Амфитрион

Салим прошёл в гостиную, стараясь не шуметь, хотя его гостей сейчас даже взрыв вряд ли бы разбудил – такими уставшими и измученными они выглядели. На себя он уже достаточно насмотрелся, а вот Джейсона изучить было... интересно. Иракец присел рядом с альтер эго, еле слышно посапывающим во сне, и аккуратно склонился над сполошным американцем. В тусклом свете настольной лампы Салим разглядел под воротом разгрузочного жилета две небольшие тёмные точки чуть выше основания его шеи, похожие на укус животного, вот только он не припоминал ни одного, у которого бы клыки располагались настолько близко друг к другу. Обильно пропитавшая пыльную арафатку кровь, засыхая, грозила прилипнуть к ране, и Осман осторожно стянул почерневшую ткань с шеи Джейсона. Тот повёл головой, глухо простонав, и на выдохе бессознательно прошептал: – Салим... Рука морпеха дернулась и вдруг с неожиданной для раненого солдата в бреду прытью сомкнулась на запястье иракца. – Будь рядом... – шевельнулись сухие тонкие губы. Салим мягко повёл рукой, пытаясь её высвободить, но хватка Джейсона только усилилась. Иракец сглотнул и тихо отозвался: – Я никуда не денусь. Джейсон промямлил что-то утвердительное, его брови расслабились, а пальцы на запястье разжались, свободно падая на грудь. Салим облегченно выдохнул и всмотрелся внимательнее в его лицо. Румянец, слабо алеющий на чётких скулах - знак скорее хороший, чем плохой: по арафатке было понятно, что американец потерял немало крови. Густые и длинные ресницы, подрагивающие на сомкнутых веках, аккуратный, чуть вздёрнутый нос, узкие губы с характерным изгибом, широкий мужественный подбородок с еле заметными точками щетины... Его лицо было очень приятным, располагающим. Красивым. Салим фыркнул. Он ещё совсем не знал этого человека, причудливыми поворотами судьбы оказавшегося сейчас на его диване, но уже чувствовал странное тепло и уют от его присутствия рядом. С волнением он опустил взгляд на его руки, сильные, жилистые, с яркой даже сквозь слой пыли и грязи татуировкой на левом предплечье – что-то явно патриотическое, американское. Это было странно. Почему такой патриот вдруг стал брататься с врагом? Что их сплотило? О чём не желал рассказывать ему другой Салим? Решив, что на сегодня с него хватит потока невероятных событий и об этом он подумает завтра, Осман поднялся, ещё раз бросив короткий взгляд на лицо Джейсона, и направился в свою спальню.