………………………………………..
Георгий вернулся из командировки дня через два. Я делала невозможное, чтобы он обратил внимание на зеркальную тюрьму и помог мне выбраться к нему: усилиями воли передвигала трещинку; еле заметно покачивала руками-створками; задыхаясь от рыданий, кричала его имя. Но, как большинство мужчин, Георгий был ненаблюдательным, и даже собственное нарочито искривленное отражение в зеркале не заставило его насторожиться. Потом были звонки знакомым, были поиски меня, был милиционер, вяло внимавший рассказам Георгия. — Еще письма есть? — с отчетливой ленцою в голосе спрашивал он, разглядывая конверты, которые я все это время выбрасывала в мусорное ведро, но так и не удосужилась вынести накопившиеся отбросы на помойку. — Не знаю. Это все, что я нашел, когда приехал... — На кого думаешь? — Да не знаю. Она красивая, на нее кто угодно мог запасть, — мрачно пробурчал Георгий и стал подписывать какие-то протоколы, что подсовывал ему участковый. — Маньяк какой-то... — Ну а шмотьё? Всегда тут вешаете? — милиционер указал кончиком ручки в сторону вешалок с моими вещами в зале. — Вот и это странно. Обычно в гардеробе всё, она аккуратная... И стулья эти... — Не ссорились? Уйти не грозилась? Я замерла в ожидании ответа. Скажет ли он что-нибудь об Ольге, своей бывшей жене? Это ведь важный факт, и на моем месте другая женщина могла бы закатить ему за скрытничанье огромный скандал. Да еще и тот разговор после дня рождения Константина, что произошел между нами накануне командировки... — Нет, — сказал муж. — Странно, — без эмоций прокомментировал участковый. — Вы не покидайте пока город... Может, выясним чего... Хотя это вряд ли... Он как-то тускло окинул взглядом Георгия и ушел, на ходу ответив на его вопрос, можно ли уже прибраться в квартире: — Прибирайтесь. Женщине, будь она хоть трижды отражением мужчины, никогда не понять мужской логики.6
21 августа 2022 г. в 15:57
Где-то в квартире хлопала форточка. Это первое, о чем я догадалась, когда пришла в себя, погруженная в полную темноту. Никогда раньше не доводилось мне терять сознание, и теперь странное ощущение отсутствия тела можно было приписать только недавнему обмороку. Я не могла понять, лежу или сижу, не могла пошевелиться или хотя бы застонать.
Зрение постепенно привыкло к темноте. Где-то справа, куда я была не в состоянии повернуть голову, но кое-что различала краем глаза, светилась лампочка на мониторе компьютера, хотя сам экран погас. Мне подумалось: коли я рухнула в обморок еще засветло, а сейчас — глубокая ночь, то сколько мне пришлось пролежать без чувств? И когда я успела встать, да еще и взобраться на трюмо, чтобы компьютер оказался по правую руку от меня?
Трюмо? Я стою на трюмо? В полной темноте?!
Невольный рывок не привел ни к чему, я осталась на прежнем месте, и только. А кто-то там ухмылялся у меня за спиной и был готов положить страшную изъязвленную руку мне на плечо, а я стояла, точно приросшая к месту...
Снова и снова хлопнула форточка в зале. Георгий, любимый, вернись скорее и спаси меня из ада, порожденного ужасным зеркалом, которому ты позволил находиться в нашей спальне. Вернись, и я отыщу слова убеждения, чтобы раз и навсегда расстаться с твоим трюмо!
"А ты по-прежнему уверена, что именно трюмо — причина всех твоих бед?" — в противовес панике прозвучала трезвая мысль в моей голове, и страх испарился.
Небо за окном подернулось седой дымкой рассвета. С каждой минутой ожидания восхода все больше деталей комнаты становилось заметно моему избыточно внимательному взору. Теперь каждый предмет я будто бы пропускала через себя, была им, осязая каждую мелочь.
Где-то с восточной стороны дома над крышами прорвались первые лучи солнца, дунул утренний ветерок и засыпал все небо нежно-персиковой пудрой зари.
Тогда над изголовьем кровати, в точности напротив меня и трюмо, на стене высветилась большая фотография Георгия, до сих пор скрываемая в тенях. И не было большего счастья для меня, чем в минуты возрождения светила стать отражением своего мужа.
...И не было большего ужаса, чем в минуты счастья осознать всё. Отныне руками своими я могла считать лишь боковые створки трельяжа, а душа моя неведомым образом попала в стеклянный плен...
Но не ты ли мечтала о счастье вечного бытия рядом с мужем, идеалистка?..