Один очень долгий тур

— Да! Да-а! Арсения от громких криков аж подбрасывает на кровати. Ещё один гол «Факела» и у него точно случится сердечный приступ. Света в отеле, да и, судя по виду из окна, в половине города, нет уже пару часов. Попов за это время перевыполнил собственные планы на вечер: и ленту пролистал до конца, и растяжку вечернюю провел сам для себя, и пару фоток сделал, и даже пауэрбанком добровольно с Антоном поделился. Знал бы зачем тому — не дал бы ни за что. Тешила только мысль о том, что когда-нибудь матч закончится, и ему все же удастся поспать. — Сосать, Торпедо, соса-ать! — выкрик в очередной раз разрывает ночную тишину. Попов только вздыхает тяжело и перекатывается на живот. Идея возникает внезапно, как в мультиках загораясь над головой яркой лампочкой. Арсений, убедившись, что никакого внимания на него не обращают, медленно спускается по кровати вниз. Он касается кожи, которую открывает задравшаяся почти до ребер футболка, быстро проводит пальцами по кромке штанов и тянет ее вниз. — Арс? — голос удивленный, как и выражение лица, даже один наушник вытащен, — ты чего? — Я не «чего», — Попов улыбается и широко проводит языком по члену прямо через ткань белья. Орган, в ответ на это, призывно дёргается, — я «что». — Что? — Шастун, кажется, теряет нить разговора полностью, только быстро переводит взгляд с собственного паха на тусклый экран телефона и обратно. — Торпедо, — ухмыляется Арсений, наконец стягивая и белье за штанами. Длинные пальцы тут же обхватывают член и пару раз проводят вверх-вниз по всей длине. Второй наушник тоже оказывается в стороне, вместе с телефоном. Попов не может не улыбаться. — Арс… А Антон фразу закончить не может. Даже не потому, что головку покрывают мягкими влажными поцелуями, вбирают в рот, выбивая весь воздух из лёгких, и ласкают ловким языком. Нет. Скорее потому, что он с самого начала не имел ни малейшего понятия, как вообще её можно продолжить. А потому Шаст просто повторяет свое «Арс» уже более протяжно, когда сомкнутые вокруг его члена губы начинают двигаться вниз, вбирая все глубже. Рука сама зарывается в темные волосы, тянет чуть вверх, а потом опускает обратно. Попов простанывает, и вибрация проходится по всему телу Антона. Он выпускает изо рта член полностью, и от порозовевших припухших губ до самой крохотной щелки уретры тянется тонкая ниточка слюны. Арс знает, что Шастун это видит, и знает, что ему нравится. Ещё через пару секунд зрительного контакта, Попов опускается снова. Он медленно проводит языком по венкам, играется с уздечкой, и снова вбирает только головку. Окольцованная рука чуть сжимает темные волосы и Арс накрывает ее своей, заставляя подталкивать голову. Он знает слишком хорошо и наверняка — с такого Антону точно сорвёт голову. Не ошибается конечно. Сначала Шастун водит рукой медленно, то подталкивая Попова, то осторожно отстраняя. Останавливается пару раз, убеждаясь, что вместе с движениями прекращаются и ласки, а после уже смелеет. И Арсений поддается. Кайфует от того, что может взять контроль над ситуацией, но не берет. Позволяет насаживать себя глубже и быстрее, постанывает тихо-тихо, синхронно с выдохами Антона. Свободная рука опускается на яички, массируя и легонько сжимая. Шастун, в ответ на простое движение, начинает двигать и бёдрами, наращивая скорость ещё сильнее. — Арс, Арс! — и Попов успевает отстраниться точно вовремя, чтобы белые капли попали на живот. Антон тяжело дышит и дёргается ещё раз, когда тяжёлая рука проходится по всей длине члена, задевая сверхчувствительную головку. Мучать его у Арса — ни сил, ни желания. Он только быстро облизывает губы и тянется за салфетками, лежащими на прикроватной тумбе. Повернувшись назад, он едва не выходит из себя — Шаст, натянув спортивки обратно, тянется к телефону и сует в ухо наушник. — Сука, какой же ты неугомонный. Попов седлает грудь Антона быстрее, чем тот успевает понять, что происходит. Футболка задирается ещё сильнее, когда Арс двигается ближе, почти к самым плечам. Его стояк, скрытый лишь тканью белья, едва не упирается Шасту в нос. И в правильности собственных действий ни остаётся ни единого сомнения, когда затуманенный и пьяный, расфокусированный после оргазма взгляд встречается со вторым — голубым, но разгоряченным и страстным. Вместо того, чтобы зарываться в волосы, окольцованные пальцы теперь приспускает белье. По нижней, чуть потрескавшейся губе быстро проходится язык, а вторая рука придерживает член у самого основания. И Попов плывет, теряя, кажется, последние связи с происходящим. Он входит в податливый рот медленно-медленно, хотя хочется толкнуться грубо и сразу на всю длину. Он течет от медленных ласк языком, потому что хотелось бы более быстрых и уверенных. Он изгибается красиво, когда пальцы второй руки сжимают ягодицу, мечтая, чтобы они оказались внутри. Двигаться Арсений начинает медленно, но понимает, что долго не продержится даже в таком темпе. Особенно если на него продолжат смотреть вот так, снизу вверх, невинно-невинно, но так грязно. И он позволяет себе ускориться, толкаться резко и сразу до половины, наслаждаться влажными пошлыми звуками. А после и глаза закрыть, и постанывать, не смущаясь, что кто-то услышать может. К финалу Попов приближается быстро неожиданно даже для себя. Он пытается отстраниться, чувствуя, как накатывает оргазм, но тонкие пальцы впиваются в ягодицы, заставляя толкнуться ещё глубже. Глаза распахиваются так же резко, как из горла вырывается громкий стон. Он опускает взгляд на мелко подрагивающие ресницы и губы, плотно обхватывающие член почти у самого основания. И это сносит голову ещё сильнее — Арс кончает и дуреет от того, что Антон сглатывает все послушно, чуть не давится и наконец медленно выпускает изо рта член. — Какой ты… — Попов откатывается назад на матрас и пытается отдышаться. — Неугомонный? — усмехается Шастун, большим пальцем стирая с губ капельки слюны и естественной смазки. — Скорее как «Факел» твой, горячий, — Арс улыбается, покрывая поцелуями шею, подбородок и нижнюю часть челюсти — все до чего дотянуться может. — А ты тогда «Торпедо». У них там два-два кстати…