Один очень долгий тур

Если бы Диму Позова попросили перечислить три своих лучших качества, он бы ни за что не назвал внимательность. Что это вообще за херня такая — гордиться тем, что видишь мир вокруг себя. Даже если суть в том, чтобы замечать детали среди общей картины, все равно навык так себе, не попал бы даже в десятку лучших. Тем не менее, сидя в гримерке перед концертом, Позов замечает среди кучи одежды, чужих рюкзаков и оборудования, что-то сильно выбивающиеся из общей картины. Предмет черный, маленький и приятный на ощупь. Странно, что вообще в глаза попался, но хорошо, что именно ему, рассуждает Димка, крутя в руках и замечая на обратной стороне тиснение с брендом. Как человек сознательный, он такую вещь конечно же вернёт. Только вот кому… Дверь в комнату открывается и внутрь заходят полностью увлечённые каким-то разгоном Антон с Арсением. — Бля, а он такой отвечает, — Шаст едва сдерживает смех, — восемнадцать. Арс «сыпется», смеясь так, что его сгибает пополам. Тут Позов наконец приходит в себя и одним быстрым движением прячет находку в карман. Мозг стремительно ищет решение ситуации. Написать в общий чат? Вряд-ли кто-то признается, что оставил пульт от секс игрушки в гримерке, а вернуть вещицу действительно хотелось. Понадеяться на удачу, и то, что хозяин сам начнет поиски? Или… На грани этичности? Да. Но процесс можно сильно ускорить, попробовав режимы и понаблюдав за друзьями. Вероятность того, что игрушка заработает у кого-то в рюкзаке конечно тоже есть, но что это, если не прекрасный повод поржать. Терпеливость бы могла и попасть в топ десять. Все, включая вечно опаздывающего Серёжу, в сборе только спустя почти час, на саундчеке. Позов говорит в микрофон какую-то ерунду, улыбается в кружок Матвиенко, в то время, как пальцы ощупывают пульт. На двух кнопках четко ощущаются выпуклые знаки плюс и минус, а центральная между ними чуть вдавлена в корпус устройства. Позов зажимает именно ее, считает в уме до трёх и отпускает, в надежде, что то, чем пульт управляет, включилось. Он осматривается, но лица друзей не меняются нисколечко. — Раз-два-три, три-два-раз, — считает Дима то ли для очередной проверки микрофона, то ли для собственной уверенности. Кнопка «плюс» поддается легко и даже как-то мягко. Позов нажимает ее точно в такт своему счету и старается как можно более незаметно оглядываться по сторонам. Все выглядит как обычно — Сережа с Оксаной снимают очередную историю, Арсений изучает какие-то бумажки у стойки ведущего, а Антон пьет воду. Но сдаваться так рано было бы глупо. И Дима снова нажимает на среднюю кнопку, в надежде, что сменится режим работы. Карий взгляд проходится по сцене, и резко оборачивается на Шастуна, когда тот начинает кашлять. — Тох, я не хоте-ел, — Попов тянет последнее слово, а губы Позова сами собой складываются в улыбку, — само дёрнулось, прости. Убедиться в догадке — проще простого, Дима прибавляет скорость снова, наблюдая за тем, как лицо Арса стремительно краснеет, а он сам вскакивает со стула, но тут же садится обратно. Игрушка выключается, едва не вызывая разочарованный вздох. Сомнений не остаётся ни малейших. А терпеливость только помогает снова. Поз спокойно пережидает и подготовку к концерту, и его начало. Не перестает надеяться только, что игрушка все ещё на месте. Пульт снова оказывается в пальцах лишь спустя добрый час, и то — в кармане брюк. Очередной счёт до трёх, и медленные вибрации наверняка проходятся по телу Арсения снова. Но менять настройки Димка и не думает. Только наблюдает за тем, как Антон объясняет правила кукол — опять на Попове, а тот старается поддаваться чужим движениям, при этом не дергаясь. Когда и самого Позова вызывают играть, он ухмыляется и пару раз нажимает на кнопку скорости. А потом все десять минут наблюдает за тем, как Арсений и дышит глубже и тяжелее, и на чужие прикосновения реагирует резче, чем обычно, и тупит-тупит-тупит. В конце игры они встречаются глазами, на доли секунды, но Диме хватает и этого, чтобы понять, насколько заведен человек напротив. Возбуждение Попова удачно скрывает длинная оверсайз рубашка, поэтому и правила «опоздания» он выслушивает весьма спокойно. Да и к столику идёт почти прямой походкой, несмотря на сменяющиеся режимы. Садится правда не сразу, пялясь сначала на стул, а после на весь вечер скрывающего улыбки Позова. Но все же залезает. И прикусывает язык, потому что пробка теперь упирается прямо в простату, а сдерживать стоны становится только тяжелее. — Арс, ну ты там чё? И он даже поворачиваться на возмущённого Антона не пытается, потому что знает — от каждого движения будет только хуже. Острее, интенсивнее, но к разрядке не ближе, потому что дотронуться до себя нет никаких шансов. — Арс, ты в порядке? — звучит уже ближе и тише, от Димки, сидящего рядом. На это Попов отвечает кивком, — наушники-то надень. Последнее, что он успевает услышать перед тем, как погружается в орущую музыку — «Да, Альцгеймер действительно близко». И ответный подъеб в Антона бы обязательно улетел, если бы игрушка внутри в очередной раз не сменила рисунок вибрации. Арс поправляет челку, пытаясь успокоить себя. Получается из рук вон плохо, волосы не слушаются, а желание поерзать на стуле только увеличивается. Попов оглядывается на зал, а после на что-то обсуждающих Антона с Сережей. Отвлечены, кажется все, а значит можно позволить себе чуть больше. Бедра чуть смещаются на стуле вперёд, а потом возвращаются на место. Игрушка от этого погружается, кажется, ещё глубже, а губы Арса приоткрываются, выпуская тяжёлый выдох. Он опускает взгляд в пол и повторяет манипуляции еще несколько раз, все с той же крошечной амплитудой, боясь быть замеченным. Продолжается это, однако, совсем не долго — скорость игрушки прибавляют ещё немного. Глаза распахиваются сами собой и Арсений поднимает затуманенный взгляд. Последнее, пожалуй, что он ожидает — увидеть карие глаза. Ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, внимательные и хитрые, смотрящие неотрывно. А чуть пониже — пухлые губы, по которым то и дело быстро проходится язык. Те самые, которые прямо сейчас нельзя наклониться и поцеловать. Осознание Арса не озаряет, он скорее просто приходит к логическому, насколько в его состоянии это вообще возможно, выводу. Дима. Играется с ним все это время и наблюдает, как он сдерживается, чтобы не заскулить от переключающихся режимов и скоростей. Смотрит, как лицо держит и улыбается, а сам щелкает глупым пультом. И стояк почти болезненно в ширинку упирается тоже из-за Позова. Или благодаря ему? Собравшись с силами Попов принимает игру. Он чуть наклоняет голову и кладёт руку на собственную щеку, будто собираясь рассказывать какой-то секрет. Но вместо этого, одними губами произносит «ещё». И да, в Громком Вопросе Димка обычно не понимает ничегошеньки. Но когда говорит Арс, на которого он так очевидно пялится, кажется, что голос звучит поверх музыки, синхронизируясь с движением губ. И отказывать или притворяться, что не понял было бы просто глупо. Как минимум потому, что не получилось бы увидеть, как Арсения пробирает мелкая дрожь, а нижняя губа оказывается закушенной. Попов закидывает ногу на ногу, и быстро поправляет изнывающий без ласк член. Желание наплевать на всех сидящих в зале, скрыться за кулисами и за пару движений довести себя до финала растет с каждой секундой. Брови сдвигаются к переносице, а губы сжимаются плотнее, а пьяные глаза снова ловят взгляд напротив. — Ещё, пожалуйста, — все так же, одними губами. И Димка прибавляет до максимума. Наблюдает за тем, как Арса едва не подбрасывает на стуле, в очередной раз облизывает губы, и снова переключает режимы. Вибрация становится постоянной, не давая возможности даже вздохнуть нормально. Попов даже не пытается маскировать свои глубокие вдохи, снова ерзает бедрами, пытаясь имитировать хоть какие-то толчки, и смотрит-смотрит-смотрит на Позова. А тот, заметив, как сжимаются скулы и краснеют щеки, наконец позволяет себе действовать. Стол не застелен скатертью, да, но Диме хочется верить, что они в достаточно темном углу, и вне фокуса общего внимания. Он касается пальцами бедра Арса, легко и почти невесомо, но достаточно, чтобы почувствовать, как того уже бьёт мелкая дрожь. Рука медленно поднимается выше, пока не касается члена. Попову хватает одного движения, снизу вверх, через три слоя одежды. Он складывает руки на стол и роняет на них голову, будто пытаясь сжаться в клубок и остаться подольше в этом ярком оргазме. Скорость вибрации пробки уменьшается постепенно, а после она выключается вовсе. Арс подниматься и не думает. Он наоборот, закрывает глаза и приводит в норму дыхание, наконец расслабляясь. Из приятного состояния его вытаскивают взъерошивая волосы и стягивая с головы наушники. — Вы бы, блять, ещё дольше выбирали там. У меня вон, Арсений уснул. Как после такого Диме удается сохранять спокойствие и снова шутить как ни в чем не бывало — большая загадка, которую Попову только предстоит разгадать.