Дама треф

Сердце бьется быстро. Оно трепещет, подобно крыльям мотылька, уверенно летящего к свече, зная исход, но не в состоянии противиться инстинктам. Глухими ударами отдаваясь в висках, разгоняет адреналин, смешивающийся с кровью, по венам. Уши закладывает, и звуки теряют смысл, не достигая головы. Все вокруг утрачивает краски, пространство блекнет, не отличаясь от выкрашенных светлой краской стен, и Кевин осматривается по сторонам, не ощущая себя в пространстве. Тело кажется слишком тяжелым, руки — чужими. В голове непривычно тихо, как будто все мысли разом испарились. Размножились с огромной скоростью и поглотили друг друга, не оставив после себя ничего. Лишь звенящую пустоту, постепенно добирающуюся до кончиков пальцев, оставляя после себя лишь колючие мурашки. Щеки краснеют, и духота душит, плотным кольцом сжимая горло, но ладони холодеют, и капля пота, стекающая по лбу, кажется, обжигает льдом. Осознание постепенно растекается по телу, выстраивая логические связи, и открывшаяся дверь заставляет дернуться, потеряв контроль над конечностями. — Я уже все сказал, — раздраженный голос Ваймака режет молчаливое пространство, и Кевин чувствует на себе пристальный взгляд. Тренер устало держит телефон у уха, и Дэй просто смотрит на него, замечая, как звуки возвращаются в реальность, заполняя собой все. Трибуны все еще шумят, хоть игра уже и закончилась. Единый гомон не сдерживает закрывшийся замок, и свистящие отголоски пробираются через малейшие щели. — Договор подписан, — чеканит Ваймак, закатывая глаза, — пока он действует, вас я слушать не обязан. Всего доброго. Звонок прерывается, и тренер едва сдерживается, чтобы не выкинуть телефон в ближайшую урну. Удобнее перехватив папку с бумагами, Ваймак делает несколько шагов навстречу к Дэю, останавливаясь напротив. — Как же сильно ты задел самолюбие воронов, раз они позвонили уже раз десять, — вздыхает тренер, с силой сжимая переносицу. — Они не привыкли отпускать игроков, — едва слышно поясняет Кевин. — А руки ломать они привыкли? — сбрасывая очередной звонок, усмехается Ваймак. — В воспитательных целях, — Дэй отводит взгляд от экрана, на котором виднеется слишком хорошо известный номер. — Так себе воспитание надо сказать, — качает головой тренер, заметив реакцию игрока, — несколько столетий уже не актуально. — Зато действенно, — заводя руки за спину, произносит Кевин, сцепляя пальцы в замок, не давая дрожи проявиться. — В ломании психики очень, — шагнув вперед, Ваймак пальцем тычет Дэю в район солнечного сплетения, — и ничего кроме этого, таким способом не добьешься. Поджав губы, Кевин не отвечает за ненадобностью, а тренер перемещает руку на плечо, слегка сжимая. — Это ненормально, Кевин, — напоминает Ваймак, ощущая, как подрагивает кожа под ладонью. Выдохнув, Дэй признает свое поражение, расслабляя спину, больше не в состоянии держать идеальную осанку, чувствуя, как к земле придавливает невидимый груз. Тело теряет легкость, и даже воздух обретает вес, не дающий грудной клетке выполнять свои функции в нормальном ритме. — Подумай об этом на досуге, — убирая руку, советует тренер, — а сейчас лучше скажи, как ты? — Все встает на свои места, — нервно улыбается Кевин, смотря куда угодно, лишь не во внимательные глаза, — я снова под прицелом воронов, и остается только гадать, через сколько закончится терпение Рико, и он приедет за мной. — Я спросил не об этом, — подмечает тренер, скрещивая руки на груди, — все это я знаю и без тебя. — Я знал, что так будет, — едва слышно заявляет Дэй. — Боишься? — не дожидаясь продолжения, Ваймак задает единственный вопрос, расставляющий все по местам. — Боюсь, — шепчет Кевин, наконец ловя зрительный контакт. Страх — неотъемлемое чувство любого человека. Инстинкт, доставшийся от предков. Провалиться в бездну — страшно, но лишь мгновение. Сделать же шаг в пустоту, зная, что там ожидает — чувство перманентное. Заполняющее собой каждый удаленный угол души. — Боятся все, и от этого не избавиться, — отключая звук на телефоне, отзывается Ваймак, — но ты теперь лис, не забывай этого. А лисы — животные стайные, в отличие от воронов. — Лучше скажите об этом команде, когда они в очередной раз откажутся пасовать друг другу, — прочистив горло, хмыкает Дэй. — Шутишь, значит, в норме, — кивнув собственным мыслям, тренер направляется к выходу, обходя Кевина, — а за это они будут бегать штрафные круги, не переживай. Шум на трибунах стихает, но все еще не прекращается, также как и сердце продолжает отбивать слишком быстрый ритм. Затылок начинает ныть от тупой боли, и Дэй разворачивается, нагоняя тренера. — Ну что будете бегать штрафные круги? — открывая дверь, интересуется Ваймак, оглядывая отскочившего Ники и собравшуюся команду. — Но мы же выиграли, за что?! — возмущается Хэммик, опускаясь на диван и хлопая по пустующему месту, не сводя взгляда с молчаливого Кевина. — Он так не думает, — ткнув пальцем в Дэя, пожимает плечами тренер, смотря на команду сверху вниз. — Ну Кевин так думает каждый раз, — смеется Мэтт, откидываясь на спинку дивана. — Штрафные круги тут бегать должен Дэй, — ногтями постукивая по подлокотнику, протестует Элисон, — никто даже нашей победы не заметил, все внимание было приковано исключительно к нему. — И слава богу, — подхватывает Дэн, переводя взгляд с Рейнольдс на Гордона, — остается надеяться, что никто не заметил, как кое-кто активно игнорировал часть игроков на поле, да? — Я нормально играл, — огрызается Сет, отворачиваясь ото всех. — Просто Эли бесится, что кто-то затмил ее красоту, — подмигнув, фыркает Ники. — Кажется, у тебя появился конкурент, — по-доброму улыбается Рене, заправляя прядь Элисон за ухо. — У меня нет конкурентов, — цокает Рейнольдс, но на действие никак не реагирует. — Правильно, потому что от них ты избавляешься, — со знанием дела подтверждает Мэтт, получая локтем от Дэн. — Сейчас договоришься, — прищурившись, предупреждает Элисон. — Все-все, сдаюсь, — в победном жесте поднимая руки вверх, усмехается Бойд. — И за что мне это все? — обращаясь к небесам, вздыхает Ваймак, — у вас минута, чтобы скрыться с моих глаз. Разбор игры будет завтра. — Но… — начинает Вайлдс, но тренер обрывает ее на полуслове. — Время пошло, — покосившись на часы, сообщает Ваймак, — избавьте меня от своего общества. Повторять еще раз не приходится, и за указанный срок комната отдыха пустеет. Остается лишь Кевин и стоящий позади него тренер. За все это время Дэй не проронил ни слова, и устремленный в затылок взгляд слишком явственно пытается проделать в нем дырку. — Можем поехать ко мне, — предлагает Ваймак, упираясь в спинку дивана, — Эбби грозилась запечь курицу с овощами. — Спасибо, но я лучше в общежитие, — обернувшись на тренера, слабо улыбается Дэй, — на сегодня хватит впечатлений. — Ну смотри, — подавив тяжелый вздох, Ваймак отходит в сторону, — если что ты знаешь, где меня искать. Скрываясь за дверьми кабинета, тренер все-таки отвечает на звонок, но Кевин не обращает на это внимания, продолжая смотреть перед собой. Тишина кажется гнетущей, но даже в ней есть спокойствие. Правая рука непроизвольно скользит по кисти. Шершаво. Все еще непривычно, и все также больно. Кости срослись, но нервные окончания, кажется, оголены, пуская воспоминания циркулировать по сосудам. Теперь прятаться смысла не было, и оголенными чувствуются не нервы, а душа. Неизвестность разгоняет страх, но он же лис, да? А у хищников генетически заложена борьба за свою свободу. — О, ты здесь, — врезается в молчание стен голос не пойми откуда взявшегося Ники, — а я думал тебя придется у Ваймака красть. — Кража не удалась? — выгибает бровь Кевин, оглядывая переодевшегося Хэммика. — Типа того, но оно и к лучшему, — садясь на подлокотник, фыркает Ники, — там у входа собрались видимо все твои фанаты города, так что появление там попахивает самоубийством. — Они еще не разошлись? — не скрывая удивления, уточняет Дэй. — Солнце мое, я сомневаюсь, что они к утру разойдутся, — вздыхает Ники, словно объясняя простейшие истины ребенку, — поэтому чтобы не рисковать твоей нервной системой, мне все-таки придется тайком увести из этого логова. — Рыцарем себя почувствовал? — устало потерев глаза, усмехается Кевин. — Такую принцессу грех не спасти, — деловито заверяет Хэммик, — только вот рыцарь подъедет на своем коне к заднему выходу, так что моя задача тебя туда доставить без лишних глаз. — Задний выход? — переспрашивает Дэй. — Ну да, им особо не пользуются, но ключи у нас есть, — демонстрируя связку, качает головой Ники, — я предлагал переодеть тебя, но… — на секунду Хэммик задумывается, — инициативу не оценили. Поэтому пошли, пока Эндрю не передумал и не уехал без нас. — Уверен, что он еще не уехал? — вставая, Кевин забирает со стола блокнот с заметками. — Нет, — упирая руки в бока, признает Ники, — сейчас и узнаем, насколько отважен наш рыцарь

***

В комнате темно. Лишь свет от экрана ноутбука блестит на стенах светлыми полосами, разбавляя чернеющие стены. Усталость придавливает к кровати, лишая тело любых признаков жизни. Блокировка не снята, и Дэй просто смотрит на поле ввода пароля, не находя силы что-либо сделать. Новости наверняка пестрят броскими заголовками, и встречаться сейчас с ними нет ни малейшего желания. Кевин почти готов убрать все, и забыться в тревожных снах на ближайшие двадцать четыре часа, но покой привычно нарушает влетающий в дверь Ники. — Нет-нет-нет, никаких ноутбуков, — заметив устремленный в экран пустой взгляд, тараторит Хэммик, — никаких новостей, никаких троянцев, никакого экси. Сегодня я запрещаю все, что прямо или косвенно связано с экси. Захлопнув крышку, Ники скрещивает руки на груди, изучающе уставившись на Дэя и его темнеющие в фонарном свете мешки под глазами. — Не смотри на меня так, я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять, каким непотребством ты тут собрался заняться, — для верности Хэммик забирает гаджет, убирая к себе под подушку, — будешь хорошо себя вести — отдам. Поднимай свою красивую задницу и пошли отдыхать. — Я и так отдыхаю, — пытается сопротивляться Кевин, хотя прекрасно понимает, что Ники уже выиграл этот спор. — Вот только не начинай, — закатывает глаза Хэммик, — я буду стоять у тебя над душой хоть всю ночь. Такую непоколебимость да в игру направить, цены бы Ники не было. Гостиная не сильно отличается освещенностью от спальни. Телевизор с поставленной на паузу игрой и настольная лампа берут на себя всю ответственность за свет, но этого достаточно, чтобы рассмотреть всех присутствующих. Аарон сидит на пуфике, терпеливо дожидаясь, когда Ники наконец займет свое место. Эндрю же разместился на диване со стаканом в руке, без особо интереса уставившись в телефон. Четвертый бокал уже стоит наполненный на столике, и противиться этому нет смысла. Алкоголь забирает усталость, даруя приятную легкость, замедляющую все мысли. Время теряет границы, остается лишь момент. Просто мгновение, когда тихий бубнеж Хэммика на заднем фоне смешивается с темнотой, от которой сердце наконец начинает биться медленнее. Когда Эндрю уходит в комнату, это замечает только Дэй, не следивший за игрой братьев. Внутри что-то сжимается, и заставляет пойти следом. — Тебе бывает страшно? — упираясь руками в подоконник, Кевин смотрит в окно. — Мне нечего бояться, — Миньярд выдыхает дым, не смещаясь ни на сантиметр. — А за кого-то? — прохладный ветер приятно скользит по разгоряченной коже, возвращая трезвость мыслям. — На себя намекаешь? — усмехается Эндрю, с нескрываемым отвращением покосившись на выведенную двойку на щеке, что остается незамеченным. — Не на себя, — мотает головой Дэй, и вместе с тем деревья размываются за стеклом, — на Аарона, Ники. Что бы ты не говорил, они дороги тебе. Неужели никогда не боялся за них? — Я сделал все, чтобы не бояться за вас, — сигарета тлеет в пальцах, и Миньярд лишь стряхивает пепел. На обработку информации мозгу требуется время, и Кевин опускает взгляд, натыкаясь на белые полосы на руке. В горле стоит ком, мешающий свежему воздуху добраться до легких. Подоконник расплывается, но бледные шрамы не теряют четкости, они отпечатанны, кажется, на подкорке. Рядом покоится чужая рука, скрытая черной тканью, и от этого почему-то дышать становится лишь труднее. Повязки прячут воспоминания, о которых неизвестно никому, кроме их обладателя, и боли в них не меньше, чем в сломанных костях. Чрезмерное внимание не скрывается от Миньярда, и он в последний раз затянувшись, тушит сигарету, наблюдая, как угасает красный огонек. — Мой страх остался под ними, — произносит Эндрю, зная, что его поймут, — а твой останется в них. Указав на светлые следы, Миньярд ловит зеленые глаза, оторвавшиеся от давно изученных картин. Кевин выпрямляется, не отводя взгляда, с каждой секундой проваливаясь все дальше в морионовую бездну. — Больно? — едва слышно. — Уже нет, — Эндрю тянется за новой сигаретой. — Расскажешь? — еще тише, — когда-нибудь? Миньярд молчит, щелкая зажигалкой, и на пару секунд в глазах мелькает пламя. Холодное и колючее. — Можно? — одними губами. Выкинутая сигарета расценивается как согласие, и Дэй подается вперед. Никотин смешивается с алкоголем, растекаясь сладостной горечью. Горячая кожа и ледяные ладони. Хватка в волосах крепкая, но не болезненная. Пускающая мурашки по загривку. Мысли теряются, оставляя лишь чужие губы, забирающие страх на себя.