***
В первый день возвращения Чимина в школу он чувствовал себя чужим. Казалось, все бросали на него странные взгляды, от которых он не мог убежать, только подпитывая пустоту в груди. Он поспешил к своему шкафчику, низко опустив голову, чтобы взять свои книги, а затем как можно быстрее дойти до своего класса. — Чимин! — услышал он голос Чонгука позади себя. Рядом с ним стоял Тэхен. Они оба вздохнули с облегчением, все еще выглядели обеспокоенно; Чимин разговаривал с ними по телефону, но, кроме одного звонка, они не общались последние три дня. Чимин выдавил слабую улыбку. — Привет. — Как дела? Мы так волновались! — Чонгук сразу сказал, широко раскрыв глаза и надув губы. Сердце Чимина сжалось. — Я в порядке, — сказал он, — просто… знаете… проблемы с семьей и… — он знал, что должен рассказать им о школе-интернате. Сказать, что скоро они перестанут видеть друг друга ежедневно. Скоро Чимин уедет, и тогда они забудут о нем, потому что он будет здесь только время от времени на каникулах. Все изменится, и определенно не к лучшему. Но было так невозможно рассказать об этом друзьям. Что они собирались делать, в любом случае? Чимин не сказал им, как плохо обстоят дела дома, и он, конечно, не был готов сейчас. Но прежде чем он успел закончить беспокоиться об этом, Тэхен снова заговорил. — Да, мы так и подумали, — сказал он, затем придвинулся немного ближе и заговорил тише. — Честно говоря, дерьмо, которое произошло с Юнги… все говорят об этом. Люди и так с подозрением относились к вам двоим, потому что вы вдруг казались близки, но теперь… Юнги, должно быть, действительно облажался на этот раз, да? Поверь, слухи безумны. — он фыркнул и усмехнулся. Чимин почувствовал, как кровь закипела от этого. Широко раскрытыми глазами, полными гнева, он уставился на своих друзей. — Слухи, да? — спросил он, — Держу пари, что на этот раз сплетни действительно хороши, не так ли? Это всегда слухи, всегда о… гребаная репутация. — он покачал головой. Чонгук и Тэхен обменялись быстрыми неуверенными взглядами. — Чимин, мы… — И вам нравятся слухи? О чем они на этот раз — о том, что мы с Юнги друзья? Или, что еще пикантнее, мы с Юнги заклятые враги и… трахаемся за закрытыми дверями? Знаете, что это правда, — выплюнул он, повысив голос. Некоторые люди вокруг них оборачивались и бросали на него любопытные взгляды. — Я позволил Мин Юнги трахнуть меня. Даже два раза, — продолжил Чимин, свирепо глядя на своих друзей. Его щеки покраснели, сердце билось быстро и тяжело в груди, но он не позволил нервозности овладеть им. Он, вероятно, не смог бы перестать говорить, даже если бы захотел. — Он трахал меня, и мне это нравилось. Мне это очень понравилось, и я бы сделал это снова в мгновение ока. Он посмотрел на людей вокруг него, затем сделал шаг вперед, подальше от своих друзей. — Это то, что вы все хотели услышать, да? Это то, о чем вы говорили за моей спиной? Этот Пак Чимин гей и ебется с Мин Юнги? Хотите верьте, хотите нет, но это правда! Вот так! — он рассмеялся. В коридоре было странно тихо, если не считать его голоса и слабого шепота. — Примерный ученик Пак Чимин тусуется с таким бездельником, как Мин Юнги. Неудачником. Ублюдком. Какой дебил, правда? Кто-то два года назад так сказал, так что это должно быть правдой. Ну, знаете что, у него самое восхитительное сердце из всех, но вы этого не знаете, потому что никогда не пытались выяснить. Вы никогда не разговаривали с ним и не узнали его получше, потому что все, что вас волнует, это гребаная репутация! Юнги стоял у входа во внутренний двор. Он смотрел на Чимина так же, как и все остальные. Как только их глаза встретились, Чимин почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, но он постарался не потерять самообладания. Внезапно весь огонь покинул его сразу, и он заметно осунулся. Он фыркнул, развернулся и вышел из здания школы. Это была чушь собачья. Конечно, в какой-то момент он должен был сорваться. Но почему это должно было случиться именно так? На глазах у всей школы? Чимин застонал от самого себя — теперь правда вышла наружу, и ему было все равно, но он не чувствовал себя намного лучше. Он даже понятия не имел, куда теперь идти; если он пойдет домой, ему придется объяснять маме, почему он снова прогулял школу, и надеяться, что она не скажет отцу. С другой стороны, школа, возможно, все равно позвонила бы его родителям. Делать было серьезно нечего. — Чимин! Он даже не хотел останавливаться, но все же сделал это в ту же секунду, как услышал голос. Юнги спешил за ним — честно говоря, Чимин этого не ожидал. Он даже не хотел, чтобы он это делал, но вот он здесь, останавливается перед ним. — Какого хрена, — он прошипел: — Какого хуя, Пак? — Не льсти себе, — сказал Чимин, — моя речь была не для того, чтобы сделать тебе комплимент. Юнги нахмурился. — О чем ты только думал? Ты так отчаянно пытаешься, чтобы над тобой издевались все в школе? Тебе это нравится? Потому что в прошлый раз, когда я проверял, ты сильно заботился о своей собственной репутации и о том, чтобы не быть связанным со мной! — О, заткнись! — Чимин сплюнул: — Как будто тебя все это волнует. Я знаю, что тебе насрать на то, что люди думают, что мы встречаемся. Тебя это совсем не беспокоит! Забудь, что я только что сказал, это должно быть комплиментом тебе! Сильный взгляд Юнги скользнул по его лицу, как будто он что-то искал. Он тяжело сглотнул; в его глазах горел огонь, которого Чимин никогда раньше не видел, и он почти ожидал, что Юнги накричит на него, оскорбит, может быть, даже ударит его. Но… ничего. — Что происходит, — сказал Юнги странно тихо, — ты что, с ума сошел? Чимин стиснул челюсть до боли. Он раздраженно сделал шаг назад. — Может быть, — сказал он, стоя как можно прямее. — Может быть, и так. Но не похоже, что все это имеет значение. Он не был удивлен, почувствовав, что слезы жгут глаза, но он сердито вытер их. Юнги медленно покачал головой и в замешательстве прищурился. — Что ты имеешь в виду? — он спросил неохотно. — Все это, блять, не имеет значения, — снова сказал Чимин, сжимая лямки своего рюкзака, — Потому что я ухожу отсюда. Дыхание Юнги почти незаметно сбилось, но Чимин все равно его уловил. — Что ты имеешь в виду? — он спросил: — Куда… куда ты уходишь? В голосе была паника, которую он явно пытался скрыть, и это смутило Чимина. Это так смутило его, потому что так не должно было быть, Юнги не должен был хотеть, чтобы он оставался, но ему это нравилось, он хотел услышать об этом больше, он хотел, чтобы Юнги умолял его остаться. — В школу-интернат, — сказал он как можно более трезво, но стеклянные глаза и дрожащая нижняя губа выдавали его. Он сделал еще один шаг назад. — Мои родители прогоняют меня. Возможно, я даже не закончу здесь учебный год. Так что не волнуйся, Юнги. — он тяжело сглотнул и выдохнул. — Ты скоро избавишься от меня. Тогда тебе больше никогда не придется меня видеть, обещаю. Честно говоря, никто в этой школе не должен этого делать. Выражение лица Юнги было неописуемым. Казалось, ему было больно, он хотел что-то сказать, несколько раз открывал и закрывал рот. В конце концов, все, что он сказал, было: — Чимин… Парень покачал головой. — Просто… оставь все как есть. Извини… эм, извини, что ударил тебя. — он кивнул, затем развернулся и ушел. Юнги не последовал за ним. Он ничего не сказал. Как только Чимин повернул за ворота и скрылся из виду, он позволил слезам потечь.***
В конце концов он отправился домой. Мать была там; отец был на работе, к его большому счастью. — Чимин? — мама в замешательстве спросила, когда он закрыл дверь и сбросил ботинки: — Что ты здесь делаешь? — Я плохо себя чувствую, — сказал он, направляясь к лестнице, — ты можешь позвонить в школу и сказать им, что я заболел? — Но… — Меня вырвало в школе, — солгал он, не останавливаясь, просто поднялся по лестнице и вошел в свою комнату. Его ключа все еще не было, он не мог запереть дверь, поэтому он почти ожидал, что мать последует за ним и заставит его заговорить, она этого не сделала. Это не сильно подняло настроение Чимина. Моти лежала на кровати и приводила себя в порядок. Он лег рядом с ней и погладил ее по голове. — Привет, — прошептал он. Его тело было истощенным и уставшим, но мысли были слишком громкими, чтобы он мог заснуть. — Ты ведь не бросишь меня, правда? Ты всегда будешь рядом. Она замурлыкала и прижалась к его груди. Сердце Чимина болезненно сжалось. Ему казалось, что внутри него бушует ураган, но он чувствовал себя совершенно оцепеневшим. В последний раз он по-настоящему что-то чувствовал, когда был с Юнги, когда целовал его и спал с ним. Тогда он чувствовал себя целым, и он ненавидел это, он ненавидел Юнги, но нет, он любил его, и это заставляло его сходить с ума. Он зарылся лицом в подушку. Скоро все это закончится. Может быть, это было хорошо, что он собирался уйти, потому что тогда он мог забыть все это и Юнги. За исключением того, что Чимин знал, что это было не так просто. Он был уверен, что никогда не забудет Юнги.***
Мама заходила в комнату два раза. Один раз, чтобы спросить его, не хочет ли он пообедать с ней, и второй раз всего десять минут назад, умоляя его поговорить с ней. Он отказался от обоих. Чимин все еще лежал на своей кровати, когда раздался третий стук. Он держал игрушку для кошек, палочку с длинной веревкой и маленькой рыбкой на конце, за которой Моти гонялась и нападала, как маньяк. — Я не хочу говорить, — сказал он достаточно громко, чтобы другой человек услышал, — я уже сказал, мама. Короткая пауза, затем еще один стук. Чимин вздохнул. — Оставь меня в покое, мам! Еще одна пауза, на этот раз дольше. Затем дверь открылась. Чимин застонал, готовый поспорить с матерью, когда взгляд остановился на человеке в дверном проеме. Все тело напряглось, а в горле пересохло. Этого не может быть. — Э-э, — сказал Юнги, закрывая за собой дверь, — я не думаю, что я твоя мама. Чимин уставился на него широко раскрытыми глазами, уронив игрушку с котом; Моти начала жевать рыбу. — Какого черта ты здесь делаешь? — он спросил: — Откуда ты знаешь, где я живу? — Я не знал, — сказал Юнги, — Твой отец дал мне номер телефона, помнишь? Я позвонил и сказал твоей маме, что хочу поговорить с тобой об инциденте. Чимин прищурился, глядя на него. Юнги совсем не выглядел сердитым или раздраженным, и его голос звучал не так. Вместо этого он казался странно спокойным и почти… побежденным. На его лице было мягкое выражение. — Поговорить? — спросил Чимин. Юнги пожал плечами. — Может быть, — сказал он, — не только из-за инцидента. Чимин смотрел на него еще пару секунд, надеясь, что, если Юнги лжет, он сможет видеть его насквозь. Затем он вздохнул и сел. — Хорошо. Юнги воспринял это как приглашение подойти ближе и сесть рядом с ним, осторожно сохраняя небольшое расстояние между ними. Моти давно забыла об игрушке и вместо этого запрыгнула на кровать, свернувшись калачиком между ними. Юнги мягко улыбнулся, запустив пальцы в ее мех. — Она милая. Чимин промычал в знак согласия. Выражение лица Юнги заставило его сердце затрепетать, и он возненавидел это. Какое-то время было тихо. — То, что ты сделал сегодня в школе, — в конце концов сказал Юнги, — это было довольно смело. Чимин пожал плечами. — Это было чистое безумие. Юнги подавил усмешку. — Что ж, возможно, мы все не можем не сойти с ума в такое время. — сразу после этого он снова стал серьезным, прочистив горло. — Я вроде как действительно был мудаком по отношению к тебе, не так ли? И снова, Чимин просто пожал плечами. — Мы оба относились друг к другу не самым лучшим образом. Его глаза встретились с глазами Юнги, и дрожь пробежала по его спине. — И правда. Юнги не отвел взгляд. Его взгляд был пронзительным и почти заставил Чимина поежиться. — Как я уже говорил ранее… Прости, что ударил тебя, — наконец сдался он, его пальцы играли с простынями, — я не знаю, что нашло на меня в тот день, я просто… — он вздохнул, потер глаза. — Я был так зол, когда подслушал, что ты сказал Хосоку, и прямо перед этим мисс Мун подошла ко мне и спросила, не из-за тебя ли мои оценки падают, когда на самом деле, мой отец заставляет меня проходить через ад прямо сейчас, и я не мог перестать думать о том времени, когда я пошел к твоему дому и то, как ты выгнал меня, и ты выглядел таким, таким сумасшедшим… — он замолчал, заметив, как участилось дыхание. Он знал, что Юнги все еще смотрит, но больше не мог выносить его взгляда, вместо этого опустил голову и посмотрел на свои руки. — Мне очень жаль, — пробормотал он, — ты не заслужил, чтобы тебя били. И теперь я все испортил, и мои родители в таком отчаянии, что собираются просто прогнать меня, и я ничего не могу с этим поделать. Рука Юнги замерла на меху Моти. — Так… ты действительно уезжаешь, да? — тихо спросил он. Чимин взглянул на него. Он закрыл глаза, вздохнув, и откинулся назад, пока спина не коснулась матраса, затем он отвернулся от Юнги. Теперь не имело значения, что они говорили. Не имело значения, помирились ли они и поговорили. Он ожидал, что Юнги встанет и уйдет или останется сидеть и молчать, поэтому он был удивлен, когда почувствовал, как матрас прогнулся прямо позади него, а рука обвилась вокруг талии. Внезапно он оказался в теплых объятиях, спина прижалась к груди Юнги, а дыхание коснулось его шеи. Глаза Чимина закрылись. Слезы навернулись на глаза, хотя он был уверен, что слишком истощен, чтобы снова плакать. В животе у него защекотало, когда Юнги прижался лицом к спине Чимина. — Прости, — всхлипнул парень, — прости, что я был таким мудаком по отношению к тебе. Прости, что выгнал тебя из своего дома. Я не… я… мне так страшно все время, Чимин, и я ненавижу это. Я не хочу бояться. Я не хочу… быть один, потому что это страшно, но открываться людям — ужасно. Все всегда уходят, все всегда, блять, бросают меня, и теперь ты тоже уходишь, и это больно. И теперь я рассказываю тебе все это, но это, блять, не имеет значения. Это ничего не изменит, потому что ты уходишь. И даже это пугает меня. — он сделал паузу, пытаясь отдышаться. Чимин вытер свои собственные слезы, которые обжигали его кожу. — Все всегда причиняют мне боль, потому что я другой. Неважно, хорошо я отношусь к людям или нет, они меня возненавидят. И я всегда думал, что я такой сильный, потому что я такой, какой я есть, но сегодня то, что ты сказал в школе… это заставило меня понять, какой я гребаный трус, потому что никогда не отстаивал себя. Я просто позволяю людям переступать через меня, становлюсь агрессивным, замыкаюсь в себе и… на данный момент я просто не знаю, как остановиться. Чимин почувствовал, как сердце сжалось в груди. Он почувствовал тошноту. Непреодолимое желание быть ближе к Юнги пересилило его, поэтому он повернулся в своих объятиях лицом к нему. Лицо Юнги было красным и заплаканным. Он все еще плакал, так сильно, что Чимин испугался, что он скоро запаникует. Он приложил ладонь к щеке, прежде чем смог остановить себя. — Юнги, — прошептал он как можно успокаивающе, — Хей. Юнги зажмурился. — Мне жаль. — Нет, не надо. — большой палец Чимина ласкал кожу, вытирая слезы. Он подождал, пока Юнги снова откроет глаза. — Ты… боишься, когда… я с тобой? Юнги всхлипывал, но, казалось, немного успокоился. Он встретился взглядом с Чимином. — Иногда, — признался он, — иногда мне страшно. — Почему? — Чимин хотел обнять Юнги, поцеловать его, как будто завтра не наступит, пообещать, что у них все будет хорошо. Он никогда ни к кому не испытывал таких сильных чувств. Юнги заставил его почувствовать, ради Бога, жжение в животе и венах, он чувствовал себя теплым и живым. И это тоже было больно, но в то же время фантастически, и Чимин вынесет все это ради него. Это было странно; Он был таким злым все время, и внутри у него не было ничего, кроме ненависти к Юнги, но как только они были вместе, все это исчезло. — Из-за того, что ты заставляешь меня чувствовать, — прошептал Юнги, и Чимин почувствовал себя целым, — Из-за власти, которую ты имеешь надо мной. Чимин придвинулся ближе и закрыл глаза. Он потерся носом о нос Юнги, прижался к нему всем телом, он чувствовал себя невесомым, казалось, что он парит. Огонь в животе вызывал у него тошноту, но в хорошем смысле. Он мог чувствовать мурашки по коже Юнги, он чувствовал его сердцебиение, он чувствовал Юнги. Когда он, наконец, поцеловал его, это было похоже на то, что открылся клапан, только давление внутри него не прекратилось, а только усилилось наилучшим из возможных способов. Он поцеловал его, и Юнги ответил на поцелуй, резко, полный страсти, схватившись сзади за рубашку Чимина, чтобы было за что держаться. Их слезы собирались на губах и были солеными на вкус, легкие Чимина отчаянно нуждались в воздухе, но он еще не был готов отпустить. Он перевернулся на спину, а Юнги лег на бок, склонившись над ним, самым нежным образом проводя языком по его нижней губе. — Ты заставляешь меня чувствовать так много вещей одновременно, — выдохнул он между поцелуями, бездумно продолжая: — Чимин, ты заставляешь меня чувствовать, что я чего-то стою, что я мог бы… Я мог бы быть кем-то. Его слова увлекли Чимина, они подлили масла в огонь в его яме. Чимин заскулил в его губы. — Ты делаешь темноту в моей голове терпимой и позволяешь мне снова дышать, Боже, ты заставляешь меня чувствовать себя живым, я так давно не чувствовал себя живым. Сердце Чимина болезненно сжалось, потому что он знал, он тоже это чувствовал. Он обхватил обеими руками шею Юнги, чтобы притянуть его к себе для еще одного поцелуя. — И это чертовски сильно пугает меня, — сказал Юнги, когда они снова оторвались друг от друга, — Потому что мы не знаем друг друга достаточно долго, чтобы все было хорошо. — Но могли бы, — выдохнул Чимин. — …и я в ужасе от того, что ты бросишь меня, как и все остальные. Потому что я не хочу забывать, каково это — снова быть живым. И Чимин хотел сказать, что не будет, потому что он никуда не уйдет, он останется и будет с Юнги, и они вместе во всем разберутся, и все будет хорошо, но он не мог. Потому что это было бы ложью. Потому что Чимин не мог остаться, и они оба это знали. Когда Юнги посмотрел на него, он, казалось, угадал мысли Чимина. На его губах появилась грустная улыбка. Он погладил Чимина по щеке, затем сел и отвернулся. — Юнги, — сказал Чимин, следуя за ним и садясь рядом с ним. Он схватил его за руку и переплел их пальцы, из страха, что Юнги сейчас уйдет. Парень взглянул на их руки. Несколько мгновений было тихо. Чимин прислонил голову к плечу Юнги. — Мы должны просто убежать, — пробормотал он, — Убежать и начать все сначала где-нибудь в другом месте. Или всего на несколько дней, чтобы получить больше времени. Юнги сухо усмехнулся. — Это было бы здорово. Когда Чимин поднял голову, они снова были близко, но прежде чем кто-либо из них смог сделать шаг, Юнги отвернулся, его щеки покраснели. — Я полагаю, ты… слышал разговор, который у меня был с Хосоком и Намджуном на днях? — сказал он через некоторое время, его голос был более хриплым, чем обычно, — Прежде чем ты… ударил меня. Чимин сглотнул комок в горле. — Да. Юнги бросил на него быстрый взгляд. — Вы с Хосоком танцуете в одной школе, — сказал он, к большому удивлению Чимина. — Да? Юнги кивнул. — Но он танцует хип-хоп, так что… возможно, ты его никогда не замечал. Чимин покачал головой. — Нет. Юнги сжал его руку. Он опустил взгляд на свои ноги, явно избегая взгляда Чимина. — Однажды в твоей школе был танцевальный турнир, в котором он участвовал и… Хосок пригласил меня и Намджуна. Я не хотел идти, меня не очень интересуют танцы. — он рассмеялся. — Но мы все равно пришли, потому что это было так важно для Хосока и… ты тоже был там. Чимин даже не знал, о каком конкретном турнире он говорил. Ему тоже было жаль, что он не заметил Юнги раньше. — А потом ты был на сцене, танцевал. У тебя было соло, и все взгляды в комнате были устремлены на тебя. — Юнги улыбнулся, поднимая голову. — Я никогда… не видел, чтобы кто-то танцевал так завораживающе, — сказал он, — А ты… Я знал, что ты ходишь в мою школу. Я имею в виду… ты помнишь, что я сказал, когда ты спросил меня о том, что люди говорят о тебе? Чимин нерешительно кивнул. Это были не самые приятные вещи. Большой палец Юнги погладил тыльную сторону его ладони. — Я рассказал тебе о неприятных слухах. Но, честно говоря… большую часть времени люди говорят о тебе самые положительные вещи. Какой ты умный и добрый. То, что ты всем помогаешь и все знаешь, и что ты ангел, и такой замечательный… — Стой… — умолял Чимин, слова были похожи на маленькие ножи, вонзающиеся в его грудь. Юнги бросил на него строгий взгляд. — Это правда, — сказал он, — все тебя любят. А если нет, они ревнивые придурки, потому что ты лучше, чем они. Никто не любит работать над собой, но все любят показывать пальцем. — он сделал паузу, вздохнул. — Но когда мы… встретились в первый раз, ты был совсем не такой. Ты был холодным и злым и… не таким, как все говорили. Казалось, ты ненавидел меня с самого начала, независимо от того, как… — он усмехнулся: — Как часто я извинялся за то, что испортил твою рубашку. И сначала я думал, что ты такой же, как все остальные в этой школе, поверхностный и предвзятый. Но чем больше я думал об этом, тем больше я чувствовал, что, возможно, если даже самый хороший человек в этой чертовой школе ненавидел меня, тогда я действительно должен быть таким же, о ком говорят, верно? Было так больно слышать, как Юнги говорит о себе таким унизительным образом. Чимин открыл рот, чтобы возразить, но Юнги быстрее продолжил. — Люди стали относиться ко мне как к дерьму, потому что я был другим. Что, если по пути я просто потерял себя? Что, если я действительно стал монстром, которым они меня выставляют? — Ты не такой, Юнги, — настаивал Чимин, сжимая его руку, — Ты отталкиваешь людей и можешь быть неприступным, потому что не хочешь, чтобы тебе причинили боль, но поверь мне, ты не плохой человек. Ты просто… — он тяжело сглотнул. — Ты просто напуган. — Но я больше не хочу бояться, — сказал Юнги. Он вздохнул, качая головой. — День, когда мы столкнулись друг с другом… когда я украл из магазина, и ты мне помог… Я понял, что, возможно, я немного поспешил с суждением о тебе. Все это время я восхищался тобой с другого конца коридора и представлял, правда ли то, что люди говорили о тебе. Тогда я подумал, что все это время, когда мы впервые встретились, я бредил, и, возможно, так оно и было. Но той ночью в магазине ты был таким самоотверженным, когда помог мне, ты подвергал себя опасности ради меня, и это так сильно смутило меня, это расстраивало. Я… я так сильно переживал из-за идеи, что это ты, и я не хотел давать тебе силу причинить мне боль. — И ты оттолкнул меня, — заключил Чимин, все еще отчетливо помня, как холодно Юнги обошелся с ним после того, как полиция их отпустила. Юнги бросил на него застенчивый взгляд. — Я был мудаком по отношению к тебе, — пробормотал он. Чимин на мгновение задумался. — Может быть, — ответил он, — Но это не значит, что это непростительно. — и когда Юнги промолчал, он продолжил. — Ты был прав, я был каким угодно, только не милым с тобой, когда мы впервые встретились. Я был так обеспокоен своей репутацией, что не думал, кому я могу навредить на этом пути. Но я быстро понял, что то, как к тебе относились все, просто не могло быть правильным, особенно после того, как я заметил, насколько мы похожи. Мы могли бы… у нас были трудности, но это не значит, что мы не можем попытаться исправить ситуацию сейчас, не так ли? Юнги усмехнулся. — Чимин, это не имеет значения, — сказал он, и когда Чимин нахмурился в замешательстве, он добавил: — Не имеет значения, что мы делаем сейчас. Ты уйдешь, и тогда все будет кончено. Как ты думаешь, зачем я тебе все это рассказал? Чимин почувствовал, как его захлестнуло разочарование. Тупая боль терзала его голову. — Я… Я не знаю, я… Они слышали, как внизу отпирали дверь, а затем голос отца Чимина заполнил воздух. Он был дома. Желудок Чимина неприятно сжался. — Может, мне лучше уйти, — тихо сказал Юнги и встал, — Я уже сказал слишком много. Он направился к двери. Волна паники прошла через Чимина, и он встал. — Подожди! Сердце поднялось до горла, когда Юнги посмотрел на него. Он тяжело сглотнул. — Ты можешь… можешь поцеловать меня еще раз? Это было слишком похоже на вечность. В каком-то смысле Чимин понимал; конечно, Юнги не хотел бы больше видеть его после всего, что произошло, и особенно после того, как он скоро уедет. Возможно, избегая друг друга, было бы легче расстаться, но опять же, Чимин не хотел отпускать то, что еще даже не началось. Это было эгоистично? Юнги удивленно поднял брови. Он открыл рот, вероятно, чтобы отказаться, затем снова закрыл его, задумчиво глядя на Чимина. Он сделал несколько шагов к нему, остановившись прямо перед ним на несколько мгновений, прежде чем обхватил его щеки. Чимин смотрел ему в глаза, не смея пошевелиться, просто позволяя этому случиться. Когда Юнги наклонился вперед и соединил их губы, это было самым деликатным из возможных способов. Как будто он боялся сломать Чимина, но чем дольше Чимин думал об этом, тем больше его осенило, что, возможно, Юнги не хотел слишком долго наслаждаться ощущением его губ. Он держал Юнги за запястья и целовал в ответ, наслаждаясь каждой секундой прикосновения из страха, что Юнги исчезнет. Они целовались дольше, чем следовало, жадно, но Юнги сдержанно шевелил губами. Когда он отстранился, Чимин погнался за его ртом, но Юнги удержал его. Его взгляд скользнул по лицу Чимина. — Не говори, когда уйдешь, — сказал он, затем сделал шаг назад. Его рука исчезла со щеки Чимина, и сразу же мальчик почувствовал холод. — Но… — Так будет лучше, — перебил его Юнги. — Тем не менее, удачи. Ты справишься… у тебя все будет хорошо. Он отвернулся и пошел обратно к двери. Чимин внутренне кричал от отчаяния, и, казалось, он ничего не мог с этим поделать. Прежде чем он смог сдержаться, он снова заговорил: Юнги замер, как только он это сделал. — Я все время в оцепенении, — сказал он, — уже какое-то время. Но ты заставляешь меня снова чувствовать. Когда ты рядом, я… я могу чувствовать. Может быть, это была отчаянная попытка заставить Юнги остаться еще немного. Может быть, он пытался вернуть Юнги хотя бы немного той честности, в которой он ему доверял. Юнги взглянул на него, держа руку на дверной ручке. — Пока, Чимин-а, — сказал он, голос опасно дрожал, затем он открыл дверь и ушел. Дверь со щелчком закрылась в тот момент, когда колени Чимина подкосились, и он снова сел на кровать, охваченный пустотой, более огромной, чем он когда-либо испытывал раньше.***
Возможно, родители Чимина чувствовали себя виноватыми за то, что отправили своего единственного сына в школу-интернат, потому что в последующие дни они дали больше свободы, чем обычно. Так что, когда Тэхен спросил его, не хочет ли он прийти и провести вечеринку с ночевкой, Чимин был свободен. Это было неловко между ним и его друзьями в школе. Они не говорили об инциденте, вообще избегали этой темы; Чимин догадался, что сегодня, однако, он не сможет не затронуть ее. Его также не должно было удивить, что, когда он вошел в комнату Тэхена, на его столе стояла бутылка вина. — О, это, — сказал Тэхен как можно более беспечно, когда Чимин упомянул об этом, — Мой брат купил для меня. Чимин слушал. — Твой брат? Он дома? Тэхен кивнул. — Да, он приезжает на выходные. А что? Чимин пожал плечами, когда его сердце забилось быстрее. — Просто интересно. Он не мог рассказать Тэхену. Он просто… не мог. Никогда. Они не сразу начали пить. Сначала они поиграли в какие-то видеоигры, и на мгновение все стало нормально. Они смеялись, дразнили друг друга, и Чимин забыл, что технически между ними должно было быть что-то странное. В последний раз, когда они виделись, Чимин начал кричать на всю школу, как Мин Юнги трахнул его. Конечно, этот момент не длился вечно. В конце концов, Тэхен подошел к столу и взял бутылку вина. — Хочешь открыть? Чимин кивнул. Он не возражал против алкоголя. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз напивался. После того, как они оба сделали первые глотки, наступила тишина. Чимин не осмеливался взглянуть на Тэхена; это было странно, и ему это не нравилось. Тэхен толкнул его коленом. — Ты, наконец, расскажешь мне, что с тобой происходило в последнее время? У Чимина скрутило живот. Он крепко держал бутылку вина в руках, как спасательный круг, подумывая о том, чтобы сделать еще несколько глотков. — Слишком много всего происходит, — сказал он, просто чтобы избежать объяснений еще на какое-то время. Тэхен хмыкнул. — Я думал, мы друзья, — сказал он, — разве друзья не говорят обо всем? Чимин бросил на него взгляд. Возможно, и нет. Тэхен грустно улыбнулся. — Послушай, — снова заговорил он, — То, что ты говорил в школе… очевидно, это как-то связано с Юнги. Я видел, что он тоже пошел за тобой. Ты знаешь, что я о нем думаю, он опасен, и он… — Не надо, — предупредил Чимин, открыл бутылку и отпил еще вина. На языке был кислый привкус. — Ты думаешь, я буду говорить о Юнги, пока ты осуждаешь его? Иначе я ничего не скажу. Тэхен сжал челюсти. Он поколебался, затем кивнул один раз, очевидно, все еще осуждая. — Хорошо, — сказал Чимин, а затем рассказал ему все. Он рассказал ему о том, как они встретились и каким милым был Юнги, он рассказал ему о том, как Юнги украл из магазина, и он помог ему сбежать, и как их поймали, он рассказал об их ссорах и первом поцелуе, и о том, как они трахались на складе в школе, в тот день, когда он пришел в дом Юнги и они снова занялись сексом, и как Юнги отреагировал на обвинения, и как он выгнал его. Он рассказал ему, почему он ударил Юнги в школе, что директор сказал ему потом, он рассказал об отце и школе-интернате, и как ему было плохо из-за того, что он заставил страдать мать, и что Юнги приходил несколько дней назад, и что он был влюблен в него, и что ничто из этого, блять, имело значение. К тому времени, как он закончил, бокал с вином был почти пуст, а Чимин мычал. Тэхен уставился на него, пытаясь осмыслить всю информацию, которой его только что засыпали. — Вау, — выдохнул он. Чимин усмехнулся. — Да. — И… ты все это время держал при себе? — Нерешительно спросил Тэхен. Чимин пожал плечами. — Ничего бы не изменило, если бы я рассказал об этом. Тэхен помолчал несколько секунд. — Нет, — сказал он в конце концов, — думаю, что нет. — Но теперь это все равно не имеет значения. Я уеду и… да. Вот и все. Тэхен посмотрел на него. Его глаза, казалось, могли смотреть прямо ему в голову. — Тебе действительно нравится Юнги, да? — сказал он. Чимин взглянул на него. Он ничего не сказал, но, возможно, молчание было достаточным ответом. Тэхену стало явно не по себе. — Но я… Чимин, я не думаю, что мой брат солгал, хотя… — Давай не будем говорить об этом, — резко прервал его Чимин, — Нас там не было, не так ли? Пока правда не выйдет наружу, я не… мы не будем говорить об этом. Тэхен заметно сглотнул. — Я не думаю, что это правильно, — сказал он, — Но ладно. Чимин сделал еще несколько глотков вина, затем извинился и пошел в ванную. Когда он встал, его слегка покачивало — возможно, он выпил немного больше, чем думал. Алкоголь, струящийся по венам теперь, когда кровообращение восстановилось, заставил его еще больше расслабиться и затуманил мысли. После того, как он снова вышел из ванной, он собирался вернуться в комнату Тэхена, когда чуть не столкнулся с кем-то. Когда он поднял глаза, сердце пропустило удар. Тэхен и его брат почти не были похожи. Прошло много времени с тех пор, как Чимин в последний раз видел старшего, который уже учился в университете в другом городе, и, честно говоря, после всего, что он услышал, он надеялся никогда больше его не видеть. Парень сильно повзрослел, почти вырос в мужчину. Он мягко улыбнулся Чимину, но улыбка не коснулась его глаз, и в ней не было ничего теплого. Чимин поежился. — Привет, Чимин-а. Не думал, что увижу тебя снова. Чимин уставился на него. Он немного покачнулся. На несколько мгновений он потерял дар речи; затем, когда он снова обрел голос, в нем не было ничего, кроме гнева и ненависти. Он был удивлен силой собственных эмоций, но опять же, алкоголь сделал его смелым и отважным. — Ты, — выплюнул он, — Ты сделал это с Юнги! На мгновение брат Тэхена, казалось, был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Затем замешательство на его лице сменилось уродливой усмешкой. — О, мило, — сказал он, — Мин Юнги теперь увлекается детьми помладше. Понимаю.- он усмехнулся, скрестив руки на груди. — Как он? Все еще живет со своим отцом? Он упоминал обо мне? — Я не ребенок! — Чимин почувствовал, как шея горит, а к щекам приливает жар. Он сжал кулаки. — Ты… ты разрушил жизнь Юнги, я знаю, что ты сделал, ты… ты, блять… — Успокойся, коротышка, — снисходительно сказал брат Тэхена, — Мы же не хотим, чтобы ты взорвался, да? — он ухмыльнулся, и Чимину ничего так не хотелось, как расцарапать ему лицо. Никогда раньше он не был поглощен такой ненавистью, это удивило бы его, если бы он был способен мыслить здраво. — Ты монстр, — прошипел он, — Ты насильник, и я это знаю! Лицо мужчины застыло на секунду, прежде чем он восстановил самообладание. — Итак, Юнги рассказал тебе об этом, да? — он сказал: - Ну, скажи ему, что это его вина. Он продолжал отказывать мне. Я имею в виду, мы все-таки были друзьями… — Это не значит, что ты можешь домогаться его! — Чимин почти закричал от раздражения и ужаса: — Он не должен тебе секса только потому, что вы друзья! Выражение лица брата Тэхена изменилось, и внезапно он разозлился. Он подошел ближе, и Чимин попятился. — Он обманывал меня! Пойди спроси его — он знал, что до этого дойдет! У нас была сделка, а он отказался внести свою лепту! Он фактически напрашивался на это! Я просто забрал то, что принадлежало мне, вот и все! Чимин спиной врезался в стену. Его горло болезненно сжалось. Сделка. Забрал то, что принадлежит мне. Брат Тэхена фыркнул. — Я не насильник, — прошипел он, а затем внезапно вернулся к себе и улыбнулся так мило, как только мог. Это было почти убедительно. — Но не то, чтобы это имело значение, потому что тебе все равно никто не поверит. Чимину хотелось плакать и кричать. Он хотел ударить его, причинить ему боль всеми возможными способами. — Ты не монстр, — выдохнул он, — ты еще хуже. Брат Тэхена фыркнул. — Как скажешь. Затем он прошел мимо Чимина и спустился вниз, как будто ничего не случилось. Чимину потребовалось несколько мгновений, чтобы преодолеть свою жесткость, но как только он это сделал, он поспешил в комнату Тэхена. Все тело, казалось, было в огне. Его друг все еще сидел на кровати, нетерпеливо вздыхая, когда заметил Чимина. — Наконец-то. Я думал, ты умер по дороге… эй, ты в порядке? Чимин даже не взглянул на Тэхена, когда собирал свои вещи. — Я должен идти, — сказал он, задыхаясь, — я не могу оставаться здесь, я не могу… твой брат, он… он… Он даже не мог этого сказать. Как только он посмотрел на Тэхена, то обнаружил, что его друг хмуро смотрит на него в ответ. — Что ты говоришь? — он спросил. Чимин покачал головой. — Ты мне не поверишь, — вот и все, что он сказал, затем вышел из комнаты и поспешил вниз по лестнице. Он не попрощался с родителями Тэхена, когда надевал ботинки и куртку, не осмелился заглянуть в гостиную, где их старший сын, вероятно, сидел на диване. Он должен был уйти как можно быстрее, должен был уйти, пойти куда-то, к кому-то, Юнги, ему нужен Юнги прямо сейчас… Было уже поздно. Солнце уже давно село, и воздух значительно остыл. Чимин вздрогнул. К счастью, Юнги жил не слишком далеко. Он побежал по улице к перекрестку, затем свернул на улицу Юнги. От алкоголя у него закружилась голова, он задыхался, легкие горели огнем, но он продолжал бежать, пока не остановился перед знакомым обветшалым домом. Он понятия не имел, который час, просто нажал на дверной звонок один, два, три раза подряд, подождал, нажал еще раз, дольше и быстрее. Ему нужно было увидеть Юнги, он должен, он не знал, к кому еще пойти. Не было никого, кто бы понял, никто не мог быть рядом с ним так хорошо, как Юнги. В своем оцепенении Чимин даже не подумал о том, что Юнги может не хотеть его видеть. — Давай… — пробормотал он, снова позвонив. Когда, наконец, дверь открылась, он почувствовал себя легким, как перышко. На этот раз на Чимина уставился не раздутый, отвратительный мужчина, нет — это был сам Юнги. Его глаза расширились, когда он узнал, кто стоял перед ним, затем беспокойство затопило его черты. — Чимин? — Юнги, — выдохнул Чимин, подходя ближе, — Ты был прав, прости, ты… Тэхен… его брат… ты был прав! Юнги потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорил Чимин, но как только он понял, выражение его лица сменилось ужасом. — Чимин. — Юнги! — из дома донесся громкий крик, от которого у Чимина кровь застыла в жилах. Он встречался с этим человеком всего один раз, но сразу узнал его голос. — Кто, черт возьми, этот придурок, который будит весь ебаный дом в такое время… Внезапно дверь распахнулась, и Юнги отпрянул, когда рядом с ним появился его отец, глядя на Чимина с такой ненавистью, что мог бы убить Чимина одним взглядом. — Ты! — заорал он. — Какого хуя ты опять здесь делаешь? — Я… — Чимин ахнул, не зная, что сказать; Юнги отреагировал быстрее. — Мы уходим, — сказал он больше Чимину, чем своему отцу, затем схватил пару ботинок и куртку и сел на крыльцо, чтобы обуться. Отец посмотрел на него сверху вниз. — Не возвращайся сегодня, блять, — пробормотал он, — я не хочу видеть твою ебаную рожу. Юнги ничего не сказал, просто завязал ботинки, надел куртку и быстро пробормотал «Давай» Чимину. Когда они вышли на улицу, отец захлопнул дверь. Чимин сильно вздрогнул. — Прости, — прошептал он, его горло сжалось, как будто кто-то затянул на нем петлю, — я не хотел втягивать тебя в неприятности, я просто… Я не знал, куда идти, мне так жаль, Юнги… — Все в порядке, — сказал Юнги и подошел к старому Ford Falcon, стоящему на подъездной дорожке. Чимин остановился. — Что ты делаешь? Юнги поднял руку, которая до этого была спрятана в кармане. Он держал ключи от машины. — Поедем куда-нибудь, — сказал он, — нам нужно убить несколько часов, да? Чимин был уверен, что испытывает все возможные человеческие эмоции одновременно. Он прерывисто вздохнул, затем быстро кивнул и поспешил за Юнги, садясь в машину на пассажирское сиденье. — Ты уверен, что не попадешь в беду? — спросил он, не в силах скрыть страх в своем голосе. Юнги завел двигатель и пожал плечами. — Я попадаю в неприятности, даже если ничего не делаю, — сказал он, — с таким же успехом могу делать что угодно. Прежде чем выехать на дорогу, он несколько мгновений смотрел на Чимина, что длилось слишком долго. — Что? — спросил Чимин. — Ничего, — сказал Юнги, — Ты пьян? Щеки Чимина вспыхнули. — Да, вроде того. Юнги кивнул один раз с непроницаемым выражением лица, затем выгнал машину на улицу и поехал дальше по дороге. В окрестностях было пусто и тихо. Странное чувство меланхолии охватило Чимина. — Куда мы идем? — спросил он. — Прочь, — пробормотал Юнги и больше ничего. Чимин не был уверен, то ли он не хотел говорить, то ли был зол, но в любом случае он решил не зацикливаться на этом и вместо этого повернулся к окну, чтобы наблюдать за проплывающими мимо домами. К его большому удивлению, они поехали не в город, а за город; через некоторое время они оказались на проселочной дороге. Юнги в конце концов свернул, и еще через несколько минут он въехал на парковку прямо у леса. Чимин посмотрел на огромные темные сосны. — Что мы здесь делаем? — спросил он, когда Юнги заглушил двигатель и отстегнул ремень безопасности. — Ничего, — вздохнул Юнги, — может, поговорим. Это хорошее место ночью. Отсюда видно звезды. Чимин посмотрел на небо. Действительно, маленькие звездочки мерцали в кромешной тьме. — Вау, — выдохнул он, — это прекрасно. Юнги замер. — Да. Чимин открыл дверь и вышел из машины. Внезапно прохладный ветерок перестал быть таким неприятным. Он радостно захихикал, развернулся с раскинутыми руками. — Хен! — он позвал: — Давай! Ты можешь включить музыку? Юнги посмотрел на него через открытую дверь машины. — Э… наверное? Дай-ка посмотрю… Ему потребовалось несколько мгновений, прежде чем он нашел что-то подходящее в стопке компакт-дисков, которые его отец держал в машине. Как только он это сделал, он тоже открыл дверцу своей машины. Зазвучали мягкие мелодии инди-рок-песни, и волна абсолютной радости и тепла прошла через Чимина. — Юнги, давай, потанцуй со мной! Юнги вышел из машины и обошел ее, но не подошел к Чимину. — Я не танцую. — Ты скучный. — Чимин сделал несколько шагов к нему и схватил его за руки, потянув за собой. — Давай. Для меня? Лицо Юнги все еще было почти таким же стоическим, как и раньше, но постепенно оно рушилось. Он фыркнул, позволил Чимину закружить его, и в конце концов он действительно раскачивался в ритме песни, когда Чимин танцевал так, как будто завтра не наступит. Чимин был настолько погружен в свое оцепенение, что даже ни разу не заметил, какими любящими глазами Юнги смотрел на него. Он просто рассмеялся, обхватил руки Юнги своими, и когда песня подошла к концу, он обнял Юнги за шею, внезапно оказавшись намного ближе, чем раньше. Постепенно его тихое хихиканье стихло, когда руки Юнги опустились на его бедра. Он не упустил то, как взгляд Юнги скользнул вниз к его губам; он медленно наклонился, и Юнги попятился, но только немного, и прежде, чем Чимин успел задать вопрос, именно Юнги сократил расстояние между ними. Он поцеловал его яростно и страстно, как будто они не целовались годами, будто Юнги голодал, будто Чимин был его спасением. Он обхватил лицо Чимина руками и поцеловал, затаив дыхание, будто завтра не наступит. Звезды ярко сияли над ними, луна улыбалась, а Чимин скулил в губы Юнги. Сердце билось так сильно, что он боялся, что оно выпрыгнет из груди или, что еще хуже, что Юнги мог услышать это. Никогда прежде в своей жизни он не чувствовал себя таким живым. Он чувствовал прохладный воздух в своих легких, ветер и прикосновения Юнги, ласкающие его кожу, он слышал шелест деревьев и слабые звуки города, он чувствовал все сразу, и это было прекрасно. Когда они снова отстранились и хватали ртом воздух, он прислонился лбом ко лбу Юнги. Тогда слова вертелись на кончике языка. Я люблю тебя. Было бы так легко сказать это. Юнги, я люблю тебя. Я влюблен. Большой палец Юнги погладил его по щеке. Глаза все еще были закрыты. — Юнги, — тихо начал Чимин, его голос дрогнул. Юнги промурлыкал. Чимин тяжело сглотнул. Миллион мыслей одновременно пришли в голову, и он хотел озвучить их все сразу. Я люблю тебя. Это казалось так легко. Юнги открыл глаза. Он медленно сделал шаг назад, руки опустились на плечи Чимина. Щеки покраснели, и Чимин мог бы списать это на холод, но не хотел. Он с надеждой посмотрел на Юнги. — Ты, хм… — Юнги перевел взгляд с Чимина на землю. — Ты действительно пьян, да? Чимин почувствовал, как его сердце упало. — Что? Глаза Юнги блуждали по его лицу, как будто они что-то искали. — Я не думаю, что когда-либо видел тебя таким распущенным. Это… довольно мило. О? Чимин ошеломленно уставился на него, когда Юнги сделал еще один шаг назад, смущенно потирая затылок. Он прочистил горло. — Я… может быть… э… мы должны вернуться в… машину. Здесь немного холодно, понимаешь? Чимин стоял, не в силах пошевелиться. — Ты так думаешь? Юнги пожал одним плечом. — Наверное. Он бросил еще один взгляд на Чимина, как будто был неуверен в себе, затем медленно отступил к машине. Внезапно Чимин почувствовал, что готов заплакать. Насколько он глупый? Что, черт возьми, заставило его подумать, что это подходящий момент, чтобы признаться Юнги? Он бы обвинил во всем алкоголь, он бы не воспринял Чимина всерьез, конечно, не воспринял бы. Он заставил свои негнущиеся ноги нести его обратно к машине, сел на пассажирское сиденье. Он закрыл дверь, затем повернулся к Юнги, который просто сидел, положив руки на руль и глядя вперед. Чимин сдвинул брови. — Что случилось? Юнги медленно повернул к нему голову, как будто он был погружен в свои мысли и только сейчас понял, что он не один. Он моргнул. — Ничего, — сказал он, затем, казалось, пересмотрел свои собственные слова. — Я… ты действительно хороший танцор, знаешь? Чимин почувствовал, как дрожь пробежала по его спине. Он не смог сдержать улыбку. — Спасибо. — Я знаю, что уже говорил тебе это, но… это завораживает. И действительно красиво, — сказал Юнги, безумно покраснев. Теперь на губах Чимина появилась усмешка. — Спасибо, хен, — повторил он, — Я и не знал, что ты можешь быть таким мягким. Юнги усмехнулся, но улыбнулся. — Хорошо. Я понимаю. Чимин хихикнул. Юнги посмотрел на него с теплым выражением на лице. На заднем плане тихо играла музыка. Какое-то время они оба просто сидели и слушали. — Ты можешь рассказать мне, что произошло сегодня? — Юнги в конце концов спросил. Чимин прислонил голову к окну, глядя на деревья снаружи. Мир вокруг них выглядел таким спокойным и мирным. — Да, — сказал он, не двигаясь. Юнги дал ему время собраться с мыслями. Он обхватил себя руками. — Я был у Тэхена, потому что мы хотели провести вечеринку с ночевкой, — начал он, — его брат был там, чтобы навестить. Он принес Тэхену бутылку вина, которую мы выпили, и я… ну, мы поговорили. Потом я вышел в туалет, а когда вернулся, встретил в коридоре его брата. — он повернул голову к Юнги, который сидел неподвижно, глядя на него, пока слушал. Чимин перевел дыхание. — Я так разозлился, когда увидел его, — сказал он, — Ну, я был немного пьян, но… Не думаю, что я когда-либо был так зол за всю свою жизнь. Поэтому я начал обвинять его в том, что он сделал с тобой. И я только говорил о попытке заставить тебя заняться с ним сексом, я… я не знал, Юнги. Я думал, он пытался заставить тебя заняться с ним сексом, что уже достаточно плохо. Я думал, что он сделал это и распустил слухи, когда ты ему отказал. Это то, что ты мне сказал. — Чимин почувствовал, как его тело затряслось, когда он заставил себя встретиться взглядом с Юнги. — Я не знал, что он на самом деле сделал это, Юнги, — выдохнул он, не доверяя собственному голосу. Слезы навернулись на глаза, и он не остановил их, они покатились по щекам. — Он признался мне, он сказал это таким снисходительным тоном, он издевался надо мной из-за этого. Юнги, он ужасный человек, и никто не знает об этом, кроме тебя и меня. Тело Юнги заметно сдулось от его слов. Деревья отбрасывали темные тени на лицо, но Чимин мог видеть боль, украшающую его черты. — Он склонен быть таким, — сказал Юнги, — Он… Я… — он вздохнул. — Это не имеет значения. Это было не так уж серьезно. Глаза Чимина расширились. — Что? Не так уж серьезно? О чем ты говоришь? — Потому что я в порядке! Конечно, то, что он сделал, было плохо, но у меня все хорошо, верно? — Сказал Юнги, звуча чрезмерно покровительственно. — Юнги, — сказал Чимин, наклоняясь вперед, — Он изнасиловал тебя, распространял слухи о тебе, обвинил во всем тебя, и ты просто хочешь, чтобы ему это сошло с рук? — он сделал паузу, гневно поджав губы. — А что, если он пойдет дальше и сделает это с кем-нибудь еще, а? Юнги уставился на него. — Он бы так не поступил! — Откуда ты знаешь? — Чимин откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Он опасен. Мы должны пойти в полицию, это единственный способ… Но прежде чем он смог закончить предложение, глаза Юнги расширились, и он покачал головой. — Нет, не в полицию. Чимин нахмурился. — Что? Юнги снова покачал головой, на этот раз дольше и интенсивнее. — Мы не можем. Мы не можем никого привлекать, люди не могут… Нет, я… Он остановился, издал напряженный звук и наклонился вперед, закрыв лицо руками. Он не плакал, просто сидел неподвижно. Беспокойство вспыхнуло в груди Чимина; выражение его лица смягчилось, и он осторожно положил руку на спину Юнги. — Эй… Спина Юнги поднялась, затем опустилась, когда он глубоко вдохнул. — Почему бы и нет… — тихо спросил Чимин. И тут его осенило. Он остановился. — Ты боишься, да? — его рука скользнула вниз к руке Юнги. — Юнги? Парень вздохнул. Наконец, он поднял голову и посмотрел на Чимина с таким страдальческим выражением, что сердце сжалось. — Клянусь, это было не так уж плохо, — сказал он, — это было просто… Я сказал ему, что я гей, и он хотел заняться со мной сексом. Я не знаю почему, может быть, ему тоже нравятся мужчины, может быть, он просто хотел узнать, каково это. В любом случае, я… ну, я совершил ошибку, понимаешь? Я… — Он тяжело сглотнул. Чимин ободряюще сжал его руку. — Я имею в виду, он привлекательный, а я тогда еще был девственником, и я… ну, я доверял ему. Я подумал, что было бы разумно провести с ним мой первый раз. Но я еще не чувствовал себя готовым, поэтому он сказал: «Хорошо, тогда давай подождем». Это сделка. И я согласился. — Юнги прерывисто вздохнул. — Это была самая глупая вещь, которую я мог сделать. С тех пор он все спрашивал и спрашивал меня, когда я буду готов, но я никогда не отвечал, потому что в глубине души, думаю, я знал, что не хочу спать с ним. Но он становился все более и более настойчивым, а потом он просто… он просто сделал это. Темные глаза Юнги выглядели такими пустыми, когда он смотрел вперед. Его плечи поникли. Каждая клеточка тела Чимина жаждала быть ближе к нему, обнять его и утешить, но он сдерживал себя, хотел, чтобы Юнги рассказал свою историю первым. Я просто забрал то, что принадлежало мне, вот и все! слова эхом отдавались в голове Чимина. — И, как я уже сказал, это было не так уж плохо. Я имею в виду, это было больно, но он провел свое исследование и постарался сделать его как можно проще. Я думаю, что все мое тело было просто слишком напряжено, потому что… Он не закончил предложение, просто пожал одним плечом. — Потому что ты этого не хотел, — тихо закончил за него Чимин, его голос дрожал. Юнги застенчиво посмотрел на него. — Ты… ты когда-нибудь испытывал что-то, что, как ты говоришь себе, не так уж плохо, потому что ты действительно так думаешь, но… в глубине души ты все еще знаешь, что это ужасно? Но ты просто не можешь признать это, потому что это тоже кажется ужасным? Чимин в замешательстве сдвинул брови. Что-то промелькнуло в его мозгу, воспоминание, казалось бы, настолько далекое, что он не мог его ухватить, и через долю секунды оно снова исчезло. — Юнги, — сказал он, качая головой, — Я не… — Нет… верно. Забудь об этом. — Юнги отвернулся. — Все равно это глупо. — Подожди, послушай, — вздохнул Чимин, нежно потянув Юнги за руку, пока на него снова не посмотрели. — Это не глупо. Бояться — это нормально, да? Просто… не торопись, хорошо? Это было все, что он мог сказать, и Юнги, казалось, понял. Он кивнул один раз, затем вздохнул и вставил ключ в машину. — Давай просто поедем домой. Мой папа уже должен спать. — он взглянул на Чимина. — Ты можешь остаться на ночь, если хочешь. Сердце Чимина пропустило удар. — Я бы с удовольствием. Юнги мягко улыбнулся, затем завел двигатель.***
Было уже два часа ночи, когда они вошли в дом Юнги. Внутри было темно; отец Юнги лежал на диване, отключился и громко храпел. Они тихо поспешили наверх. Комната Юнги не сильно отличалась от прошлого раза, но ощущалась совершенно по-другому. Голубой лунный свет падал в окно. Юнги собрал с пола кучу одежды и бросил ее в корзину. — Игнорируй… просто не обращай внимания на хаос, — пробормотал он. Чимин с благоговением огляделся, ставя свой рюкзак. — Я не против, — сказал он, садясь на неубранную кровать. Юнги бросил на него взгляд, продолжая убирать случайные вещи. Чимин с удивлением наблюдал за ним. — Прекрати, — хихикнул он в конце концов, — ты не должен убирать. — Это смущает. — В прошлый раз ты не возражал. Юнги остановился. — Это было по-другому, — пробормотал он, но отложил стопку бумаг, которые держал в руках. Чимин похлопал по кровати рядом с собой, и Юнги сел рядом. Внезапно атмосфера в комнате изменилась, и Чимин почувствовал себя подростком, которым он и был, нервничающим, потому что он сидел рядом со своей пассией на одной кровати. Он бросил робкий взгляд на Юнги, и на секунду их глаза встретились. Эффект алкоголя давно исчез; Чимин отвернулся и почувствовал, как к щекам приливает жар. Юнги усмехнулся. — Почему ты такой застенчивый? Чимин подавил усмешку и пожал плечами. — Я не застенчивый. Он потянул за простыни, затем осмелился снова встретиться взглядом с Юнги. Несколько мгновений они ничего не делали, только смотрели друг на друга. У Юнги самые красивые глаза. Чимин был уверен, что потеряться в них должно быть самой прекрасной вещью на земле. Его губы были изогнуты, как изваянные Богами, а тени, которые его волосы отбрасывали на лоб, выглядели как искусство, нарисованное самыми тонкими кистями. Возможно, в тот момент он понял, что никогда так пристально не присматривался к Юнги. Юнги поднял руку к лицу Чимина, мягко проводя по коже на его щеках и под глазами. — У тебя веснушки, — сказал он. Чимин сжал губы, полностью сосредоточившись на прикосновении пальцев Юнги. — Я никогда не замечал. Чимин посмотрел на него широко раскрытыми глазами, когда Юнги наклонился ближе, а затем остановился, когда их губы были всего в нескольких дюймах друг от друга. Юнги тяжело сглотнул. — Спасибо, что пришел ко мне сегодня, — прошептал он. Чимин моргнул, по его коже побежали мурашки. — Спасибо, что ты рядом, — так же тихо ответил он, а затем почти незаметно кивнул. Юнги сократил расстояние и поцеловал его. Чимин схватил его за руку, просто чтобы хоть как-то зацепиться за него, потому что ему казалось, что он парит и падает. У него кружилась голова, мир остановился. Юнги поднял подбородок и немного наклонил голову. Прикосновение его губ было медленным и интенсивным, как будто он хотел попробовать Чимина на вкус, и, возможно, так и было. Может быть, он хотел вспомнить, каким был Чимин на вкус, когда он решит, что они никогда больше не смогут целоваться, потому что это сделает то, что должно было произойти, намного сложнее. Их поцелуй закончился до того, как стал слишком жарким, но это было похоже на обоюдное решение; глаза Юнги скользнули по лицу Чимина, его губы все еще были приоткрыты. — Сегодня у нас не будет секса, — сказал он. Чимин кивнул. — Хорошо. Он не ожидал этого. На самом деле, он был отчасти благодарен; просто быть рядом с Юнги и не заниматься с ним сексом так сильно отличалось от их прошлых встреч, которые всегда заканчивались драмой. Они оба переоделись и легли на кровать Юнги, оба на боку, глядя друг на друга, завернувшись в одеяло. Юнги провел пальцами вверх и вниз по руке Чимина, мягкие волоски встали дыбом. Он казался задумчивым. — Что случилось? — спросил Чимин. Это было ново; все, что было сегодня. Юнги испустил долгий вздох. — Просто… подумал, — ответил он, — какой странный день. Действительно, так оно и было. — Тебя это беспокоит? Юнги покачал головой. — Нет, это просто абсурд. — он повернулся. — Я никогда не думал, что мы окажемся в одной комнате без ссоры. Чимин усмехнулся. — Хотя мне это нравится. Юнги мягко улыбнулся. — Мне тоже. — он повернулся, его улыбка исчезла. — Я… все еще не могу поверить, что ты уходишь. Это было так, будто кровь застыла в жилах Чимина. Он тоже не мог в это поверить. Он не хотел. — Не упоминай об этом. — Я должен. Чимин, я просил тебя не говорить мне, когда ты уйдешь. Мы не можем… Я не уверен, сможем ли мы снова увидеться вот так после сегодняшнего дня. Я… — Нет, не говори этого, — перебил Чимин с большей резкостью в голосе, чем намеревался, — Сегодня все равно было по-другому, не так ли? Не говори таких вещей. Юнги открыл рот, но Чимин быстро покачал головой и придвинулся ближе, мягко толкнув Юнги на спину и положив голову ему на грудь. Юнги обнял его одной рукой; Чимин слышал, как его сердце бьется о грудную клетку. Он вспомнил несколько дней назад, когда Юнги пришел к нему домой, и они поговорили, сразу после того, как Чимин объявил о планах своих родителей отправить его в школу-интернат. Паника в голосе Юнги, шок на его лице — как ты думаешь, почему я тебе все это рассказал? Конечно, это имело смысл. Юнги был напуган, замкнут, зачем ему изливать свое сердце Чимину, если у него не было уверенности, что это не будет иметь для него никаких последствий? Все могло пойти ужасно неправильно, Чимин мог высмеять его и отвергнуть, и это ничего бы не изменило, потому что скоро Чимин ушел бы. К счастью для Юнги, все получилось как нельзя лучше, и теперь они могли провести оставшееся время вместе и в мире. Но это было не навсегда, и этому никогда не суждено было случиться. Чимин уткнулся лицом в шею Юнги, вдыхая успокаивающий запах. — Просто не упоминай об этом, — повторил он приглушенным голосом. Юнги ничего не ответил. Он просто водил пальцами вверх и вниз по спине Чимина, пока Чимин не почувствовал, что его одолевает сонливость, и глаза стали слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. В конце концов, рука Юнги успокоилась, и его дыхание стало более ровным, но в этот момент Чимин уже спал, и ему снились звездные небеса, темные переулки и люди в капюшонах, преследующие его по улицам.***
Когда Чимин проснулся на следующее утро, ему было трудно осознать, где он находится. Сквозь занавески он мог видеть, что ночь давно закончилась. Подушка пахла не так, как его; его обнимала рука. Юнги. У Чимина закружилась голова. Дыхание старшего коснулось его шеи, и дрожь пробежала по спине. Все, что произошло накануне, нахлынуло волной. Черт. Так много для того, чтобы держаться подальше друг от друга. Как можно осторожнее он развернулся в объятиях Юнги. Юнги пошевелился во сне, издал тихий стон. Чимин сходил с ума внутри. Как они оказались в таком положении? Всего несколько дней назад Чимин ударил Юнги, потому что тот был так зол на него, потому что чувствовал, что ненавидит его, а теперь они были здесь, спали в одной постели. И все потому, что это не будет их навсегда. Юнги открыл глаза, медленно моргнул. Он сморщил нос, прижался лицом к подушке. — Доброе утро, — пробормотал он. — Привет, — прошептал Чимин. Он не смел пошевелиться, едва хотел дышать, просто смотрел на Юнги, его сердце тяжело билось о грудную клетку. Он был напуган; все еще оставался небольшой шанс, что Юнги сейчас взбесится, выгонит его, почему не должен?, верно, Чимин причинил ему столько неприятностей, может быть, он сегодня подерется со своим отцом и обвинит во всем Чимина, и, возможно, он просто не выгнал его прошлой ночью, потому что Чимин был пьян. Чимин даже не думал о том, что может произойти прошлой ночью; ему просто нравилось быть рядом с Юнги. Юнги взглянул на него. — Я только что проснулся, перестань пялиться. Чимин почувствовал, как его щеки запылали. — Прости. — он перевернулся на спину, протирая глаза. Он чувствовал себя опустошенным, измученным, после вчерашнего вина он чувствовал себя мокрой губкой. Юнги рядом с ним сел и отвернулся от него, потягиваясь, и сразу же Чимин почувствовал, как поднимается паника. Ему не должно было быть так все равно, если он ничего не мог с этим поделать. Юнги встал и открыл окно. Был серый день, с неба шел мелкий дождь. Чимин сел, одеяла собрались вокруг его бедер. Он чувствовал себя не в своей тарелке, мягкий ветерок, проникающий в комнату, заставлял волосы на его руках вставать дыбом. Вероятно, ему следует просто пойти домой, надеясь, что его родители понятия не имели, что он делал прошлой ночью. — Перестань думать так громко. Чимин удивленно поднял глаза. Юнги сел перед ним, нахмурившись. Он все еще выглядел сонным, его волосы были в беспорядке, и они не стали намного лучше, когда он провел по ним рукой, чтобы поправить их. Сердце Чимина сжалось. — Нет, — пробормотал он и отвернулся. Это был только вопрос времени, когда Юнги выгонит его, он был уверен в этом. — Ты все же думаешь, — так же тихо сказал Юнги, затем в глазах мелькнул намек на беспокойство. Он на мгновение замолчал, покусывая нижнюю губу. — Я пойду проверю, там ли мой папа. Подожди меня, хорошо? Чимин кивнул один раз и наблюдал, как Юнги встал и пошел к двери. Он остановился, поколебался и посмотрел на Чимина, и на мгновение показалось, что он собирается что-то сказать. Глаза Чимина расширились, когда Юнги подошел ближе, положил руку на шею Чимина и наклонился. Юнги поцеловал его, нежно, поцелуй был долгим. Чимин почувствовал, как его охватывает приятное тепло; прежде чем он смог обхватить щеку Юнги и притянуть его ближе, Юнги отстранился. С болезненным выражением в глазах он улыбнулся, а затем вышел из комнаты. Чимин был в огне. Он посидел так несколько мгновений, ему нужно было время, чтобы собраться. Затем он встал, переоделся и собрал свои вещи. Юнги не заставил себя долго ждать, прежде чем он вернулся. — Он ушел. Машину тоже забрал. Он стоял, потирая шею. Его бледные ноги выставлены напоказ, рубашка низко свисает и обнажает ключицы. Затем он подошел к шкафу и вытащил толстовку и пару джинсов. — Давай позавтракаем вместе, — предложил он, одеваясь. Чимин наблюдал за ним с того места, где он сидел на кровати. — Завтрак? Юнги кивнул. — Я знаю хорошее место в городе. Мы можем поехать на автобусе, это недалеко. — он поправил волосы, бросив взгляд на Чимина. — Хочешь? Чимин поднял брови, кивая. — Да, конечно. До ресторана пятнадцать минут на автобусе. Заведение было маленьким, больше похожим на закусочную, и, кроме них, были заняты только три других столика. Они сидели друг напротив друга в кабинке у окна. Дождь усилился, и капли дождя гонялись друг за другом по стеклу. — Какой странный день, — сказал Чимин. Возможно, это последний раз, когда он видит Юнги, — подумал он. Возможно, они больше никогда не увидят друг друга. Он не знал, почему эта мысль поразила его именно сейчас, но внезапно ему захотелось упасть. Они не могли потерять друг друга сейчас, когда все начинало налаживаться. Он положил голову на стол, на руки и уставился в окно. Когда подошла официантка, чтобы принести им еду, он только отодвинулся в сторону, но не поднял глаз. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он услышал вздох Юнги, а затем он провел пальцами по волосам Чимина. — Что такое, а? — спросил он. Чимин пожал плечами. Когда он почувствовал, что слезы жгут ему глаза, он закрыл их. Юнги убрал волосы с лица, накручивая одну из прядей на указательный палец. Через некоторое время он внезапно встал, а затем сел рядом с Чимином. Прежде чем Чимин смог даже начать реагировать, Юнги уже поднял его и прижал к своей груди. От него так хорошо пахло. Ему нравился комфорт и уютное утро, такое нежное, мягкое прикосновение к его затылку. Чимин вдохнул его и надеялся, что никогда не забудет этот запах. — Я не хочу уходить, — выдохнул он ему в шею, — я не хочу. Я ненавижу это. — Я знаю. — Я хочу остаться с тобой. Я не могу просто уйти, когда мы только начинаем во всем разбираться. Он чувствовал губы Юнги на своем виске. — Это так несправедливо, — всхлипнул он, и Юнги задрожал. — Я знаю, — снова сказал он. В момент отчаяния Чимин оттолкнул его и держал на расстоянии вытянутой руки. — Мы должны убежать, — сказал он сквозь слезы, — просто… сесть в машину твоего отца и сделать это. По нам все равно никто не будет скучать, и мы наконец-то сможем выбраться из этой адской дыры. — Чимин. — Юнги выглядел шокированным, застигнутым врасплох, когда он отодвинулся. — Что ты говоришь? — Ты слышал меня… — Не говори глупости. Твоя семья любит тебя, они сразу же отправятся тебя искать. — Мой отец ненавидит меня, — настаивал Чимин, страдальчески нахмурившись. — Я совсем не тот, кем он хочет меня видеть, и он старается показать мне это. И теперь он хочет прогнать меня. Он ненавидит меня, Юнги. Горячие слезы продолжали течь по его лицу. Он знал, что другие бросали на них странные взгляды, но ему было все равно. Юнги уставился на него, сжав челюсти. — Чимин… — Но я понимаю, — прервал его Чимин и отвернулся, — ты просто хочешь, чтобы я ушел. Просто признай это. — Какого хрена, — сказал Юнги, и теперь в его голосе звучала злость. — Какого хрена, Чимин? То, что я не хочу убегать с тобой, не значит, что я хочу, чтобы ты уходил. Черт, я не… — он выдохнул и потер лицо, явно расстроенный. Чимин сразу почувствовал себя виноватым. Новая волна слез накрыла его. — Послушай, мы разберемся, — продолжил Юнги, — ты сейчас на эмоциях. Мы найдем решение. Тебе следует снова поговорить с родителями, да? Может быть, они поймут, что, отправив тебя в школу-интернат, ты никому не поможешь. — Они не… — Чимин! И на этот раз голос Юнги звучал просто умоляюще. Чимин тут же заткнулся. Он сжал губы, чтобы подавить еще один всхлип, и упал на Юнги. — Мы разберемся с этим, — прошептал Юнги. — Я обещаю.***
Когда им пришло время расстаться, Чимин почувствовал, как сердце медленно упало. Юнги одарил его чем-то вроде успокаивающей улыбки. — Есть листок бумаги и ручка? Чимин достал из сумки вещи, и Юнги записал его номер. — Вот. Если что-то случится, просто позвони мне, хорошо? Чимин кивнул один раз. Он прислонил голову к плечу Юнги и наслаждался нежным прикосновением к его бедру. На мгновение он позволил себе поверить, что это было реально. — Юнги, — прошептал он, — что это значит? Рука Юнги замерла. Чимин уже был готов к тому, что его оттолкнут, он зажмурился, увидев, как все рушится перед ним. Но затем Юнги вздохнул. — Я не знаю, — сказал он, — посмотрим, а? Чимин прижался губами к челюсти Юнги. — Да. Затем они неизбежно должны были пойти в разных направлениях. Чем ближе Чимин подходил к своему дому, тем хуже он себя чувствовал, и когда он стоял перед дверью и звонил в звонок, его руки дрожали от тошноты. Через несколько мгновений дверь открыла мать. Чимин даже не осмелился взглянуть на нее, да ему и не нужно было; ее холодного «Чимин» было достаточно, чтобы сказать ему, что она знала. Он вошел в дом, и она закрыла за ним дверь, затем, скрестив руки на груди, наблюдала, как он снимает обувь. — Где ты был? — спросила она через некоторое время. Чимин стоял там, чувствуя себя неловко. — У Тэхе… — Его родители позвонили после того, как ты ушел, — перебила его мать, громко, строго, и впервые она искренне посмотрела на него расстроенной. Тогда Чимин понял, что проиграл. Он моргнул, глядя на нее, губы дрожали. — С другом, — сказал он и больше ничего. Тогда он ничего не мог сказать в свою защиту. — Друг, — повторила мать и кивнула один раз. Она со вздохом закрыла глаза и потерла висок. — Чимин, — сказал он, — твой отец позвонил в школу-интернат. Она очень старалась скрыть выражение своего лица. Это напугало Чимина. — Зачем? — спросил он после минутного колебания, голос дрогнул. Она вздернула подбородок. — Чтобы убедиться, что ты уедешь раньше, чем ожидалось, — сказала она, — в следующую пятницу. Я знаю, что тяжело переводиться в середине учебного года, но мы считаем, что это необходимо. Мир на мгновение замер. Чимин открыл рот, но ни слова не сорвалось с его губ. Он покачал головой. — Нет, — сказал он, — Пожалуйста, не делайте этого. — Мы уже говорили об этом раньше, Чимин… — Ты не можешь прогнать меня, пожалуйста, я не хочу уходить… — Тебе следовало подумать об этом, прежде чем уходить и делать все, что тебе заблагорассудится, — раздался позади него голос отца. Чимин замер и обернулся, его глаза блестели от слез. Он тяжело сглотнул. Выражение лица отца было каменно-холодным. Только легкое подергивание бровей выдавало, насколько он был зол. — Мы достаточно долго мирились с твоими выходками в период полового созревания. Ничто из того, что мы говорим или делаем, не доходит до тебя, поэтому мы собираемся убедиться, что ты учишься у других людей, которые не будут такими милыми, как я. Чимину хотелось смеяться, плакать, но… ничего. Он просто стоял и смотрел на отца. — Не надо, — сказал он, — пожалуйста, не надо… Он покачал головой и подошел ближе, когда он рухнул, и предательская слеза скатилась по его щеке. Выражение лица его отца оставалось суровым и разочарованным. — Мне надоело терпеть тебя, Чимин, — сказал он, на этот раз громче, — Все кончено, Чимин, ты уходишь. Это конец. Не зли меня. Рот Чимина тут же закрылся, и он сделал шаг назад, широко раскрыв глаза. Через несколько мгновений он низко опустил голову, а затем пронесся мимо своего отца, щеки горели, а по лицу текли горячие слезы. Он побежал наверх, в свою комнату и захлопнул дверь. Когда он бросился на кровать, зарывшись лицом в подушку, он услышал, как отец выкрикнул его имя, а затем успокаивающий голос матери. Ему было все равно. Ему было все равно, что произойдет дальше. Все было кончено. Он плакал в подушку, громко и без всякого стыда. Кошка свернулась калачиком рядом с ним.***
Поздно ночью, когда его родители уже спали, Чимин тихо поспешил вниз по лестнице. Его телефон все еще был сломан, а родители не купили ему новый, поэтому он схватил стационарный телефон в гостиной и набрал номер Юнги, прежде чем успел подумать дважды. Ему нужно было сказать ему. Может быть, просто может быть, они могли бы снова увидеть друг друга, но даже помимо этого, ему просто нужно было услышать голос Юнги, всего… один раз. Монотонный компьютерный голос, сообщающий ему, что звонок переходит на голосовую почту, заставил его всхлипнуть, но он не повесил трубку, вместо этого подождал, пока раздастся писк. — Юнги, — сказал он дрожащим голосом, — я… знаю, ты просил меня не говорить, когда я собираюсь уйти, но… — он тяжело сглотнул, прислушиваясь, не доносятся ли какие-нибудь звуки сверху. — Это произошло раньше, чем ожидалось, — сказал он, — намного раньше, и… я не знаю, что делать. — новые слезы обожгли глаза, и он попытался, но не смог сморгнуть их. — Я не хочу уходить, — прошептал он наконец, и звонок закончился. Он медленно опустил телефон, пока тот не оказался у него на коленях. Все казалось таким сюрреалистичным. Он подавлен, бессилен. И он ничего не мог с этим поделать.***
Это было несколько часов спустя, около четырех утра; Чимин только погрузился в легкий сон, когда его разбудило тихое, непрерывное тиканье. Он открыл глаза, сначала чувствуя себя дезориентированным. Через несколько мгновений он понял, что тиканье доносится из окна. Он резко сел. Что? Открыв окно, он поежился от прохладного ночного ветерка. Перед гаражом стоял человек, и Чимину не потребовалось много времени, чтобы понять, что это был Юнги. — Какого черта? — прошипел он, — Ты бросал камни в мое окно? — Камешки, — сказал Юнги и поднял горсть. На голове у него был капюшон, и Чимин с трудом мог разглядеть его лицо. — Господи, Юнги, — выдохнул он, — что ты здесь делаешь? Юнги ответил не сразу. Он отвернулся, глядя на дорогу. Чимин вытянул шею и еще дальше высунулся из окна, чтобы мельком увидеть то, на что он смотрел. Там стоял Ford Falco его отца 1984 года выпуска. Глаза Чимина расширились, и он снова сосредоточился на Юнги. — Юнги, — сказал он снова, медленнее и с малейшей ноткой беспокойства в его голосе. Юнги кивнул один раз. — Поехали, — сказал он, и намек был ясен. Глаза Чимина расширились; темное покалывание внизу живота заставило его загудеть от возбуждения. — Хорошо, — выдохнул он, — хорошо, я… черт, просто дай мне кое-что взять, хорошо? Я буду… Я потороплюсь. Юнги еще раз кивнул, и Чимин исчез в своей комнате. Он изо всех сил старался мыслить здраво, когда схватил свой рюкзак и подумал, что взять с собой — одежду, нижнее белье, нужна ли ему пижама? Вероятно, это не принесло бы никакого вреда. Он прокрался в ванную, чтобы взять зубную щетку, пасту и пакет с туалетными принадлежностями, наполненный только самым необходимым, а затем вернулся в свою комнату. На его полке стояла банка для денег, и он схватил ее без малейшего колебания, затем достал маленький мешочек, куда и высыпал все деньги. Он копил деньги на поездку после окончания школы вместе с Тэхеном и Чонгуком. Этого больше не произойдет, так что ему не понадобятся деньги. Его бумажник, несколько других случайных вещей. Он надел первую попавшуюся одежду, затем натянул кроссовки. Он был настроен. Этого должно быть достаточно. Они могли бы купить другие вещи в дороге. Наконец, он посмотрел на свою кошку, которая все это время наблюдала за ним своими большими глазами. Он присел перед ней на корточки. — Моя милая малышка, — прошептал он и почесал ее голову, — Я хотел бы взять тебя с собой. Но кто знает, может быть, мы снова увидимся. Она моргнула, глядя на него, как будто поняла. Чимин поцеловал ее в макушку, и она замерла. — Пока, Моти. Я люблю тебя! Затем он встал и подошел к окну. Юнги прислонился к машине, скрестив руки на груди. Чимин спрыгнул на крышу гаража, затем позволил рюкзаку упасть на землю и последовал за ним. Он благополучно приземлился на ноги, схватил сумку и подошел к Юнги. Теперь в его груди вспыхнуло легкое беспокойство; он задавался вопросом, что заставило Юнги так внезапно захотеть уйти. Старший все еще был в капюшоне. Он отвернулся, когда Чимин подошел к нему, и прошел через машину к водительскому сиденью. — Залезай, — пробормотал он. Как только они оба сели, Чимин попытался как следует рассмотреть его, но Юнги не позволил ему. — Юнги, — пробормотал он, — Эй, расскажи мне, что происходит. — Ничего, — сказал Юнги, — Ты хотел уйти, так что мы уходим. Я услышал твое голосовое сообщение. Они поехали по дороге, за город. — И что? — Чимин сказал: — Ты не хотел уходить раньше. Что изменилось? Должно быть, что-то случилось. Юнги отвернулся. — Я не хочу об этом говорить. И на этот раз его голос дрогнул. Глаза Чимина расширились. — Юнги, — сказал он тихо, как предупреждение, — Останови машину. — Нет. — Останови машину! Сейчас же! Юнги немедленно остановился. Даже несмотря на капюшон, Чимин видел, как покраснели кончики его щек. Он протянул руку и обхватил ладонями одну сторону лица Юнги, затем повернул его голову, чтобы они смотрели друг на друга. Чимин запустил руку в капюшон и опустил его. Он ахнул. — Юнги… Одна сторона его лица была покрыта синяками, от надбровной кости до челюсти. Под другим глазом у него был порез. Чимин почувствовал, как тошнота сдавила ему горло. — О, Боже, — выдохнул он и осторожно наклонил лицо Юнги. — Кто… кто это сделал? Юнги сжал челюсти и промолчал. Лицо Чимина осунулось. — Твой отец? — Все в порядке, — Юнги стряхнул его и повернулся обратно к рулю. Он завел двигатель. — Все не так уж плохо. — Юнги, это действительно плохо. Мы должны… мы должны что-то сделать. — Мы правы сейчас, — он зарычал в ответ. Чимин прислонился спиной к окну, хмуро глядя на него. — Юнги, — сказал он, на этот раз спокойнее и тише, — что случилось? Юнги продолжал стоически смотреть на дорогу, его руки сжимали руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Какое-то время он молчал, и Чимин был более чем готов дать ему время, в котором он нуждался. — Он был расстроен… из-за того, что случилось на днях, — начал Юнги, и Чимин сразу понял, что он говорит о том дне, когда он появился на крыльце Юнги. — И, когда я вернулся домой, он… он взбесился. — Это моя вина, — сразу же сказал Чимин, заставив Юнги нахмуриться. — Что? Нет! Тебе нужна была помощь. Ты не мог знать… — Мог. — Чимин. Это давно продолжается. Мой отец просто ищет причины, чтобы избить меня. Это звучало смутно знакомо. Чимин повернулся, чтобы посмотреть в окно. Снова пошел дождь. — Почему он так сильно тебя ненавидит? — он спросил. Юнги на мгновение замолчал. — Я не знаю, — сказал он голосом, который предполагал обратное, но на этот раз Чимин не настаивал. — Ты когда-нибудь выдвинешь против него обвинения? — затем он сделал паузу. — Или против брата Тэхена? Юнги замер. Он задумчиво поджал губы, не сводя глаз с дороги. — Я не знаю, — ответил он, — я так не думаю. — когда он почувствовал на себе взгляд Чимина, добавил: — Мы с полицией не совсем друзья. Тогда Чимин вспомнил ту ночь в магазине, когда Юнги поймали на краже. Как офицер отпустил его после заключения сделки. Он знал Юнги. — Они уже знают тебя, — заявил он и не пропустил, как Юнги вздрогнул. — Да, — сказал он хриплым голосом, — Э-э, некоторые. Он позволил себе короткое молчание после своих слов, прежде чем снова начать говорить. — Э-э… офицер в магазине, он… ну, видишь ли, он… наш сосед. И то, что происходит дома… на самом деле это ни для кого не секрет. — его глаза потемнели. — Соседи много раз видели, как я выбегал из дома с синяками на лице. Они заметили, что иногда я просто пропадаю на несколько дней, и слышали, как кричал мой отец, и видели, что он тоже был пьян. Это действительно не секрет. Но люди не чувствуют ответственности за помощь, понимаешь? Они просто наблюдают, стараются держаться подальше и жалеют тебя. И полицейский, он… ну, он такой же. Чимин наблюдал за ним и внимательно слушал. Сначала его тошнило от осознания того, что есть люди, которые так себя ведут, а потом, в мрачный, мрачный момент, он понял, что все люди в школе были ничуть не лучше. — И когда мама жила с нами, и все начинало становиться плохо… иногда они подходили к ней и говорили: «Мы знаем, что все плохого. Мы это слышим». Но никогда не предлагали помощь. Они предпочитали сплетничать за нашими спинами. А потом, когда моя мама… У него перехватило дыхание, и он остановился. Чимин сузил глаза. — Что… что случилось с твоей мамой? — осторожно спросил он, понимая, что они никогда раньше не говорили о ней. Юнги нахмурился. — Что это «допрос?» — он огрызнулся, а затем сразу же вздохнул. — Прости. Я… прости. — Все в порядке. — Чимин протянул руку и сжал его плечо. — Не волнуйся. Они ехали еще некоторое время, пока солнце не взошло полностью. Затем Юнги пришлось остановиться, чтобы заправиться, и Чимин дал ему денег, чтобы заплатить за это, а также за еду и воду. Они ехали еще несколько часов, пока днем Юнги не съехал с автострады, а затем, в небольшом лесу, они нашли парковку, где хотели остаться на ночь. Пока Чимин разминал ноги, Юнги курил. — Пахнет отвратительно, — пробормотал Чимин, обнимая Юнги и прислоняясь к нему. Юнги только фыркнул. Как только он закончил курить, он притянул Чимина ближе к себе за талию. Они просто стояли вот так, пока где-то за деревьями садилось солнце, ослепительно желтое на фоне серого неба. — Куда мы пойдем? — спросил Чимин через некоторое время, звуча более робко, чем он хотел. Юнги пожал плечами. — Я не знаю, — сказал он, и его грудь завибрировала от его слов, — Посмотрим, кто нас примет. Это была отрезвляющая, мрачная мысль. Чимин попытался приблизиться к Юнги, ища его утешительного тепла, пока дрожал. Юнги взял его за подбородок и приподнял его голову, нежно целуя его. Скольжение его губ было медленным и горячим, и Чимин почти растаял рядом с ним, когда он схватил его за толстовку. Юнги сделал его таким, таким слабым, но в хорошем смысле; он заставил его почувствовать, что падать нормально, и с каждым разом, когда они были близки, Чимин чувствовал, что его чувства только растут. Юнги медленно отстранился, прикусив нижнюю губу Чимина зубами. Они посмотрели друг на друга темными, блестящими глазами, и внезапно, как выключатель, что-то изменилось; они снова поцеловались, и на этот раз Юнги прижал Чимина к машине. Чимин ахнул ему в рот, когда Юнги мучительно медленно пошевелил губами. Он обхватил левой рукой шею старшего, в то время как его правая рука искала ручку дверцы машины. Как только он смог открыть дверь, они оторвались друг от друга, а затем забрались на заднее сиденье. Юнги в мгновение ока оказался между ног Чимина, толкнув младшего на заднее сиденье. Чимин ахнул, когда Юнги прикоснулся губами к его шее и лизнул кожу. Он выгнул спину, просто чтобы сильнее ощутить тело Юнги рядом с собой, и рассмеялся, когда Юнги чуть не соскользнул с сиденья. — Это… самая непрактичная вещь, — он нежно усмехнулся. Юнги застонал в его шею, затем сел и встал на колени между его ног. Его пальцы прошлись по бокам Чимина, а глаза блуждали по его телу, нежно и с любовью. Чимин почувствовал, как его сердце растаяло. Он приподнялся, пока не оказался почти на уровне глаз Юнги, затем чмокнул его в губы и стянул рубашку через голову. Он бросил ее на переднее сиденье и снова лег. Глаза Юнги расширились. Он наклонился и глубоко поцеловал его, облизывая губы; Чимин нетерпеливо раздвинул их, прижимая их языки друг к другу. Он обхватил ногами бедра Юнги и запустил пальцы в его волосы, так отчаянно пытаясь почувствовать все, что есть в Юнги. Вскоре они начали тереться друг о друга, сначала медленно, затем быстрее, когда Чимин подтолкнул Юнги. Его глаза закрылись, а голова откинулась на спинку сиденья. Кожа прилипла к его обнаженной спине, и это было бы неудобно, если бы не взрывные ощущения в паху. — Черт возьми, Юнги. — он попытался посмотреть вниз. Зрачки Юнги расширились. Он лизнул засос, который только что сделал на груди, затем сел и быстро сбросил ботинки и носки, затем расстегнул джинсы и снял их. Чимин скопировал его и лег обратно, только в боксерах, а Юнги, все еще одетый в его рубашку, навис над ним. — Ты прекрасен, — сказал Юнги без колебаний. — Я не думаю, что когда-либо говорил тебе об этом должным образом. Но ты такой, такой красивый. Чимин почувствовал, как у него перехватило дыхание. — Юнги… Его прервали губы старшего на губах. Он крепко обнял его за затылок и поцеловал в ответ, но слишком быстро Юнги снова отстранился, глядя на него глазами, которые почти налились чем-то… — Юнги, — снова сказал Чимин, на этот раз в шоке, когда Юнги снял рубашку. У Чимина отвисла челюсть. От выступающего изгиба ключиц Юнги до его узкой талии, гладкой груди и нижней части живота, не было ничего, что Чимин не любил. Белые, а иногда и фиолетовые линии, шрамы, которые не зажили должным образом — ничего такого, чему Чимин не хотел бы поклоняться. Он сел, провел руками по бедрам Юнги к тому месту на его коже, где, как он знал, будет больше шрамов, и поцеловал его. Юнги, не колеблясь, ответил взаимностью, хотя и медленно. — Ты выглядишь чудесно, — пробормотал Чимин себе под нос, — Так великолепно. Он прислонился спиной к двери и позволил Юнги поцеловать его шею и грудь; он не пропустил румянец на щеках старшего. Когда Юнги добрался до нижней части живота, он вопросительно посмотрел на Чимина и засунул большие пальцы за пояс его боксеров. Чимин коротко кивнул. — Да, пожалуйста. Юнги снял свои боксеры и бросил их к другой одежде, затем он поцеловал самую верхнюю часть бедер Чимина. Чимин тяжело задышал, когда почувствовал, как дыхание Юнги коснулось его члена. Он уже был наполовину тверд, и когда Юнги поцеловал кончик, а затем лизнул нижнюю часть, он почувствовал, как мышцы дернулись, когда его кровь устремилась вниз. Он откинул голову назад и почти закрыл глаза, когда его поразила ужасно отрезвляющая мысль. — Хен, — выдохнул он, — Мы не… у нас нет смазки… Юнги закашлялся, его уши покраснели. Он сел, неловко почесывая шею. — Э-э… Юнги потянулся к своему рюкзаку и открыл передний карман, из которого выудил бутылочку смазки и презерватив. Глаза Чимина расширились. — Ты… ты думал о том, чтобы взять смазку и презервативы? — Сейчас это все пригодится! — Юнги попытался защититься: — Мы два похотливых парня, конечно, я бы взял их. Чимин только рассмеялся и слегка толкнул его. — Невероятно! Юнги усмехнулся про себя, затем слегка поцеловал Чимина. Когда младший снова откинулся назад и расслабился, он осыпал его живот поцелуями и налил немного смазки на пальцы, согревая ее между ладонями. — Ты готов? — он дышал на его кожу. Чимин кивнул, прикусив нижнюю губу, наблюдая за Юнги полуприкрытыми глазами. Это был их третий секс, но он казался самым интимным за все время. Юнги не торопился, растягивая Чимина пальцами, ожидая, пока он привыкнет к давлению, которое приносил каждый новый палец, пока Чимин не начал корчиться и задыхаться, пот стекал по его вискам. — Хен, — захныкал Чимин, крепко зажмурив глаза, — Хен, пожалуйста. — Я дам тебе все, — прошептал Юнги, прижавшись губами к животу Чимина, затем медленно вытащил пальцы. Рот Чимина отвис, голова откинута назад. Он чувствовал, что тело горит, он не мог ясно мыслить, не хотел. Разум повторял имя Юнги как мантру, и ему это нравилось. Прежде чем Юнги смог надеть презерватив, Чимин остановил его с придыханием: — Подожди, — и вместо этого сделал это за него, мучительно медленно, и как только он закончил, он вылил немного смазки на член Юнги и использовал ее, чтобы медленно дрочить ему. Брови Юнги были нахмурены, губы приоткрылись, когда мимо них проскальзывали короткие, резкие вдохи. — О Боже, — выдохнул он, когда Чимин сжал основание, а затем позволил своему большому пальцу обвести кончик и прижаться к разрезу. Чимин посмотрел на него из-под ресниц, его щеки покраснели. — Обычно мне это нравится. — Господи, твою мать, — простонал Юнги, а затем оттолкнул Чимина назад, пока тот снова не прислонился к дверце машины, прижав голову к окну. — Чимин-а. Он выровнялся с дырочкой Чимина, и Чимин обхватил его ногами. Затем Юнги протолкнулся внутрь. Они оба выдохнули одновременно, когда Юнги медленно погрузился в Чимина, их лбы прижались друг к другу. — О Боже, — прошептал Чимин, не в силах сделать что-либо еще, — О Боже, хен… — Все в порядке, — так же тихо сказал Юнги. Он медленно двигал бедрами, внимательно наблюдая за лицом Чимина, и когда все, что сделал Чимин, это счастливо вздохнул, он взял устойчивый ритм. Толчки были медленными и глубокими, Чимин вцепился ему в спину, уткнувшись лицом в плечо Юнги, тихие стоны срывались с его губ. Он чувствовал себя таким целым, таким полным, поглощенным, хорошим и счастливым… — Хен, — простонал он. Юнги стал немного смелее и ускорил шаг, все еще чувствуя нежность в каждом своем движении. Чимин чувствовал пот на спине старшего и видел, как он стекает по его вискам. Юнги выглядел таким великолепным, таким ошеломленным, он не мог не смотреть на Чимина, как будто ему никогда не было так хорошо. — Чимин, — выдохнул он, — Чимин-и, о черт. Чимин поцеловал его и жадно проглотил его стоны. Снаружи солнце все еще было ярко-желтым на темном сером небе, зеленые деревья вокруг них колыхались от ветра, все было так мирно, и они были друг у друга. Юнги облизал губы, и от особенно глубокого толчка челюсть Чимина отвисла, а все его тело покалывало. — О… — он откинул голову назад, прислонившись к окну, а левой рукой вцепился в спинку сиденья, сжимая кожаную обивку так сильно, что заболели костяшки пальцев. — Ох… Юнги теперь пытался направить все толчки так, чтобы попасть в самое сладкое место Чимина. Он мычал от усталости и удовольствия, подталкивая правое бедро Чимина к своей груди так, чтобы оно упиралось в плечо Юнги. Он снова поцеловал его, когда Чимин едва ли мог сделать больше, чем издавать тихие стоны, глаза были плотно закрыты. Юнги поцеловал его, и поцеловал снова, затем поцеловал его в челюсть и шею, облизывая соленую кожу. Когда он снова вошел, их глаза встретились. Чимин почувствовал, как будто электрический разряд прошел по его телу; его свободная дрожащая рука потянулась к щеке Юнги, убрала с лица пряди волос, прилипшие к его потной коже, затем он отчаянно вцепился в его плечо, когда Юнги ускорил темп своих толчков. Он мог видеть, как Юнги медленно растворялся в удовольствии, и это было настолько замечательное зрелище, что оно запечатлелось в сознании Чимина, и он был уверен, что никогда этого не забудет. — Юнги, — снова простонал он, потому что не знал, что еще сказать, а потом, когда всего стало слишком много, и он приближался к кульминации, когда он почувствовал, что Юнги — это все, что было, Юнги был рядом, чтобы поймать его, когда его горло сжалось от невысказанных слов, он выдохнул: — Я люблю тебя, хен. Глаза Юнги расширились, челюсть отвисла, и после еще двух толчков все его тело содрогнулось, когда он неожиданно кончил. Чимин заскулил, почувствовав, как Юнги напрягся и прижался лбом к его плечу, и когда он достиг оргазма, он быстро обхватил руками свой член и тоже достиг кульминации. Он выгнул спину, бедра напряглись и прижали Юнги к себе, когда он увидел белые пятна и почувствовал, как внутри него взорвались цветы. Он издал серию пронзительных звуков и изо всех сил вцепился в Юнги, испытывая самый сильный оргазм, который у него когда-либо был, но он чувствовал себя в безопасности, и это было прекрасно. Он слабо почувствовал, как Юнги пошевелился, и когда его зрение наконец прояснилось, и усталость начала отступать, он понял, что Юнги смотрит на него с самым потрясенным выражением, которое он когда-либо видел. Он опустил бедро Чимина и приподнялся так, что они оказались на уровне глаз, затем он подался вперед и соединил их губы в глубоком, затянутом поцелуе. Его губы скользнули по пухлым губам Чимина, их языки соприкоснулись; Юнги поцеловал его так глубоко, что Чимину показалось, что он вдыхает его. Черт возьми, подумал он, черт возьми, черт возьми, черт возьми… — Ты это серьезно? — Юнги пробормотал, едва позволяя находиться волоску между ними: — Ты имел в виду то, что только что сказал? Чимин ошарашенно моргнул. Я люблю тебя, повторял его разум, я люблю тебя, хен. — Да, — ответил он, и затем все было настолько ошеломляющим, что слезы навернулись ему на глаза, и Чимин понял, что впервые за целую вечность он искренне чувствовал. — Да, конечно, я это имел в виду. Юнги снова поцеловал его, и когда Чимин обхватил ладонями его щеки, он почувствовал там влагу и понял, что Юнги тоже плачет. Он обнял его и прижал к себе. — Я тоже тебя люблю, — воскликнул Юнги между поцелуями, — Я люблю тебя, Чимин-а. Чимин издал слезливый смешок. «Я тоже тебя люблю». Он уткнулся носом в щеку Юнги и наслаждался ощущением того, что их тела прижаты друг к другу. Когда, в конце концов, Юнги пришлось выйти, избавиться от презерватива, а затем почистить их, он выглядел немного ошеломленным и потерянным, поэтому Чимин помог ему как мог. Они надели свободные рубашки и нижнее белье; снаружи солнце почти полностью скрылось, и с каждой минутой становилось все темнее. Юнги принес одеяла и подушки, поэтому они постарались сделать его как можно более удобным; Чимин лежал на спине, подложив одну подушку под голову, в то время как Юнги был на нем сверху, убедившись, что они оба укрыты одеялом. Он на некоторое время оставил обогреватель включенным. Пальцы Чимина успокаивающе прошлись вверх и вниз по спине Юнги. Он чувствовал, что становится все более и более сонным, но как только Юнги заговорил, он снова полностью проснулся. — Моя мама, — сказал он, — она сбежала, когда мне было двенадцать. У Чимина перехватило дыхание. На секунду рука замерла. Он почувствовал, как Юнги напрягся, поэтому продолжил ласкать его спину и заставил себя сохранять спокойствие. Это немедленно подействовало на парня, лежавшего на нем сверху. — Она… мой отец начал вести себя жестоко после того, как потерял работу за два года до того, как она сбежала, он много пил, а потом выплеснул весь свой гнев на нее и на меня. Он был убежден, что я не его сын, а что моя мать изменила ему с его братом. — Что? — Чимин ахнул: — Это безумие. — Он сильный параноик, — объяснил Юнги, пожав плечами, — Между моими родителями долгое время было много напряженности. В конце концов, это стало слишком. Вначале она иногда звонила мне, но… это прекратилось давным-давно. Каждый удар сердца причинял боль. Чимин нахмурил брови, уставившись в потолок. — Почему она не взяла тебя с собой? — он спросил: — Ты ее сын, она могла бы уберечь тебя. Юнги снова пожал плечами. — Я думаю, она была очень подавленной и психически хрупкой. Я не знаю, было ли для меня лучше остаться с ней. Кроме того, я тоже был непростым ребенком. После того, как она ушла, у меня было много неприятностей в школе с другими детьми, оценки падали, пока в конце концов мне не пришлось остаться на второй год, я прогуливал занятия, курил и напивался, я… ты знаешь. Самоповреждения и прочее. — он прижался носом к груди Чимина. — Я не думаю, что было бы справедливо с моей стороны навязывать ей все это дерьмо. — Но, хен. — Чимин приподнялся, чтобы иметь возможность посмотреть на Юнги. — Все это было после того, как она ушла от тебя. Она могла бы предотвратить все это и помочь тебе. Но она этого не сделала. Даже если она была психически слабой, это не оправдывает того, что она оставила тебя одного в этом жестоком доме. Она могла бы спасти тебя от всей этой боли. — Но этого случилось, Чимин-а, — сказал Юнги, — мы ничего не можем в этом изменить. Сейчас я — это я, разве это не хорошо? И было что-то такое умоляющее в его тоне и глазах, что на мгновение заставило Чимина замолчать. Он уронил голову на кожаную обивку. — Держу пари, ее могут обвинить в безнадзорности к детям, — пробормотал он и почувствовал, как Юнги сел. — Возможно, — сказал он, — я не знаю. И не хочу знать, мне все равно. Сейчас я просто рад, что жив. Так что, пожалуйста, — его глаза проследили за Чимином, когда он тоже сел, — Прекрати говорить о ней. Чимин сразу понял, что они зашли слишком далеко. Он схватил Юнги за запястья и притянул его к себе, чтобы обнять. — Конечно. Прости, — прошептал он и подождал, пока старший расслабится рядом с ним. Он поцеловал его в голову. Когда Чимин снова заговорил, он даже не был уверен, почему. — Мой отец начал бить меня некоторое время назад. Возможно, чтобы отдать Юнги часть своего сердца. Может быть, чтобы на душе у него стало немного легче. Юнги отстранился, чтобы посмотреть на Чимина широко раскрытыми глазами. — Он, эм. Ему не понравилось, что мои оценки в школе упали. И я тоже прогуливал школу. Это было немного глупо, потому что… Я не очень хорошо учился, а потом он бил меня, чтобы я учился еще лучше, и мои оценки падали еще больше. Своего рода порочный круг. И моя мама, она. Ну, она была на моей стороне, до вчерашнего дня, а потом вдруг посмотрела на меня так, будто увидела во мне того же неудачника, которого видел мой отец. И, я думаю, это меня немного сломало. Взгляд Юнги на него смягчался с каждым произнесенным им словом. Он схватил руку Чимина и сжал ее. — Ты когда-нибудь кому-нибудь рассказывал? Чимин на секунду задумался, затем покачал головой. — Нет, не совсем. Я пытался. И я думал об этом кучу раз, но… Я не знаю, это не… Я… — он беспомощно пожал плечами. Почему он этого не сделал? — Они не понимают, — сказал за него Юнги, и Чимин кивнул. И вдруг что-то еще прорывается на поверхность, что-то темное, о чем Чимин так долго не думал, что чуть было не вырвалось наружу некоторое время назад, но он не позволил этому случиться. — О, — сказал он, — И, э-э… еще кое-что. Юнги поднял брови, его большой палец ласкал тыльную сторону ладони. — Хм? — Ну, все не так уж плохо, — сказал затем Чимин, подумав об этом, — Просто… э-э. Он снова подумал об этом. — Однажды я вроде как сбежал из дома, и… Я встретил одного чувака на этой пустой улице, когда гладил кошку… он заговорил со мной, но я на самом деле не реагировал на это, и когда я хотел уйти, он спросил меня, где я живу, а затем сказал мне сесть в его машину, чтобы он мог отвезти меня. Я… я просто отказался, и когда он начал раздражаться, я развернулся и убежал. И он последовал за мной. Но я убежал. Ничего не произошло. Просто мне было очень неудобно и страшно, и, да. Как я уже сказал, ничего не произошло. И я больше никогда об этом не думал. Но да, все было не так уж плохо. Он просто бессвязно бормотал, становясь все более и более неуверенным, когда выражение лица Юнги исчезло. Внезапно Чимин был уверен, что он просто слишком остро реагировал, и да, это было не так уж плохо. Он не должен был делиться этим. Но затем Юнги схватил его за плечи и заставил посмотреть ему в глаза. Чимин немедленно заткнулся. — Чимин-и, — мягко сказал он, — мне жаль, что это случилось с тобой. А затем выражение его лица стало таким болезненным и мягким, что Чимин потерял всю свою энергию и заметно осунулся. — Я так рад, что ничего не произошло. Ты уверен, что он тебя не трогал? Чимин кивнул. — Нормально чувствовать себя некомфортно и, возможно, даже бояться из-за этого. Ты слышишь меня? Чимин снова кивнул. — Должно быть, это был ужасный, пугающий опыт для тебя. Не ругай себя так и не пытайся оправдать, почему ты так себя чувствуешь. Хорошо? В последний раз Чимин кивнул. Затем он вздохнул, и Юнги заключил его в объятия. — Нормально чувствовать, что что-то повлияло на тебя. Хорошо это или плохо. Как только ты поймешь, что это было, ты сможешь исцелиться. Чимин прижался носом к коже Юнги и сморгнул слезы. Его сердце билось в пустой груди, и каждый раз, когда это происходило, было больно. Но в объятиях Юнги он чувствовал себя в безопасности.***
Чимин сидел на пассажирском сиденье, согнув ноги и прижав колени к приборной панели. На нем была одна из огромных черных толстовок Юнги, его джинсы были удобными и широкими; после их последней остановки он сразу же снял конверсы. Юнги уже несколько часов ехал по дорогам через сельскую местность. Их пунктом назначения был дешевый мотель, до которого они, вероятно, быстрее добрались бы по скоростной автомагистрали, но Чимин слишком боялся, что его там поймает полиция. Так, по крайней мере, он мог наблюдать за красивым пейзажем, проплывающим мимо. Иногда Юнги спрашивал его, все ли с ним в порядке, и тогда Чимин спрашивал в ответ. Они были в порядке. Они были лучше. Чимин понятия не имел, как долго продлится эта поездка — может быть, всю жизнь, или, может быть, их поймают на заправке завтра. Он даже не знал, искал ли их кто-нибудь уже. Отец Юнги еще не пытался позвонить ему. Но все было в порядке. Чимин не хотел думать о конце. Он был здесь прямо сейчас, с Юнги, и они были живы и здоровы, и это было все, что имело значение. Он включил музыку и опустил окно, затем высунулся наружу и издал громкий, радостный крик. — Чимин! — Юнги зашипел, схватив младшего за пояс из страха, что тот выпадет, но когда Чимин только рассмеялся, он немного расслабился и улыбнулся. Впервые Чимин почувствовал, что его разум может летать. Солнце бледнело на сером небе. Дорога продолжалась.