Дама треф

Фонари гаснут один за другим, теряя смысл своего существования и передавая полномочия пробивающимся из-за горизонта бледным лучам, теплеющим в немых облаках с каждой секундой. Восходящее солнце медленно, но верно прогоняет затхлую темноту, давая понять, что ее время вышло. Едва различимые отблески скользят по вершинам многоэтажек, выуживая из забытья и стирая дремоту прохладными дуновениями. Тягучее утро крадется по пустынным улицам, оставляя капли росы переливаться в отблесках подернутого легкой дымкой небесного светила. Пробуждение, не торопясь, шагает по сырым дорогам, заглядывая в окна и заставляя часовую стрелку ускоряться, приближаясь к неизменным цифрам. Объятия морфея крепки и сладостны, они не желают выпускать очутившихся в них, пуская туманные сны по кругу. И лишь Кевин не попадает в них, не в состоянии сомкнуть глаз и провалиться в беспамятство. Пережитые за день эмоции загнанными мотыльками бьются о стенки разума, пытаясь выбраться, но находят лишь большее сопротивление. Накопившиеся чувства пульсируют в затылке, струями ноющей боли поднимаясь к вискам, не оставляя и шанса уснуть, бросив все переживания реальности. Ощущение переполненности давит, путая мысли между собой и превращая их в бесформенный комок обрывков, перетекающих друг в друга. Душно. От липкого головокружения хочется избавиться, но оно крепко держится вязкими отростками. Цепляется за нервы, проникая к самым костям. Сердце бьется глухо, тяжело перекачивая кажущуюся густой кровь, и Кевин садится, убирая лезущие в глаза волосы. Утыкаясь лицом в ладони, Дэй трет пальцами горячую кожу, смахивая марево, окутывающее все существо, и делает глубокий вдох, пропуская в легкие застоявшийся воздух, не приносящий с собой ни капли свежести. В горле сухо, внутри жарко, но кончики пальцев бьет дрожь, и стакан воды кажется единственным спасением. Вставая с кровати, Кевин бросает взгляд на развалившегося Ники, и мелькнувшую зависть погасить не получается — лишь опереться на стол, опустошая бокал парой глотков. За окном рассвет медленно пробирается по городу, с каждым шагом даруя больше света, и Дэй с отчаянием косится на время, неутешительно сообщающее об оставшихся двух часах сна, отказывающего иметь с Кевином что-то общее. Оборачиваясь к кровати, Дэй чувствует лишь подступающую приторность удушающей пустоты, и остается на месте, руками ощущая прохладу. Бормочущий нечто нечленораздельное под нос Хэммик не дает тишине завладеть пространством в полной мере, оставляя в комнате что-то реальное. Живое. Заставляющее мысли замедлиться. На столе покоятся оставшиеся папки, и, потеряв последние надежды, Кевин опускается на кресло, стараясь не издавать лишних звуков, и включает лампу, на мгновение поморщившись, давая глазам привыкнуть к отсутствию темноты. Идея хорошей не кажется, но другого выхода Дэй не находит, концентрируя все внимание на исписанных листах. Однообразная информация бодрости не прибавляет, но она отодвигает на задний план весь остальной мир, оставляя только четкие характеристики, продолжающие разочаровывать своим содержанием. С каждым отложенным делом Кевин все больше начинает задумываться о том, не слишком ли высокую планку он поставил своим ожиданиям, надеясь увидеть хоть один горящий взгляд. Сзади раздается копошение, приправленное вопросительным шепотом, но оно сразу же затихает, возвращая безмолвию права на спальню, и Кевин загружает приложенное видео, давая надеждам последний шанс. Мелькающие первое время на экране люди не дают сосредоточиться, раздражая и заставляя усомниться в разумности затеи, но, когда камера фокусируется на нападающем, сонливость отступает, сдавая позиции заинтересованности. Посредственная игра с явным недостатком навыков и тренировок, но глаза. Они блестят. Словно кроме клюшки в руке нет ничего в этом мире. Он бежит, словно от этого зависит судьба как минимум человечества. Он бьет по воротам. С неправильной позиции и особо не целясь, но словно в этом ударе вся жизнь. Не ставя запись на паузу, Кевин опускает взгляд на личное дело, все еще открытое на первой странице, и перечитывает написанное, хоть в этом уже и нет смысла. Дэй откладывает одну единственную папку в сторону, досматривая видео до конца. Взошедшее солнце лишает лампу назначения, и Кевин выключает ее, просматривая оставшиеся досье скорее для галочки. Удовлетворенность урчащим комком сворачивается внутри, распространяя спокойствие по венам, и Дэй выдыхает, опуская голову на скрещенные руки. Мысли теряют прыткость, даруя разуму покой, лишенный тревоги, и пара минут тишины опускается на плечи, погружая в состояние полудремы — блаженной отрешенности от всего. Но Морфей ловко цепляется за разомлевшее сознание, утаскивая его в свои владения смазанных картин, и заглушает звон будильника, оставшегося без внимания. Яркие, но бессмысленные отрывки снов сменяют друг друга, разрывая связь с реальностью, и Кевин не замечает, как поднимается Ники, бесшумно скрываясь за дверью. — Кевин же убьет меня, если я его не разбужу, да? — рассуждает Хэммик, задумчиво наблюдая за выползающими из спальни близнецами. — Когда ты уже успел напоить Дэя? — вздыхает Аарон, пытаясь проморгаться, чтобы не споткнуться об оставленный посередине гостиной рюкзак Ники. — Если бы я его напоил, он бы спал у меня в кровати, а не в кресле, согнувшись в три погибели, — закатывая глаза, Хэммик ловит на себе нечитаемый взгляд Эндрю и вскидывает руки вверх, сдаваясь без борьбы. — Даже знать не хочу, — морщится Аарон, направляясь на кухню в поисках спасительного кофе. — Не смотри на меня так, — возмущается Ники, все еще чувствуя взгляд Миньярда на себе, — иди лучше сам буди свою спящую красавицу. Мне слишком жалко прерывать его сон. У тебя с этим проблем не должно возникнуть. Думать перед тем, как говорить что-то Ники пока не научился, поэтому смысл сказанного постепенно доходит до Хэммика, и ему хватает ровно шесть секунд, чтобы ретироваться в ванную, спасая свою шею от знакомства с лезвием. Напоследок помахав рукой, Ники захлопывает дверь, в душе надеясь, что к моменту выхода Эндрю уже забудет все причины, по которым от кузена можно избавиться. Оставшись в гостиной один, Эндрю оборачивается к чужой спальне, и ни один мускул на его лице не дергается, сохраняя безразличное выражение, уже давно ставшее для всех привычным. Из кухни доносится приглушенный звон керамики, но Миньярд не обращает на это внимания, подходя к комнате и даже не пытаясь быть тихим. Толкнув дверь, Миньярд оказывается на пороге, и по легким бьет спертый воздух, отчего желание открыть окно кажется единственным верным. Колючий ветер проскальзывает в форточку, принося с собой свежесть, и утренняя прохлада чувствуется в каждом дуновении, но Кевин остается единственным, кто не замечает этого, никак не реагируя на пробегающие вдоль позвоночника мурашки. Спина вздымается плавно. Никуда не торопясь и мерно позволяя кислороду заполнять грудную клетку. Глубокое дыхание обманчивым спокойствием заставляет копировать его, растягивая вдох, но Эндрю быстро отводит взгляд, переключая внимание на нечто более нейтральное, но все же выделяющееся в утреннем свете. Стопка папок и лишь одна отложенная. Не церемонясь, Миньярд вытаскивает личное дело из-под руки Дэя, отреагировавшего на это лишь приглушенным выдохом, быстро затихающим и сменяющимся поверхностным дыханием. Покосившись на него, Эндрю вновь отвлекается от своего занятия. Кевин выглядит спокойным. Без напускной уверенности, пропитывающей все существо тревоги и потерянности в зеленых глазах. Только с сочившейся из каждой клеточки тела умиротворенностью. Но пальцы судорожно сжимаются, доказывая пребывание Дэя во владениях Морфея, и Миньярд задается вопросом, действительно ли он просидел всю ночь в поисках нового игрока. И, возможно, но только возможно Эндрю оказывается не так непреклонен, как завещал Ники, и ему тоже не хотелось бы выдергивать Кевина из беззаботного забытья. Под неразборчивое бормотание Дэя, Миньярд открывает выигравшее в лотерею дело, пробегаясь по строчкам. Нил Джостен. Ничего выдающегося в биографии. Обычный студент, обычный игрок. Со своим ворохом проблем, позволившим присоединиться к лисам, но все еще обычный. Эндрю снова возвращается к краткой информации, пытаясь понять, что могло зацепить Дэя в нем, кроме смазливой мордашки, и ответ сам демонстрирует себя, бросая блик от красующегося на столешнице диска. Значит, дело в нем. Закрыв папку, Миньярд упирается о стол, смотря на Кевина сверху вниз, и что-то явно не так. Спина все также плавно поднимаются, но разум твердит об обратном. Эндрю отталкивается от деревянной поверхности, вставая сзади спящего, наблюдая и ничего не предпринимая. Но рука тянется вперед, зарываясь в отросшие волосы, и никакого ответа не следует, лишь плечи расслабляются, кажется, еще сильнее. — И как давно ты не спишь? — интересуется Миньярд, сжимая пряди между пальцев несильно, но достаточно, чтобы прочувствовать. — Сложно не проснуться, когда из-под тебя выдергивают папку, — хрипит Кевин, приподнимая голову, но высвободиться не пытается. — Спать в кровати надо, а не в кресле, — произносит Эндрю, наблюдая за закрывшим глаза Дэем через погасший экран ноутбука. — Да ладно? — усмехается Кевин, вспоминая сотни раз, когда сам Миньярд засыпал при первой удобной и не очень возможности. — Да, — безапелляционно заявляет Миньярд, сильнее сжимая пальцы, — собирайся. — С твоей рукой в волосах это проблематично, — недвусмысленно намекает Дэй и фыркает, когда хватка ослабевает, а Эндрю исчезает в дверях, не проронив больше ни слова. Мышцы ноют, при каждом движении отдаваясь болью из-за долго пребывания в неудобной позе, и Кевин выпрямляется, нарушая молчание прохрустевшим позвонком. Мысли все еще путаются после резкого пробуждения, не в состоянии выстраивать правильные предложения, но это кажется сейчас абсолютно бесполезным занятием, и Кевин просто смотрит перед собой, разминая шею. — Я почти поверил, что он тебя не разбудит, — влетая в спальню, делится впечатлениями Ники, сверкая бодростью во все стороны и оглядываясь в надежде, что Миньярд не вернется, — так долго он тут был. — Я тоже, — выдыхает Кевин, зачесывая выбившиеся пряди назад.

***

До тренировки остается около пятнадцати минут, и Кевин едва не врезается в тренера, выходящего из кабинета и не отличающегося бодростью также, как и сам Дэй. — Он, — вместо приветствия протягивает личное дело Кевин, — нам нужен он. — И тебе доброе утро, — принимая документы, фыркает Ваймак, оглядывая, не торопясь, проходящего Миньярда, — ну давай посмотрим, что у нас тут. — У него хороший потенциал, — начинает Дэй, игнорируя весь мир, — навыки игры сейчас низкие, но регулярные тренировки это исправят. Работать придется много, но результат может удивить. — Милпорт? Ты серьезно? — вскидывает бровь тренер, выслушивая пламенную речь, — поближе никого не нашлось? — Я могу взять его под свою ответственность, — не унимается Кевин, — посмотрите запись игры и все поймете. Его нужно направить в нужную сторону, и из него выйдет хороший игрок. — А еще у него мордашка смазливая, — бросает Миньярд из-за спины, захлопывая за собой дверь раздевалки. — У него большой потенциал, — напористо повторяет Дэй, неодобрительно покосившись на исчезнувшего вратаря. — Я тебя понял, — устало вздыхает Ваймак, закрывая папку и возвращая взгляд к Кевину, — раз из всех вариантов ты выбрал его и так усердно отстаиваешь его, я не вижу смысла отказываться от него. — Я забыл взять оставшиеся дела, — немного тушуется Кевин, вспоминая то, с какой скоростью пришлось собираться утром, — но я могу привезти их к вечерней тренировке, чтобы вы их просмотрели. — Я тебе и так верю, Кевин, — как само собой разумеющееся сообщает тренер, убирая стопку бумаг подмышку и кладя ладонь на чужое плечо, — если тебя он устроил, этого достаточно. Перед началом сезона слетаю предложу ему место в лисах. Если хочешь, можешь полететь со мной. — Вы серьезно? — наступает очередь Дэя выгибать бровь, выискивая в лице напротив издевательский обман. — Выдохни, — командует Ваймак, — ты — лис. И я серьезно.