Неочевидные сложности семейной жизни

      После второго ужина Лёше пришлось признать бессмысленность варианта с попыткой в личную жизнь. Романтичная его часть трагически вещала, что вот того всеобъемлющего чувства, которое Лёше не повезло испытывать к чете Максимовых, повторить не удаётся, и, несмотря на все уговоры сознания, что это не дело одного дня, оставалась непреклонна. Прагматичная часть ей вторила - тратить драгоценное личное время на “проходных” людей она не собиралась.       Лёша отчаянно завидовал себе из недалекой юности, до момента роковых осознаний, когда хотя бы свидания мог позволить себе с фокусировкой на партнёрше и без мыслей “а вот бы”, и плёлся на работу. Работа, в конце концов, могла заглушить любые порывы и утопить любые эмоции.        Всегда можно было просто отвлечься.       Иногда накатывало желание послать всё к чёрту, подойти и признаться - это было бы правильно, это было бы честно, и дальше пусть что будет, то и будет. А потом они с Леной дразнили Макса комментариями о его фигурно разбитой роже, и разводили с Максом на ровном месте младшего лейтенанта Гнездилова, подхватывая друг за другом какую-то дурацкую шутку, чистый экспромт на одной волне - и Лёша понимал, как глупо будет всё это потерять только потому, что с ним что-то не так.       В этом было что-то забавное и что-то очень даже книжное: он мог ввязываться в перестрелки, драться, не слишком портя костюм, и без лишнего трепета смотреть на направленные в его лоб пистолеты, а вот признаться в любви не мог никак.       Лёша очень старался относится к ситуации философски, но на практике получалось хуже, чем он планировал себе в теории. Макс целовал Лену в висок, аккуратно выдёргивая из её рук ещё не заверенный подписью старшего эксперта отчёт, Макс получал папкой по затылку - и чёрт бы с ними, если бы они в своём периодически возвращающемся медовом месяце никого не замечали, но потом они поворачивались к Лёше и прожигали взглядами так, что хотелось ехать задерживать каких угодно бандитов, лишь бы не надумывать себе лишнего.       Лёша старался, правда, старался, но вяз всё сильнее, а эти двое со своими странными взглядами нисколько ему не помогали.       Сорвался он как-то глупо и на совершенно безобидном моменте: занёс пакет с уцелевшей частью руля в лабораторию и застал эту посмеивающуюся парочку у стола. Парочка немедленно повернулась к нему, но даже рук не соизволила расцепить.       - Нет, вы всё-таки издеваетесь!       - Лёш, ты чего? - фыркнул Макс как-то даже растерянно и покосился на Лену.        - Да ничего! - прошипел Лёша, одновременно ясно понимая две вещи: вот сейчас надо отсюда выйти и вот сейчас у него уже не получается закрыть рот. - Это, в конце концов, совершенно неприлично! Взрослые работающие люди, а зажимаетесь, как подростки, по всем углам! Шагу сделать нельзя, чтобы на вас не наткнуться: в следовательской вы хихикаете, на проходной целуетесь, на задержаниях ерундой какой-то занимаетесь, а здесь вообще!..       - Ну, как мы “здесь вообще” ты, допустим, ни разу не заставал, - нагло ухмыльнулся Макс.       Лёша потерял дар речи от неожиданности этого пассажа и всё никак не мог его вернуть, отчаянно упрашивая свою безумную голову НЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬ. Голова пока слушалась, но и в этом была подстава - мозги просто заклинило на интонациях и самодовольной ухмылке Макса. Нужно было что-то ответить, разозлиться или свести всё к дурацкой шутке, но это адекватные люди ещё могли что-то отвечать другим людям, а Лёша чувствовал себя скорее выброшенной на берег рыбой, чем адекватным человеком.       - Максимов, - одёрнула мужа Лена, предательски краснея - совсем чуть-чуть, но это не сделало жизнь Лёши проще.       Макс поднял руки, сдаваясь, и отступил к двери.       Лёша принял важное жизненное решение не придумывать, как выйти из этой ситуации, избежав репутации истерика, а просто удрать.       - Так какие документы тебе нужны? - дотошно спросила Лена, разрушая этот прекрасный план - ни за что не догадаешься по голосу, как сильно пару мгновений назад она была смущена. Особенно, конечно, если так старательно избегать смотреть ей в лицо.       - Опись содержимого сумочки потерпевшей и экспертиза…       - Когда это мы на задержаниях-то занимаемся ерундой? - поинтересовался Макс откуда-то сзади.       Лена быстро пробежалась по бумагам на столе и полезла в ящик.       - Да хоть на последнем, - педантично начал припоминать Лёша, беря себя в руки - собственная въедливость всегда безмерно успокаивала. - Стоите в стороне, шушукаетесь…       - Это называется “фиксация следов преступления при осмотре”, - любезно пояснил Макс.       Лёша поднял брови, заглядывая через плечо.       - Фиксируют все, а не только муж эксперта.       - А вам вообще не жмёт, что я тоже здесь? - напряжённо спросила Лена, но Макс немедленно успокаивающе замахал рукой. И всё равно продолжил гнуть своё:       - Ну, допустим, можно расценить, как что-то не очень культурное. Что ещё?       - Макс!       - Лен.       С болезненной темы безумно хотелось соскочить как можно быстрее, но переупрямить с чего-то заартачившегося Макса было невозможно, проще выдать желаемые ответы, благо, на память Лёша не мог пожаловаться.       - Хорошо, - выдохнул он недовольно. - Когда расследовали дело того упыря с бриллиантовыми заколками, и ты вешал на Лену фальшивки…       - Эти крючки самой вообще нереально было застегнуть, - насупилась Лена, усаживаясь на стол и скрещивая руки на груди.       Лёша поднял руку, чтобы указать ей на некоторые особенности причёски, и с удивлением задел локтем стоящего прямо за спиной Макса.       - Зачем так…       - Лёш, а ты что, все примеры нашего аморального поведения помнишь? - напряжённо, без тени прежней лёгкости поинтересовался Макс.       Понимание происходящего ускользало от него всё сильнее, но Лёша постарался включить мозги и прийти к относительно безобидному касательно всей ситуации выводу - ну, видимо, сейчас ему будут бить морду. Этот этап - он же этап “почему направление твоего взгляда и ноги моей девушки загадочным образом совпадают” они, конечно, прошли ещё в академии, давно проржали и забыли, и, если помнить о Максовой отходчивости…       Макс двинул рукой - Лёша инстинктивно отшагнул, как мог, а мог только вперед, едва не врезаясь ногами в Ленкины колени и только усугубляя ситуацию. Удара в бок не последовало, да и бредовая, конечно, была мысль, где Максимов и где бить со спины - но потом Макс снова втиснулся в него грудью и выдал то, что Лёша с удовольствием променял бы на удар в бок:       - Лёш, ты, может, присоединиться хочешь?       Такого он не испытывал даже во время того легендарного задержания, когда Карлов обошёл следователей и опергруппу как слепых котят и ткнул ему пистолет в затылок. Тогда всё было кошмарным, но очень понятным - может быть, повезёт, если всё делать правильно, а может, не повезёт. Сейчас всё было кошмарным и нихрена не понятным: интонация Макса не предполагала ни подколки, ни издевки, но и не считывалась вообще никак, Лена смотрела то в лицо, то за спину потемневшими глазами, а на фоне ровным пламенем горела одна-единственная логичная мысль - ну ведь прямолинейный Макс ни за что не стал бы разыгрывать спектакль и просто набил бы морду.       Прямолинейный Макс обнял его левой рукой поперек живота.       Лена поднялась на ноги и осторожно дотронулась до сбившегося вбок галстука, погладила большим пальцем и поправила.       Поверх Максовой руки.       Лёша даже не представлял, что может быть ещё сюрреалистичнее.       - Лёшенька, - как-то очень тихо пробормотал Макс и поцеловал его за ухом, и всё сразу стало проще - потому что вот это точно не могло иметь никакой связи с реальностью.       Лена поднялась пальцами до середины галстука, чуть потянула и, кажется, качнулась сама. Дотронулась губами совсем легко, потёрлась носом, снова стрельнула проницательными глазами - в глаза Лёше и за спину, улыбнулась и настойчиво коснулась губ языком. Макс целовал под ухом, ближе к шее, держа крепко и свободной рукой чуть оттягивая ворот, и от такого невозможно было отказаться.       Настолько идеальных фантазий у Лёши ещё не было.       Лена отстранилась и потянулась к мужу, прижавшись щекой к Лёшиной щеке. Рука её легла на руку Макса, перепозшую ему на солнечное сплетение - Леонидов зачарованно накрыл своей, погладил пальцы обоих, а потом чуть извернулся и тоже потянулся к губам Макса - или потянул Макса к себе.       Реальность, покрытая очевидными трещинами, затягивалась с каждой секундой, охотно и ласково заполняя пробелы и закрашивая тёмные пятна.        Было очень хорошо и очень правильно.       - И каким же, - хрипло спросил Макс в шею, пока Лёша фокусировался на Лениных глазах - вместо недавнего смущённого выражения сейчас оно было почти хищным, - будет твой положительный ответ?       Этот ходячий киноцитатник заземлил окончательно, выжег на всех уровнях - всё это происходит в реальности - и Лёша, кажется, никогда в жизни ещё не был так счастлив.        - Да, - выдохнул он глухо и подумал, что с ними согласился бы на что угодно.       Лена цапнула его за галстук и снова потянула целоваться.       Жизнь в мире без чувства вины была прекрасной и чуточку безумной. Пока что самым сложным в ней было дышать не слишком уж шумно (помогало чуть откинуться Максу на плечо), когда ему расстёгивали брюки и ласкали две постепенно синхронизирующиеся в движениях ладони, и синхронизировать свои. Со вторым мозг справляться отказался, и Лёша просто рассеянно гладил Лену по спине и мял одеревеневшими пальцами водолазку на Максе. Макс, не имеющий привычки носить в брюках табельное, кажется, был не против. Пальцы Лены методично расстёгивали пуговицы рубашки снизу вверх, галстук елозил по голой коже, а потом его принялись целовать в шею с обеих сторон, и Лёшу размазало окончательно.       На стол после он практически вполз, пытаясь собрать хоть какие-то мысли. Получалось плохо - на краю стола судорожно возились Лена и Макс, выдавая Лёше наглядное “как они здесь вообще”; Лена упёрлась спиной ему в плечо и вцепилась в пальцы, когда Лёша погладил её по руке.       Крепкий стол советского производства даже не скрипел. Лёша рассеянно думал, на сколько же человек было рассчитано пресловутое советское производство и очень старался не думать о звуках, которые издают эти двое.       Приводили себя в порядок они в какой-то очень философской тишине.       - Я, - нарушил её Макс, мигом изгоняя из атмосферы прострацию, философию и другие метафизические параметры, в которых Леонидов всё-таки рисковал погрязнуть, - дверь-то, наверное, закрою.       - Ты серьёзно? - обалдело выдохнул Лёша.       - Ну мне, знаешь, как-то не до того было!       - У него должен был быть запасной план, - хмыкнула Лена, ухитряясь выглядеть так строго и собрано, как будто здесь вообще не происходило ничего из ряда вон выходящего. - Сказать вошедшим, что у него шутки такие.       - А, - согласился с идеей Лёша. - А мне бы он тоже так сказал, если бы…       - А чего вы так ёрничаете? - оскорбился Макс. - Что, у кого-то была идея получше? Или вас мой экспромт не устраивает?       Лёша поднял руки, сдаваясь:       - Я что, я вообще молчу.       - Вот именно! - заявил Максимов и шумно опустился на стол. - Могли бы и спасибо сказать!        - Спасибо, - автоматически сказал Лёша и, наконец, засмеялся, не выдержав абсурдности.       Лена погладила его по плечу.       - Ты привыкнешь, - ласковым и не допускающим никаких возражений тоном сказала она.       Лёша механически кивнул, слабо представляя, на что подписывается, но ведомый чувством правильности от и до. Думать о произошедшем было в каком-то смысле жутковато - и он вдруг вспомнил, что имеет полное моральное право временно об этом не думать. По крайней мере, вслух.       - Это, конечно, сейчас не очень кстати, - сказал он, сдерживая очередной нервный смешок. - Но я, вообще-то, по делу зашёл.       Лена и Макс тоскливо переглянулись и поискали глазами несчастный пакет с рулём.