Профессор Певерелл

      Первокурсники оживленно заполняли строгого стиля аудиторию, громко переговариваясь и двигая увесистые скамьи так, что дерево скрипело о камни.       — Я слышала, что новый преподаватель сам только выпустился! — Заявила одна девочка, которой, наверное, все же проболтались слизеринцы, видевшие Гарри в карете.       Или так решили остальные подростки, увидев его моложавую внешность на пире.       — Да ну-у? — В тон ей отозвались разочарованные голоса.       — Я-то думал, будет так же круто, как у профессора Дамблдора. — Тяжко вздохнул один мальчик, довольно-таки быстро разочаровавшись в уроке, стиль ведения которого еще на себе даже не опробовал.       Вот же… Нехорошо. С Альбусом конкурировать сложно. Не думал Гарри, конечно, что другой преподаватель будет рвать жилы, особенно для первокурсников. Но, с другой стороны, даже Снейп пытался сделать вводную лекцию особенной… по своему.       Неуместно терроризируя одного избранного, но кто может сказать, что позор Гарри Поттера легко забыть?       Ему не очень нравилось пребывать в шумном окружении маленьких детей, уж точно не после всех этих прекрасных лет уединения, но если он не заставит их молчать и слушать, то ближайшие месяцы могут превратиться в ад из школьного шума и гама.       Значит, придется поднапрячься и задать тон занятий сразу.       — Ой, какой енотик! — Подлетела животному на столе девочка с двумя косичками и улыбчивыми глазами. Крупный енот-полоскун восседал на преподавательском столе и терпеливо ожидал начала урока, пока тому почесывали за ухом. — Надеюсь, он не кусается.       Сначала погладила, потом понадеялась. Непоследовательное молодое создание.       — Не трогай преподавательское животное! — Разумно окрикнул девчонку отказавшийся дать ему шанс мальчик, и за проявленную дисциплину Гарри решил простить поспешность суждений одного юноши.       Мало ли что в этом возрасте люди надумают? Он вот, во всех бедах подозревал Малфоя и Снейпа, и что вышло? Ему не поверили, когда Поттер почти справедливо их обвинил в пожирательстве.       Раздался звон колокола с часовой башни, оповещающий о начале полудня. Отлично. Для начала нужно зафиксировать на себе внимание аудитории эффектным превращением в прыжке.       Кто-то, не сдержавшись, изумленно ойкнул. Остальные лишь рты пораскрывали. Гарри постарался и смог принять анимагическую форму, но лишь для того, чтобы избежать лишней дюжины вопросов от мелкотни. Недооценил он животный слух, голова трещала еще сильнее.       — Класс, займите свои места. — «Говорить твердо и строго, но не повышая голоса. Спокойно пройти к доске». Гарри пытался вспомнить, как поступала его декан с шумной малышней. Мысли в голове ворочались туго и неохотно, все еще выбитые из привычного русла пребыванием в Хогвартсе. Слабые, хрупкие, маленькие дети перед глазами не помогали. Очень уж легко было представить, как войдет в их класс внезапно темный маг, а он, в откровенно неспособном состоянии, не успеет победить того до смерти любого из детей. — Мисс Миддок, прошу, займите свое место за столом и не пугайтесь меня. Думаю, вы уже поняли, что я не кусаюсь. — Класс взорвался оглушительным хохотом.       Приятная дрожь, созвучная их смеху, пронеслась по спине Гарри.       «Отлично, расположение есть, внимание смогу удержать без усилий еще минут десять-пятнадцать. Как раз хватит на знакомство и самую скучную теорию». — Пронеслось в голове Певерелла. Он не позволил себе впитать присутствие детей, их задорные улыбки, чье-то милое смущение.       Радости жизни не для таких, как выживший мальчик еще чужой этому миру войны. Своим существованием он уже погубил стольких. Наивно было бы надеяться, что больше никто не падет, но контролировать ущерб нужно с самого начала, не так ли?       — Да, профессор… — Замялась гриффиндорка, застенчиво поглядывая на него из-под русой челки.       Гарри на это скудно и мимолетно улыбнулся, но, кажется, это еще сильнее смутило ребенка, так что он решил пойти от обратного и продолжить урок, надеясь, что та успокоится дальше сама.       — Отлично, с этого и начнем. — Парень взял мел немного дрогнувшей рукой. — Мое имя — Гарри Певерелл, для вас я профессор Певерелл. Запишите. Все ваши имена я уже знаю, так что сразу ознакомлю с сутью. Итак, все готовы и навострили уши?       Двое опоздавших шумно открыли дверь и замерли истуканами в проеме. Так ностальгично.       — …так, говоря о превращении человека в слизня… — Хитро нашелся Гарри, пряча улыбку, а потом как бы удивленно переводя взгляд на парочку ребят, испуганно не врубающихся в контекст. — О, добровольцы уже встали! — Дети побледнели, издав какой-то писк. Кто-то закашлялся, кто-то усмехнулся, но в остальном по классу прошелся испуганный ропот. — Что встали? Быстро заняли свободные места!       На слова профессора двое шустро исполнили требуемое. Тем временем Гарри прошелся по содержимому своего стола.       — Трансфигурация — дисциплина, изучающая магические способы превращения одних предметов в другие, неживых объектов в живые и наоборот, а также одни живые объекты в другие. Частным случаем трансфигурации является создание предметов из ничего или их исчезновение. Все это написано на доске.       Взмах палочкой, на доске появляется текст. Он немного нахмурился, заметив, что все дети завороженно на него смотрят, а не отчаянно конспектируют.       — И должно быть написано в ваших пергаментах, которые я прошу сохранять, так как вся эта информация потребуется вам на экзамене в конце года. Есть ли здесь прибывшие из немагического мира? — Пара рук скромно приподнялась над головами. — Брали ли вы с собой стандартную канцелярию, привычную вам? — Дождавшись тихого «Да, профессор», продолжил. — Прошу, говорите чуть громче в следующий раз. Можете использовать на моем предмете ручки, тетради и прочее, я считаю их гораздо более удобным вариантом для эффективного хранения информации. Что немаловажно, они дешевле. То же касается остальных — если вам неудобно таскать с собой кучу пергамента, используйте тетради, блокноты, дневники и так далее на ваше усмотрение. Мне, в общем-то, не суть дело. — Вот так, походя, плюс к репутации с маглорожденными. Скрип перьев наконец прекратился. — Все записали с доски? Отлично. Предмет крайне сложный и требующий определённых магических сил и строгой концентрации. Однако его возможности, можно сказать, безграничны. — Рука в аудитории взметнулась.       Возможно, он говорил слишком быстро, показывая некоторое раздражение, свойственное человеку с постоянными недосыпами и головными болями. Если быть честным, то дети такого возраста всегда доводили Гарри или до смеха, или до нервного подергивания ногой.       — Да? — Гарри отвлеченно хлопнул глазами, в самом деле удивившись активности. Он выглядит хоть немного доступным человеком? Девочка, почему-то забившаяся в угол вместе с другими детьми, активно тянула руку. Она была в чудесной красной блузке под школьной мантией, что слишком резко определило отношение сверстников. Гарри даже радовался, что под плотно застегнутой мантией его идиотского рождественского свитера не в тему никто не видит.       Маглорожденная, подумал Гарри. Зеленая и коричневая краска были в дефиците по понятным причинам, большинство гражданской одежды маглов было окрашено в красный цвет.       Клубок нервозности в груди немного поутих.       Том как-то вообще упомянул, что стоит глянуть на обувь — кожаную в Хогвартсе носят только полукровки и чистокровные, далекие от магловских проблем, где вся кожа уходит на военные нужды.       У Гарри на ногах всегда были добротные ботинки еще со времен до путешествия в это время, что Том, кажется, в первые их встречи не обнаружил или списал, как неважное.       — Вы говорите о превращении в енота, профессор? — Задала все же свой вопрос девочка, поправляя ленту в волосах.       Он снова попытался поддерживающе улыбнуться, но синхронный детский писк немного смутил. Подумать только, Гарри Поттер — гроза сердец ведьмочек. Кажется, он понял, почему Снейп замутил себе то пугающее амплуа, будучи самым молодым профессором. Ну, если не учитывать то, что Северус будто бы жил в каком-то своем нуарном романе.       К чести любопытной особы, она всего лишь зарумянилась, а не присоединилась к поклонникам его нездоровой внешности. Гарри не питал ложных надежд и представлений о себе, уверенно считая, что глаза матери — единственная выделяющаяся черта его лица, которую можно смутно назвать красивой, да и та скрыта под очками. Не имей он славы Выжившего Мальчика, то вряд ли хоть одна девушка взглянула бы на него… кроме ободряющих друзей и меркантильных особ, охочих до фамильного состояния его деда.       К слову о том. Надо еще думать, что делать с тем письмом. Не отстанет ведь.       — И не только. Трансфигурация позволяет преобразовывать почти все, что угодно — об исключениях я расскажу позже. То, что я продемонстрировал в начале занятия, является анимагией — крайне интересным ответвлением дисциплины, позволяющем магу превращаться в животное. Это сложная штука, потому я смогу обучить ей только тех, кто хорошо сдаст СОВ и станет изучать мой предмет на шестом курсе. — Гарри мягко улыбнулся, потеряв нить мысли, за которую цеплялся ранее, и тут же получив укол в висках. Он быстро одернул себя. «Иди по плану». — Я удовлетворил ваш интерес? Отлично. Для трансфигурации требуется волшебная палочка и знание соответствующей формулы. Но для начала ознакомимся с тем, откуда пошла данная наука…       Внимания класса хватило аж ровно на двадцать минут. Теперь же дети начинали переглядываться и время от времени, раз в минутку один да шепнет что-нибудь другому. Гарри и сам устал, а теперь придется разнообразить процесс игрой. Заставить себя шугать всех подобно Снейпу он не мог.       Он отчаянно скучал по Отряду Дамблдора, где можно было весь день бодаться заклинаниями и не парить людям мозги теорией.       — Что же, Трансфигурация подчиняется определённым магическим законам, в частности, хорошо известен Закон элементарной трансфигурации Гэмпа: согласно ему, существует пять «принципиальных исключений». Они сейчас кратко описаны на доске. — Кто-то в классе разочаровано вздохнул. Перспектива вновь писать никого не радовала. Гарри тем временем взял со стола пергамент и скомкал его в шарик, кинув тем в самого взгрустнувшего мальчишку под тихие смешки однокурсников. — Что это, мистер Уилстон?       Комок отскочил от лба и упал на стол.       — Эм-м, бумага, профессор. — Неуверенно протянул гриффиндорец, не зная ответ, который бы удовлетворил преподавателя, но храбро пытаясь ответить так, как видит он сам. Класс захихикал, убивая любую смелость парнишки. Как же ребят их возраста легко развеселить.       — Отличная наблюдательность. — Шутливо кивнул преподаватель. Сосед мальчика закрыл рот ладошкой, чтобы не рассмеяться. Какой тактичный парниша. — Будьте добры прочитать первое исключение.       Мальчик послушно вгляделся в доску, чувствуя себя чуть увереннее, следуя понятным инструкциям.       — Первое исключение — еду нельзя извлечь из воздуха, а также преобразовывать из продуктов, негодных в пищу.       Вечный лед в груди подтаял из-за предвкушения скорой безобидной шутки.       — Прошу, поднимите шарик над головой. Сейчас я его трансфигурирую. — За легким взмахом палочки последовало преобразование пергамента в ярко-красное блестящее яблоко. Такое аппетитное внешне, что достойно изображения в книгах про величайшее искушение предков маглов. — Пожалуйста, попробуйте это яблоко на вкус, не глотайте.       Мальчишка тут же выплюнул пожеванный кусочек в ладошку.       — На вкус, как бумага! — Возмущенно вскрикнул он. Сразу видно, что ребенок еще не искушен розыгрышами с Берти Боттс, раз так реагирует на банальный привкус бумаги.       Может, стоит принести коробку конфеток на следующее занятие?       — Вы правы. Прошу, выбросьте это в урну и возьмите из корзинки с моего стола другое яблоко. Не волнуйтесь, на этот раз оно настоящее. Остальным тоже предлагаю перекусить. Устал я от вас. — Голодные дети накинулись на фрукты и через минуту вновь расселись по местам, поблагодарив за угощение. Гарри правильно угадал, что большинство заблудилось в замке и не успело на завтрак.       А бедняжки, которые думают только о своем желудке, не могут думать о чем-то таком отвлеченном, как теория магии. Он всего лишь немного себе помог, попросив эльфа школы о помощи.       — Итак, вещи в еду не превращаем. Даже если попробовать сделать подобное, волшебник сможет лишь создать иллюзию, но по вкусу еда, к примеру, преобразованная из бумаги, бумагой и останется. Также не изменится и качественный, свойственный состав преобразованного в еду несъедобного предмета. Эта «еда» не приобретёт свойства продукта, не сможет насытить организм. Так что лучше не рисковать и использовать другие способы быстро получить еду и воду.       — И как это сделать, профессор? — Проглотив кусочек, поинтересовался белобрысый парниша, даже не поднимая руки. Попал он вопросом в естественную паузу его монолога, так что Гарри не стал занудничать насчет дисциплины.       — Например, если использовать чары быстрого роста на семенах яблок, — Направил палочку Гарри на оставшееся в корзинке последнее яблоко, из которого тут же начал прорываться сильный росток. — То к концу занятия у нас будет цветущая яблоня. Правда, надо заготовить специальной почвы и удобрений, иначе от яблони в скором времени ничего не останется.       Гарри закинул огрызок в заранее подготовленную кадку, чтобы дети могли посмотреть на обещанное чудо, а после перевел серьезный взгляд на взволнованных малышей.       Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был таким крошечным. Как Снейп мог опуститься до уровня его подростковых лет, чтобы придираться к нему, выше его понимания.       — Вы можете попросить научить вас этому профессоров чар или травоведения. Но вырастить вы так сможете только немагические растения. Ну а для получения воды вы можете использовать заклинание Агуаменти, которому вас может научить любой преподаватель или старшекурсник в свободное время. — Класс заинтересованно слушал, как Гарри скидывал с себя лишние обязанности по обучению. Его дело лишь заинтересовать, разберутся дальше сами.       — Второе исключение — предметы, не бывшие когда-то человеком или кем-то разумным, подверженным заклятию, ни в человека, ни в какое бы то ни было разумное существо превратить невозможно. Например, пергамент в человека превратить нельзя, потому что он раньше никогда не был человеком. В прочем, и в представителя любого разумного вида существ пергамент тоже превратить будет нельзя. А всё потому, что изначально неразумный объект приобрести разум не сможет даже под воздействием чар. По крайней мере, если вы не собираетесь профессионально создавать големов, как это делали в Праге с век-два назад. А существо, похожее на волшебника после поцелуя дементора, вряд ли кого-то устроит как результат. — Молодой человек превратил пергамент в крысу, что могла с трудом дышать и иногда открывала глаза, после чего преобразил ее обратно. По классу понеслись вопросительные шепотки детей, спрашивающих друг дружку, что еще за дементоры такие. Гарри проигнорировал вопрос, не желая отвлекаться на пояснения реалий магического мира. — Однако разумное существо превратить в пергамент вы сможете, и сознание останется при нем. Я бы показал, но вряд ли кто-то хочет испытать это на себе, верно? Добровольцы-то есть?       Все так дружно замотали головой, особенно пара опоздавших мальчишек, что почти вызвало усмешку. Хотя один и косился любопытно, но потом в конце концов отказался от этой мысли. И хорошо, иначе бы пришлось отказывать уже под другим предлогом. Он не пытает детей.       — Третье исключение — предмет нельзя превратить в артефакт, обладающий магической силой, можно лишь совершить внешнюю Трансфигурацию, но полная никогда не будет осуществлена. Ведь если в предмете изначально не было магической энергии, магических свойств, то ему их придать при помощи Трансфигурации нельзя, только посредством изготовления мастером из него артефакта. — Гарри улыбнулся, поднял со своего стола неработающую лампочку… которая внезапно заработала. — На ваше счастье, я один из этих специалистов, так что можете посмотреть на этот простенький артефакт.       Лампочка пошла по рядам под взволнованные шепотки.       — Четвёртое исключение — любой предмет нельзя превратить в деньги и драгоценности, можно только создать подделки, которые караются законом. Почти в каждом уважающем себя магическом магазине деньги проверяются на трансфигурацию. Пятое исключение — время совершенно не поддаётся преобразованию. Имеется в виду, что омолодить себя подобным образом человек и другое существо не сможет, когда как починить старый диван не составит труда. Также нельзя состарить себя или кого-либо другого, нельзя и повлиять на свой организм, изменив какие-то внутренние процессы. Всё это лежит за гранью Трансфигурации и ей абсолютно не подвластно. — Пройдясь между парт, преподаватель бодро хлопнул в ладоши. — Вы очень внимательны, молодцы. Выбросьте огрызки в урну, сдайте мне на проверку конспекты и уберите ваши письменные принадлежности. Я выдам вам десять начальных трансфигурационных формул и лист с заклинаниями. Сейчас вам нужно добиться идеально четкого произношения заклинания номер один и правильного взмаха палочкой для него. После вы выучите формулу, а там недолго и до практики. С чего начнем? Палочка или заклинание?       Все пожелали начать с палочки. Дети взяли тренировочные муляжи.       Тренировка прошла без эксцессов. Никакого шума, все проходило в идеальной тишине, от которой Гарри стало только хуже.       Нет, ему стоит пересмотреть подход к занятию, иначе головные боли снова начнут канифолить ему мозги.       — Хаос кажется единственным истинным порядком, да, Гарри? — Спиной профессор чувствовал, что иллюзия его разума расселась за его столом, пока он сновал между парт. Между лопатками свербело, хотя Поттер знал, что никого не увидит, если обернется.       — Сейчас мы с вами обсудим пару мелочей, потом я дам вам передохнуть, пока проверяю, все ли вы написали, и мы приступим к самому увлекательному — к практике! — Выдохнул Гарри нарочито радостно, едва не хлопнув в ладоши снова.       Раздача энциклопедий и двух небольших пособий сопровождалась шепотками.       — Я раздал вам два пособия. Одно из них поможет вам готовиться к занятиям, другое облегчит понимание того, что и во что вы превращаете. Энциклопедии выданы вам для того, чтобы вы расширяли свой кругозор и они сослужат вам хорошую службу при изучении дисциплины. Читайте их при собственном желании и в свободное время. Их, как и учебники, стоит использовать для подготовки к занятию, на сам предмет не носите — нечего вам бегать с больными спинами в столь юном возрасте.       Очередная поучительная реплика от его личного сумасшествия не заставила себя ждать.       — Знания — это мощь, но их истинная ценность проявляется лишь тогда, когда они используются для благих целей. Как ты думаешь, сколько из этих замечательных юных талантов вырастут хорошими людьми, Гарри? Под твоим-то началом?       Ни один мускул на лице преподавателя не дрогнул, пока он объяснял, как пользоваться выданной литературой. Они полистали книги, дети получили домашнее задание, а после выбежали на перерыв в коридор.       Певерелл устало упал на стул. Это тяжелее, чем кажется.       Опустив голову на сложенные руки, он понял, что все еще слишком мало теории. В Хогвартсе дети почти на всех предметах занимаются одной практикой. Они не понимают, что делают и почему. Почему такое заклинание, почему нужно делать именно так, а не иначе. Гарри единственный, кроме профессора Бинса, кто грузит детей теорией. Потому, очевидно, им будет иногда скучно.       — Ты избегаешь разговора со мной? — Оскорбительно обиженным тоном произнесла обманка.       Это было так похоже на мольбу в тот день на Астрономической башне, что просто больно.       — Замолчи, замолчи… — Зашептал Гарри, массируя виски, а после поднял голову.       Альбус сидел перед ним с этими его колокольчиками в бороде и в халате со звездами. Картинка на миг померкла и тут же вернулась на глаза пеленой серого изображения.       Все стало гораздо хуже. Гарри сглотнул, не отрывая взгляда от галлюцинации.       Гораздо хуже.       Чертов Хогвартс танцует каблуками по его мозгам. Если бы не важные дела здесь, он ни за что бы не вернулся домой.       — Что тебе нужно? — Гарри сурово свел руки на груди и произнес тихим голосом. — Я не убью Тома, пока не разберусь в том, какого Мерлина тут творится. Даже не мечтай.       — Разве ты не говоришь это самому себе? — Улыбаясь, произнесла эта мразь.       Гарри стиснул зубы, тихо выдыхая.       — Ты дробишь мой разум. Исчезни. — Он отмахнулся от галлюцинации, наконец-то присев. — Если ты никто, то тебя здесь и нет.       — Самые важные решения принимаются не на основе разума, а на основе сердца. — Покачал головой старик, с удобством располагаясь в его преподавательском кресле, пока сам Гарри восседал на ученическом стуле, как провинившийся студент. Его рука медленно потянулась, бессловесно подтянув к себе яблоко, чтобы тут же швырнуть его в иллюзию, недовольно обратившуюся пустотой. Теперь болело еще и в груди, недовольно откликаясь на магические траты.       Вскоре стартовало практическое занятие. Сразу после начала в классе взметнулась рука, отвлекая Гарри от сосредоточенного счета в уме.       — У вас проблемы, мисс Миддок? — Обратился он к девочке с косичками. — Что-то не выходит?       — Эм, нет, профессор, не совсем. — Она неуверенно потупила взгляд. — Я хотела спросить, правильно ли получилась иголка.       Парень встал и быстро подошел к ученице. На ее столе лежала идеальная швейная иголка.       — Плюс десять баллов, мисс Миддок. Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро справлялся с этим заданием. Кто осилил — поднимаете руку с иголкой вверх.       После последних слов взметнулось еще три руки. Это было просто изумительно. Неужели дети в это время сильнее своих потомков? Получив еще иголок, Гарри начал посвящать юное поколение, что старше его родителей, в суть дела.       — Понимаете ли, причина моего удивления в том, что обычно максимум, что получается у детей на первом занятии — заострить спичку или посеребрить ее. И это за полчаса-час попыток. До этого занятия длились два часа, я же увеличил их еще на час. Не волнуйтесь, все это компенсируется гораздо меньшим количеством времени на домашние задания и тем, что я часто отпускаю выполнивших все, что нужно, учеников пораньше. К тому же, четверть занятий я и вовсе убрал, так что накануне праздников у вас будет больше времени на отдых — вы все равно не будете думать об учебе, а программу Министерства мы и так выполним. Так о чем я — никакой теории на занятия не предусмотрено кроме изучения формул и заучивания заклинаний, чем, по идее, и занимаются оставшийся час.       Гарри прошел вдоль столов, забирая еще две иголки.       — Устраивают ли вас методы моего преподавания или есть жалобы?       Дети радостно покидали аудиторию. Им повезло с веселым преподавателем, интересной практикой и тем, что все освободились на сорок минут раньше. Гарри создал по летающему журавлику наподобие самолетиков Министерства, чтобы, следуя за ними, первокурсники смогли при желании добраться до своих гостиных, что вызвало еще одну бурю восторга.       — Вы сильно с ними возитесь. — Услышал Гарри до дрожи знакомый тихий голос за спиной, пока стирал с доски символы. Он слегка дернулся, ощущая тревогу, а после благостно замечая, как боль унимается сразу же из-за присутствия опасности. Певерелл почти благоговейно выдохнул, слегка-слегка приложившись горящим лбом к холодной глади учебной доски.       — Мистер Певерелл. — Добавил Том запоздало, вспомнив о приличиях. — Я бы и сам проводил своих, за этим и пришел.       Гарри почти радостно повернулся к мальчишке. Большая его часть все еще ненавидела Тома, но другой кусочек боялся этого слизеринца, заставляя сходить с ума весь организм. Головная боль мигом унялась, вечная сонливость от неспособности нормально выспаться отошла на второй план. Гарри чувствовал легкое беспокойство от компании молодого убийцы, и это качество — самое потрясающее в Томе на данный момент.       Его тело почти сразу пришло в аварийное положение готовности сражаться. То самое настолько привычное состояние, которое он знает больше, чем «мирную жизнь», что сулила лишь бесконечный повтор старого неизменяемого кошмара.       — Разве у тебя нет занятий? — Профессор трансфигурации улыбнулся, встряхивая тряпку. Он отодвинул тяжелые шторы, чтобы проветрить аудиторию. Юношу в мантии Слизерина озарило ярким светом утреннего солнца. — Мне бы не хотелось лишний раз нагружать старост.       — Были Чары, меня отпустили пораньше. — Немного рассеянно отозвался Реддл, пройдя до стола преподавателя и вглядевшись в хаотично разбросанные по тому заметки.       Законы Гампа, значит, проходили.       — Смотрю, к Флипендо вопросов не возникло? — Поддержал беседу Гарри, с трудом открывая скрипучее окно.       — Нет, сэр. — Том с интересом рассматривал кабинет. Ночью он перечитал свой дневник, который спрятал в Хогвартсе и заметил там совершенно незнакомые ему записи. Что-то о крестражах и неком Приказе, но Том совершенно не помнил, чтобы писал что-то подобное. Особенно столь неразборчивым почерком — у Реддла тот был чуть ли не каллиграфическим, а тут хоть и было понятно, что писал он, но разобрать что-нибудь было нереально.       В последнее время молодой человек был сам не свой и в любой момент терял контроль. Порой ему казалось, что он спятил.       Подросток так и не смог сомкнуть глаз ночью и сейчас немного клевал носом. Он сильно переживал на счет своей памяти. Ни к кому из преподавателей потомок Слизерина с этим пойти не мог, напрягать своих тоже казалось опасным — показывать слизеринцам слабости могло обойтись роковой ошибкой.       Оставался только…       — Профессор Певерелл…       — Мы не на уроке. — Гарри улыбнулся. Забавно же скачет Том по его обращениям. «Гарри», «Мистер Певерелл», «Профессор Певерелл». Насчет последнего сразу видно, что ему что-то нужно. — Можешь звать меня, как раньше. Вижу, что ты не очень-то охотно соблюдаешь формальности.       — А если это нарушит вам дисциплину? — Поджал Том малокровные губы немного обеспокоенно. Не хотелось бы создавать лишние трудности человеку, который был так добр к нему все это время.       Трудности, которые Том мог бы очень легко не создавать. В самом деле, ему ничего не стоит звать профессора профессором. Особенно если, судя по гомону первашей, тот вполне заслуживает звания приличного учителя.       — Да ну ее. — Молодой человек оперся о студенческий стол. — Не люблю слишком строгих преподов.       — Почему? — Поддержал разговор Том, предвкушая какую-нибудь скучную причину, вроде тех, что в своем бесконечном нытье обо всем на свете выливал на него Селвин.       — У меня был преподаватель, который за лишнее слово на уроке заставляла выцарапывать себе тексты на руках, раны от которых исчезали месяцами. — Том чувствовал, как его глаза невольно распахнулись в шоке. Просто. Что? — Ее уже, впрочем, не стало.       — Отчего же? — Том заинтриговался. История показалась ему выдумкой, но Гарри определенно был честен.       Хотя с таким уровнем жестокости слизеринец не удивился бы, если бы кто-то пожаловался папочке и даму бы посадили за решетку в лучшем случае — в худшем, для садистки, разумеется, ее бы зажали в укромном уголке, чтобы убить.       — Не скажу. — Гарри обезоруживающе улыбнулся во весь рот так, что Том невольно подумал, что он дамочку и укокошил. Хотя, конечно, учитывая, какой этот человек светлый, в то верилось с трудом. А потом как наваждение прошло, когда Реддл вспомнил, что Певерелл успел побывать аврором. Вряд ли бы ему позволили оставить ручки чистенькими. — Сначала задай вопрос, с которым пришел!       Марволо на секунду показалось, что он общается со второкурсником. Очень наглым второкурсником. Но оставалось вздохнуть и подчиниться, если он все же хочет получить то, что ему нужно.       — Могут ли пропадать некоторые воспоминания? — Все же знания у профессора, пускай и такого молодого, были весьма обширные. Очень эрудированный для его возраста человек.       — Конечно. — Незамедлительно ответили ему. Преподаватель слегка нахмурился, ощутимо обеспокоившись вопросом.       — Каким образом? — Том скрыл желание поерзать, спрятав руки за спиной и играясь с кольцом на пальце. Снять-надеть, снять-надеть.       — Легилименция, Думосброс, очень искусный Обливейт, некоторые типы промывки мозгов, детские травмы… — Слету перечислили ему. — Это то, что сразу бросается в глаза.       Студент удивлялся познаниям профессора и в глубине своего разума гадал, что послужило причиной подобной осведомленности: опыт? Жажда знать больше? Паранойя?       — Я всегда веду подробный дневник. — Неохотно начал открываться Том, прекрасно понимая, что, чтобы получить стоящий ответ, нужно дать больше информации. А риск, по расчетам Реддла, был просчитан и стоил того. — И в нем я увидел упоминания о крестра…       — Замолчи. — Резкая фраза, казалось, приморозила его к месту, где он стоял. Реддл только заметил, как Гарри наложил странный купол вокруг них. На секунду ему подумалось, что он сказал нечто отвратительно ужасное. Воздух вокруг потяжелел, шестикурсник сотню раз пожалел о своем поступке. — Ты хотел сказать про крестражи, Том? — Спросил у него Гарри мягким голосом, как ни в чем не бывало, но голос этот пугал едва ли не сильнее чем застывшее восковой маской старательно безобидное выражение лица учителя.       Кажется, свыкшись с принимающим его присутствие магом, он подзабыл о своих первоначальных подозрениях касательно неизведанного характера того, клюнув на тихий с виду омут, в котором среди тины и гнили копошится толпа инферналов.       — Да. — Ответил Том тихо. Под беззаботной улыбкой визави хотелось спрятаться в темный шкаф и навесить множество охраняющих заклинаний на выход, прекрасно понимая, что те не сдержат бурю.       — Это очень темная магия, я не могу рассказать о ней тебе здесь и сейчас. — Гарри потер глаза, резко становясь очень человечным. Вернулись мелкие движения и поза стала на капельку более расслабленной, давая Тому возможность банально сглотнуть и выдохнуть. Он осторожно выжидал, пока темные мешки под глазами странного волшебника снова начали выделяться на бледном лице. — Будет плохо, если нас услышат. У меня пара через пятнадцать минут. Приходи после нее, и поговорим.       Какая ужасная трата времени, подумалось Марволо ненароком. Впрочем, если профессор надеялся соскользнуть с неудобной темы…       — У меня больше нет занятий, так что я посижу за дверью. — Предупредил Том, что не уйдет, пока не получит ответ, и зная упрямство Певерелла, приготовился к тому, что придется ему два часа куковать в коридоре, как какому-то нерадивому студенту. Он даже не успел ошалеть с собственной смелости.       — Там холодно. Иди в дальнюю комнату, будь как дома. — Гарри махнул ему рукой, мол, располагайся. Неожиданный поворот смутил школьника и тот поднял брови в вопросительном жесте. Обычно преподаватели не пускали к себе абы кого.       Хоть они и были знакомы вне учебного процесса, но все-таки…       — Эм-м… — Решил Том немного разрядить обстановку, чтобы не помереть от неловкости самому. Певерелл, казалось бы, не читал контекст собственного предложения или же не был и каплю смущен тем. — Так что стало с тем преподавателем?       — Ах, с ней? Дементорам скормили. — Отмахнулся профессор. Юноша почувствовал, как мурашки поползли по коже от этого уже привычно страшного беззаботного тона.       Не задавая более никаких вопросов с потенциально ужасающими ответами, слизеринец вышел за дверь.       Том видел на надпись на кисти Гарри. Старое и выцветшее «Я не должен лгать» красовалось на руке рядом с кучей других мелких шрамов. Реддл понял, что до этого не замечал парня без длинных рукавов, а сейчас тот спокойно засучил их на рубашке, чтобы заварить им крепкий чай. Возможно, он не стыдится испорченной кожи, но и не желает акцентировать на том внимание.       Гарри же едва не мурлыкал себе под нос — он чувствовал слабость, но никаких болей. А то как же — сам запустил себе чудище в дом, разумеется его организм примет это за опасность, заставляя все время коситься на дверь. Он довольно улыбнулся.       — Прекращай симулировать. Вижу же, что уже не спишь. — Сказали подростку. Том открыл глаза шире, напряженно потягиваясь в кресле. Отчего-то у него заболело в пояснице, и парень принялся нашаривать что-то у спинки кресла.       — Прости, разморило. — Марволо ощущал себя в удивительной безопасности в просторной комнате, которую от коридора отделял кабинет Гарри. Сделав домашнее задание, он из-за странного ощущения защищенности, что больше, чем в общей спальне, отключился на добрых полтора часа, предварительно накинув сигнальные чары. На всякий.       Там, где подводит подсознание, разум не обманет.       — О, все нормально. — С нагрузкой Реддла, думал преподаватель, надо вообще почаще спать, но тот уже взрослый мальчик, сам разберется. — Я, наверное, должен испытывать некий трепетный восторг, когда дети решают переночевать в моей спальне. — Сказал Гарри с поразительным в своей ядовитости сарказмом, что был проигнорирован Томом.       — Ты поэтому никогда не врешь? — Том кивнул на шрам собеседника, красовавшийся у большого пальца кисти, и забирая свой напиток из теплых ладоней.       — Нет. — Гарри отпил и протяжно выдохнул.       — Тогда почему? — Продолжал настаивать Том, на что его визави кинул раздраженный взгляд.       — Может, я слишком ленивый, чтобы изобретать истории, поэтому я не стал треплом? — Хмыкнул Гарри, но взгляд Тома прямо говорил, как его задолбали эти верчения филейной частью. — Когда говоришь только правду, обманывать куда проще. — Хитрая лисья улыбка выглянула из-за кружки.       — Ты учился на Слизерине, не так ли? — Том поймал взгляд профессора и смотрел, не отрываясь.       — Нет. — Гарри глаз не отводил, хоть периодически и отпивал из кружки. — И разве честность — не одно из основных качеств грифов?       — Ты вообще из Хогвартса? — Проигнорировал Том его вопрос-обманку. — Я не нашел тебя в списках выпускников.       — Я прибыл из Соединенных Штатов. — Мягко ответил Гарри, но Том опять же не купился.       — Но ты учился в Хогвартсе. - Пытливо перегнулся он слегка через старенький журнальный столик.       — С чего это? — Улыбаясь, наклонил голову Певерелл.       — Ты пробыл тут всего ночь и смог проводить первокурсников до их спален. При этом вряд ли у тебя было время на исследование замка, судя по обустройству кабинета и комнаты.       Гарри понял, что обвести Тома вокруг пальца весьма затруднительно. Мальчишка неплохо так собирает разрозненные кусочки в своей голове.       — Я учился на Гриффиндоре. — В качестве подачки этому назойливому стервецу, бросил кость Гарри, искренне заинтересованный в том, куда эта дорога того приведет.       Хочет расследовать «загадочного профессора» и лезть в его прошлое — пусть. Пока не становится Темный Лордом, убивающим людей направо и налево, все нормально. Он с Гермионой и Роном так же в свое время развлекался.       Грудь немного надсадно болела, но Том, видимо, сверившись со своими воспоминаниями, отвлек его от этого застарелого горя.       — Раз тебя нет в списках выпускников, то тебя отчислили? — Как бы просто было согласиться с этой убедительной версией! Но Гарри уже так давно покончил с враньем в жизни, что даже и не подумал просто согласиться…       Его так нестерпимо часто называли лжецом, что в какой-то момент он решил говорить исключительно правду назло себе и окружающим, будто испил полный котел Веритассеума. Только вот Гарри, просуществовавший в подполье несколько месяцев еще подростком, стал так искусен в этом, что любая его правда все равно могла обернуться склизким запудриванием мозгов окружения.       — Нет, я просто ушел после шестого. — Лениво болтая ногой, все так же восседая на столе уставшей фигуркой, ответил Поттер, прикрывая нечаянный зевок рукой.       — Почему? — Реддл был хуже мелкой почемучки тем, что задавал оправданные вопросы.       — На то были свои причины. — О которых Поттер вспоминать и распространяться особо не желает сегодня.       — Тогда почему никто из преподавателей тебя не помнит? — Очередное «почему» заставило тяжко вздохнуть. И когда бы успел Реддл это понять? — Ты выглядишь так, будто тебе лет двадцать.       — Фактически мне двадцать пять. — Том заставил себя не выразить удивления. Настолько хорошо сохраниться еще надо уметь. — Твои преподаватели меня не знают.       Гарри слез со стола и прошел до кресла. Если он говорит о неудобных вещах, то делает это с комфортом!       Конечно, можно было бы промолчать и выгнать наглеца взашей, но зачем? Когда можно немножко озадачить и припугнуть…       — А формально? — Прицепился к неосторожной оговорке слизеринец.       — Двадцать три. — Реддл нахмурился. Значит, человек перед ним подделывал документы, следовательно, нарушал закон. Его чутье не подвело — Гарри в самом деле совсем не прост.       — Дамблдор помнит всех своих учеников. — Том сам не знал, почему он так яростно накинулся на парня. Тот словно скрывал что-то дико важное и это что-то маячило у слизеринца под носом, пока он вглядывался вдаль. — А он преподает уже больше тридцати лет.       Гарри удобно устроился в кресле и пил чай с умиротворенным видом. Он был на грани провала и ни капельки о том не переживал. Том понюхал предложенный ему напиток, сделал маленький глоток и, скорчившись, отложил чашку. Напитки Певереллу определенно не давались. Удивительно, что он справлялся с зельями. Такой гадости ему даже в приюте не предлагали.       — Да, но он меня не знает.       Только сейчас Гарри понял — мальчишка никак не мог за утро опросить всех преподов, даже пользуясь связями. У Альбуса даже пар сегодня не было.       Тем более, что Том внутренне шарахался Дамблдора, не задавая лишних вопросов, если верить Омуту памяти.       «Вот же лисёныш!» — восхитился про себя Поттер, впрочем, сохраняя все тоже познавшее Дзен на земле выражение лица.       Том почесал переносицу. Загадка была сложной. Он никогда не любил копаться в людях, а этого человека ему еще и разобрать было тяжело. Мог ли перед ним сидеть человек с измененными внешностью и именем? Преступник? Метаморф?       Полукровка наконец смог найти то, что упиралось ему в спину. Однако, уставившись на сей предмет, он чуть не потерял дар речи.       — «Психология юношеского возраста», серьезно?!       — Не трогай, а то сожру! — Зашипел покрасневший до кончиков ушей Гарри, резко растерявший все свое непробиваемое спокойствие. Том зловредно подавил смешок, сам того от себя не ожидая, поднимая книгу над головой, пока преподаватель силился забрать ее, не применяя заклинания.       Одну неприятную и подлую подножку спустя тот все же получил желаемое.       Пока Том ойкал от скорого падения, пребывая на полу, Гарри принялся любовно гладить магловскую книжку по корешку, после чего спрятал ту на самую высокую полку.       Пока Реддл думал, какого черта этот хилый на вид волшебник так ловко отправил его на ковер, а Гарри потирал ноющую поясницу, вопрос был монеткой подброшен в воздух.       — Н-дык что там у тебя с крестражами? — Спросил профессор, все еще повернутый спиной, наложив заглушающие чары на помещение. Впрочем, дополнительный слой страховки бы не помешал… а также так сильно хотелось разыграть Тома за все учиненные мелкие неприятности, что сил банально нет!       — Я увидел запись про них в своем дневнике. - Выдавил из себя слизеринец, сотню раз напоминая своей осторожности, что он сам пришел сюда за советом. Его внутреннее чутье опасности, к которому он обыденно предпочитал прислушиваться, вопило на него благим заводским матом, будто он заполз в пещеру к людоеду, а не сидит спросонья с кружкой чая в промерзлой комнате преподавателя.       — И запись ты не делал? - Уточнил Гарри все тем же отвратительно-мягким тоном. Глаза его казались Тому еще более пугающе-потусторонними, чем обычно, отчего он был готов рвануть от этой неведомой хтони куда подальше.       — Нет. Дневник я всегда носил с собой, на лето спрятал его в Хогвартсе и его определенно никто не трогал, да и записи времен мая-июня. - Том все же отвел взгляд, рассматривая ползающие по стенам тени, но тем лишь заставил просочиться из себя лишнему табуну мурашек. Он тут же нашел глазами чужой рот, искаженный в аккуратной улыбке. Сосредоточился настолько, что мог бы прочитать неожиданный вопрос и по губам.       — Зачем ты его оставил?       — Не знаю… — Том поморщился. Гарри умел цепляться к подозрительным и простым вещам одновременно. Действительно, почему? Он не всегда мог положиться на свою память, потому носил тетрадь с собой каждый день, а тут вдруг спрятал в Тайной комнате. Даже не спрятал — просто оставил лежать на полу. — Это обычный ежедневник на сорок третий год, куплен в магазине канцтоваров на Воксхолл-Роуд. В нем нет никакой важной информации. — Том пожал плечами. Он даже запрещенки туда никакой не писал, держа такие вещи в голове. — Что за крестражи, в любом случае?       — О, артефакт, в каком-то роде. Маг разделяет свою душу, один кусок которой запечатывает в предмете. Ну, иногда в живом объекте, но для подобного надо еще «додуматься». — Певерелл неосознанно почесал шрам на лбу странной формы, издав глупое хмыканье.       — И что же такого плохого в этом? - Уточнил Том, подбираясь в кресле, ощущая легкую дрожь во всем теле.       — Ну, во-первых, чтобы провернуть подобное, нужно убить человека. — Гарри загнул палец. Тому отчего-то стало нехорошо. Нет, не от слов Гарри. Просто ему показалось, что он где-то уже все это проходил, да и его вопросы к преподавателю казались отдаленно знакомыми. Он что, уже интересовался у кого-то? У кого? Когда? Том поежился от накатившего холода. — В общем-то, это все. — Гарри пододвинул к нему кружку с чаем, от которого до сих пор шел пар, и пошел зажигать камин. Он на удивление редко пользовался магией в быту. Том незаметно кружку отодвинул подальше.       — А зачем делить душу? — Задал наиболее интересующий его вопрос Том.       — Я так понял, попытка сбежать от Смерти. — Гарри пожал плечами. Выпуск Пророка бодро разгорелся, послышался треск небольшого огонька. В комнате стало еще светлее.       — А это возможно? — Том выразил удивление, с еще не успевшим раскатиться от неожиданности ликованием в груди готовый впитывать информацию.       — Не-а, метод такой себе. Вместе с душой ты запечатываешь еще и половину от своей максимальной мощи. Все, что ты от этого получишь, так это то, что в случае смерти душа полетит к ближайшему артефакту, подпитается от него и будет летать себе в вечной боли и мучениях, пока магия артефакта не иссякнет. Конечно, можно восстановить тело и впихнуть в него душу, но толку, если то будет похоже на обглоданный скелет?       — А можно разделить душу, скажем, на семь частей? — Тома, похоже, не особо испугала альтернатива.       — Да хоть на сотню. — Гарри закатил глаза. — Только не частей, а раз.       — То есть душа каждый раз делится пополам? - Плечи Реддла незаметно опустились, он уже знал ответ.       — Ага. - Простенько кивнул Певерелл, и на секунду показалось, что чужая тоска казалась ему блюдом слаще патоки. Тому захотелось ему вмазать.       — И сила мага тоже? — Слизеринец разочаровано потянулся к чашке, уже зная ответ. Он сделал несколько унылых глотков.       — Ну да. Душа — это ведь и есть некая неосязаемая эфирная сущность… — Гарри неопределенно махнул рукой, вздыхая. Он полагал, что магия восстанавливается через какое-то время в теле волшебника, но он не очень спешил говорить об этом.       — Ясно. Но, в теории…       — Единственный известный мне, кто создал столько крестражей, был убит в семьдесят с хвостиком. Его артефакты просто залили ядом василиска, а он и помер от рук школьника. Знаешь, Том, с твоим уровнем силы и потенциалом ты можешь просто делать зарядку по утрам и правильно питаться, чтобы дожить лет до трехсот, если не больше. Удивлю тебя, но многие маги сами готовы сигануть с астрономической башни в таком почтенном возрасте. - Отрезал Гарри неожиданно многословно.       — Они просто не знают цену времени. — Фыркнул Том. Он собирался стать великим колдуном, изменить этот мир, избавить его от грязи. Чтобы никто не прятался среди маглов и чтобы дети не повторяли его судьбу в приюте.       — Ты так боишься умереть?       — А ты — нет? - Удивленный обреченным тоном собеседника, Реддл даже и не скрыл собственного удивления, позабыв даже о только-только начавшей булькать в горле злобе.       — Нет. — Гарри индифферентно смотрел на огонь в камине, не отстраняясь от чашки ни на секунду. Он отговорит Тома. Не от бессмертия с его планами, но хоть от крестражей. С этим мальчишкой по крайней мере можно договориться, а с обезумевшим его вариантом обглоданного духа — вряд ли.       Вероятно, теперь тот не столь уже вероятно станет делать сосуды для души. Пусть хоть философский камень заново придумает, а не будет страдать ерундой с разделением души. Осталось лишь разобраться с памятью подростка и понаблюдать, чтобы тот спокойно выпустился. После нужно лишь тихо исчезнуть с чистой совестью.       Он не знал, насколько поменял ход истории. Быть может, его друзья и вовсе не родятся.       — Почему?       — Я устал, чтобы продолжать. — Парень криво улыбнулся. Он должен закончить пару дел, а потом…       Том видел перед собой мага, которому совершенно надоела эта жизнь.       — Так откуда ты вообще мог узнать про крестражи? — Гарри наклонил голову набок, изучающе посматривая на Тома. — Только не говори, что птичка напела.       — Директор Диппет дал мне полное разрешение на посещение Запретной секции для его проекта в том году. Я, как староста, и так мог брать оттуда книги, но… — Реддл замялся. Возникло странное чувство, будто он уже спрашивал про крестражи у директора, когда тот вел у них ЗоТИ, но в голову будто напустили тумана. Не будь тут Гарри, ему пришлось бы лебезить у кого другого, чтобы не вызывать подозрений — профессора Слизнорта, например. Лезть с такими вопросами к Дамблдору или вызывать у Диппета подозрения, почему он не интересуется у нового преподавателя по дисциплине, не было никакого желания. — …но старостам преподаватели могут дать чистый бланк без указания конкретной книги. На месяц, неделю или до конца учебного года.       — Видимо, один староста в том году едва не ночевал там, коль была возможность? — Гарри упал в кресло, упираясь локтями в колени, чтобы сложить руки в замочек и в медленной задумчивости опустить на него подбородок. — «Волхование всех презлейшее», «Тайны наитемнейшего искусства»?       Том едва не подавился. Преподаватель перед ним называл очень темную литературу так, будто перечислял сборники анекдотов. Немного дернув щекой, слизеринец выбрал небезопасную правду, называя наиболее темную и опасную книжицу.       — Второе. Вторая книга. — Выдержав долгий взгляд, он тихонько выдохнул, услышав легко брошенный ответ.       — Ладушки. — Пожал Гарри плечами, внешне расслабляясь и слегка прикрыв глаза, будто подрастерял интерес. — Я ее тоже читал примерно в твоем возрасте по… определенным причинам, не такая уж она и стремная, как может показаться. Герпий Злостный строкачил штуки позабавнее.       Тома слегка передернуло. Ему все равно хотелось оправдаться, отвести подозрения.       — Я… - Том вопреки предчувствию подал голос, кожей ощущая, как будто бы стягиваются тени, ожидая момента, чтобы наброситься на него и поглотить.       — Свожу тебя к Мраксам на каникулах. Проверишь голову в Мунго. Посмотрим, что за дурдом происходит. - Преспокойно заявил ему Гарри, словно привычный решать такие проблемы.       — У меня нет денег для этого. - Качнул головой Том, все еще ощущая странное беспокойство под лопатками, наступая каблуком на горло гордости.       — Не переживай. Я проспонсирую.       — Почему? — Не сомневаясь, что вернет все до кната, он все же был в шоке от проявленной заботы и искал причину.       — Если ты действительно внук Марволо, а я в этом не сомневаюсь, то приходишься мне дальним родственником. Скажем, очень дальним.       — С чего ты взял? - Ощущая неопределенный ужас, Том с некоторым беспокойством оторвался от спинки удушающе мягкого кресла, чтобы хоть сколько-то ощутить воздух в грудной клетке. Непосредственность собеседника нисколько не помогала ему успокоиться.       — С того, что у тебя в камне на кольце выгравирован, хм, герб моего рода. Бессовестно спертый Гриндевальдом, а потому не используемый, к слову. Превратили поучительный символ из сказки в магический свастон, звери…       — Но с чего ты взял, что я точно внук Марволо?       — Потому что все это время я говорил с тобой на парселтанге. - Воздух вокруг схлопнулся потоком хлынувшей болотной воды. Взгляды собеседника показались на секунду искаженными, пока лицо становилось источником странных теней, словно оно настолько очевидно скрывало что-то непонятное и злое под своей поверхностью все это время.       В груди у Тома похолодело, пока окружающая реальность становилсь все более искаженной и нереальной, тишиной лишь убеждая его разум, что он тонет, словно в комнату проникает нечто нечеловеческое, готовое причинить необратимую боль. Вот, зачем Гарри все время ходил по кабинету: убирал книгу, зажигал камин, делал чай. Чтобы шестикурсник не видел его рта.       Певерелл же ухмыльнулся на чужой ужас едва заметно. Его трюкачество началось еще тогда, когда он закатывал рукава. Уж кто-кто, а он прекрасно знает, как отвлекают людей шрамы.       Том же его радостных настроений не разделял, стремительно теряя с лица краски. Чертов профессор Хогвартса знает, что это он открыл Тайную комнату!       Колени у мальчишки затряслись. Сейчас на него могут повесить убийство Миртл. Но он совершенно не помнил, чтобы убивал ее и тем более выпускал василиска! Он лишь приходил, чтобы спрятаться от людей, почитать книги запретной секции и потренировать проклятья.       Когда все искали виновника открытия комнаты, он повесил все на того, кого ненавидела вся школа — полувеликана — и смог выйти сухим из воды.       Но теперь его, видимо, поджидала в обычном парке маглов персональная расплата.       — Вы… потомок Слизерина. — Промолвил он, чувствуя, как больно глотать пересохшим горлом. Каждый вдох отдавался болью и чувством лишь еще более нарастающей нехватки воздуха.       Марволо так гордился своими недавно выявленными корнями, что теперь, когда появился более подходящий претендент, более родовитый, не знал, что делать. Казалось, почва уходила из-под ног, но эта причина казалась даже более глупой для страха, чем то неопределенное нечто, поселившееся между легких.       Но если бы только это…       — Что? Нет, конечно. — Гарри покачал головой, резко сбивая Тома с мысли. — А ты подставил мистера Хагрида.       — Я не убивал Миртл! — Мальчик вскочил с кресла, весь бледный и с широко раскрытыми глазами. Его рука неохотно потянулась к палочке, но он боялся ее доставать.       Волшебник так легко вскрывал его козыри. И был бывшим аврором, который явно не просиживал штаны за ловлей мелких преступников, судя по его боевой усталости. Что ему может противопоставить школьник, пускай и такой талантливый, как Наследник Слизерина?       — Знаю. Она видела лишь глаза василиска. Скорее всего, в какой-то момент ты потерял над ним контроль.       Реддл подумал, что все. С этим его могут спокойно запечь в Азкабан. Гарри все же вынюхал все, что ему нужно.       Мальчик достал палочку. Каким идиотом он был?!       — Видимо, в тот момент что-то и произошло с твоей памятью. — Гарри продолжил, как ни в чем не бывало. Будто вытащенный инструмент для него не угроза. Вполне даже может быть. — Что-то с тобой стряслось, когда ты в первый раз вошел в Тайную Комнату, и с того момента у тебя начали пропадать воспоминания. Наверное, какое-то проклятие.       Еще и взгляд бросил такой… равнодушный и тошнотворный в исследовательском интересе. На том терпение Реддла кончилось.       — Не подходи! — Взорвался Том, когда заметил приближение мага. С него хватит. — Прекрати заговаривать мне зубы! Дамблдор сказал тебе меня допросить?!       Марволо думал, что ему делать. Бежать из Хогвартса, определенно. Сердце бешено стучало. Ему придется использовать непростительное, чтобы преподаватель лично вывел его. Стирание памяти на хорошем окклюменте не сработает, а сам он со школы не сбежит. Если это западня, то за ним уже присматривают.       — Империо!       Желтый луч попал прямо в грудь молодого профессора. Реддл выдохнул — получилось. Он опустил палочку, которую в тот же миг вырвали у него из дрожащих пальцев.       — На будущее — на мне так часто использовали непростительные, что у меня к ним иммунитет.       — Да неужели? И Аваду переживешь? — Прошипел змееныш, пятясь. Все, что оставалось ему, когда выхватили основной магический инструмент из рук. Впрочем, еще оставалась беспалочковая, но там все сложнее.       — Дважды прокатывало. — Том выдохнул от удивления. Гарри же вздохнул от усталости. Тисовая палочка недовольно дрожала в его руке на бесцеремонное отношение. Реддл все так же пятился к двери. — Я не собираюсь тебя сдавать, ясно? Сначала выясним, что происходит. Мне кажется, ты не виноват. Возможно, никто не виноват.       — И что… что мне делать? — Староста совершенно не мог успокоиться, обоснованно не доверяя даже более человечным версиям улыбки профессора.       — Сейчас будет великая магия, договорились? — Серьезно посмотрел на него этот невозможный мужчина.       — Допустим. — Он в любом случае во власти этого человека, но предупреждение получить приятно.       — Я щелкну пальцами, и ты забудешь, что тебе нравятся мужчины. Готов? — Щелк.       — Так мне ж никогда!.. — Мальчишка прервался на полуслове, нахмурив брови. Он совершенно потерял суть, но с потрясающим удивлением обнаружил странный момент, о котором не преминул сообщить. — Ладно, я успокоился.       Гарри ухмыльнулся. Шоковая терапия сработала.       — Не волнуйся ни о чем, разберемся со всем ближе к Рождеству. — И неожиданно для молодого отпущенного под презумпцией невиновности преступника протянул его магический инструмент. — А пока палочку забери и уматывай.       Певерелл хотел бросить что-то еще следом. Чтобы Том не переживал насчет парселтанга, например, ведь Гарри просто не хотел говорить о крестражах вслух в замке, где даже стены дышали, но не стал.       Уже через несколько секунд Том быстро шел — едва ли не бежал — по коридору, не зная, что с собой делать. С ним так никто еще не обращался.       Даже в самых страшных ожиданиях от знакомства с необычным подарком судьбы он не представлял… такого.       Надо рассказать своим, чтобы не связывались с молодым профессором. Манипулятор из него, может статься, будет похлеще Дамблдора. Последний, по крайней мере, никогда не доводил его до такого ужаса и отчаяния всего парой фраз.