Один очень долгий тур

— Да?! — кричит Позов, явно откуда-то из глубины номера. — Дим, я зайду? — Спрашивает Антон, тоже специально погромче, — за кроссами. — Сейчас, — отвечают ему тише. Дверь открывается только через полминуты. Димка за ней какой-то особенно измученный и помятый. И стоит ему убедиться, что за дверью один только Шастун, Поз тут же разворачивается и топает обратно к кровати. Антон еще какое-то время на входе мнется, обдумывая такое странное поведение, но после все же заходит внутрь. Глаз сразу же подмечает пустую ванную. Да и вообще отсутствие в номере кого-либо кроме них двоих. После этого Антон мысли о том, что помешал чему-то, выгоняет окончательно. Он закрывает за собой дверь и проходит дальше. Дима обнаруживается на кровати, лицом вниз. — Поз, ты чё? — Спрашивает Шаст, неуверенный, стоит ли ему поржать, или наоборот начинать волноваться. — Фё? — звуки голоса сильно приглушает подушка. — Чего… Лежишь так? — Да потому что, — Дима поворачивает голову вбок, так, чтобы слышно его было хоть немного лучше, — заебался я от этого тура. Старею, Тош, такое чувство, что позвоночник в трусы ссыпется сегодня. Тут уж Антон смешок не сдерживает. А после садится на самый уголок кровати, совсем рядом с Димой, и тоже вытягивает ноги. — Понимаю, тоже в дороге устал… — начинает он. — Нет, ну ты устал, а я реально думаю, что это пиздец какой-то. Даже погуглил, где МРТ сделать. Но у них тут круглосуточных нет, — ворчит Позов. — Не загоняйся, Поз, — просит Антон, все так же улыбаясь, — ты же недавно обследовался и все норм было. Скорее всего просто старость. — Ну спасибо! — возмущенно отвечает Дима и поворачивает голову в противоположную сторону. — Да ну ты ж не Арс, чтобы на такое обижаться, — Антон даже руку на плечо Позову кладет, — попробуй на массаж сходить какой-нибудь… — Ты серьезно, Тох? — Голова снова поворачивается в его сторону, — если МРТ нет, то и массажа, сто процентов, тоже. Разве что в дрочильне какой-нибудь. — В номере Матвиенко, имеешь ввиду? — Ухмыляется Шастун в очередной раз. — Именно, — как-то слишком серьезно отвечает Поз. — Ну хочешь я тебе массаж сделаю? Нормальный, не как в комнате Матвиенко. Ответом на внезапное предложение следует тишина. Антон ждет еще минутку, где-то глубоко внутри надеясь на то, что ему напрямую откажут. Чтобы, как минимум, не было возможности представлять потом, что было бы в случае ответа положительного. А потом Шастун, все так же в тишине, вытирает вспотевшие ладони об джинсы, поднимается и топает к чемодану Позова. Как у того получается в такой небольшой багаж умещать все собственные вещи таким образом, что еще и место остается, остается одной огромной загадкой. Тем не менее, очень приятно, что то, что не влезает в собственный чемодан всегда есть кому подсунуть. Кроссовки Антон находит почти сразу, достает их, и закрывает чемодан снова — вдруг Позову его вообще разбирать не захочется. С обувью Шаст направляется к выходу из номера, мнется пару секунд, думая, что сказать кроме банального «спасибо, до завтра». Но прерывает его мысли негромкий голос: — Хочу… — Что? — Переспрашивает Антон потому, что не уверен, не показалось ли ему. — Массаж, — просто уточняет Позов, — если предложение актуально еще. — Актуально, — кроссовки опускаются на пол у входа, — я пойду руки помою. — Глянь, там крема, или масла среди тюбиков нет никакого? — Да… — соглашается Шастун. И потом, уже подставив руки под кран, замечает, что они вообще-то подрагивают. Пранк вышел из-под контроля, или как там… Крем в ванной действительно находится, правда в каких-то совсем крошечных пакетиках. Антон прихватывает оба сразу и возвращается в комнату. Димка лежит на кровати все так же, на животе, но теперь уже в одном только нижнем белье. Взглядом Шаст находит на полу халат, и, кажется, краснеет. — Не передумал? — Очередь ухмыляться переходит к Позову. — А ты? — Вопросом на вопрос отвечает Антон и подходит ближе к кровати, — низковато. — Ты че, стоя собирался? Чтобы тоже со спиной попрощаться в итоге? — Еще один тихий смешок, — Садись, я выдержу. Между первой реакцией «нет» и последующей «да, пожалуйста, да», Шастун выбирает промолчать. Промолчать и думать, что вот так сидеть на ягодицах товарища, пытаться открыть дурацкий скользкий пакетик с кремом, чтобы сделать массаж — это совсем не по-гейски. Даже убедить себя в этом получается на какое-то время. — Не холодно? — Спрашивает Антон, наконец справившись, и растирая крем по чужой спине. — Нет, хорошо-о, — последнюю «о» Димка подозрительно растягивает. И только теперь Шаст понимает, что массаж он, вообще-то, делать не умеет. По крайней мере ничего больше, чем рельсы-рельсы. Но устраивать такой перформанс не хочется совсем, поэтому приходится вспоминать собственные сеансы массажа. Он ведет руками вверх, вдоль позвоночника, надавливая совсем легонько. Реакции не следует никакой и Антон начинает разминать плечи. Он сперва растирает их, по задумке — «разогревая мышцы», но на деле понятия не имея, как оно работает на самом деле. Протестов на это действие не следует, и Шастун продолжает. Длинные пальцы осторожно сжимают мышцы, а два больших с нажимом проводят к шее. Дима под ним громко выдыхает. Повторяет движение Антон уже с меньшим нажимом. — Нет. — Что — нет? — Уточняет Шастун, проводя пальцами еще раз. — Не надо мягче, было хорошо-о, — опять тянет свою «о» Позов, когда Антон движение повторяет с большим нажимом, — я скажу если что-то не так. Антон старается не думать о том, что вроде как можно предложить придумать стоп-слово. Он продолжает водить руками, разминая твердые как камень Димкины плечи, чувствуя как даже под неумелыми пальцами они начинают расслабляться. В мыслях Шастуна сами собой всплывают движения с собственных массажей, которые нравились ему особенно сильно. Решив опробовать одно из них, он опускает руки ниже, и, ухватив кожу, как бы раскатывает ее к плечу. Когда Позов простанывает, Антон замирает на пару секунд. Просьбы прекратить он не слышит, а потому повторяет движение еще несколько раз, каждый раз уводя руки в разные места, и раз за разом выслушивая тихие стоны и вздохи. Их Шастун старается воспринимать исключительно как благодарность, а на то, как его собственный член становится все тверже от каждого звука, что издает Димка, и вовсе не обращать внимания. Получается, правда, из рук вон плохо. Как минимум потому, что когда Антон решает точно так же «прокатить» кожу прямо вдоль позвоночника, то начинать нужно от копчика. И тут уж не заметить, как член натягивает спортивные штаны просто не получается. А ведь Дима чувствует наверное. Наверняка. От осознания этого Антона внезапно накрывает стыдом. Чтобы хоть как-то от собственных мыслей отвлечься, он все же исполняет задуманное. И последнее, что вообще ожидает услышать: — Да-а, Шаст, — Дима прогибается даже, спину покрывают мурашки. Руки Антона тоже, он беспорядочно поглаживает ими плечи, пока Поз не просит, — ещё. Действие Антон послушно повторяет, видит, как ладони Димки, до этого спокойно лежавшие по обе стороны от головы, сжимают простынь. И мозг тут же дорисовывает совсем альтернативную картинку. Ту, в которой лишней одежды на них нет, где ноги Позова разведены шире, а таз приподнят, где сам Антон не сидит вот так удобненько, где его возбужденный член не лежит меж этих невероятных ягодиц, а… Шастун делает глубокий вдох. А потом глубокий выдох. Разрывает второй пакетик с кремом прямо зубами, запрещая себе придумывать какие-либо аналогии, растирает его содержимое по рукам и по нижней части спины Позова. Он мягко разминает бока, из-за которых Димка наверняка комплексует, но которые хочется-хочется-хочется трогать, растирает поясницу и снова слушает стоны. Их одновременно хочется немедленно забыть, и навсегда отпечатать в памяти. Компромисс Антон искать даже не пытается. Только продолжает разминать и растирать мышцы. Когда пальцы наконец доходят до копчика, в голове всплывает еще один обязательный элемент массажа. Шаст осторожно, совсем без нажима, проводит руками вверх к плечам и начинает легонько постукивать спину ребрами ладоней. Стоны повторяются, голос Димки от мелких вибраций дрожит, и это все просто невыносимо. Но до низа спины Шастун все-таки доходит. А после он снова поглаживает всю спину, легко-легко, самыми кончиками пальцев. Чувствует, как Димка расслабляется под ним окончательно. То, что это только возбуждает сильнее, Антон находит ну уж совсем неуместным. — Получается всё, — комментирует он, как-то слишком резко поднимаясь с Диминых ягодиц. — Получается, — голос все так же подрагивает, и единственное желание, которое возникает — уйти от него куда подальше, пока не… — Ну я тогда… У себя. Если вдруг еще что понадобится, — продолжает Шастун, суя ноги в Димины домашние тапки, — заходи. Из номера Антон выходит наверное слишком резко. Потому что дальше такой шаг держать не получается, и до своего номера он идет уже на ватных ногах. Возле лестницы, ну конечно, госпожа удача, встречается Арсений. Окидывает Шастуна своим быстрым острым взглядом, а тот даже простое «привет» произнести забывает. — Что, Позов уже не тот? — С самодовольной ухмылкой спрашивает Попов, кивая в сторону Антона. Шастун опускает глаза вниз, и в очередной раз обращает внимание на собственный стояк, к которому теперь прибавилось и крохотное влажное пятнышко на штанах. Хотелось бы верить, что появилось оно там от крема. — Я вообще-то просто за кроссовками к нему заходил. — Ну-ну, я их тоже вижу, — загадочно улыбаясь, Арсений направляется в сторону собственного номера. Антон снова смотрит вниз. Кроссовок не обнаруживается ни на ногах, ни в руках. А смелости возвращаться в номер — ни в голове, ни в… Вместо этого он направляется в свой. Обещает, что к Димке зайдет с утра, раздевается быстро и направляется прямиком в душ. Он прикрывает глаза, вспоминая недавние картинки, что подбрасывал мозг, и наконец прикасается к собственному возбуждению. И даже вообразить не может, что Поз в паре десятков метров делает то же самое.