Неочевидные сложности семейной жизни

      - Эй, - Макс тронул его за плечо. - Порядок?       Лёша глянул на вытянутую руку с пистолетом и понял, что та мелко подрагивает. Хорошо, наверное, что после выстрела, а не до.       - Да, - сказал Лёша, опуская руку.       - Чего ты заливаешь, - буркнул Максимов и потянул к стене, присесть.       Стена чуть раскрошилась под выстрелами, пыль сыпалась на пиджак. Лёша потянулся стряхнуть её с плеча ладонью, но только размазал. Мысли двигались муторно, тяжело - неповоротливые и медленные. Леонидов ужасно на себя злился, но переждать эту в момент свалившуюся на плечи детскую потерянность никак не мог.       Макс залез к нему в карман и выцепил телефон, практически вложил в руку.       - Группу вызывай, - подсказал спокойно, беззлобно, хотя речь шла о настолько простом и автоматическом действии, что можно только у виска покрутить.       Слушаться было проще, чем думать, и Лёша потыкал пальцами в кнопки телефона.       Группу ждали чёртову вечность, которую иконка времени почему-то отмерила в десять минут, Макс сидел рядом и проверял куртку на наличие лишних дырок. Минуте на третьей телефонного времяисчисления Лёша вспомнил, что пульс можно - и, вообще-то, положено - проверять не только у жертв, но и у подстреленных убийц и, чертыхнувшись, попёрся проверять. Картина мира, в котором он убил человека, кажется, перезагрузилась - медленно и с натугой, как виснущий рабочий компьютер, но перезагрузилась - и теперь на первое место выходил стыд, что эта перезагрузка вообще потребовалась. Нельзя так терять лицо на обычном рабочем моменте - не стажёр и не общественный помощник, всё-таки. Хорошо, что рядом оказался Макс, а не кто-то из старших. Макс деловито копошился у стены и делал вид, что ничего не происходит, и не фиксировал, как сильно сейчас просела Лёшина репутация.       Пульса, естественно, не было. Лёша хмыкнул.       - Ты чего? - отозвался Макс.         - Думаю, вот будет номер, если это не действие по ситуации, а сто восемнадцатая.       - Лёшенька, - Макс подошёл и снова взял его за плечо. - Какая сто восемнадцатая? То, что в нас не попали, не значит, что в нас не стреляли.       Лёша очередной раз почувствовал себя слабоумным.       - Действительно.       Максимов легонько встряхнул его.       - Расслабься.       Лёша покорно кивнул, но стрелять предсказуемо оказалось проще, чем расслабляться или думать.       Погрузка, отделение, бесконечные документы казались муторным фоном. С одной стороны, хотелось забиться куда-то в нору - ни глобальных сожалений, ни страхов, ни вообще каких-то эмоций не было, но было как-то не так, и ему просто хотелось проспать это глупое чувство и снова прийти на работу с ясной головой. С другой - Лёша смутно боялся, что хоть какие-то из возможных эмоций его догонят, и по сравнению с этим бесконечные отчёты были меньшей из зол.       Помимо бумажной тягомотины он успел отчитаться на ковре, принять похлопывания по плечу от всей следовательской и, только когда Макс поставил перед ним кружку чая с двумя бутербродами, понять, что с утра так и не ел.             - Елена Николаевна передает привет, - хмыкнул он. - Ты ещё сам не помер, погребенный под бумажками?       - Не знаю. Лучшая мотивация не убивать людей, конечно.       Макс заржал.       - Это точно. По времени, конечно, ещё чуть-чуть, и дома можно будет только баиньки, но планы есть?       - Нет, - ответил Лёша и замер, не донеся кружку с чаем до рта. - Твою ж мать!       - Горячо?       - У меня свидание, - тоскливо сообщил Леонидов.       Макс поморщился.       - Поздравляю? - пожал он плечами, кивая на часы. - Сейчас?       - Полтора часа назад, - Лёша упёрся лбом в ладони. - Напрочь из головы вылетело с этим…       - Планов нет, - резюмировал Макс.       - Издеваешься?       - Казанова, ты рожу свою серую сейчас видел? Дописывай бумажки и поехали проторенной дорожкой. Чего ты мотаешь башкой? Всё равно приедешь домой и будешь печально пить. Печально пить одному - это алкоголизм, Лёшенька.       Макс был, как всегда, отвратительно прав, и это добило Лёшу окончательно.       Так вместо отвлечения от этих двоих на второй части пиратского блокбастера он очередной раз оказался на злополучном диване, как-то отогреваясь под пиво и пересказ мудростей Жарова. Лена пиво не жаловала, но стоически молчала, задрёмывая у Макса на коленях, и Лёша совершенно не удивился, поймав себя на желании тоже так улечься, с другой стороны.       Это “не удивление” должно было ещё сильнее разочаровать его в себе, но в действительности лишь помогло зафиксироваться в моменте и зафиксировать мир вокруг себя. Хорошо, когда всё стабильно и всё на своих местах.       Здесь, с Леной и Максом он чувствовал себя на своём месте - может, нелепо, обманно как-то и бесправно, но это было фактом, а сил это изменить или сопротивляться у Лёши не было.       Максимов пытливо глянул на него голубыми глазами и протянул ещё банку. Лёша подумал о том, что помнит цвет глаз Макса, но не может сразу вспомнить имя девушки, которую так лихо прокатил с кино, и присосался к пиву.       Видимо, сегодняшним днём ему было предназначено облажаться по всем фронтам.   ***         Вопрос “что делать” так и повис в воздухе, победив даже гениальное “Это что ж, Лен, я не гетеро?” в час ночи, когда Лене безумно хотелось спать, а вовсе не выяснять, что голова её драгоценного мужа выдала теперь.       - Максимов, - прошипела она сквозь зубы, - ну тебя вот вроде умным человеком считают. Вот подумай, гетеро ты или нет!       - Думаю, Леночка. Все мозги сломал.       - А ты можешь их как-то без меня ломать?       - Не могу, - нагло заявил Макс. - Ты - моя жена. Теперь мы вместе и в горе, и в радости, и в чувствах к Леонидову.       - А ночные кризисы самоопределения я в какой раздел этой брачной клятвы должна отнести, скажи на милость?       Макс тяжело вздохнул.       - Тебя не бесят его внезапно начавшиеся свидания?       - Меня бесишь сейчас исключительно ты, - ласково сказала Лена, окончательно осознав, что здоровый сон отменяется. Говорить о проблеме нормально Макс не умел - она, впрочем, тоже - и ночной КВН был, в общем-то, не худшим вариантом развития событий. Мама, конечно, учила особенно мужчину не поощрять, но Лена смотрела на вещи трезво - родители восьмой год отдыхали друг от друга фактически и пятый в официальном разводе - и старалась полезные или хотя бы наиболее безвредные навыки у Макса закреплять.       - Елена Николаевна, я к вам со всей серьезностью.       Лена повозилась, удобнее устраиваясь у него на плече, и вздохнула.       - А какие ты видишь варианты? Зашипеть “моё”, закинуть на плечо и утащить к нам?       Макс потянул её целоваться.       - Вот поэтому, Максимова, я на тебе и женился, - удовлетворённо сказал он, отстранившись. - Ты не всегда озвучиваешь самый правильный вариант, но всегда держишь его в голове!       Эта проницательность в ночи должна была Лену не очень порадовать - такими темпами у него были все шансы догадаться, что некоторые его и совместные решения являются не такими уж совместными и не такими уж его ещё до заката семейной жизни - но Макс умел так преподносить информацию, что оставалось только лежать и таять.       Она с сожалением взяла себя в руки.       - А теперь попробуй подумать трезво, а не категорией фантазий.       У них всё-таки были очень разные подходы к решению сложившейся ситуации и к самой ситуации в принципе. Если Макс на задержание в сексшопе только хмыкнул “это знак”, надел очки и ушёл в изучение литературы и границ своей гетеросексуальности, то Лена трезвость освобождённого от паники и самобичевания разума предпочла направить на продумывание стратегий и прикидку вариаций. И если Макс от стадии “да что в этом находят” в итоге резко перескочил к стадии не такой уж и гетеросексуальности, и был, в общем-то, результатами исследования вполне доволен, то она сказать того же о своих размышлениях не могла. Просто предпочла подождать, пока и он к этому придёт своей головой.       Макс, кажется, предпочёл прийти к воздушным замкам - и не факт, что головой.       - Мне не нравится вариант, в котором нас пошлют к чёрту, - начала она аккуратно. - Ещё больше мне не нравится вариант, когда из нас двоих выберут кого-то одного. В нём неясно, кто кого в итоге пошлёт к чёрту, а проверять я не хочу.       Макс посмотрел на неё странно и как-то обиженно. Лена от своих слов отказываться не собиралась - папа давным-давно донёс до неё, что человек может предполагать себе сколько угодно чего угодно, но в реальности никакого условного наклонения не существует в принципе, поэтому проблему проще не допускать, чем потом давать ей в нос, даже если ты к этому готова. Папа имел омерзительную манеру всегда оказываться правым.       Максимов надолго замолчал - может, тоже об этом подумал.       - Вариант, в котором Лёша с нами не просто так столько времени проводит, ты не рассматриваешь в принципе? - поинтересовался он, наконец.       - Рассматриваю, - призналась Лена и погладила его по носу.       - Не попробуешь - не узнаешь, - сообщил он как-то чрезмерно философски.       Лена едва удержалась от перехода от нежных прикосновений к достаточно болезненному тычку в глаз - так, в конце концов, до мозга было ближе. Сказать “я не готова расхлёбывать последствия, если они мне не понравятся” ей не позволяла гордость, а намёков она выдала столько, что Макс мог бы и догадаться.       - Я считаю, - прохладно сказала Лена, - что всё может идти своим чередом.       - Ага, - согласился Макс чрезмерно ядовито. - Ещё пара-тройка девиц - и женим его через полгодика.       Манипулятор из него был отвратительный, но перспектива, конечно, взбесила её безмерно. Лена напомнила себе, что, если она перестанет быть источником мудрости, то мудрость покинет этот дом окончательно, и в её поисках им обоим придётся переезжать к папе. Папу это, возможно, даже обрадует, но она к такому была абсолютно не готова.       - Женим, - произнесла Лена самым нейтральным тоном, на который была способна, - очень даже неплохая перспектива.       Максимов возмущённо открыл рот - она немедленно приложила к нему ладонь.       - Во-первых, Леонидов заслуживает счастья во всех сферах жизни, - заявила она искренне.       Макс вопросительно прикусил её за палец, ожидая “во-вторых”, но с искренностью по дальнейшим пунктам у неё начинались проблемы. Допустим, держаться и не вцепляться гипотетической жене Леонидова в волосы она могла пообещать совершенно искренне - Лена была человеком благовоспитанным. А вот вежливо общаться семьями пообещать не могла совершенно. Макс, за несколько лет получивший о леночкином характере некоторые сведения, это явно уже прикинул.       Сложить руки на груди, протянуть “Отстань от меня, не знаю я, что делать!” Лене тоже не позволяла гордость, поэтому она просто отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Пусть вообще скажет спасибо, что на диван не выгнала. Продолжать изучение негетеросексуальности.       Макс прижался к ней со спины, обнял, уткнулся носом в шею. Злиться на него расхотелось, но ответов на вопросы всё равно не было.       - Я намерена не делать глупостей, - сказала Лена, закрывая вопрос окончательно и собираясь спать, даже если не очень спокойно. - Надеюсь, ты тоже.       - Конечно, - ответил Макс покладисто, но как-то не очень убедительно.