Неочевидные сложности семейной жизни

      Лена справлялась с проблемами, как умела: структурировала, организовывала, расставляла по своим местам если не содержимое головы, то хотя бы содержимое квартиры. Макс вечно ворчал, что её страсть к порядку сводит его с ума - приходилось с разной степенью вежливости напоминать, что именно её страсть к порядку обеспечивает ему беспрепятственную дорогу от двери до кровати. Максимов вообще был удивительным средоточием хаоса и непритязательности, совершенно искренне не видящим завалов на полу, пока сам же о них не наворачивался, и не менее искренне считающим, что если всё равно нет сил на потрахаться, раздеваться перед сном - это социальный конструкт. О социальном конструкте спорили со вкусом и двумя ночёвками на диване. Масла в огонь случайно подлил Леонидов, тоже обнаружившийся спящим на диване - в отделе, в одежде и в такой статичной позе, что можно перепутать и в гроб положить, и вечером спор продолжили уже втроём.       - Больше работаешь - больше сделаешь, - напирал Леонидов.       - И повысят быстрее, - хмыкнул Макс. - Лёшенька у нас с постоянными ночёвками на работе сразу подполковника хочет, не иначе.       Лёша возмущённо покраснел.       - А чего ты скалишься? - фыркнула Лена. - Или мне спасибо надо сказать за то, что ты хотя бы спать домой приходишь? Вас вообще, может, обоих, как детей приходить и забирать?       - Не надо, - быстро сказал Леонидов.       - План хороший, - не согласился Макс. - Это, опять же, единственный способ попасть на горячий ужин… Но работать-то кто будет? Я такие кадры на этой неделе видел - надеюсь, я их в жизни больше не увижу!       - Лен, да неудобно, я уже уходить собирался, - дёрнулся Леонидов, когда ему выдали тарелку с пресловутым горячим ужином.       Кажется, она и Макс повернулись испепелять его взглядами одновременно.       - Лёш, ты вообще, что ли, зазнался? - возмутился Макс. - Ужин неудобный, диван у нас неудобный… Ну, ладно, диван, оказывается, и правда неудобный. Дальше что? Как там бабушка говорит, мы “ мешаем человеку устраивать личную жизнь”?       Леонидов закатил глаза.       - С работой - вот только личную жизнь устраивать, - сказал он отрывисто. - Нет, спасибо.       Вот и правильно, некстати подумала Лена и немедленно устыдилась.       - Вот и правильно, - безмятежно заявил Макс.       Повисла тишина.       - Не понял, - проговорил Леонидов.       - Ну, - Макс взмахнул вилкой и распространил мысль, - тут, Лёша, или личная жизнь, или рвение к раннему подполковнику.       - Да иди ты!       Лена против воли улыбнулась, хотя злиться следовало бы на обоих, но тут у Макса зазвонил телефон, и её благодушие улетучилось.       - Понял, едем, - ровно сказал он в трубку и похлопал Лёшу по колену. - Помчали, лейтенант Леонидов, на повышение нарабатывать. Хорошева из изолятора исчезла. Если повезёт, на точку поедет - может, всех возьмём.       Провожать их Лена, конечно же, вышла, закрыла дверь и, в целом, осталась вечером вполне довольна. Порочная натура стыдливо отсиживалась и никуда не лезла. А флер дурных мыслей - ну, что ж, не могут же все люди быть идеальными.       Может, это и была сделка с совестью, но сделка вполне выгодная. Приносящая семейной жизни некоторое равновесие.       Кто же мог знать, что потом случится тир.       Рабочий тир появился в районном отделении при прошлом руководстве, чем возвёл это самое руководство в легенды. Лена на это прежде только морщилась и говорила, что лучше бы прежнее, нынешнее или хоть какое-то вообще руководство озаботилось оснащением лаборатории.       Сейчас Лена открутила бы глубокоуважаемому предыдущему руководству голову. Может, не с большим удовольствием, но душу бы точно отвела.       Заодно очень хотелось открутить голову любимому мужу с его “а домой потом вместе с тобой поедем”, Леонидову с его костюмами и себе.       С очередной попытки стать если не хорошей, то хотя бы не отмечающей так часто у себя в голове излишнюю привлекательность друга, женой прошли жалкие пять дней, а попытка уже провалилась. К очевидным моральным терзаниям добавлялись не менее очевидные, но менее моральные - Лене было чисто по-человечески и чисто по-женски обидно. Обычно она держалась дольше.       “Подготовка к экзамену по стрельбе из табельного” была совершеннейшей пыткой, и Лена впервые искренне порадовалась, что ни разу не становилась свидетелем активных действий бравой милиции на задержании.       Слишком уж эффектно конкретные представили бравой милиции выглядели. Оба. Оба. Оба.       Леонидов, закончив стрельбу, снял наушники, поправил костюм и мягко улыбнулся ей - на ответную улыбку зачарованную Лену не хватило.       - Поехали? - подошёл к ней Макс, довольный результатами донельзя, с закатанными рукавами рубашки.       Лена окончательно решила, что она, всё-таки, живой человек.       - Мне в лабораторию зайти надо, - прохладно сказала она.       - Я на крыльце подожду?       - Нет, - отрезала Лена. - Тебе я тоже показать хотела.       - Там по результатам? - оживился Лёша. - Я посмотрю?       Лена не удержалась и представила в лаборатории ещё и его - и нервно дёрнула Максимова за руку.       - Нет. Не по результатам.       Лёша приподнял бровь, но расспрашивать не стал.       Если Макс и удивился, когда в лаборатории его толкнули спиной в закрытую дверь, то виду не подал. Ещё и ухмылялся, гад, в поцелуи так, как будто был всецело происходящим доволен.       - Лена, - пробормотал на ухо и прижался губами, пока она утыкалась носом ему в шею и расстёгивала пуговицы на рубашке. - Леночка…       От его “Леночки” в груди каждый раз замирало, как в первый.       Со стола они смахнули на пол две папки, но это было абсолютно неважно - собирать бумаги и складывать их по номерам предстояло Лене будущей, а Лена настоящая отчаянно цеплялась за Максовы плечи и хотела немедленно, здесь и сейчас.       В порядок после она себя привела педантично, но ненадолго: никакой правды в ногах всё равно не было, сидеть приходилось на столе, а Макс мирно стоять рядом не умел - невинно целовал скулу, расстёгивая пуговицы блузки, и спускался губами к плечу. Лена удовлетворенно жмурилась. Думалось лениво, сыто и очень довольно. Так бытность плохой женой чуточку меркла - в конце концов, занимаясь сексом с любимым мужем, думала она только о любимом муже. С до и после были нюансы, но…       - Леночка, - прошептал Макс, спуская с плеча лямку лифчика. - Скажи мне, только честно…       “Кто будет документы собирать” - прикинула она и тихонько вздохнула от нового поцелуя в шею.       - Тоже на Леонидова засмотрелась?       Наверное, будь этот вопрос задан в любой другой ситуации, Лена успела бы собраться и выдать правдоподобную отрицательную реакцию в считанные секунды, да так, чтобы Макс немедленно пожалел о своём и вопросе, и существовании. Но Макс продолжал гладить её, разморённую, разнеженную, по спине, целовать в шею, и прийти в себя оказалось очень сложно.       Лена молчала, растерявшись и задеревенев. Время для отрицательного ответа уже ушло, для хоть сколько-нибудь правдоподобного - неуклонно уходило.       - Максимов, - начала она, пытаясь это время выиграть, но прозвучало так жалко, что стало только хуже. А ещё очень, очень, очень страшно. Всё мысленное, дурное, от чего можно было с очень небольшими усилиями отмахнуться, облекшись в слова, стало реальным, нагло маячащим за спиной и не дающим никаких путей к отступлению.       Это было мерзко и очень подло, но Лена начала набрасывать в голове обличительную речь на тему “я живу с ментом”.        Макс тепло усмехнулся ей в плечо.       - Я к тому, что я, в общем-то, тоже, - сказал он обезоруживающе и упёрся лбом ей в висок.       Впервые за два года тикание часов в лаборатории показалось оглушительно громким.       Макс гладил её по спине, пока она переваривала всю обрушившуюся информацию - она рассеянно гладила по спине его, а потом просто вцепилась, притянула и стала покрывать поцелуями лицо. Выразить накрывшее её облегчение словами у Лены ни за что бы не получилось, а нормально реветь она разучилась ещё в школе. Чувства распирали так, что даже не получалось обдумать, насколько дикую вещь Макс ей сейчас сообщил - она просто была безумно, чертовски рада, что больше в этой дикости варится не одна.       - Ну, чего ты, - пробормотал Макс, обнял, и она с чистой совестью уткнулась ему в грудь.       Лена умиротворенно подумала, как же ей повезло с мужем, и, не выдержав комизма ситуации, нервно хихикнула.       - А если бы я с круглыми от потрясения глазами сказала “нет, что это вообще такое”? - поинтересовалась она.       - Я всё-таки в следственном комитете не штаны просиживаю, - гордо заявил Макс. - Сложил два и два. Для запасного плана у меня был вариант сказать, что я глупо пошутил, и отхватить по морде за своё искромётное чувство юмора.       - Как прозаично.       - Зато действенно. Есть, кстати, версии, что нам делать? - полюбопытствовал Максимов.       - Документы с пола убрать, - вздохнула Лена. - Я надеюсь, там не всё разлетелось.       - По мелочи. Может, - Макс настойчиво погладил её по коленке, - раз всё равно уже начали?       Она строго дёрнула коленом и решительно потянулась застёгивать блузку.       - Нет уж. Сначала документы и серьёзные разговоры.       - Хорошо, Леночка, - страдальчески вздохнул Максимов, опустился на колени собирать документы, и Лена, несмотря на растерянность и смятение, ощутила острое желание забросить ногу ему на плечо.        Раз всё равно уже начали.