержаться от дрожи. Он чувствовал себя незащищенным, и ему это не нравилось. — Ты выглядишь напряженным, — заметил Юнги. — Ну, — ответил Чимин, не уверенный, было ли это заявлением или приглашением поговорить, — да. Когда Юнги просто продолжал смотреть, Чимин вздохнул. — Не думаю, что это твое дело, — сказал, как будто опоздание на урок было преступлением, которое он должен был держать в секрете. Юнги, опять же, не казался ошеломленным настроением Чимина. Вместо этого, к большому удивлению, он вытащил небольшой сверток — Чимину потребовалось мгновение, чтобы понять, что это коробка из-под сигарет. Глаза Чимина расширились от шока, когда Юнги вытащил сигарету, поднес ее ко рту и закурил. — Надеюсь, ты не против. Чимин просто уставился на него. У Мин Юнги серьезно хватило наглости курить в школьном туалете? Он хотел, чтобы его отстранили? Лицо Чимина, должно быть, выглядело очень странно, так как Юнги не смог сдержать смех. — Закрой глаза, Пак, — сказал он, — а то высохнут. — Ты… ты сумасшедший. — Чимин прошипел. Юнги открыл одно из окон, чтобы проветрить. Казалось, его совершенно не беспокоит вспышка гнева Чимина. — Ты не можешь просто курить здесь, что, если… что, если тебя поймают? — И что? — Юнги переспросил и сделал еще одну затяжку. Чимин наблюдал за ним в изумлении. — Ты действительно сумасшедший, — заявил он. Юнги раздраженно фыркнул. — Да ладно, я занимался этим весь учебный год и ни разу не попался. Кроме того, я не единственный, кто это делает, так что успокойся. — Что, если кто-нибудь войдет к нам прямо сейчас? — Да будет так. Обычно я курю только в кабинке. — Юнги затянулся, затем встал на цыпочки, чтобы подержать сигарету снаружи и стряхнуть с нее пепел. — Но потом ты вошел, весь такой напряженный и расстроенный, так что я подумал, что проверю тебя. Ох. — Ты не должен был, — сказал Чимин, просто чтобы проигнорировать теплое чувство в своем сердце, — я в порядке. — Конечно. Теперь Чимин мог бы прямо сейчас покинуть туалет. Ему не нужно было разговаривать с Юнги, он мог провести перемену на улице, как любой другой нормальный ученик. Ему даже не нравился Юнги. Юнги был странным. Юнги был другим. И все же, Чимин остался. Он не мог точно определить, что это было, был ли это тот факт, что Юнги ни разу не был груб с ним или что снаружи его никто не ждал. Но важно было то, что он остался. — Откуда ты вообще знаешь мое имя? — спросил Чимин, чтобы поддержать разговор. Он ненавидел тишину, особенно с людьми, которых он на самом деле не знал. Юнги приподнял одну бровь. — О, да ладно. Не притворяйся скромным, Пак. Ладно, неважно. Чимин закатил глаза. — Это был серьезный вопрос, окей? Юнги сухо усмехнулся. Он снова встал на цыпочки, повторяя то, что делал ранее. — Все знают тебя, — ответил он тихо, почти застенчиво. — Тебя довольно сложно не знать. — Это неправда, — сразу же возразил Чимин, даже не зная почему. — Ну, это так, — сказал Юнги, — люди болтают, знаешь. Когда я говорю, что тебя трудно не узнать, поверь, это правда. При этом все, что мог сделать Чимин, это смотреть на него, пока его мысли неслись со скоростью сто миль в час. Люди говорят, прозвучал голос Юнги, тебя трудно не узнать. — Что они говорят? — осторожно спросил он. Хотел ли он знать? Не совсем. Но отчасти да. — Плохое? — Полагаю, — сказал Юнги, — люди тоже говорят обо мне, и пока это правда, я не возражаю. Чимин вспомнил, что Тэхен и Чонгук сказали ему на днях. Он вспомнил, как они смеялись и высмеивали Юнги, а затем вспомнил, что уже слышал о человеке перед ним. Внезапно стало жарко и холодно одновременно. Из-за галстука ему было трудно дышать, а руки начали потеть. Он гей, Чимин. Его отец алкоголик и бьет его. Он отсасывает в туалетах за деньги. Он гей, он гей, Чимин. Чимин зажмурился и потер висок. Это чувствовал только он или воздух просто стал удушливым? — Не говори, что это стало для тебя шоком, — сказал Юнги. Он стоял, прислонившись к стене, заложив одну руку за спину, а в другой держа сигарету. В глазах было легкое замешательство, как будто он вообще не понимал реакции Чимина. Черт возьми, Чимин даже сам этого не понимал. — Я думаю… Мне пора идти, — сказал он и схватил свой рюкзак. — Он только что звенел? Я думаю, что только что прозвенел звонок. — Нет, не… — Я не могу снова опоздать на урок. Увидимся. И с этими словами Чимин вышел из туалета, оставив Юнги совсем одного.***
— Два опоздания за неделю? Чимин, о чем ты думал? Чимин держал голову низко, пока отец отчитывал его. В любом случае, он мало что мог сделать, кроме как слушать. Он не пробыл дома и десяти минут, как это началось. Отца еще не было дома, но мать была. Она посмотрела на него разочарованно и сердито, а затем сказала, что звонили из школы. После разговора с Юнги Чимин почти забыл, что произошло утром. Учительница также нажаловалась, что Чимин был грубым и наглым, и выразила беспокойство по поводу того, что Чимин, который обычно был лучшим учеником, может сейчас переживать трудные времена. Мать приговорила его помогать готовить ужин, и также забрала телефон. Затем, вечером, отец вернулся домой, и после того, как мать рассказала о телефонном звонке, Чимин знал, что этот ужин будет неприятным. Теперь он сидел, слушал жалобы своего отца и надеялся, что это скоро закончится. — Тебе нравится внезапно попадать в неприятности? Образование для тебя больше не важно? Разве мы недостаточно строги? — отец мгновение смотрел на него, его горящие глаза сверлили дыры в голове Чимина, затем он откинулся назад. — Это тот ребенок Ким? Я говорил тебе, что он плохая компания, ты можешь найти друзей лучше, чем он. — Папа, — тихо сказал Чимин, — Тэхен даже не в моем классе. — Я просил тебя говорить громче? Чимин вздрогнул и опустил голову еще ниже. На несколько мгновений стало тихо; даже тиканье часов на стене, казалось, смолкло. Затем отец глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Ты наказан до следующего воскресенья, так что у тебя достаточно времени, чтобы сосредоточиться на том, что действительно важно, — сказал он, — И ты будешь помогать своей матери по дому. Пора повзрослеть, Чимин, ты скоро закончишь школу. Я не хочу, чтобы мой сын был неудачником в дальнейшей жизни, а затем обвинял в этом мое воспитание. Сердце Чимина тяжело билось. Ему не нужно было думать, чтобы понять, что это было совершенно несправедливо и преувеличено — наказан на неделю, потому что опоздал на урок? Потому что его кошка помочилась на его кровать? Но у Чимина не хватило смелости возразить. — А как насчет танцев? — робко спросил он. Отец остановился и бросил на него взгляд. — Ты не пойдешь, — сказал он вежливо, — Как я уже сказал, тебе пора повзрослеть. И на этом все закончилось. Чимин прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от того, чтобы сказать что-то, о чем он пожалеет. Танцы были его страстью, танцы были его способом выпустить пар и справиться со стрессом в школе. Если бы у него не было их… он был бы потерян. Тем не менее, он не мог возражать. Он просто не мог. Он начал есть, хотя голод давно прошел.***
~ Это было уже позже в тот же день, около десяти вечера. Чимин был в своей комнате, делал домашнее задание, потому что что еще ему оставалось делать, когда позвала мать. — Вот. — она дала ему пятнадцать тысяч вон и список покупок. — Мы приглашены к твоим бабушке и дедушке завтра, и мне все еще нужно что-нибудь испечь, но у меня нет всего, что мне нужно, — сказала она и слегка улыбнулась. — Я схожу, — пробормотал Чимин, слабо задаваясь вопросом, было ли это частью плана его родителей наказать его. Но, ладно, у него не было права жаловаться, поэтому он надел ботинки и куртку и вышел из дома. На улице было темно, но уличные фонари горели, так что все было в порядке. Он шел по улице, опустив голову, засунув руки в карманы и уставившись в землю. Где-то на задворках его сознания он вспомнил историю, которую его мать рассказывала ему, когда он был ребенком, о Джонни Голова В Воздухе, потому что Чимин никогда не обращал внимания на то, куда он идет. Джонни был мальчиком, который всегда держал голову высоко и никогда не смотрел, куда идет. Однажды он упал в канал и чуть не утонул, но, к счастью, двое мужчин спасли его. Однако его школьную сумку смыло водой. Эта история оказала такое влияние на юного Чимин-и, что он никогда не шел, не глядя, куда идет. Он не мог рисковать потерять свою школьную сумку, и он также не мог полагаться на то, что незнакомцы спасут его. Однако сегодня все было несколько иначе. Он шел по улице, уставившись в землю и спрашивая себя, что он сделал, чтобы заслужить такое обращение. Серьезно, у него никогда не было неприятностей, он всегда делал свою домашнюю работу и сдавал все тесты на отлично, но потом он однажды оступился и был наказан, как будто он никогда ничего не делал, кроме как был бездельником. Родители должны быть благодарны за такого ребенка, как он, но нет, конечно, этого было недостаточно. Разве это не нормально — оступиться? Неужели все всегда должны быть идеальными? Куда это приведет человечество? Разве это не было невозможно? Что-то ударило Чимина в грудь. На мгновение ему вышибло воздух из легких. Спина ударилась о стену дома рядом, как и голова. Перед ним что-то… кто-то упал на землю. — Что за хрень, черт… Чимину потребовалось мгновение, чтобы вернуться к реальности. Голова адски болела, но ему удалось сосредоточиться на том, что происходило перед ним. Там сидел парень, одетый во все черное, даже в черной маске и черной шапке. Он лихорадочно собирал кучу вещей, которые, должно быть, уронил, когда они с Чимином столкнулись. — О Боже, прости, — сказал Чимин. Парень остановился на долю секунды, но затем сразу же продолжил собирать вещи и запихивать их в джутовый мешок. Он посмотрел вверх, за угол, затем прошипел проклятие и заторопился еще больше. Чимин опустился перед ним на колени, чтобы помочь ему. — Мне так жаль, — повторил он, поднимая то, что казалось… табак, скручивающийся вручную? Бутылка воды? Чашка рамена? Чимин посмотрел на человека, когда тот передавал вещи. — Вот, — сказал он. Человек взглянул на них и запихнул вещи в сумку. Его глаза, подумал Чимин, я видел их раньше. Кошачьи, пронзительные глаза. Невыразительные, но рассказывающие целую историю. Боже мой. — Юнги? — осторожно спросил Чимин, когда услышал крик, доносящийся из-за угла. Глаза Юнги расширились, и он поспешил собрать последние вещи, но у него ничего не вышло, а затем он вскочил и побежал по улице в направлении, откуда только что пришел Чимин. На мгновение Чимин застыл в шоке и был совершенно ошеломлен. Затем он схватил последние несколько вещей, пакет с фильтрами и два энергетических напитка и скрылся за углом. Там был мужчина, в котором Чимин узнал владельца магазина, в который он направлялся, и он бежал к нему. — Ты! — закричал он и вытянул свою толстую руку, указывая на Чимина. — Ты вор! Что? Чимин побежал еще до того, как понял, что происходит. Он развернулся и побежал, побежал, побежал. Мозг, вероятно, давно понял, что происходит, но теперь до него действительно дошло. Куда, черт возьми, подевался Юнги? Чимин не обращал на это никакого внимания, как он должен был найти его сейчас? У него все еще были свои вещи, и ему нужно было поговорить с ним… — Эй, Пак! — прошипел кто-то. Чимин немедленно остановился. Юнги. Он посмотрел направо, затем налево; действительно, там, в темном, узком переулке, Юнги стоял и смотрел на него широко раскрытыми глазами. На нем все еще была маска, но Чимин узнал бы его где угодно. — Что за черт, — Чимин ахнул, когда поспешил к нему. Он бросил последний взгляд на дорогу, только чтобы понять, что владельца магазина там еще не было. — Что происходит? Юнги схватил вещи, которые держал Чимин, и запихнул их в свою сумку. Он ничего не сказал, пока Чимин стоял с широко раскрытыми глазами. — Юнги, — снова попытался Чимин, — что случилось? Почему он преследует тебя? Я не понимаю… — О, заткнись! — Юнги зашипел и притянул Чимина ближе в переулок, который оказался не более чем нишей между двумя зданиями. Чимин открыл рот, чтобы возразить, но Юнги свирепо посмотрел на него и прижал руку ко рту, чтобы заставить его замолчать. В следующий момент они оба услышали, как кто-то бежит, затем замедляется и тяжело дышит. Все, что мог делать Чимин, это пялиться на Юнги всего в нескольких дюймах перед ним; Юнги смотрел прямо на него. — Выходите, воры! — прохрипел владелец магазина. — Я вызвал полицию, и если я вас не поймаю, это сделают они! И тогда у вас будут настоящие проблемы, я говорю! — Юнги зажмурился. Лицо Чимина расширилось еще больше. — Вы трусы! — закричал мужчина, — Вы маленькие ублюдки, я доберусь до вас! Я разобью ваши головы голыми руками! Почему-то Чимин в этом не сомневался. Его руки начали дрожать, на что Юнги ответил тем, что крепче прижал руку ко рту. Шаги становились все ближе и ближе. Затем они остановились. Чимин больше не смел даже дышать. Проходящие секунды казались вечностью. Впервые в городе было так тихо, что можно было услышать, как падает булавка. Затем произошло чудо: мужчина развернулся и ушел. Звук шагов становился все более и более отдаленным. Глаза Чимина были полны паники и не отрывались от Юнги. Наконец, когда казалось, что мужчина ушел, Юнги осмелился убрать руку ото рта Чимина, но вместо этого опустил маску и прижал палец к его губам, чтобы заставить его замолчать. Чимин вздохнул как можно тише и кивнул. Затем все произошло так быстро. Чья-то рука высунулась из-за угла и схватила Юнги за руку, а парня дернули вперед и вытащили из укрытия. Чимин даже не мог дотянуться до него. Вместо этого в поле зрения появился толстый владелец магазина, холодные глаза уставились на него, а свободная рука, та, которая не держала Юнги, потянулась к воротнику и тоже потянула вперед. — Я говорил, что доберусь до тебя, — выплюнул мужчина, — думаешь, что ты умный, но это не так. Думаешь, что можешь просто ограбить такого человека, как я, да? Ну, тогда приготовься к последствиям. Чимин взглянул на Юнги. Он видел, что парень боролся с хваткой мужчины, но это было бесполезно: Юнги был худым и слабым, а мужчина был по крайней мере в три раза тяжелее его. У Юнги не было ни единого шанса. Всю обратную дорогу до магазина никто ничего не сказал. Затем, как только они оказались внутри, мужчина запер двери. — Теперь вы будете ждать, пока приедут копы, — сказал он и хихикнул. Юнги снял шапочку, провел рукой по волосам и сел на пол. Он выглядел отчаявшимся и побежденным. Чимин переводил взгляд с него на владельца магазина и обратно, затем прочистил горло. — Вы не можете запереть нас здесь, — сказал он как можно увереннее. — Это называется лишением свободы, и это незаконно. На мгновение стало тихо, поскольку мужчина просто смотрел на Чимина, как на сумасшедшего. Затем на его губах появилась самодовольная усмешка, и он издал уродливый смешок. — Маленький умник, серьезно? — сказал он и подошел ближе. Он был выше и намного крупнее Чимина, ему потребовалось все, что в нем было, чтобы не отступить. — Вот что я тебе скажу, красавчик, — пробормотал мужчина, — я буду держать тебя здесь взаперти, пока не приедет полиция, чтобы надрать тебе задницу. Вы, маленькие засранцы, украли у меня, и я этого не потерплю. Он пристально посмотрел на Чимина, затем медленно отвернулся. Как только он сделал несколько шагов, Чимин снова заговорил. — Демократия так не работает! — воскликнул он, — ты совершаешь преступление! Мужчина развернулся так быстро, что Чимин удивился, как его позвоночник не сломался. Он бросился к нему, в то время как Чимин отступал так быстро, что чуть не пошатнулся. — Ты не имеешь права указывать мне, что делать, маленький сопляк! — закричал мужчина с яростью в глазах. — Демократия работает не так? Ты крадешь, а теперь пытаешься рассказать мне, как работает демократия? Чимин спиной врезался в стену. Широко раскрытыми глазами и парализованный, он наблюдал, как мужчина приближается быстрее, чем вес тела должен позволить двигаться. Мужчина поднял свою огромную руку, и Чимин зажмурился, готовясь к боли в щеке, но — ничего. Вместо этого он услышал крик Юнги: — Не прикасайся к нему, черт возьми! — а когда снова открыл глаза, увидел, как Юнги схватил мужчину за руку и потянул его назад так сильно, как только мог. Мужчина от неожиданности отшатнулся и развернулся, затем нанес сильный удар. Чимин услышал шлепок и болезненный вздох, исходящий от Юнги. Голова Чимина лихорадочно соображала. Он бросился вперед и опустился на колени рядом с Юнги, который лежал на полу, схватившись за левую сторону лица. Чимин отчаянно пытался придумать, что делать. Он бросил взгляд на мужчину, который наблюдал за ними широко раскрытыми глазами, полными ярости. — Ты ударил его, — задыхаясь, заявил Чимин очевидное, — Ты… ты дал ему пощечину… Мужчина просто зарычал, не делая никаких попыток помочь. Стук в дверь вернул их всех в реальность. Пока мужчина подошел, чтобы открыть дверь, Чимин повернулся к Юнги, которому удалось сесть. — Ты в порядке? — Чимин спросил: — Можешь говорить? Юнги бросил на него сердитый взгляд и фыркнул. — Да, в порядке. Я не ребенок. На секунду Чимин был слишком ошарашен, чтобы ответить. Затем медленно кивнул. — Хорошо, тогда… тебе нужно что–нибудь, чтобы охладить лицо… — Я в порядке, ладно? Просто оставь все как есть. — Юнги прижал палец к разбитой губе и посмотрел на кровь, прошипев проклятие. Чимин тяжело сглотнул. Он ничего не понимал — он сделал что-то не так? Он просто сидел рядом с Юнги, пока один из полицейских не подошел к ним и не присел на корточки перед ними. — И кто вы двое? — спросил молодым человеком, может быть, лет тридцати, и выглядел симпатичным, но слегка раздраженным. Вероятно, был миллион вещей более захватывающих, чем два подростка, пытающиеся украсть кучу вещей из круглосуточного магазина в половину одиннадцатого вечера. Но все было не так просто. — Пак Чимин, сэр, — ответил Чимин, и когда Юнги ничего не сказал, он мягко толкнул его локтем. — Мин Юнги, — пробормотал Юнги. Полицейский поднял бровь. Он бросил на Юнги странный взгляд, который Чимин не совсем понял, затем он повернулся к Чимину. — Вон тот мистер Хан, — он указал на владельца магазина, который в данный момент разговаривал с другим офицером, — сказал нам, что вы двое пытались украсть какие-то вещи. Это так? Чимин прикусил нижнюю губу и посмотрел на Юнги, который казался противоречивым. Он, наконец, оставил свою губу и со вздохом взял сумку, которая все еще висела у него через плечо, затем он передал ее офицеру. Полицейский взял ее, не отводя глаз от Юнги; Юнги почти стыдливо отвернулся. — Если я проверю, что здесь, будут ли это только те вещи, которые вы могли бы легально купить? — спросил полицейский поднимая сумку. Юнги кивнул, все еще не поднимая глаз. Смутно Чимин вспомнил табак, и он не был уверен, что это единственное, что там было оценено по рейтингу. Тем не менее, он молчал, слегка удивленный тем, что офицер вообще не разговаривал с ним. — Так и думал, — сказал полицейский, затем вздохнул. — Юнги, ты не должен продолжать это делать. Юнги взглянул на него. Он прикусил губу, но ничего не сказал. — Ты же знаешь, что есть люди, которые могут тебе помочь. Стоп, что? — Что случилось с лицом? — спросил теперь офицер. Юнги опустил лицо еще ниже, хотя это было бесполезно: порез на губе был очевиден, а также небольшой синяк вокруг глаза и виска. — Ничего, — ответил Юнги, но Чимин был быстрее. — Мужчина ударил его, вот что случилось, — сказал он. — Он угрожал нам и запер нас здесь, этот чертов… — Он ударил тебя? — полицейский спросил Юнги, который нерешительно кивнул. — Он хотел его ударить, — пробормотал Юнги и кивнул на Чимина, — Поэтому я вмешался. Офицер прищурился и посмотрел на владельца магазина, мистера Хана. — Ладно, хорошо. Как насчет этого: вы двое забираете вещи и можете идти, а? Мне все еще нужно позвонить твоим родителям, — теперь он смотрел на Чимина, — Но я думаю, что в целом я делаю тебе одолжение. Чимин почувствовал, как сердцебиение участилось. Родители. Но Юнги кивнул, прежде чем успел возразить. — Справедливо. Офицер что-то пробурчал себе под нос. — Так и думал. Я поговорю с коллегой. И с этими словами он встал, отдал Юнги сумку и подошел к двум другим мужчинам. — Черт возьми, — пробормотал Юнги. — Они позвонят моим родителям, — прошептал Чимин, — Я… я облажался! Юнги взглянул на него. — Ты выживешь, остынь. Остынь. Блядское «остынь»! — Ты серьезно? — Чимин прошипел: — Да они убьют меня, я их и так разозлил, а это… боже, это катастрофа! Юнги нахмурился. Он фыркнул, но больше ничего не сказал. Чимин только закатил глаза. Еще через десять минут им разрешили покинуть магазин. Чимину все равно пришлось ждать у входа; родители настояли на том, чтобы забрать его. Юнги, однако, отпустили домой. Почему опять? — Они не позвонили твоим родителям, — сказал Чимин, прислонившись к стене магазина. Юнги, который уже начал идти по улице, остановился и обернулся к нему. — И? — спросил он. Чимин пожал плечами. — Немного несправедливо, не так ли? На мгновение Юнги просто уставился на него, совершенно потеряв дар речи. — Ты… ты не понимаешь, да? — сказал он и покачал головой. — Не понимаю что? Этот офицер явно знал тебя. Ты часто этим занимаешься, да? — Чимин даже отдаленно не сказал ничего плохого, но он уже знал, что облажался, когда увидел, как выражение лица Юнги слегка изменилось. Тем не менее, он продолжал. — Так вот о чем говорят люди, когда говорят, что ты странный. Ты ходишь и воруешь, так часто, что чертовы копы даже больше не звонят твоим родителям! — Завались нахуй, — Юнги прошипел и сделал несколько шагов к Чимину: — Ты, блять, понятия не имеешь, о чем говоришь. — Нет, я не буду молчать, — сказал Чимин, — Я помог тебе, ты не имеешь права так со мной обращаться! Юнги чуть не рассмеялся. — Я ни разу не попросил тебя о помощи! — кричал он, — И как будто ты когда-либо был добр ко мне. Ты был настоящим мудаком со мной в школе, когда я просто пытался тебе помочь, и почему? Из-за твоей гребаной репутации! — Без меня ты бы сейчас пропал! Чимин кричал, но Юнги быстро опередил: — Без тебя я бы даже не оказался в этой гребаной ситуации, — ответил ему, — Это все из-за тебя, потому что ты случайно оказался за углом, потому что ты побежал за мной, потому что тебе пришлось говорить громко и провоцировать этого человека, без тебя все пошло бы по плану! Юнги тяжело дышал, когда закончил. Обычно бледные щеки покраснели, а глаза были широко раскрыты и полны гнева. Чимин сжал губы. Сейчас он ничего не мог сказать в свою защиту. Юнги глубоко вздохнул и провел рукой по своим растрепанным черным волосам. — Ты такой же, как все остальные в школе, — сказал он намного тише, но не спокойнее, — Ты просто еще один сноб, который думает, что он лучше таких людей, как я. Но позволь мне сказать тебе кое-что, Чимин: люди болтают. Люди много болтают. Они говорят обо мне, но они также говорят о таких людях, как ты. Так что не думай, что ты лучше меня. И, бросив последний пронзительный взгляд, он развернулся и ушел. Чимин смотрел ему вслед, потрясенный и потерявший дар речи, пока он не исчез за следующим углом. И он продолжал стоять вот так, мысли крутились вокруг того, что Юнги только что сказал ему, пока не прибыли разъяренные родители, чтобы оттащить домой. Голос его отца даже не до конца дошел до него. -… ты думал, что делаешь? — Ты что, совсем с ума сошел? — Будут плохие последствия. — Ты пожалеешь, что родился на свет, Пак Чимин.***
Отец был прав. Сразу после того, как он затащил своего сына внутрь и захлопнул дверь, Чимин пожалел, что он вообще родился. Никогда в жизни он не видел кого-то настолько агрессивного, как отец в тот момент. И никогда еще Чимин так не боялся своего собственного опекуна, как сейчас. — Я отдал тебе все, — голос его отца звучал в комнате, — я отдал тебе все, что у меня есть, и это то, что ты делаешь? Я даю тебе лучшее образование, а ты выходишь и ведешь себя как человеческая мразь? Неужели у тебя не осталось ни капли морали? Чимин почувствовал, как что-то защипало ему глаза. Хватка отца на его руке усилилась. — Каким неблагодарным ты можешь быть, если ведешь себя так, как вел себя? Я вырастил тебя, чтобы гордиться тобой, но ты стал полной противоположностью! Я надеюсь, ты ненавидишь человека, которым стал! Он оттолкнул Чимина так сильно, что тот споткнулся и упал. Всхлип вырвался изо рта, когда он упал на пол; лодыжка подвернулась. — Тебе должно быть стыдно! Что, если кто-нибудь узнает о том, что ты сделал? Так вот как мало ты заботишься о своем будущем? Ты готов вот так просто бросить все, чего ты достиг? За что? — он сделал несколько шагов к Чимину, затем наклонился и схватил его за воротник. Чимин зажмурился от ужаса. Он не мог сдвинуться ни на дюйм, он был полностью во власти своего отца. — Мы дали тебе все, о чем ты просил, а ты идешь и воруешь — неужели тебе недостаточно твоих собственных родителей? Ты стал таким жадным человеком? Все тело Чимина дрожало. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы продолжать правильно дышать. — Нет, — прошептал он. — Я надеюсь на это! — отец закричал: — Ты неблагодарный подонок! Он отпустил воротник Чимина и снова выпрямился. Чимин почувствовал, как горячие слезы потекли по щекам. — Если ты когда-нибудь еще раз так опозоришь свою мать и меня, — сказал отец, но так и не закончил свою угрозу. Он просто посмотрел на своего плачущего сына, и, возможно, этого было уже достаточно. Затем он медленно заковылял в гостиную, хлопнув дверью так громко, как только мог. Чимин лежал так еще несколько минут, он не знал, сколько прошло времени, пока не собрался с силами, чтобы встать. По пути к лестнице он прошел мимо кухни; мать сидела там, закрыв лицо руками, и плакала. Она плакала из-за того, что он сделал, или из-за его отца? Чимина тошнило от того, что ему вообще приходилось задавать себе этот вопрос. Дрожащие ноги каким-то образом смогли донести его наверх и в комнату, где он сразу же рухнул на кровать. Затем раздался настоящий плач. Громкий и уродливый. Чимин плакал, пока у него не осталось слез, а потом лежал неподвижно, просто смотрел в стену и ничего не делал, просто едва дышал. Было три часа ночи, когда он заснул, а затем, три часа спустя, он снова проснулся. Это была настоящая пытка. Чимин думал, что умирает. Когда он встал, первое, что заметил, была маленькая лужица в углу его комнаты. В этот момент Чимину снова захотелось плакать. — Моти, — заныл он, — ты же не серьезно! Он посмотрел на кота, сидящего на его рабочем стуле, невинно, почти извиняющимся взглядом. — Ты тупой кот, — ругался Чимин, в то время как горло сжималось, — Ты тупой старый кот! Он схватил бумажные полотенца и бутылку с дезинфицирующим средством со своего прикроватного столика и пошел убирать беспорядок, который устроил кот. — Ты глупый кот, — кричал он все это время, — Все это твоя вина, твоя чертова вина! Ты слышишь меня? Мои беды из-за тебя! Кот моргнул. Чимин отбросил бумажные полотенца и уставился прямо на него. — Боже, ты даже не знаешь, что ты сделал, — вздохнул он и вытер слезы. — Ты понятия не имеешь, что натворил, да? — Мяу. — Да, я так и думал. Чимин вернулся к своей кровати и лег, не потрудившись подтянуться. Он сомневался, что снова уснет. Он даже не хотел. Рядом с ним матрас прогнулся, когда кот прыгнул на него, счастливо мурлыкая, и прижалась к боку. Чимин усмехнулся. — Прости, что накричал на тебя, — прошептал он, проводя рукой по мягкому меху, — Это не твоя вина, я просто глупый. Нет, это не вина кота. Была ли в этом вина Юнги? Если бы Чимин не столкнулся с ним неделю назад, ничего бы этого не случилось, верно? Но Чимин все равно опоздал бы на урок, и, может быть, только может быть, вчерашний день все равно бы случился. Так что нет, Юнги, наверное, тоже не виноват. Если бы было кого винить, это, скорее всего, был бы сам Чимин. Он не должен был опаздывать в понедельник, вот и все. Или, может быть, это была серия неудачных событий. Может быть, это была судьба. Может быть, все это должно было случиться, и Чимин должен был быть несчастным. Или, может быть, он просто был глупым. Что бы это ни было, Чимин не мог изменить это. Что-то случилось, и вот он здесь. Он ничего не мог с этим поделать, и, возможно, это было худшей частью всего этого.***
— Привет, Чимин-и! Чимин опустил голову. Сзади он услышал, как подошел владелец голоса, Тэхен. Он быстро закрыл свой шкафчик и собирался идти, когда Тэхен схватил его за руку, чтобы остановить. — Чимин-и, подожди… воу… — Тэхен поднял брови. — Ты выглядишь ужасно. — Спасибо, — пробормотал Чимин. Он держал голову низко, но он знал, что Тэхен видел темные круги у него под глазами. — Ты в порядке? — спросил Тэхен и отпустил его руку. Счастливое поведение исчезло и сменилось озабоченным. — Да, я в порядке, — сказал Чимин и заставил себя улыбнуться. — Поссорился с родителями, вот и все. Обычно Чимин и Тэхен говорили обо всем. Было странно не рассказывать своему другу о том, что произошло на самом деле, но по какой-то причине Чимин решил, что так будет лучше. — Уверен? — Тэхен спросил: — Так вот почему ты не отвечаешь на мои сообщения? Чимин кивнул. — Отец забрал телефон. — О, чувак. Это отстой. — Тэхен нахмурился. — Дай угадаю, тебе не разрешат сегодня снова присоединиться к нам в Seoga&Cook? — Наказан до воскресенья, — сказал Чимин, пожав плечами, — или дольше, может быть. Мой папа не разговаривал со мной с пятницы. Это, казалось, удивило Тэхена. — Неужели все так плохо? — Да, настолько. — Дерьмо. — Тэхен потер глаза. — Может быть, я смогу приехать на этой неделе, чтобы ты не умер от одиночества. Чимину пришлось усмехнуться. — Да, сладкий, но не думаю, что это сработает. Я не видел своего отца таким злым, как в пятницу, говорю тебе. И это было правдой. Но Тэхен, казалось, не до конца осознал всю тяжесть того, что произошло. Может быть, Чимин этого не хотел. — Это отстой. Прости, — сказал Тэхен. Затем что-то еще, что-то за спиной Чимина привлекло его внимание. — Что, — нервно сказал Чимин. — Оглянись. Но незаметно. Чимин в замешательстве прищурил глаза. Затем, медленно и как можно небрежнее, он бросил взгляд через плечо. Его глаза встретились с темными, кошачьими, которые смотрели с другой стороны фойе. Чимин почувствовал, как сердце пропустило удар. — О, — сказал он. Он не отводил взгляда, пока Юнги не отвел. — Чего он хочет? — Тэхен спросил: — Разве он не знает, что это жутко? Чимин снова взглянул на Юнги; теперь тот разговаривал с кем-то другим. — Думаю, нет, — пробормотал он. Он не мог рассказать Тэхену о том, что произошло в эти выходные. — Как будто он не понимает, что ставит людей в неловкое положение, — сказал Тэхен с оттенком отвращения в голосе, — Типа, мы поняли, ты гей. Чимин напрягся. Он посмотрел на своего друга. — Значит, все было бы по-другому, если бы он не был геем? — спросил он, слегка удивленный своими словами и смелостью высказаться. — Или это нормально, если натурал пристально смотрит на девушку с другой стороны комнаты? Разве это не могло заставить ее чувствовать себя некомфортно? Тэхен уставился на него широко раскрытыми глазами, слегка приоткрыв губы. Он, казалось, не находил слов, что было нормально, потому что сам Чимин был таким же. — Неважно, — пробормотал он и схватил свой рюкзак, — Мне нужно срочно в туалет. Не жди меня. А потом он оставил там друга, который просто заботился о нем, совершенно ошеломленным. Двое учеников стояли у раковин, когда Чимин ворвался в туалет. Они вздрогнули и посмотрели на него широко раскрытыми глазами, затем что-то прошептали друг другу и убедились, что быстро уходят. Чимин, спотыкаясь, подошел к стене и прислонился к ней; ощущение прохладной плитки на его теле успокаивало. Тишина вокруг позволила ему воспользоваться моментом, чтобы очистить разум. Что только что произошло? Он серьезно так сказал? Это нормально, если натурал пристально смотрит на девушку с другой стороны фойе? Разве это не могло заставить ее чувствовать себя некомфортно? Чимин знал, что был прав. Да? Повлияла ли сексуальность на ситуацию? Нет, стоп — часть его поняла точку зрения Тэхена. Мысль о том, что Юнги пялится на него, заставила почувствовать себя немного неловко. Чимин посмотрел на дверь. Но было ли это потому, что Юнги был геем? Дверь приоткрылась на ширину щели, и кто-то просунул голову внутрь. Затем, после того, как он заметили Чимина, стоящего там, бледного, как привидение, он вошел. — Что ты здесь делаешь? - Чимин сплюнул. Юнги улыбнулся, хотя это не коснулось его глаз. — Я видел, как ты вбежал сюда. — Это не ответ на мой вопрос. Юнги взглянул на него. Он подошел к стене, где стоял Чимин, но не остановился прямо рядом с ним, а постарался сохранить небольшое расстояние между ними. Чимин все это время наблюдал за ним. — Я хотел проверить тебя, — наконец сказал Юнги, — все ли с тобой в порядке. Он оглядел Чимина с ног до головы. — Похоже, да. Чимин фыркнул и отвернулся. — Да. Его раздражало, что Юнги не злился. Это было… неправильно. Юнги должен кричать, издеваться за все, что бы он ни делал, когда они виделись в последний раз. Он должен упрекнуть Чимина и сказать ему, какой он ужасный. Но… ничего подобного. — Верно, — сказал Юнги и покачал головой, — Забыл, что ты все еще мудак. Так оно и было. Голова Чимина взлетела вверх, и он уставился на Юнги. — Ты отстанешь? — рявкнул он, — Если ты пришел сюда, чтобы позлить меня, можешь снова уходить. Юнги поднял одну бровь, скрестив руки на груди. — Ты совсем не слушаешь, да? Чимин покосился на него. — Что? На мгновение Юнги просто моргнул, глядя на него. Затем вздохнул. — Во-первых, я уже сказал тебе, что хотел проведать тебя. Не оскорблять. Это не моя вина, что ты на самом деле не даешь мне другого шанса, кроме как поорать, верно? Чимин посмотрел вниз на свои ноги. Ладно, может быть, он немного погорячился. — Во-вторых, — продолжил Юнги и прочистил горло, — Ты забыл все, что я сказал на днях, или ты серьезно такой невежда? Чимину казалось, что он чувствует это обвинение глубоко в своей груди. Еще несколько мгновений он продолжал смотреть под ноги, прежде чем, наконец, поднять глаза на Юнги. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал он как можно убедительнее. Юнги поднял брови. На его лице отразилась смесь удивления и искренней неприязни. — Хорошо, — сказал и выпрямился. — Тогда извини, что побеспокоил. Он повернулся и пошел к двери; немного медленнее, чем обычно, как будто чего-то ждал. Чимин вздохнул. — Подожди, — громко сказал он. Юнги остановился. — Мне жаль. Тяжелое напряжение повисло между ними, когда за словами Чимина последовала тишина. Юнги стоял, уставившись на Чимина так, будто не мог поверить в то, что только что услышал. Затем на его губах появилась дерзкая улыбка. Он фыркнул. — А ты хорошо воспитан, — пробормотал он, — я вижу. Чимин подавил желание закатить глаза, так как знал, что это будет только контрпродуктивно. — Неважно, — сказал он, — прости за то, что был таким грубым, хорошо? И нет, я не забыл, что ты мне сказал. Как я мог? — добавил он в мыслях. — Похоже, это ничего не изменило в твоем поведении, — сказал Юнги с оттенком разочарования. Чимин нахмурился. — Ну, а чего ты ожидал? На мгновение Юнги замолчал, просто оглядывая Чимина с ног до головы. Он вздохнул. — Честно говоря, я не знаю, — признался, а затем снова повернулся к двери и оставил Чимина одного. После этого стало слишком тихо. Чимин мог слышать разговоры других учеников в коридорах и шум машин, проезжающих по дороге прямо перед школой, но было слишком тихо, ему это не нравилось.***
Несколько недель они с Юнги не разговаривали, и это совершенно не беспокоило Чимина — он не думал об этом каждый день и не чувствовал необходимости пялиться на Юнги всякий раз, когда они проходили по коридорам, черт возьми, нет. Абсолютно нет. (Он знал, что это так, и самосознание сделало всю ситуацию еще хуже). В то же время Чимин заметил еще одно странное событие: он стал очень хорошо понимать всех вокруг себя таким образом, что сразу понял, когда люди говорили о нем. Или, может быть, это было не так, и он просто был параноиком, но с тех пор, как Юнги намекнул на тот факт, что люди говорили о нем, у Чимина было чувство, что они говорили каждый раз, когда он входил в кабинет. Иногда он слышал, как кто-то хихикает, и чувствовал, что они смотрят на него. Или люди перешептывались и поглядывали на него, как будто это не было очевидно. Ну, этого не было раньше, только с тех пор, как Юнги рассказал ему. — Эй, Чимин-а, — Тэхен нахмурился, — Ты что, не слушаешь? Чимин моргнул и повернулся обратно к другу, но не без того, чтобы взглянуть на двух девочек, сидящих на другой стороне класса, перешептываясь и бросая на них взгляды. — Извини, — пробормотал Чимин и заставил себя посмотреть на Тэхена, — Что ты говорил? Тэхен вздохнул. — Я просто жаловался на то, что моя семья приедет на эти выходные, поэтому мы не можем пойти в кино вместе в субботу, вот и все. — Я все равно не смог бы, — сказал Чимин, снова взглянув на девочек. Они заставляли его нервничать, — У меня репетиция. — О, тебе снова разрешили пойти? — удивленно спросил Тэхен. Чимин хмыкнул. — Уже давно. Мой отец, наверное, злился, потому что я все время был нервным. Тэхену пришлось усмехнуться. — Да, похоже на тебя. Две девушки, наконец, отвернулись; Чимин тоже. Он прочистил горло и сел на свое место. — Какого черта ты на них пялился? — весело спросил Тэхен. — А? — Чимин почесал затылок. — Э-э, ничего такого. — Тебе нравится одна из них? — Тэхен посмотрел на девушек. — Не знал, что они в твоем вкусе, но все в порядке. Чимин фыркнул и покачал головой. — Не глупи. Они не в моем вкусе, они мне не нравятся. Тэхен только усмехнулся. На мгновение он подумал, не спросить ли Тэхена. То есть о слухах, касающихся его самого. Но затем в кабинет вошел учитель; разговоры вокруг них начали стихать. Однако эта мысль не выходила из головы Чимина весь урок, и это мешало ему сосредоточиться. К тому времени, когда снова прозвенел звонок, он был ничуть не умнее, чем раньше. Не только из-за этого, но теперь он также чувствовал себя плохо из-за того, что не участвовал в занятиях, и он все еще думал о возможных слухах о себе. Ему просто нужно было спросить кого-нибудь, иначе он сошел бы с ума. И, к большому сожалению Чимина, он знал, что был только один человек, который честно рассказал бы о слухах, касающихся его. — Юнги! Парень, о котором идет речь, вздрогнул, услышав, как Чимин позвал его. Он только вышел из здания школы и закуривал сигарету, и когда увидел, что Чимин приближается справа, нахмурился и продолжил идти. — Эй, пожалуйста, Юнги! Подожди секунду, пожалуйста. Юнги немного откинул голову назад, чтобы показать свое раздражение. Он не остановился, но пошел немного медленнее, и Чимин быстро догнал его. — Юнги, могу я, пожалуйста, поговорить с тобой? Юнги затянулся сигаретой и медленно выпустил дым. Затем он ответил. — Зачем? — У меня вопрос, — сказал Чимин. — Отлично, — ответил Юнги, даже не пытаясь скрыть сарказм в своем голосе. Чимин притворился, что не слышал этого. — Ну, — сказал он, — разве ты не хочешь его услышать? Юнги поднял бровь. Внезапно он остановился и посмотрел на Чимина как на чокнутого. — Ты… ты издеваешься надо мной? — он сорвался. Чимин тоже остановился и с любопытством посмотрел на Юнги, сбитый с толку его внезапной вспышкой агрессии. Он же не сделал ничего плохого? Так почему Юнги вдруг разозлился на него? Странный. — Что? Я просто… — Чимин, — сурово перебил его Юнги, — чего ты от меня хочешь? Чимин открыл рот, чтобы снова закрыть его. Он опустил голову. Верно, Юнги все еще злился. И технически, Чимин тоже все еще злился. Или, по крайней мере, должен. На самом деле все оказалось немного сложнее. — Я… — начал Чимин, и внезапно его захлестнула волна нервозности. Правая рука поднялась к левому плечу, чтобы потереть его, в то время как другая рука обхватила талию, крепко держась за нее. — У меня вопрос, — пробормотал он, уже не уверенный, правильно ли это, теперь, когда Юнги показал свой гнев. На мгновение что-то вроде улыбки промелькнуло на губах Юнги. Он фыркнул, покачал головой и, не сказав больше ни слова, отвернулся и снова пошел. Чимин смотрел ему вслед, молча проклиная себя. Конечно, он должен был все испортить. Школа закончилась, так что ему, наверное, тоже стоит пойти домой и забыть об этой странной встрече. Наверное, так будет лучше. Или он мог бы пойти за Юнги и попытаться нормально поговорить с ним. Что-то в том факте, что старший злился на него, заставляло Чимина чувствовать себя неловко, хотя не должно. С этого момента они могли просто избегать друг друга, им не нужно было вообще пересекаться. Они даже не учились в одном классе, поэтому у них не было общих занятий. Не может быть проще избегать кого-либо, чем было бы для Чимина избегать Юнги. Но для Чимина это казалось невозможным. Простая мысль о том, чтобы никогда не разговаривать, не говоря уже о том, чтобы смотреть на Юнги, раздражала его. Почему, Чимину все еще предстояло выяснить. Чимин снова поспешил за Юнги и схватил его за руку, чтобы остановить. — Эй, Юнги… Юнги развернулся так быстро и отдернул руку, что Чимин испугался, что он ударит его. Они оба вздрогнули. — Боже, — выдохнул Чимин с широко раскрытыми глазами. — Не прикасайся ко мне, блять! — Юнги огрызнулся и посмотрел на него так сердито, как Чимин никогда его раньше не видел. Но в его глазах было что-то еще. — Мне так жаль, — сказал Чимин, — я не хотел тебя напугать, я… прости меня. — Не смей больше так прикасаться ко мне, Пак, ты меня слышишь? — прошипел Юнги. Он потер запястье, будто оно болело, будто прикосновение Чимина обожгло. — Клянусь гребаным Богом, если ты прикоснешься ко мне еще раз, я уничтожу тебя. Чимин поднял брови. — Я… Прости, — повторил он, слишком удивленный, чтобы сказать что-то еще. Он смотрел прямо в глаза Юнги, пытаясь понять, что он в них видит. — Хорошо, — выплюнул Юнги, — Хорошо, что ты хоть раз о чем-то сожалеешь. Страх. В глазах Юнги был страх. Юнги был напуган. Чимин почувствовал укол в сердце. — Не только за это, — быстро сказал он, прежде чем Юнги смог снова отвернуться, — я также сожалею о… о том, что был таким… таким… — он избегал смотреть Юнги в глаза, но чувствовал, что на него смотрят. — За то, что я был таким придурком по отношению к тебе. Ты был прав в том, что сказал несколько дней назад. И в ту ночь тоже. Я был неблагодарен за то, что ты сделал для меня, и вместо этого я причинил тебе еще больше неприятностей. Я только хотел помочь, но сделал все хуже, и ты был тем, кто пострадал от этого. А потом я продолжаю и обвиняю тебя в своих страданиях, хотя ты не имеешь к этому никакого отношения. — сухой смешок сорвался с губ Чимина. — Ты был прав, я этого не понимаю. Я ничего не понимаю. Но, пожалуйста, — теперь Чимин, наконец, посмотрел на Юнги, который наблюдал за ним с прищуренными глазами, — Дай мне еще один шанс? Юнги ответил не сразу. Он не торопился докуривать сигарету, даже не взглянув при этом на Чимина. Когда он закончил и затушил ботинком, он оглядел Чимина с ног до головы. — Хорошо, — сказал он, — если это сделает тебя счастливым. На мгновение Чимин почувствовал, как его захлестнуло облегчение, но ненадолго. — Подожди, и все? Это все, что я хотел сказать? Юнги пожал плечами. — Если ты это имел в виду, то да. Чимин фыркнул. — Ох. — Видишь, я не умею прощать. Да, ты был довольно дерьмовым по отношению ко мне, но если ты готов это изменить, почему я должен тебе не верить? Чимин пожал плечами. — Наверное. Юнги медленно кивнул, все еще глядя на Чимина. — Могу я теперь пойти домой? — в конце концов спросил он. Чимин почти сказал «да», когда вспомнил, почему он изначально хотел поговорить с Юнги. — Подожди секунду, — сказал он, — у меня все еще вопрос. Юнги выглядел так, будто ему приходилось изо всех сил стараться, чтобы не закатить глаза. Он глубоко вздохнул, а затем заставил себя улыбнуться. — Тогда давай. Теперь, когда Чимин стоял перед Юнги и просто должен был сказать это, задать вопрос, это казалось намного сложнее. Хотя, на самом деле, так не должно быть. Это был просто глупый вопрос, который Чимин имел полное право задать. — Я просто… Я… Эм… Юнги нетерпеливо вздохнул и скрестил руки на груди. — Знаешь, мне просто интересно насчет слухов, — наконец пробормотал Чимин и опустил голову. — Ты сказал, что обо мне тоже ходили слухи. На мгновение Юнги уставился на него тем же невыразительным взглядом, что и всегда. Казалось, он смотрел прямо сквозь него, и Чимину приходилось изо всех сил стараться стоять на своем и не дрогнуть. В Юнги было что-то такое, что внезапно делало его невероятно пугающим. — Верно, — в конце концов сказал он, — ты действительно заботишься только о своей репутации. Чимин ничего не ответил, только ждал продолжения Юнги. Юнги продолжил после очередного вздоха. — Я слышал, кто-то говорил, что ты принимаешь Аддералл, — сказал он, — Поэтому ты так хорош во всем. Чимин нахмурился. Что? — Это чушь собачья, — сказал он, и это прозвучало почти оскорбительно, защищаясь. Юнги пожал плечами. — Это то, что говорят люди. — Но это… зачем мне… что? — Чимин недоверчиво покачал головой. Улыбка тронула губы Юнги, когда он наблюдал, как Чимин пытается найти правильные слова. — О, тебе весело? — Чимин громко спросил и раздраженно сказал: — Хорошо, тогда продолжай. Юнги, все еще улыбаясь, пожал плечами. — Хорошо. Твой отец платил учителям, чтобы они ставили тебе хорошие оценки. Чимин громко рассмеялся и откинул голову назад. Это было так нелепо, он не мог поверить, что люди действительно верят в эту чушь. — Неужели так странно, что кто-то получает хорошие оценки по всем предметам? Неужели люди никогда раньше не слышали об учебе? Юнги выглядел слишком удивленным, по мнению Чимина. Он снова пожал плечами. — У меня есть еще один слух, — сказал он. Когда он увидел любопытный и дерзкий взгляд Чимина, пришлось рассмеяться. На мгновение Чимин почувствовал, что его лицо треснуло прямо там, когда увидел, как Юнги прикрывает рот рукой, а глаза превращаются в полумесяцы. О, подумал он, почувствовав теплое покалывание в животе. Постепенно Юнги снова успокаивался. Он прочистил горло с последним смешком. — Однажды я слышал, как кто-то утверждал, что ты занимался сексом с учителем ради хороших оценок. Чимин уродливо фыркнул. — Что за… кто? Какой учитель? Самодовольная усмешка на губах Юнги сказала, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Миссис Хэ. Глаза Чимина расширились так сильно, что стало почти больно. Должно быть, он выглядел довольно глупо, потому что Юнги снова начал смеяться. Его милый, тихий смех наполнял воздух, пока разум Чимина пытался осознать то, что Юнги только что сказал. — Миссис Хэ? — воскликнул он. Юнги едва смог кивнуть. Госпожа Хэ была одной из старших учительниц в школе. Она была маленькой, пухлой женщиной с морщинами, как Марианская впадина, и хмурым взглядом, будто она забыла, как смеяться. Она была известна как самая жестокая учительница в школе и была строга, как Бог Знает Кто. Все, действительно все ненавидели ее. За исключением, ну, Пак Чимина. Каким-то образом ему удалось растопить сердце женщины, и даже на ее уроках он получал лучшие оценки. Это действительно было чудо, но Чимин только с благодарностью принял его. Может быть, он напоминал ей сына или кого-то еще, и поэтому она питала к нему слабость. Кого это вообще волновало? Но заниматься с ней сексом? Черт возьми, нет — Чимин был уверен, что этот образ все еще будет преследовать его некоторое время. — Боже, — выплюнул он, — почему все в этой школе чертовы извращенцы? — Аминь, — вздохнул Юнги, — я могу рассказать тебе кое-что об этом. После этого стало странно тихо. Смех Юнги давно утих, и все, что Чимин осмелился сделать, это бросить на него извиняющийся взгляд, вспомнив, что друзья сказали ему некоторое время назад. — Точно, — пробормотал он через несколько мгновений, — чуть не забыл. Юнги сухо усмехнулся. На его лице не осталось и следа веселья, и внезапно он посмотрел… почти грустно. — Ну, люди — придурки. — В любом случае, почему? — Чимин спросил. — Кто это начал? Я имею в виду, это неправда, верно? Юнги вскинул голову и уставился на Чимина. — Конечно, нет. Какого хрена, Пак? Все, что сделал Чимин, это поднял руки в защиту, и Юнги, казалось, понял, что Чимин не хотел его обидеть. Он глубоко вздохнул. К большому удивлению Чимина, все, что он сказал, было: — Давай немного пройдемся, ладно? Чимин кивнул. Ему скоро нужно было идти домой, но сейчас было не время думать об этом. Некоторое время они молча шли бок о бок по дороге к автобусным остановкам. Но не остановились, просто продолжали идти; Чимин не знал куда, но он доверял Юнги. В конце концов, Юнги глубоко вздохнул и продолжил говорить. — В нашей школе был один парень. Он уже закончил, так что… Я не собираюсь произносить его имя, — начал он, медленно выговаривая слова. — Но он… раньше мы были друзьями. Довольно близко, на самом деле. Когда я узнал о своей… своей ориентации — думаю, ты тоже об этом знаешь. Чимин кивнул. — Правильно, кто не знает. — Юнги фыркнул и покачал головой. — Ну, когда я понял, что я гей, он был первым, кому я сказал об этом. И он… воспринял это на удивление хорошо. Задавал всевозможные вопросы и уверял меня, что все в порядке и так далее… Сначала между нами все было нормально, но потом, постепенно, все начало… меняться. Чимин повернул голову, чтобы посмотреть на Юнги, который, казалось, был в замешательстве. — Ты не должен мне говорить… — немедленно сказал Чимин, но Юнги перебил его. — Он спросил меня, если… — он снова остановился, его рот все еще был открыт, а затем он рассмеялся один раз без следа веселья на его лице. — Он спросил, хочу ли я заняться с ним сексом Глаза Чимина расширились. Это действительно был странный вопрос для друга. — Для… для моего собственного удовольствия, конечно, — продолжил Юнги с сарказмом в голосе, — Поскольку в нашей школе нет других учеников, которые были бы открытыми геями. — Что ты ответил? — спросил Чимин. — Естественно, я отказался, — ответил Юнги, — я был тогда супер неопытным, особенно во всем, что имело какое-либо отношение к моей ориентации. Он пытался убедить меня и обманом заставить сказать «да», но… — Юнги покачал головой. — То, что я гей, не означает, что я хочу трахать всех, кто того же пола, что и я. Чимин не знал, что на это ответить, но чем дольше он слушал Юнги, тем более нелепыми казались вещи, которые люди говорили о нем. Почему люди решили ненавидеть Юнги больше всех на свете? Только потому, что он был геем? Это просто казалось таким абсурдным. — Он знал обо мне почти все, — снова продолжил Юнги, — И он использовал мою уязвимость в своих интересах. Он начал говорить людям, что я гей, и что он поймал меня, когда я делал людям минет в туалетах, так как мне нужны были деньги. Все это бред, понимаешь. Тяжелое чувство поселилось в животе Чимина. Внезапно у него возникло странное желание обнять Юнги. Он бы, конечно, не стал. — Это было два года назад. Сначала я надеялся, что все прекратится через некоторое время, но… нет. Стало только хуже. — Юнги усмехнулся. — Единственное, что изменилось, это то, что я перестал заботиться о том, что говорят люди. — Ты мог бы поговорить с учителями, — сразу сказал Чимин, — они могли бы тебе помочь. Юнги взглянул на него. В его глазах была мягкость, которую Чимин раньше не видел. — Ты действительно наивен, Пак, — сказал он, и это был ответ, который получил Чимин. Они остановились. Чимин поднял глаза и понял, что они были на том месте, где им с Тэхеном обычно приходилось идти разными путями. — Что… почему мы здесь? — Ну, тебе пора домой, верно? — сказал Юнги, как будто это была самая очевидная вещь на свете. — Да, но… как ты узнал… — Чимин не закончил предложение, просто бросил на Юнги подозрительный взгляд. — Ты же не сталкер, да? Юнги на самом деле должен был ухмыльнуться на это. — Это был бы слух, о котором я еще не слышал, — сказал он, — Но нет, это не так. Ты всегда идешь домой с Тэхеном, верно? Чимин поднял брови. — Да. Да, это так. Юнги пожал плечами. — Ну, вот и все. Чимин открыл рот, чтобы что-то возразить, но Юнги, явно не желая продолжать разговор, сделал несколько шагов назад и поднял обе руки. — Ладно, мне пора домой, — сказал он, — Извини. Хорошо, значит, Чимин спросит Тэхена об этом. Но у него был последний вопрос. — Зачем ты мне все это рассказал? — быстро спросил Чимин, прежде чем Юнги смог уйти. Юнги остановился. Он посмотрел вниз на землю. Носком ботинка он покатал маленький камешек влево и вправо. Звук, который он издавал, когда царапал землю, был отвратительным. — Я не знаю, — ответил он, — Думаю, ты кажешься хорошим парнем. Сначала Чимин подумал, что это все, но потом Юнги снова заговорил, слегка нахмурившись, украшая его черты. — Ну, может быть, я ошибаюсь. Но это ничего не изменило бы. Так что, если ты чувствуешь необходимость, давай, расскажи всем в школе все, что я тебе сказал. Они все равно меня ненавидят, и хуже этого уже быть не может, не так ли? Наконец, Юнги поднял взгляд, прямо в глаза, и Чимину потребовалось все, что у него было, чтобы выдержать этот взгляд и не опустить голову. — Наверное, — пробормотал он, не уверенный, действительно ли это то, что он хотел сказать. Юнги кивнул. — Я так и думал. Затем, не сказав больше ни слова, он развернулся и ушел. Несколько мгновений Чимин просто стоял и смотрел ему вслед. Миллион мыслей пронесся в голове, и было невозможно понять ни одну из них — он даже не совсем понимал, что только что произошло между ними. Наконец, после того, что казалось вечностью, и когда Юнги почти исчез из его поля зрения, Чимин развернулся и пошел домой.***
Проходили дни, дни и дни, и целые выходные. Чимин не видел Юнги в школе — конечно, это могло быть совпадением, но Чимин задавался вопросом, может быть, за этим что-то еще. Может быть, старший даже не был в школе; может быть, он заболел? Стоит ли беспокоиться? Тэхен продолжал высмеивать то, как он вытягивал шею, чтобы получить надлежащий обзор коридора, чтобы проверить, может быть, Юнги где-то здесь, но Чимин не реагировал на это. Однако он также не спросил о том, почему Юнги знал Тэхена. Чимин подумал, что это будет слишком подозрительно, и Тэхен, вероятно, сразу узнает, кого Чимин ищет каждый день. Примерно через неделю после того разговора на улице Юнги снова был в школе. Чимин увидел его перед началом занятий, прямо когда он вошел в здание школы. Юнги выглядел немного потерянным и усталым, темные тени украшали кожу под глазами. Если бы это не было зрелищем, которое Чимин видел несколько раз раньше, он был бы глубоко обеспокоен, и хотя он не испытал полного облегчения, увидев Юнги в таком состоянии, должен был признать, что не был так обеспокоен, как, вероятно, должен был быть. Он закрыл свой шкафчик и сказал Тэхену и Чонгуку, что пойдет в туалет перед началом урока. Однако, прежде чем он смог добраться до туда, он повернул налево и протолкался сквозь толпу учеников, чтобы вместо этого добраться до Юнги. Он еще не был уверен, зачем; вероятно, чтобы спросить, где он был и в порядке ли он сейчас. Однако, дойдя до конца коридора, он остановился, заметив кого-то еще рядом с Юнги. Не ученика. Это был учитель. Директор. Юнги выглядел таким же растерянным, как и Чимин. Когда директор разговаривал с Юнги, выражение его лица слегка изменилось. Что бы там директор ни говорил Юнги, это, казалось, заставило его почувствовать растерянность, а затем шок. Он не смотрел на мужчину, вместо этого позволил своему взгляду блуждать по коридору — затем глаза нашли Чимина, и застряли на нем. Чимин уставился прямо на него, не в силах не сделать этого, даже если бы захотел. Чимин заставил себя улыбнуться; лицо Юнги оставалось непроницательным. Директор закончил говорить, и Юнги кивнул. Затем они оба развернулись и направились к кабинетам. Ох. У Юнги были проблемы? Если да, то за что? Часть Чимина была готова просто пойти за ними и присоединиться, просто чтобы узнать, о чем они говорят, и заверить, что, что бы директор ни слышал о Юнги, это, вероятно, неправда. Но прозвенел звонок, а даже если бы и не прозвенел, Чимин просто не мог вмешаться в частную беседу и заявить о невиновности Юнги. Это было просто… безумно. Так что, даже если он действительно не хотел, ему пришлось развернуться и пойти в класс, как и всем остальным, надеясь, что у него будет шанс поговорить с Юнги, когда начнется перемена.***
Действительно, и, возможно, к большой удаче Чимина, он увидел, как Юнги идет в туалет, как всегда, во время перерыва. Когда Чонгук и Тэхен хотели подойти к одному из торговых автоматов и купить что-нибудь перекусить, Чимин извинился и вместо этого пошел в туалет. Там была куча учеников, но не Юнги; одна из кабинок была заперта, поэтому Чимин терпеливо ждал, пока все уйдут. Он прочистил горло и осторожно постучал в дверь кабинки, про себя молясь, чтобы там действительно сидел Юнги — иначе было бы очень неудобно. — Э-э-э… Юнги? — спросил он и постучал снова. — Ты там? Тишина. Затем он услышал звук зажигалки, а в следующее мгновение почувствовал запах сигаретного дыма. О, слава Богу. — Чего тебе? — пробормотал голос Юнги, и это сняло груз с головы Чимина — стоп. — Э-э-э… — заикнулся Чимин, удивленный тем, как раздраженно и сердито звучал Юнги, — Я, э-э-э… Хотел поговорить с тобой. На мгновение ничего не произошло; Чимин был вне себя от смущения. Он что-то сделал? Если да, то что? Затем дверь открылась, и появился Юнги. Он бросил на Чимина раздраженный взгляд и прошел мимо него к окну, чтобы открыть его. Чимин молчал, наблюдая за Юнги. Что–то определенно было не так — это как-то связано с разговором с директором утром? — Что такое? — Юнги внезапно проворчал: — Ты просто хочешь продолжать пялиться? Чимин слегка подпрыгнул и моргнул. — О, прости. Юнги закатил глаза, затягиваясь. — Ты… тебя не было в школе, — начал разговор Чимин как можно осторожнее, — Ты в порядке? Юнги раздраженно фыркнул. — Конечно. Чимин кивнул один раз, когда понял, что Юнги больше ничего не скажет. — Отлично, — он попытался сказать как можно бодрее, — И этим утром ты… случилось что-то плохое? Я видел, как ты разговаривал с директором… На этот раз Юнги посмотрел на него. Он нахмурился. — Ты всегда был таким шумным? Чимин открыл рот, изо всех сил пытаясь найти что-нибудь, чтобы ответить на это. Это было, конечно, не то, чего он ожидал. — Ну, я… я просто… Я подумал… — Юнги вздохнул и закатил глаза, услышав заикание Чимина, поэтому Чимин закрыл рот и воспользовался моментом, чтобы собраться с мыслями. — Я просто подумал, что, как друг, должен… На этот раз Чимина прервал смех Юнги. Это поразило его, и, хотя он старался не показывать этого, Юнги, должно быть, заметил это, поскольку, когда он посмотрел на Чимина, его смех немедленно прекратился, и он недоверчиво посмотрел на него. — Подожди, — сказал он, — ты серьезно? И когда Чимин не ответил сразу, глаза расширились, и он выглядел так, как будто Чимин только что сказал ему самую абсурдную вещь в жизни. — Мы не… друзья, Чимин, — сказал он, и одни эти слова вместе с тем, как Юнги их произнес, ранили больше, чем должны были. — Знакомые, может быть. Но это все. Ты меня не знаешь, ясно? Чимин потерял дар речи. Вот он был здесь, веря, что какая бы вражда между ним и Юнги наконец-то закончилась, и теперь… это. — Но… на прошлой неделе. Мы поговорили… ты сказал… — Я сказал тебе, что люди думают о тебе, прекрасно. И я рассказал тебе причину, по которой все здесь меня ненавидят, а ты, похоже, решил этого не делать, хорошо. Это делает нас друзьями? Это был риторический вопрос, Чимин знал это, и все же, хотя он и не хотел, то, как Юнги смотрел на него сейчас, почти заставило его захотеть сказать «нет». — Если ты считаешь всех, с кем когда-то разговаривал, своими друзьями, то я не удивлен, что ты так ужасно популярен, Пак, — выплюнул Юнги и глубоко затянулся сигаретой. — Не удивляйся, когда о тебе распространится больше слухов, если ты поделишься своими секретами со всеми своими друзьями. Это были последние слова Юнги. Он затушил сигарету, выбросил ее в окно, а затем прошел мимо Чимина; их плечи столкнулись, и Чимин развернулся, потирая больное место. Юнги вышел из туалета. Звук захлопнувшейся двери заставил очнуться от оцепенения. Он моргнул и, несмотря на то, что логическое «я» кричало ему не делать этого, выбежал на улицу и последовал за Юнги. Он заметил парня всего в нескольких метрах от туалетов, поэтому поспешил и схватил его за руку, чтобы остановить. — Юнги, я… Юнги развернулся и тут же ударил по руке, широко раскрыв глаза, похожие на блюдца. — Не трогай меня, блять! — закричал он. Вокруг ученики с любопытством смотрели на них. Два парня дерутся — такое случалось не часто. Чимин немедленно поднял обе руки. — Прости, я не хотел… — смутно Чимин вспомнил, что это уже случалось однажды, и это заставило его почувствовать себя еще более виноватым. — Господи, черт возьми, я же говорил тебе раньше не трогать меня… ты на самом деле глухой или просто тупой? — Юнги, мне правда жаль, я… — Просто заткнись нахуй, я больше не хочу с тобой говорить! Ты не понимаешь? Чимин тяжело сглотнул и сделал шаг назад. Юнги и все остальные уставились на него; кто-то где-то хихикал, другие перешептывались. Чимин почувствовал, как щеки запылали. Он изо всех сил старался сосредоточиться на Юнги, стоящем перед ним. — Я не хочу с тобой разговаривать. Я сказал это же примерно десять секунд назад — мне нужно объяснить по буквам? Боже, ты так самонадеян, действительно думаешь, что ты должен нравиться каждому блядскому человеку на планете? Но, хочешь верь, хочешь нет, у некоторых людей есть стандарты, так что перестань быть таким навязчивым и отъебись! Бросив последний взгляд на Чимина, Юнги развернулся и умчался прочь. Кто-то начал свистеть по-волчьи — Юнги оттолкнул их со своего пути и прижал к стене, проходя мимо них. Все лицо Чимина горело красным от унижения; он чувствовал, что все смотрят на него. Но хуже всего была ноющая боль, жжение, которое он чувствовал в груди. Юнги с таким же успехом мог ударить его ножом, ничего бы не изменилось. Почему так больно? Чимин слабо почувствовал жжение в глазах и комок в горле. Если бы он сейчас начал плакать перед всеми, для него все было бы кончено, поэтому он медленно развернулся и пошел обратно в туалет. Перемена еще не закончилась, так что еще было время успокоиться. К его большому удивлению, никто не последовал за ним, даже Тэхен и Чонгук. С другой стороны, это действительно удивило его? Как только он вошел в одну из кабинок и запер дверь, он сломался. Он прислонился к стене, сполз на пол и отпустил себя. Казалось, все эмоции, которые он когда-либо пытался сдержать, воспользовались его нынешним состоянием; прозвенел звонок, а Чимин даже не пошевелился, чтобы встать и пойти в класс. Как он мог? Его учитель сразу же выгнал бы его. Почему это так больно? Почему его могли просто не волновать слова Юнги? Почему мысль о том, что Юнги ненавидит его, так пугает? В конце концов, это был просто Юнги. Внезапно Чимин вспомнил их разговор на прошлой неделе. Он вспомнил смех Юнги и то, каким счастливым он казался время от времени, вспомнил его запах, прилипший к рубашке, который почему-то запомнил Чимин, вспомнил, каким милым он был, снова и снова, как он получил удар от владельца магазина за Чимина той ночью. Он гей, Чимин, голос Чонгука звучал в голове, Он гей. Чимин вздрогнул от тепла, которое прошло по телу. Он понял, что плач прекратился, но он не мог заставить себя встать и пойти в класс. Не мог вынести еще одного унижения сегодня. Поэтому вместо этого он схватил свой рюкзак и вышел из туалета, прошел мимо лестницы и направился к выходу. Чимин никогда раньше не прогуливал занятия. Он думал, что никогда этого не сделает, даже через миллион лет — и вот, он ушел прямо из школы, когда все еще были в классе, и почему? Потому что Мин Юнги послал его на глазах у всей школы. Произнося это таким образом, звучит намного более странно.***
— Пять уроков. Чимин чувствовал горящий взгляд отца. Тишина, последовавшая за словами, была невыносимой; это длилось всего несколько секунд, но казалось, что прошли часы. — Ты пропустил сегодня пять уроков. Просто так. Без всякой причины. Спокойный тон голоса отца был более тревожным, чем если бы он кричал. Чимин желал лишь малейшего повышения своего голоса; это была настоящая пытка. Хватка за края стула усилилась так сильно, что стало больно собственным пальцам, но не мог отпустить. Он боялся, что может упасть, если сделает это. — Посмотри на меня. Чимин тяжело сглотнул. Казалось невозможным поднять голову. — Пак Чимин. Посмотри на меня. И все же ничего. Шея была напряжена, а паника в груди была такой огромной, что Чимин был уверен, что взорвется, если сейчас посмотрит на отца… Пощечина, царапина на щеке, слезы на глазах. Он вернулся в реальность; паника в груди взорвалась и заполнила все тело, и на мгновение у Чимина возникло ощущение, что он парит и падает одновременно. — Я сказал тебе посмотреть на меня! — отец теперь кричал. Наконец, Чимин поднял голову, и в то же время по его лицу потекли слезы. Он не мог дышать; глаза отца показались красными, и смотрели на него так пристально, что Чимин поверил, что они сгорят. Для него больше ничего не имело смысла, он все еще не мог дышать, горло сжалось, и он падал, падал, падал. Губы отца шевелились; Чимин был глух, не мог слышать ни слова из того, что говорил мужчина, мог только догадываться, что это было. Когда, наконец, отец выпрямился и сделал шаг назад, это было так, как будто петля на шее Чимина ослабла. Отец ушел, куда, Чимин не знал, но это не имело значения; Чимин встал, но колени подогнулись, он споткнулся и упал на пол. Он прислонился к стене, а потом все стало в миллион раз хуже. Чимин никогда раньше не испытывал чувства удушья, но теперь, когда это произошло, он мог желать только смерти. Он не знал, что происходит, все, что знал, это то, что мир вращается, и он все еще падает, конца не видно, как долго он может падать, пока не достигнет конца? И вдруг кто-то оказался перед ним, мать, она выглядела обеспокоенной и плакала. Она разговаривала с ним, но Чимин не слышал, поэтому она притянула его к груди, прижала к себе и покачивала влево и вправо, как будто он был маленьким ребенком. Медленно, но верно Чимин перестал падать, не достигнув конца, и невыносимый шум в ушах прекратился. То, что душило его, ослабило хватку на горле, и он хватал ртом воздух. Он вернулся. Где бы он ни был, он вернулся — но вместо того, чтобы остаться, усталость, с которой Чимин не мог бороться, захлестнула его, и все, что окружало, было чернотой, пока она полностью не поглотила, и он снова исчез.***
Когда Чимин снова проснулся, была, должно быть, середина ночи. На улице было темно, и его будильник показывал без трех минут четыре утра. Все тело болело, и он чувствовал, что горит. Рядом кто-то пошевелился — он вздрогнул и повернулся, чтобы увидеть свою маму, лежащую и спящую. Или, больше нет, поскольку движения Чимина, должно быть, разбудили ее. Она моргнула, а затем села, когда увидела, что Чимин смотрит на нее. — О, — пробормотала она, — Доброе утро, милый. Чимин просто продолжал смотреть на нее. Что же произошло? Мать, должно быть, почувствовала его замешательство. Она мягко улыбнулась и взяла его за руку, большим пальцем успокаивающе поглаживая тыльную сторону. — Ты чувствуешь себя лучше? — она мягко спросила. — А должен? — спросил в ответ Чимин. — Я не знаю, что чувствовал раньше. Мать мгновение изучала его лицо. Затем глубоко вздохнула. — У тебя была паническая атака, Чимин, — сказала она ему, — После того, как вы с отцом поссорились. Чимин нахмурился. Постепенно воспоминания возвращались к нему, как бы он этого ни хотел. — О, — это все, что он сказал. Он снова лег, но не закрыл глаза. Вместо этого уставился в потолок. Мать осталась рядом с ним. Чимин знал, что она наблюдает за ним, но не знал, что сказать. — Если не хочешь, можешь не идти в школу, — в конце концов сказала мать как можно мягче. Чимин даже толком не подумал об этом, прежде чем покачать головой. Ни за что на свете он не стал бы проводить дома больше времени, чем необходимо. Мать, должно быть, догадалась об этом, потому что не возражала. Она просто кивнула и прошептала: «Хорошо», прежде чем в последний раз повернуться к Чимину. — Я пойду к себе, хорошо? Если только ты не хочешь, чтобы я осталась здесь с тобой… — Нет, все в порядке, — пробормотал Чимин, не глядя на нее. Она посмотрела на него, на лицо, будто искала знак, который сказал бы ей, что она должна остаться. Но Чимин изо всех сил старался, чтобы на лице ничего не отразилось. Ему не нужно было, чтобы она оставалась. Возможно, она беспокоилась о нем, хорошо, но в основном она чувствовала себя виноватой, это было ясно. Возможно, не только за то, что произошло сегодня вечером, но и за другие случаи, когда отец Чимина вымещал свой гнев на своем сыне. И она пыталась снова все исправить, но Чимину это было не нужно. Он подождал, пока мать выйдет из комнаты, а затем перевернулся на другой бок, позволяя слезам снова катиться по лицу. На самом деле он снова не заснул, вместо этого пребывал в странном состоянии дремоты, и когда утром зазвонил будильник, почувствовал, что его пожевали и выплюнули. Он готовился так долго, как только мог. Когда спустился вниз, мать была на кухне, а отец сидел за столом для завтрака, пил кофе и читал газету. Чимин даже не взглянул на него, опасаясь, что этого будет достаточно, чтобы привлечь внимание отца. Он пронесся мимо него и почти добрался до кухни, когда отец, не опуская газету и не отводя взгляда от статьи, которую он читал, сказал: «Доброе утро, Чимин», как можно громче. Чимин вздрогнул и остановился. Он догадался, что отец только пытался заставить его почувствовать себя еще худшим сыном, но у Чимина не было намерения провоцировать еще одну ссору. Итак, он сделал глубокий вдох и, стараясь говорить как можно ровнее, сказал: — Доброе утро, папа. Отец ничего не ответил на это, и Чимин не ожидал, что он это сделает, поэтому зашел на кухню, чтобы взять стакан воды. — Ты не завтракал, — сказала мать и заставила себя улыбнуться. Она тоже чувствовала напряжение в воздухе, и она только пыталась сделать его немного слабее для всех, так много было очевидно. — Я не голоден, — солгал Чимин — он был чертовски голоден, но у него не было абсолютно никакого аппетита. — Ты ничего не ел вчера вечером, — заметила мать с беспокойством в голосе. Она протянула ему коробку для ланча; Чимин взял ее, закатив глаза, так как знал, что она не позволит ему выйти из дома без нее. — Спасибо, мам, — пробормотал он, затем снова вышел из кухни — нужно было идти сейчас, если он не хотел опоздать в школу. Когда Чимин вошел в здание школы, показалось, что все уставились на него — даже больше, чем раньше. Это было похоже на ад: Чимин не мог пройти и трех метров, не услышав первого шепота и хихиканья. Он что, сходит с ума? Глаза блуждали по коридору, ища лица единственных двух людей, к которым, как он верил (или надеялся), он мог сейчас пойти. Когда он нашел их, направился прямо к ним. Улыбка, которую подарил ему Тэхен, казалась взволнованной и вымученной, но все равно на сердце стало теплее. — О, Чимин-и, — поприветствовал его Тэхен, — я пытался дозвониться тебе вчера, но ты не отвечал на звонки. — Прости, я… поссорился с отцом и рано лег спать, — ответил Чимин, не выдавая больше ничего. Может быть, он не хотел беспокоить своих друзей, но в основном, это был голос Юнги, звучащий в его голове: «Не удивляйся, когда о тебе распространится больше слухов, если ты поделишься своими секретами со всеми своими друзьями». Чимин снова огляделся; он заметил трех девушек неподалеку, которые как раз в этот момент отвернулись. — Они даже не пытаются скрыть, что говорят обо мне, — сказал Чимин, близкий к тому, чтобы снова заплакать. Тэхен протянул руку, чтобы успокаивающе погладить по руке. Однако Чимин не пропустил взгляда, которым они с Чонгуком обменялись. — Люди безжалостны, — сказал Тэхен, и Чимин не был полностью уверен, должно ли это заставить его чувствовать себя лучше. — Они забудут. — Верно, — поддержал его Чонгук, — Помнишь, как у Ким Химчана порвались штаны, когда он поднял книгу, которую уронил? Никто больше не думает об этом. Чимин застонал. — Лучший пример, Чонгук, — фыркнул он, — очевидно, люди все еще думают об этом. Он снова огляделся, неловко переминаясь. Он практически чувствовал все взгляды, сверлящие тело. — Что они вообще говорят? — Чимин спросил: — Я даже ничего не сделал. Почему они говорят обо мне? Если уж на то пошло, это Юнги взбесился. Почему они не говорят о нем? Он почувствовал себя плохо, как только произнес эти слова. Кроме того, он снова не пропустил взгляда, которым обменялись его друзья. Он замер. — Что? — спросил он, и когда они не ответили, просто изо всех сил старались не смотреть на него, как будто он говорил не с ними, он снова сказал громче: — Что? Тэхен был тем, кто высказался. Он прочистил горло и почесал шею, пытаясь выиграть как можно больше времени. — Ну, — сказал он, — они тоже говорят о Юнги. О вас обоих. И внезапно Чимин не мог представить, что люди просто говорили о перепалке учеников, которая была вчера в коридоре. — Некоторые люди говорят, что ты… вы с Юнги вместе, — сказал Тэхен, глядя на Чимина из-под ресниц и извиняюще улыбаясь. — Он имеет в виду отношения, — поддержал Чонгук, как будто Чимин был слишком глуп, чтобы понять это. А затем Тэхен добавил: — Они думают, что ты гей, Чимин. Ох.***
Было нетрудно найти Юнги во время урока. Чимин прошел через фойе и первый коридор, и вот он там, разговаривает со своими друзьями. Было почти забавно, как легко это было, учитывая, что у них сейчас занятия и как мало Юнги волнует школа. Чимин бы усмехнулся, если бы все его тело не напряглось от гнева, бегущего по венам, который заставил покраснеть. Один из друзей Юнги, высокий, долговязый чувак, был первым, кто заметил Чимина, мчащегося к ним. Он толкнул Юнги локтем в плечо и заставил его обернуться. Растерянное хмурое выражение на лице Юнги быстро исчезло, и глаза слегка расширились. — Что за… — Мин Юнги, — выплюнул Чимин, голос дрожал от ярости внутри, — Ты такой мудак. — Вау, — сказал Юнги, нахмурив брови и подняв руки, — Что, черт возьми, я сделал? — Это все твоя вина! — Чимин кричал, почти кричал: — Это все из-за тебя, потому что ты решил выставить меня чертовым дураком! Чимин не остановился, вместо этого оттолкнул его за плечи. Его друзья отскочили в сторону, с любопытством и беспокойством глядя на них, не совсем зная, вмешиваться или нет. Сам Юнги казался совершенно ошеломленным. Он беспомощно попытался схватить Чимина за руки, чтобы остановить его, пристально глядя, когда все, что он сделал, это оторвался от него. — Чимин! — сказал он, — Что за хрень? — Не трогай меня, блять! — Чимин подражал словам Юнги: — Мне запрещено прикасаться к тебе, поэтому ты тоже не можешь прикасаться ко мне! Теперь Юнги выглядел совершенно потерянным. Он бросил быстрый взгляд на своих друзей. — Я понял, — тихо сказал он, — давайте встретимся позже у Сокджина, хорошо? Его друзья, казалось, были рады уйти, но не до конца уверены, что у Юнги все под контролем. Тем не менее, когда Юнги повторил: «Хорошо?», они оставили их в покое, но не без того, чтобы бросить на Чимина последний подозрительный взгляд. Когда они завернули за угол, и Чимин и Юнги остались одни, Юнги снова заговорил. — Чимин, — сказал он как можно спокойнее, — что, блять, с тобой происходит? Губы Чимина дрожали, и он не был уверен, был ли на грани слез или так невероятно зол, что его трясло. — Не веди себя так, — сказал он, — не притворяйся, что не слышал, что другие говорят обо мне. Из-за тебя! Юнги открыл рот и один раз покачал головой, сузив глаза. — Я не… я не… — он снова подумал, затем огляделся, пока не заметил дверь на другой стороне коридора. Кладовая. — Давай, — тихо сказал он и схватил Чимина за руку — не очень нежно — и потащил его за собой. Он открыл дверь, заглянул внутрь, затем вошел, когда понял, что там никого нет. Чимин последовал за ним. Как только они оба оказались внутри, Юнги закрыл дверь и включил свет, затем схватил стул и закрепил спинку прямо под дверной ручкой. Чимин слабо задавался вопросом, как часто Юнги уже был здесь. Но не стал бы спрашивать сейчас. — Хорошо, — сказал Юнги и выдохнул: — Теперь, пожалуйста, скажи мне, что, блять, с тобой происходит? Чимин фыркнул и отвернулся. Он скрестил руки на груди. — Не притворяйся, что ты не слышал… — Да, хорошо, у нас это уже было, — нетерпеливо перебил его Юнги, — А теперь к сути. Голова Чимина снова повернулась, и он уставился на Юнги. — Ладно, раз уж ты хочешь прикинуться дурачком сейчас, — сказал он, игнорируя закатившиеся глаза Юнги, — Из-за тебя все теперь думают, что я гребаный гей! Глаза Юнги расширились. Он ничего не сказал, только удивленно уставился на Чимина. Чимин почувствовал, как сильно забилось сердце; руки дрожали, поэтому он сжал их в кулаки. Они стояли так слишком долго, просто глядя друг на друга, и когда Юнги заговорил снова, прошли минуты, Чимин не знал. — Они думают, что ты гей, — повторил он, — Потому что, что? Я вчера тебя послал? Игнорируя желание не согласиться с выбором слов Юнги, Чимин кивнул. — Ну, очевидно. Юнги раздраженно фыркнул. — Это смешно. Ты не можешь винить меня за то, что я высказал свое мнение. Я не виноват, что все слушали. — Это не смешно! — Чимин сердито закричал. Он не мог поверить, что Юнги отнесся к этому так легкомысленно. — То, что это не влияет на тебя напрямую, не значит, что это смешно. — Что ты имеешь в виду, не затрагивая меня напрямую? Тебе не кажется оскорблением, если люди думают, что у меня будут с тобой отношения? Оу. Отчасти Чимин знал, что Юнги преувеличивает. Он должен, черт возьми, он ни за что не хотел этого. И все же это было больно. Больше, чем следовало бы. — Ты, — сказал он, его голос опасно дрожал, — худший человек, которого я когда-либо встречал. Юнги вздохнул. — Это было бы взаимно, если бы я не знал своего отца. Чимин так сильно сжал кулаки, что ногти впились в кожу. Это было больно, но он не чувствовал. — О, бу-у-у, бедный маленький мальчик, чей отец, черт возьми, не любит его, — пробормотал Чимин с такой горечью в голосе, что он даже не подозревал, что способен чувствовать. Внутри него не было ничего, кроме ненависти, когда он смотрел на Юнги, который, если и был задет комментарием Чимина, хорошо это скрывал. — Говорит человек, который плачет, потому что люди думают, что он гей, — возразил Юнги. — Ты жалок, Пак Чимин. Он не это имеет в виду, продолжал говорить голос в голове Чимина, Он не это имеет в виду. Он задавался вопросом, было ли это все еще предметом гордости. — О, что ты знаешь? — Чимин кричал: — Ты не тот, кто слишком напуган, чтобы идти в школу, потому что люди будут пялиться на тебя и шептаться, ты не тот, кто боится, что его друзья оставят его в покое, потому что они слишком смущены, чтобы их видели с ним! Смутно Чимин осознал, что Юнги почти наверняка точно знал, что он чувствует. Но было уже слишком поздно, потому что он сказал это, и Юнги… Юнги… Смеется? — Что… — пробормотал Чимин и в замешательстве нахмурил брови: — Почему ты смеешься? Но Юнги не ответил; вместо этого ему пришлось прижать руку ко рту, чтобы удержаться от громкого смеха, и это только подлило масла в огонь, бушующий внутри Чимина. — Что за черт. Тебе действительно смешно? — Да. — сумел сказать Юнги с ухмылкой на лице. — Это так… забавно, потому что тебе все равно, что я гей, но тебя так бесит, что люди думают, что ты гей. Почему? Очевидно, это не потому, что ты ненавидишь геев. Чимин тяжело сглотнул и сжал губы. Он тяжело дышал, сердце бешено колотилось о грудную клетку. — Если ты не гей, тогда почему ты чувствуешь себя таким униженным? Ты чувствуешь себя настолько неуверенным в своей собственной личности, что глупых слухов достаточно, чтобы заставить тебя взорваться? Потому что так оно и есть, верно? Слух… А если это не так, если ты действительно гей, кого это волнует? Это не проблема, блять, Чимин, проснись! Глаза Чимина расширились. Теперь все тело дрожало. Он не был геем, он не был геем, а люди ошибочно думали, что был! Почему Юнги этого не понимает? — Это гребаная проблема, если это ложь! — Чимин закричал так громко, что Юнги вздрогнул: — Черт, я не гей, люди не могут думать, что я гей! И это твоя вина, что они это делают, потому что тебе пришлось выставлять меня напоказ перед всеми, и зачем? Из-за твоего проклятого эго? Это жалко, Юнги! Юнги, чей смех уже утих, мог только покачать головой на это. — Единственный, кто здесь жалок, это ты, Чимин, и тебе, блять, пора снова спуститься на землю! Что-то в мозгу Чимина щелкнуло, и внезапно он сделал один, два шага вперед и оттолкнул Юнги назад, пока его спина не уперлась в стену. Чимин прижал правую руку к груди Юнги, чтобы удержать его на месте, в то время как левая рука вцепилась в его плечо. — Скажи это еще раз! — Чимин закричал: — Скажи это еще раз! Юнги, который даже не пытался освободиться, усмехнулся. — Ты жалок, Пак, — пробормотал он, — И сейчас ты только доказываешь мою точку зрения. Глаза Чимина расширились. Он даже не понял, что поднял кулак, пока он не столкнулся с лицом Юнги. Удар был не таким сильным, как ожидал Чимин; Юнги споткнулся и чуть не упал, но затем он снова встал и уставился на Чимина с одной лишь ненавистью. На этот раз Юнги не остался неподвижным. Когда Чимин снова подошел к нему, он оттолкнул его, ударив плечом в живот. На мгновение Чимин потерял возможность дышать, и весь воздух вышел из легких, когда он ударился спиной об одну из полок. Но прежде чем он смог восстановить свои силы, Юнги схватил его за воротник и прижал к стене, так резко, что Чимин почувствовал боль в затылке. — Теперь слушай меня, сукин ты сын, — прошипел Юнги, его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Чимина, — Ты думаешь, что ты самый важный человек, который когда-либо ходил по этой земле, да? Позволь мне сказать тебе кое-что: ты всего лишь отброс. Ты высокомерный и эгоистичный, самый большой кусок дерьма, который я когда-либо встречал. Ты думаешь, что ты — все, что имеет значение, но угадай, что? Другим людям приходится хуже, чем тебе, привилегированной маленькой сучке, усек? Вбей это в свою ебаную голову. Я думал, ты такой пиздецки умный. Чимин стиснул зубы, пока не заболела челюсть. — Иди к черту, Мин Юнги, — выплюнул он, — Я, блять, ненавижу тебя. Юнги был так близко к нему, что он чувствовал, как его дыхание касается кожи. Широко раскрытые глаза метались взад и вперед, как будто они искали что-то в глазах Чимина. Если бы Чимин не знал его лучше, он бы поверил, что на лице Юнги промелькнуло что-то похожее на боль. А потом губы Юнги оказались на его губах. Какое-то время Чимин стоял неподвижно, а мысли неслись со скоростью сто миль в час. Сердце бешено колотилось в груди, и хотя первой реакцией было вырваться и дать Юнги пощечину, он… не мог. И не потому, что Юнги все еще держал ткань его воротника, а потому, что не хотел. И это так напугало его, что он отстранился и оттолкнул Юнги. Затылок снова ударился о стену, но на этот раз ему было все равно. Все было размыто; все, что он мог видеть, это Юнги, лихорадочно проводящий рукой по волосам. — Черт, — прошипел он, — Черт, что я наделал, о Боже… Он замолчал, когда Чимин подошел к нему и снова поцеловал, на удивление нежно. Однако мягкость длилась недолго. Юнги обхватил его за щеки, чтобы на этот раз удержать на месте, а Чимин обнял Юнги за шею. Поцелуй был скорее прижатием губ к губам. Чимин издал приглушенный звук в глубине горла, когда Юнги толкнул его назад в энный раз за день. Но на этот раз они не достигли стены; вместо этого Чимин споткнулся и потерял равновесие, потянув Юнги за собой. Они приземлились на пол довольно грубо. Обычно Чимин бы сейчас рассмеялся, но Юнги был прямо на нем, задыхаясь, с раскрасневшимися щеками, и все, что Чимин мог сделать, это снова притянуть его к себе. Пока их губы были прижаты, Юнги протиснулся между ног Чимина, его рука уже пробиралась под рубашку. Так вот, это должен был быть момент, когда Чимин должен был остановить все это и оттолкнуть Юнги. Мало того, что они дрались всего несколько минут назад, но они еще и были в школе, черт возьми. Но нет. Чимин позволил этому случиться, и он даже не возражал против этого. Рука Юнги пробежала вверх и вниз по боку, каждый раз задирая рубашку все выше, пока он не прервал поцелуй, чтобы снять рубашку. Но прежде чем он это сделал, он остановился, чтобы взглянуть на лицо Чимина. Внезапно Юнги больше не выглядел злым. Вместо этого он посмотрел на Чимина с мягкостью, которую Чимин уже давно не видел в нем. Юнги вопросительно посмотрел на него, дергая за рубашку. Чимин понял и кивнул, и Юнги снял ее. Он бросил ее куда-то, Чимин даже не мог проверить куда, так как губы Юнги снова были на его губах. Поцелуй был резким и захватывающим дух, но коротким. Юнги продолжил целовать щеку Чимина вниз к челюсти и шее, посасывая коротко, но недостаточно долго, чтобы оставить след, затем спустился еще ниже, чтобы покрыть поцелуями грудь. Чимин закрыл глаза, когда волна удовольствия прошла по всему телу. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного. — Юнги, — прохрипел он, — время… у нас нет… времени… — Верно, — пробормотал Юнги. Он взглянул на Чимина, затем на его джинсы. — Давай, — Чимин даже не пытался скрыть нетерпение в голосе. Юнги фыркнул и закатил глаза, прежде чем расстегнуть штаны Чимина и спустить их до бедер. Чимин сел и сделал все остальное, пока Юнги снимал свои штаны. (Было почти несправедливо, что Юнги остался в рубашке, но Чимин не озвучил эту мысль. Все равно ни на что не было времени.) — Как мы собираемся это делать? — спросил он, затаив дыхание. Юнги посмотрел на него, а затем на маленькую комнату. — Повернись, — сказал он, — на колени. Чимин сделал, как ему сказали — отчасти потому, что он никогда не делал ничего подобного с парнем и понятия не имел, что делать, а отчасти потому, что он не мог думать сам. Разум был огромным облаком. Ни одна мысль в мозгу не имела смысла. Внезапно Юнги оказался прямо за ним и стянул с него нижнее белье. У Чимина даже не было времени смутиться или что–то еще — он почувствовал что-то у входа, и когда Юнги спросил: «Нормально?», У Чимина было время только кивнуть и быстро сказать «М-м-м», прежде чем Юнги вошел внутрь. Чимин прошипел. Он быстро понял, что это был палец, так что растяжение было нормальным, не слишком сильным. Как мило, что Юнги начал медленно. — Прости, если я причинил тебе боль, — сказал Юнги странно спокойно и нежно, — Скажи, когда остановиться. — Я не настолько чувствителен, — выплюнул Чимин, — можешь поторопиться. Добавь еще один или… что угодно. Юнги сухо усмехнулся. — Уже? Хорошо… Он вытащил палец, а затем вставил два. С губ Чимина сорвался всхлип, и его лицо исказилось от боли. — Я не настолько чувствителен, — Юнги подражал голосу Чимина. — Заткнись! — Чимин прошипел в ответ: — Если бы я… мог, я бы… сейчас же влепил тебе пощечину! — Странный, — пробормотал Юнги, затем обнял Чимина за грудь, чтобы удержать его на месте, когда Чимин начал двигаться, пытаясь ударить Юнги по руке. — Полегче. Не усложняй себе задачу, хорошо? — пробормотал Юнги и, к большому удивлению Чимина, поцеловал его между лопаток. Чимин пытался дышать ровно и наслаждаться движениями пальцев Юнги, что, на удивление, было для него не сложно. — Все в порядке, — сказал он, стараясь, чтобы его голос не выдавал удовольствия, — это приятно. — Хорошо, — прошептал Юнги, снова вытаскивая пальцы, а затем вводя три. На этот раз это сильно задело. Чимин ахнул и наклонил голову, пока его лоб не коснулся пола. — Черт, — прошипел он, — это больно. — Мы можем остановиться, — сразу сказал Юнги, но Чимин покачал головой. Он прикусил нижнюю губу. — Нет, пожалуйста, не надо, — сказал он, поэтому Юнги не стал, просто подождал, пока Чимин привыкнет к растяжке, прежде чем пошевелить пальцами. Это было странное чувство. На самом деле не было ничего, что Чимин мог бы использовать, чтобы описать это, и это беспокоило его больше, чем он хотел бы признать. Он пытался сосредоточиться на ощущении, пытался понять, хорошо это или нет — он даже забыл, где они, просто закрыл глаза и попытался потеряться в ощущении пальцев Юнги, каким бы абсурдным это ему ни казалось. Внезапно, когда Юнги согнул пальцы в нужном направлении, невероятно огромная волна удовольствия распространилась сначала по нижней части живота Чимина, а затем по всему его телу. Короткий стон сорвался с губ — на мгновение мир, казалось, замер, и как раз в тот момент, когда Чимин подумал, что это чувство уходит, оно просто… не прошло. — О Боже, — сказал он, — Юнги, я думаю… что эт… я думаю, я… Юнги, этот маленький ублюдок, только посмеялся над состоянием Чимина. — Это, мой дорогой, — сказал он на удивление спокойно, — твое любимое место. О, смутно подумал Чимин, а затем, немного прояснившись, О. — Не останавливайся, — сумел сказать Чимин. Его голос звучал странно хрипло. Если бы это была любая другая ситуация, ему было бы стыдно. К его большому разочарованию, Юнги вытащил свои пальцы. Как раз когда Чимин собирался возразить, Юнги схватил его за плечи, чтобы удержать на месте. — Заткнись, Пак, — пробормотал он, затем толкнул. У Чимина отвисла челюсть. Его руки почти подогнулись под его весом, если бы Юнги не был рядом, чтобы удержать его в вертикальном положении. — Господи Иисусе, — пробормотал Юнги, — Осторожнее. Чимин хотел что-то ответить, но, ради всего Святого, было бы лучше, если бы он сейчас помолчал. Громкие, тяжелые вздохи покидали его рот, когда он привык к ощущению Юнги внутри него — Боже, Юнги был внутри него. — Ты в порядке? — спросил Юнги напряженным голосом. Чимин просто кивнул: — Черт, слова, Чимин, говори. — Да, я… в порядке… — он глубоко вздохнул. — Двигайся. — Стоп-слово. Придумай одно, — проворчал Юнги. Разум Чимина не имел никакого смысла, как, черт возьми, он должен был что-то придумать? Он заставил себя успокоиться настолько хорошо, насколько это было возможно, затем… — Эм, я не знаю… кот? Юнги фыркнул. — Ты невозможен, — пробормотал он, затем начал двигать бедрами и толкаться — и Чимин был уверен, что его душа покидает тело. Темп Юнги не был медленным, но и не слишком быстрым. Однако его толчки были глубокими, как будто он вкладывал всю ненависть, которую испытывал к Чимину, в каждое движение. Чимин не мог винить его, и не стал бы, потому что, как ни странно, ему… это нравилось. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока он не думал о том, кто стоит сзади. Может быть, он должен был обидеться, что Юнги попросил его отвернуться, но, в конце концов, они оба выиграют. Взгляд друг другу в глаза определенно испортил бы настроение, Чимин был уверен в этом. Чимин закрыл глаза. Его рот открылся с беззвучным стоном. — Не смей, — услышал он шипение Юнги сзади, — не смей шуметь. И Чимин знал, что это рискованно; то, что они делали прямо сейчас, было достаточно безумным, не нужно было усугублять ситуацию громкими стонами. Но было трудно молчать. Вместо этого Чимин прикусил нижнюю губу так сильно, что был уверен, что пойдет кровь, и все, что можно было услышать, это их тяжелое дыхание, тихие всхлипы и звук соприкосновения кожи с кожей. Это было непристойно и отвратительно, и позже Чимин чувствовал себя неловко. Рука Юнги на животе усилила хватку, и он наклонился вперед, пока верхняя часть его тела не прижалась к спине Чимина. Смутно Чимин осознал, что Юнги оставляет мягкие поцелуи на его лопатках. Чимин, вероятно, сказал бы ему остановиться, если бы он мог открыть рот, не рискуя издать стон, но… да. Конечно, это была причина, по которой он молчал, а не потому, что… ему это нравилось или что-то в этом роде. Движения Юнги становились все более и более небрежными. Он даже больше не выходил полностью, а вместо этого синхронно двигал бедрами. Каждый раз, когда он это делал, он попадал в то же место, которое нашел пальцами ранее, и это чуть не отправило Чимина за грань. Вслепую его рука потянулась к собственному члену. Он обхватил его пальцами и двигал рукой как можно быстрее, но всего через три или четыре раза достиг своего пика. Внезапно он широко открыл глаза, и как бы он ни старался не издавать ни звука, с губ сорвался сдавленный стон. Все тело было поглощено удовольствием, которое раньше накапливалось в нижней части живота, и, наконец, Чимин смог отпустить его. Он был уверен, что никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо. Он даже не заметил, что движения Юнги замерли, пока не почувствовал влагу, стекающую по внутренней стороне бедер. Внезапно и слишком быстро он вернулся к реальности, и когда Юнги вышел, и Чимин почувствовал, как по его ногам потекла влага, он протрезвел. Теперь он чувствовал себя только отвратительно. Он потянулся за рубашкой, чтобы надеть ее обратно, вздрогнув, когда Юнги остановил его. — Подожди, — сказал он и протянул ему небольшую стопку бумажных полотенец, которые он, вероятно, нашел на одной из полок, — вот. Чимин уставился на него широко раскрытыми глазами. — Спасибо. Голос сорвался. Юнги посмотрел на его лицо. Сразу же беспокойство украсило его черты. — Эй, — сказал он, — ты плачешь. Теперь, когда он упомянул об этом, Чимин почувствовал, как слезы потекли по его щекам. Он отвернул голову и вытер их, затем начал чистить живот, ноги и… все остальное. — Я не такой, — сказал он, хотя было очевидно, что это так. Юнги некоторое время наблюдал за ним, прежде чем начать одеваться. — Ты мог бы сказать мне, если я был слишком резок, — сказал он, — Мы могли бы остановиться, Чимин, мне так жаль, я не хотел причинить тебе боль… — Ты не причинил, хорошо? — Чимин всхлипнул: — В том-то и дело. И он мог бы объяснить это дальше, но не захотел. И, как казалось, Юнги все равно это понял. — О, — сказал он и остановился, — О. — Да, — пробормотал Чимин и встал, когда был полностью одет. Он не осмеливался взглянуть на Юнги. Он подошел к двери и, когда Юнги тоже был полностью одет, отодвинул стул и открыл дверь. — Этого никогда не было, — было последнее, что он сказал, прежде чем закинул на плечо рюкзак и вышел из комнаты, направляясь прямо к выходу из здания. Он ни за что не собирался оставаться в школе после того, что только что произошло. Он никак не мог вернуться в это место, не испытывая такого отвращения и стыда, как в тот момент.