***
Афина и вправду все уладила. Пришла, вся светящаяся от счастья, в новом средневековом платье, умытая, накрашенная и в мелких завитушках. Мы тут три часа стояли и ждали, а они устраивали светские беседы и наводили туалет? Немыслимо. «Инес тебя ждет, и она в хорошем расположении духа» — жена кинулась мне не шею и поцеловала куда-то в скулу, а затем также стремительно отпрянула, решив повертеться вокруг себя. — «Тебе нравится?» — а в глазах обожание и надежда. Я тут же киваю, стараясь отвести голодный взгляд от ее вздымающейся груди, которую приподнимал корсет. — «Инес предлагала мне надеть очень короткую юбку, представляешь? И как не стыдно в таком ходить, оголять все сокровенное на показ. До сих пор не понимаю этой современной моды.» Деметрий хмыкнул, явно не согласный с ее мыслями, но увидев мой убийственный взгляд отвернулся. Зря вообще Афина научила и его языку жестов, теперь все знали, о чем мы говорим, а мне это не нравилось. «Я таких странных вещей и дома в жизни не видела, » — продолжала моя любовь, эмоционально и быстро складывая жесты в предложения. — «Огромные экраны со сценой, а на них идет длинный спектакль на несколько дней, который называется «Отчаянные хозяйки домов». Я захожу в залу, а Инес сидит в ночной сорочке на диване и хихикает вместе со служанкой. Немыслимо!» И Афина беззвучно засмеялась, под впечатлением от впечатлений, но затем мгновенно стушевалась, заметив Джейн. Она недовольной мрачной тенью вышла следом за моей женой из кованных ворот и кивнула. Значит, все чисто. Когда мы наконец все зашли внутрь замка, перед нами на троне восседала недокоролева, разодетая в свои самые лучшие наряды. Золото, бриллианты, драгоценные камни, нити жемчуга в волосах, дорогая ткань, в основном бархат, и золотые нитки — узнаю неизменный вкус де Кастро. От той хихикающей женщины в сорочке, про которую рассказывала Афинадора, не осталось ни следа. — Инес, — добродушие из себя выдавить у меня так и не получается: не привык. Поэтому сдержанно киваю. — Инеш, — тут же поправляет она, — Мы же в Португалии, а не Испании. А она ничуть не изменилась: все такая же едва бледная, волосы как у смерти черные, длинные, лицо благородное, а глаза цепкие, глубокие и умные. От большинства людей из знатного рода в те времена спесью несло за версту, от Инес же всегда веяло тем, чего не было у остальных — истинным достоинством. И за эти годы она не утратила своей внутренней стойкости и силы. Сейчас даже я не истончал столько величия, сколько она. От того и странно было слышать, как при моей Афине она вела себя так, словно обычная простолюдинка. Вампирша осматривала нас с ног до головы со вселенской скукой, задержавшись чуть дольше, чем требовалось на Джейн, и наконец обратила внимание на меня. — Нам нужна твоя помощь, — требовательно произношу, видя ее вопросительный взгляд. Вампирша тут же саркастически засмеялась, закачав головой. — Ты не в том положении, чтобы просить или требовать, Кайус, — с ее губ срывается презрительное шипение. От части она была права, но мы все равно превосходили ее по численности, так что я мог и пригрозить ей расправой, но не стал. Она не особо цеплялась за свою жизнь после смерти своей семьи, чтобы ее этим напугать. Поэтому я не знал, на что мне надавить, чтобы получить желаемое. И пока я обдумывал свой следующий шаг, мы буравили друг друга взглядами, а все остальные молча наблюдали. Прошло с минуты две, когда Инес сдалась первой и заговорила: — Я скажу тебе то, ради чего ты сюда пришел, но больше помогать не стану, — неужели она верит в то, что я не заставлю ее пойти с нами? У нее два пути: мы или смерть. И либо она уже что-то придумала и будет умело водить нас за палец, плетя свои интриги, либо жить больше не хочет. Вот только что из этого? Если в следующий момент она подожжет себя и нас заодно — я не удивлюсь. От нее можно было ожидать чего угодно. Когда-то Аро был одержим идеей вести учет всех существующих вампиров, знать, кто и когда обращен, кем. Вот тогда Элеазар нашел нам Инес, которая тогда еще была человеком. После обращения она получила доступ к своему дару: она знала каждое существо на планете в лицо. Знала, когда оно рождалось и получало имя, когда превращалось в вампира. А еще, когда умирало. Тогда мы составили опись, но после гибели ее семьи помогать нам дальше она отказалась, однако Аро держал ее на черный день. Именно благодаря ей мы и нашли так много свидетелей для бойни с Калленами. Маркус лично приходил к ней и просил об услуге. Сейчас же числа были куда плачевнее. Двадцать девять против пятидесяти шести. Чертовых полукровок было почти в два раза больше, чем вампиров. Мы и вправду были практически истреблены. Чтобы победить Беренайк нам пришлось бы найти самим каждого вампира до того, как она доберется до них, так что без дара ищейки попросту невозможно. Оставалось лишь одно решение — обратить новых. Найти тех, у кого точно проявится дар, развить его и научить их сражаться. Непосильная задача. На это могут уйти годы, а у нас нет столько времени. Я вообще не знал, сколько нам осталось. А Инес тем временем, начиная ходить из стороны в сторону, принялась перечислять имена оставшихся вампиров: Феликс и Хайди, Амон и Кеби, что сбежали до начала битвы, горстка Калленов, куча неизвестных имен американских и латиноамериканских вампиров. Алистер и другие вампиры из клана Беренайк, кроме Селины, были уже мертвы. Хоть что-то наконец радовало. Я не удивлен, что от них избавились тут же, как только забрали дары моих стражников. — … Мария Санчес и… все, — скучающим тоном подвела итог де Кастро, вновь усаживаясь на трон. — Погоди, — Деметрий тут же вышел вперед, привлекая ее внимание, — ты назвала двадцать восемь имен. Кто последний? Самодовольный огонек появился в ее глазах, и я понял, что этого она и добивалась. Мы определенно знали этого вампира, по крайней мере я. Это был кто-то из прошлого и скорее всего враг, вот только кто? За столько прожитых веков это мог быть кто угодно. — А это уже секрет, сюрприз, — насмешливо протянула Инес, складывая ладони в замок под грудью. Я и не сомневался, что она не скажет. Но я тоже умею играть не по правилам. — Собирайся, ты пойдешь с нами, — Инес совсем не была удивлена моему приказу, поняла уже, что я не уйду после того, как узнаю список имен. Догадалась, что мне нужна рядом та, кто будет предупреждать, когда наши враги доберутся до очередных вампиров и убьют их. Так мы будем знать, когда они закончат свой крестовый поход и сместят вектор на нас. И все же, какую цель она тогда преследует? Хочет все же умереть? И что это за чертов вампир? Слишком много вопросов. — Не заставляй нас применять силу. На мои запугивания Инес лишь закатывает глаза и хмыкает. — Предлагаю тебе сделку, — ее корпус нетерпеливо подается вперед. — Я говорю имя последнего вампира, и вы уходите, или я иду с вами, но имени никогда не назову. Хреновая сделка, неужели она ожидала, что простое любопытство заставит меня согласиться? Без имени мы как-то протянем, а вот без нее. — Собирай свои вещи, Инес, — повторяю, так и не поменяв своего решения. Она картинно дуется, но я понимаю, что и здесь у нее все схвачено: не больно-то она и разочаровалась. И чтобы она ни сказала дальше, я решаю не вестись на это предложение. — С этим вампиром вы смогли бы победить их всех, — заманчиво, конечно, но она ведь и обмануть может, да и пока мы найдем его или ее, этот кто-то может сто раз сдохнуть. — И я знаю, где он находится. Черт, дьявол! Инес словно читает мысли и давит за нужные ниточки. Самая настоящая змея-искусительница! Я пристально всматриваюсь в ее наглые глаза. Чего она хочет? Чтобы мы оставили ее в покое и ушли в поисках какого-то вампира, в итоге придя в ловушку, или тут все куда гораздо сложнее? Попытка найти ответ на вопрос в глубине ее хитрых омутов провалилась с треском. И я принял решение, о котором, возможно, ужасно пожалею, и все же: — Ты идешь с нами.***
Ночь перед отплытием в Америку было решено переждать, поохотиться и отправиться рано утром вплавь. Я был против, но кого теперь волновало мое мнение? Всем хотелось принять ванную или душ, смыть с себя недельную пыль, что забилась в поры наших вампирских тел. И все же со временем я распробовал на вкус эту идею: стоило моей дорогой Афине залезть в чудо современной техники — джакузи. Пусть Инес жила в старом замке, но оборудован он был куда лучше нашего, где покои моей жены и вовсе не менялись с шестнадцатого века. Тот самый джакузи стоял посредине огромной ванной комнаты, а небольшой бассейн начинался у панорамного окна и уходил далеко на улицу. Оттуда и выплыла моя богиня, нагая и прекрасная. Она безмолвно выгнула бровь, смущающе кивнув в сторону джакузи. О таких вещах я и сам знал лишь понаслышке, но на туалетном столике словно специально лежала инструкция. И я его включил. Афина мурчала словно кошка и беззвучно смеялась, настраивая режимы. Она выгибалась грациознее и изящнее газели, и я поплыл окончательно. Размяк как сухарь, превращаясь в мальчишку. Смотрел и наслаждался тем, что сегодня она счастлива. А после я любил ее нежно и бережно, шептал приятные слова, зацеловывал каждый миллиметр ее идеальной кожи. Ласкал округлые груди, бисеринки сосков. Она была богиней, что снизошла с олимпа и не побоялась остаться навеки со мной на земле. Застыла камнем, живой скульптурой, прекрасным изваянием. Моя Афина… Но затем все в одночасье рухнуло. У нее снова произошел срыв, восьмой за этот месяц. Ее руки тряслись, она смотрела опустошенно в потолок и молча рыдала, а я мог лишь обнимать ее, нашептывая бесполезное «мы со всем справимся». Вот только ни черта мы не справимся. Все становилось только хуже. Угораздило же эту суку Корин умереть. — Что же мне теперь делать, милая Афина? — гладя ее шелковистые волосы, я не мог сдержать вопль боли, что раздирала меня изнутри. Только сейчас я понял, что натворил. Подсадил жену на Корин словно на наркотик. Желал, чтобы она была довольна своим заточением в замке с помощью дара стражницы, а когда ее не стало, Афинадора начала увядать. Зависимость была настолько сильной, что у нее помутился рассудок. В первую неделю все было относительно нормально и ее подавленное состояние я списал на проигранный бой и множество потерь, но затем это случилось в первый раз. Черная безумная пелена застелила ее глаза целиком, и она набросилась на человека, выпивая его досуха. Афина раньше никогда не убивала никого сама. Я всегда это делал для нее: преподносил ей мертвых жертв, а позже — изящные графины с кровью. После этого случая она не отходила от меня ни на шаг, и следующий приступ прошел совсем по-другому. Она провыла всю ночь, крича и пинаясь, не позволяла подойти к ней и помочь. Мне хотелось лишь прижать ее к себе и успокоить, но любой мой шаг она воспринимала враждебно. В третий раз она начала рвать на себе волосы. В четвертый… в четвертый Афинадора под аффектом разнесла небольшую испанскую деревню, убив по меньшей мере десятерых. Я не знал, что будет дальше. И этот довольно спокойный приступ казался затишьем перед бурей. Под утро ей стало намного лучше, и она села за письменный стол. Выдвинула ящик, достала перо и чернила, лист пергамента и начала что-то писать. Я ее не торопил и не спрашивал ни о чем. А когда Афина после переоделась в белое платье, то понял, для чего все это. Она до сих пор верила в старых богов, поклонялась им, молилась. Я про себя называл это вздором, но если это помогает ей, то пусть. Я смиренно подошел к ней и взял в руки пергамент, проходясь глазами по написанной молитве. Афинадора никогда не читала молитвы вслух сама. Ей было стыдно перед богами за свою невнятную речь, которая давалась ей с огромным трудом, боялась, что они не поймут. И каждый раз за нее это делала Сульпиция или я сам. В прочем, уже более тысячелетия прошло с того раза, когда я помогал ей в этом в последний раз, — ей куда проще было доверять свои молитвы лучшей подруге, чем мне. И вот она привычно встала на колени и обратила ладони вверх, начиная одними губами проговаривать молитву, а я произносил ее вслух: — О, светлоокая дева Паллада, чадо великого Зевса, дарующая древнюю мудрость, я обращаюсь к тебе. Обрати свой взор на меня, стань моей наставницей, стань моим путеводителем, поделись со мной своей мудростью, дай мне ясность ума, избави от навязанного вампирским даром морока, спаси от помутнений и темных демонов, что клубятся черным дымом внутри меня. О, мудрая Афина, одари меня здоровым рассудком. Я прошу у тебя силы для преодоления всех темных демонов и мудрость, чтобы следовать верному пути исцеления. Богиня блаженная, славная, мощная духом, прошу тебя, молю днем и ночью, до последнего вздоха своего. Пусть в нелегком пути нашем нас ждет награда, прославь мудрость моего мужа, даруй ему озарение как победить женщину, что грозится истребить весь вампирский род. Подари Беренайк душевное спокойствие и безболезненную кончину воина, пусть падет она в бою, как и подобает сильным духам людям. О, дивная дева, мощная духом, даруй и Джейн силы, даруй ей знание о счастье и упокоении ее брата. Разожги в ней искру жизни и смирения, что позволит ей двигаться дальше. Для Деметрия, мудрая Афина, прошу нескончаемой удачи, направляй и оберегай его в битвах, стань его тенью и защити благословением своим словно броня от любых напастей. Царица совоокая, блаженная, укажи пусть и спаси Феликса и Хайди от страшной участи, пусть войны обойдут их стороной и смерть не постучится в двери их нового дома. Я молю, и пусть мольба моя тобою примется и услышится. Услышь и меня, подари же мне мир и покой, подари нам всем счастливые дни!***
Деметрий стремительно вышел из-за угла, стоило мне покинуть выделенные нам с женой покои. Он явно ждал подходящего момента, чтобы перегородить мне дорогу и начать о чем-то усиленно говорить, но тут же осекается, стоило ему заметить в открытых дверях сидящую на коленях Афину. Она безмолвно молится, вознеся руки вверх. На секунду я и сам засматриваюсь: она - самое прекрасное создание на земле, моя божественная дева... Вот только такая хрупкая и беззащитная, что я недовольно захлопываю дверь, чтобы он не смотрел. Это ее таинство, ее молитва и ее боги, в которых она до сих пор верит. Бывший ищейка не имеет права наблюдать или тем более встревать в это. — Чего хотел? — грубо кидаю, зашагав в сторону покоев Инес. Деметрий не отстает. — Доре совсем плохо? — его голос был так и пропитан искренним противным сочувствием. Я тут же скривился: терпеть не могу, когда изящное и благозвучное имя моей жены сокращают до банального и низкопробного «Дора». Она — Афина, названная в честь богини, воительницы, мудрой женщины. Она никакая не Дора, ведь в этом имени нет ни капли благородства и изысканности. Оно безвкусное и простое, недостойное ее. И сам он абсолютно недостоин называть ее так, словно он какой-то давний друг. Ищейка всего лишь страж и обязан обращаться с ней как со своей госпожой. Они все должны держать дистанцию с моей женой, но никто этого почему-то не делает. Деметрий почитал проявление женской слабости, находя в этом силу, Джейн же — презирала. И от того первый нарушал все негласные правила и приблизился к Афине слишком близко, желая быть защитником, вторая надменно возвышалась, презренно смотря с высока. И я обязан был указать этим двоим свое место, вот только не получалось. — Не твое дело, — резко бросаю, не желая показывать своего страха: ей действительно хуже... будет в следующий раз. — Может просто переждать? — Переждать? — я мгновенно останавливаюсь и перевожу на него свой прищуренный взгляд. Скептически выгибаю бровь, стараясь не наорать на этого идиота. — Получше идей не придумал? Он тут же стушевался, но лишь на секунду, а затем вякнул то, за что я бы оторвал ему язык и засунул в задницу: — Мы можем попробовать давать ей кровь наркоманов. Я тут же взревел и пригвоздил его шею рукой к каменной стене. — Совсем сбрендил? — ну точно полный идиот. И как он вообще посмел о таком заикнуться? А Деметрий словно и не видит в этом ничего предрассудительного. Передергивает плечами и изящно смахивает рукой пыль, что осыпалась на его мантию с многовекового потолка. Как только он заканчивает испытывать мое терпение тягой к излишней чистоплотности, я уже готов рвать и метать. — Может, — наконец отвечает он, поднимая на меня свой взгляд, — это подействует на нее, и Дора сможет выйти из этого состояния. Вампиры же не болеют человеческими болезнями, значит у нее не будет наркозависимости. Я пил как-то кровь одного нарко… — он тут же запнулся, стоило мне сделать предостерегающий шаг ближе, — одного представителя данного вида падших людей, что употребляют запрещенные вещества. Давно правда, когда опиумом баловались в средние века. И надо сказать, что даже на меня подействовал этот дурманящий эффект. Еще бы он не подействовал на такого идиота, как Деметрий. Мозгов у него после этого явно поубавилось. — Уйди с глаз моих, — с губ сорвался глухой протяжный рык, — пока я тебе шею не перегрыз. Моя рука с силой оттолкнула его в сторону, а он как ни в чем ни бывало поднялся и пошел дальше. Черт, а может, этот сосунок дело говорит? Вот только зависимость от Корин у нее появилась, где гарантия, что кровь с наркотиками не сделает все еще хуже?