***
Предрассветное кровавое зарево окрашивало Вольтерру в красный цвет. Кайус и Афинадора отстали, мы же втроем как побитые собаки вернулись домой. Стояли у черты города и не смели сделать шага вперед. Я понимала, что без плаща в городе после рассвета лучше не появляться, но у меня было дело, которое не терпело отлагательств. У меня было еще несколько минут, прежде чем первые лучи выглянут из-за горизонта. В километре, к югу от города, было старое кладбище, на котором хоронили с незапамятных времен. И именно туда меня и тянуло невидимой нитью. Одинокая могила многие столетия стояла особняком, огороженная и скрытая от человеческих глаз. Мне хотелось побыть одной, но Феликс и Деметрий не отставали от меня ни на шаг, хоть и держались чуть в стороне. Смотря на дорогое имя на надгробии, я поклялась, что отомщу: — Он за все поплатится, я тебе обещаю. — Кто Джейн? — глухой голос Деметрия послышался из-за спины. Что за глупый вопрос, черт возьми? Как он вообще может задавать его после того, что было? Я стремительно развернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Он знал ответ, знал кто, но зачем-то задал этот вопрос вслух. — Тот, кто убил моего брата у меня на глазах. Тот, кто разорвал его, смотря с ненавистью и презрением. И я буду пытать этого Каллена снова и снова. День за днем, месяц за месяцем, годы и столетия. Всю оставшуюся жизнь он будет гореть в котле моей боли и ненависти! — предвкушение от будущего правосудия приносило какое-то безумное удовольствие, что ощущалось покалыванием на кончиках пальцев. Но на мои пылкие слова вампир лишь склонил голову вбок и закачал ею. — Ты что не понимаешь? Он мощный отражатель и какой-то чертов усилитель. Даже ты не можешь проецировать боль на нескольких вампирах сразу, а он сумел, — и этот факт выводил меня из себя. — Он снова перенаправит твой дар против тебя же самой, да еще и на нас распространит. Вряд ли его вообще каким-то даром проймешь. Ты лишь сама погибнешь, а я тебе не позволю умереть, ясно? Плевать мне было, какой у него дар. Плевать на свою жизнь. Если я умру, пытаясь отомстить за брата, то так тому и быть. Я все равно расквитаюсь с ним, чего бы это не стоило. Не даром, так собственными руками я заставлю его страдать. Значит, буду пытать по-другому. Отрывать части его тела снова и снова, пока Деметрий и Феликс будут его держать. — Меня не пугают трудности, — язвительно щурюсь в ответ. — Это мой долг и твой, как его лучшего друга. Или ты собираешься оставить их в живых после всего того, что они сделали? Позволишь им жить? Деметрий молчал, поджав губы, и вместо него заговорил Феликс: — Он не виноват, Джейн, — что он сейчас сказал? Резко поворачиваю голову в ту сторону, где он стоял. Пусть только повторит это, и я собственноручно заставлю его пересмотреть свое решение. — Мы решили убить их, а они в ответ убили наших, — не верится, что он оправдывает нашего врага. Мы вершили правосудие, наказывая их за нарушение закона. — Аро ведь знал исход битвы от той вампирши, которая видит будущее. Но он все равно подставил нас всех под удар. А в конце хотел сбежать, поджав хвост, — от отвращения его передернуло и меня тоже. Вот только меня от его слов. — Раскрой уже наконец глаза. Во всем этом виноват лишь Аро. — Не смей, слышишь? — злость бурлила во мне диким пламенем. — Не смей говорить такое о нашем господине, я тебе не позволю, — делаю шаг к Феликсу, собираясь проучить его за неповиновение и гадкие мысли, но Деметрий тут же перекрывает мне дорогу. Решил заступиться за него? Прекрасно! А как же Алек? Стоило ему умереть, как ищейка сразу же нашел себе нового друга? — Да пошли вы оба! — от них обоих мне было тошно, пусть катятся к чертям собачим. Больше терпеть их общество я была не намерена. Только Кай здесь был самым адекватным. Мы отомстим вдвоем, восстановим наш клан и отомстим. Я тут же сорвалась с места. Кладбище осталось позади, как и оба придурка, которых хотелось задушить собственными руками. Но и здесь они снова последовали тенью, на этот раз держась от меня на приличном расстоянии. Нужно было повернуться и проучить их, но солнце уже выпустило свои первые лучи и нужно было успеть преодолеть черту города, чтобы скрыться в высоких улочках, где оно еще не появится несколько часов. Стоило мне ступить на Площадь дей Приори, как из-за двери под башней с часами послышались стремительные шаги. Хайди, что единственная осталась присматривать за замком и благодаря этому осталась жива, вылетела на улицу, накидывая на голову капюшон красной мантии. — А где остальные? Феликс? — она тут же подбежала к вампиру за моей спиной и взяла его лицо в свои ладони, начиная осматривать. Соленые воды океана так и не успели смыть пепел, что, казалось, впитался в нашу кожу. Хотелось отдраить себя щеткой, до скрипа, как и волосы. Они пропахли сладким запахом смерти, и теперь придется вымыть их как минимум трижды, чтобы любимый запах хвои и еловых шишек перебил розовую сладость. Хайди с ужасом пискнула, когда заметила, что на левой руке у ее пары нет мизинца и безымянного пальца. Теперь его плоть осела пеплом на американской земле, а обручальное кольцо затерялось где-то в промозглой земле. Повезло, что он лишился только двух пальцев, все могло быть гораздо хуже. — Что произошло? — кажется, до нее начало доходить, что дело действительно дрянь. И я не могла ее винить в этом. Оставшись я в замке и увидь троих из двадцати самых одаренных и смертоносных вампиров, я бы не поверила в их смерть. Никто не мог уничтожить наш клан три тысячелетия. Это казалось невозможным. До вчерашнего дня. — Аро, — Феликс подал голос, но тут же замолк, стоило мне бросить на него полный ненависти взгляд, но его это похоже не остановило. В его взгляде горел огонь наглой уверенности. — Аро сгубил самый мощный клан вампиров. Мы втроем, Кай и Афина — это все, что осталось от Вольтури. — И теперь все оставшиеся вампиры начнут зариться на наше место, — начал канючить Деметрий, кривя губы, — а у нас даже нет сил и возможностей отстоять трон. Мы справимся, всегда справлялись. В конечном счете не только наш клан разгромлен, но и почти все вампиры на земле мертвы, мы созвали многих в качестве свидетелей. Сомневаюсь, что кто-то из оставшихся позариться на наш статус. Румыны повержены, а больше некому. Парочка влюбленных начала молча и противно переглядываться, словно мысленно разговаривая между собой. Их театр немых актеров был мне не интересен, поэтому я двинулась наконец к замку. Пойду в нашу с Алеком комнату и засяду там, перебирая его вещи. Я всегда презирала людей и их современные технологии, но сейчас стало до боли щемяще от того, что у меня даже не было ни одной его фотографии. Лишь помпезный портрет висел в одной из галерей замка, но он мне никогда не нравился тем, что был совсем на него не похож. Но тем не менее я собиралась снять его утащить в комнату, смотреть на Алека и… — Мы с Хайди уходим, — слова Феликса нагнали меня уже у входа в замок. Сначала я не поверила своим ушам, но он повторил это снова. — Попробуем начать жить с чистого лица, мы давно планировали, — нет, он не посмеет. Резко поворачиваю в их сторону голову и останавливаюсь. Вот же чертовы предатели! — Вы можете уйти вместе с нами. Кай угробит нас раньше, чем это сделал Аро. Это уж вряд ли. Нас погубит именно то, что мы разделимся. — Вы никуда не пойдете. Мы останемся и отомстим Калленам, — гневно смотрю на Деметрия, ища поддержки, но он лишь пожимает плечами. — Извини, Джейнлла, — Хайди снимает с шеи медальон с буквой «V», которая означает Вольтури, и передает его в руки Деметрию. Феликс в следующий момент делает то же самое, — но наши пути на этом расходятся. Непоколебимая и твердая уверенность в их взгляде отрезвляла. Они даже не боялись меня, не боялись того, что я заставлю их остаться. Что воспользуюсь своим даром, чтобы удержать их. Давно планировали... Силы на противостояние с ними почему-то резко иссякли. Злость сменилась апатией, заставляя опустить руки. Неужели это чертов конец? — Деметрий? Ты тоже с ними? — единственное, на что меня хватает. Я сглатываю вязкий яд и жду его решения. Если и он уйдет… Он не может уйти, черт возьми! Без него я не справлюсь. Вампир на секунду задумывается, тяжело вздыхает и поворачивается к Феликсу и Хайди, крепко обнимая их обоих на прощание. Выдох облегчения срывается с моих губ.***
Кайус пришел в бешенство. Стоило ему узнать, что Феликс и Хайди ушли, так он сорвался с цепи. «Догнать и собственноручно убить обоих». И только Деметрий смог остудить его пыл. Сказал, что у него больше нет такой власти над нами, и что ни он, ни я не собираемся исполнять его приказа. Убивать их я бы и вправду не стала. Как бы я ни была зла на Феликса и его гребаное мнение, но смерти они с Хайди не заслужили, поэтому просто молча встала на сторону Деметрия. «Щенок», обидное прозвище слетело с озлобленных губ господина в сторону ищейки, что показал свои зубки. И тогда уже прорвало и второго. Эта конфронтация не могла закончиться ничем хорошим. Даже я понимала, что нам нужен лидер, если мы хотим вернуться и отомстить. И у Кая был самый большой опыт, вот только все его в клане боялись и ненавидели, поэтому без поддержки Аро он был для Деметрия бельмом на глазу. Ищейка осмелел и не кичился высказывать недовольства и сыпать оскорблениями в ответ. По правде говоря, мы все устали от ужасного отношения Кайуса в нашу сторону. Он каждого стража смешивал с дерьмом при любой возможности, даже Алека и меня. Оскорблять других для него было нормой. Поэтому сейчас ничего не останавливало Деметрия от нападок, так он выплескивал накопившуюся за все эти столетия злость и обиду. Если бы они сцепились, то я не знаю, кто победил бы. Парадокс был в том, что самым смертоносным воином в клане был именно Кай. Он научил сражаться Деметрия, а тот после обучал всех остальных. И вряд ли ученик смог бы превзойти учителя, пусть тот и сидел на троне как на скамейке запасных все эти годы. Что-то нужно было срочно предпринять, пока они не поубивали друг друга, но я не решалась воспользоваться своим даром, боясь гнева господина. Это был самый быстрый способ заставить их разойтись по разным углам и перестать выводить друг друга. Но все же я не посмела опробовать дар на Кайусе. И кто бы мог подумать, что именно Афинадора сможет усмирить мужа, всего лишь дотронувшись своей ладонью до его предплечья. Без слов, без криков. Одно касание, и Кай просто замолчал, перестал раздувать от гнева ноздри и обреченно сел на свой трон, качая головой. Яд так и застрял в горле у ищейки. Я видела, как ему хочется продолжить, но одернула его, как только он сделал шаг в сторону каменного помоста, где стояли старинные резные стулья, которым было по несколько веков. Пока Кай думал о чем-то своем, Афина с любопытством осматривала деревянные узоры, проводила по ним пальцем, но от мужа не отходила ни на шаг. Она была тихой и печальной, а еще слишком молчаливой. За все это время она не сказала ни слова. Она казалась какой-то потерянной, не зря же владыка ее так оберегал, что я видела ее всего лишь второй раз в своей вампирской жизни. Мало кто вообще знал о ней, большинство стражей были не в курсе, лишь приближенные были посвящены в тайну ее существования. И Деметрий с Алеком были в их числе. Как и еще двое стражей, которым запрещено было покидать башню, где жили жены. Я даже не знала их имен, настолько они были скрытны и преданы владыкам и клану. Корин и Челси тоже не отходили от женщины ни на шаг, но теперь они обе были мертвы, и с его женой явно было некому возиться. Если он ее скинет на меня, то боюсь мы не поладим. Лишь от одного взгляда и ее вида хотелось встряхнуть женщину и сказать, что мы на войне. Что пора выбраться из мира грез, в которых она жила. Даже платьице на бой приодела, как же это было некстати. Опекание своей пары в лице Кая вызывало у меня рвотный позыв. Ведь я абсолютно не понимала, как можно сидеть в башне, вышивать мужу золотые узоры на рубашках и рисовать картины. По словам Деметрия жены только этим и занимались. Он жил дольше всех с Вольтури и помнил многие вещи, о которых просто физически не знали остальные. Раньше, например музыка была частым гостем в замке, но помнил чудесный голос, что завораживал любого, стоило только его услышать, но затем в один момент любая музыка и пение были полностью запрещены в клане. Это правило распространялось на всех без исключения. Однажды даже Кай самолично обезглавил вампира-стажа, что решил попеть в душе. Это был самый странный его поступок, ведь бедняжка умирал в мучительной агонии. Я прекрасно помню этот эпизод, что случился лет двадцать назад. Но это было не все. Жены правителей даже не убивали людей, кровь им приносили в бокалах словно на пир. Они ни разу не покидали замок, не видели света белого и были узницами своего положения. Мне не верилось, что ради этой женщины господин был готов на все. По сравнению с его вспыльчивым и дерзким нравом, такая тихая женщина должна была навевать на него скуку. Может, поэтому он и прятал ее: не хотел, чтобы видели, насколько он пресмыкался перед ней. А он пресмыкался. Вечно держал ее за руку, спрашивал, хорошо ли она себя чувствует. Даже с поля боя ушел, чтобы ее не убили. А ведь мы могли бы добить их… Убить ублюдка Каллена. Но бедная Афина была в приоритете, что б ее! Стук каблуков, доносившийся из лабиринта коридоров, заставил меня перестать осматривать странную вампиршу и внутренне кривиться при мыслях о ней, а всех остальных — на секунду напрячься. Я прислушалась, пытаясь понять, кого принесло в столь ранний час: для секретарши было еще слишком рано. Если бы не звук бьющегося сердца, то я бы решила, что это вернулась Хайди, уж слишком уверенными были эти шаги. Никто из сотен человеческих секретарш не умел ходить по каменной кладке так твердо. Их ноги разъезжались, каблук застревал в щелях или карябал гладкий ледяной камень. Поступь же гостьи была совсем другой, какой не бывало ни у одной из человеческих женщин, от чего я тут же напряглась. Но никто кроме меня не заметил этого, лишь Деметрий довольно кинул, что не против подкрепиться. И лишь когда еще с несколько десятков бьющихся сердец послышалось из глубин коридоров, каждый из нас понял, что что-то не так. — Mortadella, — через минуту женский голос раздался в фойе у стойки секретарши. Лицо женщины было скрыто за черной вуалью, настолько плотной, что даже вампирское зрение не могло выцепить черты ее лица. Цокот каблуков продолжился, и грация, с которой она ступала, навевала на определенные мысли. У самого порога она на мгновение остановилась и изящным движением откинула шляпу с непросветной черной шторкой в сторону, показывая каждому из нас свои глубокие зеленые глаза. Именно они тут же приковали мой взгляд, не ее острые скулы или немного кукольное лицо, а глаза. Такие глубокие, что казались неестественными для человека. Кайус резко дернулся, привлекая мое внимание, и соскочил с трона, стоило только человеческой женщине сделать шаг в тронный зал. Афина тут же затряслась при виде гостьи, и он завел ее себе за спину. Незнакомка приторно сладко улыбнулась, и в этот момент за ее спиной начали прибывать в фойе остальные люди. Пока мы все молчали, пытаясь понять, что происходит, они уверенно входили внутрь тронного зала, останавливаясь за спиной зеленоглазой незнакомки. Их было с десятка три, одетые в идеально выглаженные костюмы, рубашки, мокасины. Все они были чем-то похожи между собой, словно из одной партии. Те же черты лица, у многих были ярко-зеленые глаза и запах. Не такой сладкий как у вампира, но и не человеческий. Неужели они все были полукровками? Это просто невозможно. — Кайус Вольтури собственной персоной, — она развела руки в стороны и покрутилась на месте, осматривая убранство тронного зала, словно это был ее новый дом. — Тебе понадобилось так много тысячелетий чтобы понять, что существуют еще и полукровки. А узнал бы раньше, и разгрома твоего клана можно было бы избежать. Я тут же перевела взгляд на Кая, ожидая какого-то приказа, но он молчал. Стоял и смотрел в бешенстве на женщину, и не мог оторвать от нее взгляда. Наконец она перестала мельтешить перед глазами и вновь обратила на нас внимание. Вот только при виде жены владыки ее лицо гневно перекосилось. — И Афинадора тоже здесь? — полукровка досадливо причмокнула губами, надувая щеки. — Какая досада, я ведь слышала, что ты умерла. Какой ужасный все-таки сюрприз, — она странно растягивала буквы, и было не понятно, особенность ли это акцента или она и вправду так тянула гласные, потому что ей нравилось. — Впрочем я не удивлена, этого стоило ожидать. Наверняка запрятал ее в подземельях и держал как пленницу все эти годы. А она была права: для всех остальных вампиров в мире Афина была мертва. Деметрий как-то рассказывал, что это из-за прошлого Кая. У него было слишком много врагов, которые пытались убить ее. И легче было убедить всех в том, что она мертва, а сам Вольтури слетел с катушек и карает всех мучительной смертью. Ищейка говорил, что со временем он слишком вжился в роль, а раньше даже был сносным парнем. В это было слишком трудно поверить. И этой женщине явно не понравилось то, что Афинадора была жива, но ее разочарованный вид все равно сменился довольным и надменным. — И как тебе жилось без языка все эти годы? Скучала по нему? Я всегда ношу его на шее в качестве трофея, — золотая цепочка сверкнула, и ее пальцы достали из-под рубашки настоящий оторванный язык. — Мое самое любимое украшение, — мерзкая ухмылка однобоко скривила ее рот. Даже я пораженно и презрительно сглотнула, а Кай и вовсе вышел яростно вперед, готовый одним лишь взглядом испепелить ее. Если эта женщина вырвала язык его паре, то достойна того, чтобы страдать в адских муках. И плевать на огромное количество ее дружков в зале. Сомневаюсь, что они смогли бы выстоять против вампиров. А были бы здесь Феликс и Хайди, так мы бы уже уделали их всех. — Господин? — я только и ждала его приказа, чтобы заставить эту полукровку страдать и корчиться от боли. — Заткнись, Джейн, — ненавистно зашипел владыка, даже не повернув в мою сторону голову. Я давно привыкла к грубости с его стороны, но к тем словам, что он произнес в следующий момент, никогда бы не смогла. — Лучше бы умерла ты, а не Алек. Какой от тебя прок, если ты можешь причинить боль только одному вампиру? Его слова отвесили мне пощечину, хлесткую и жестокую. Такую болезненную, что хотелось убить Кая лишь за то, что он посмел даже подумать о таком, не то что произнести это вслух. В моих глазах позорно скопился яд, а он даже не взглянул в мою сторону. Колол безразличием по самому больному. — А ты ни капли не изменился за эти годы, все такой же мерзкий грубиян, — вмешавшаяся в наш диалог полукровка заставила меня стремительно заморгать и отвести взгляд от белобрысого ублюдка. — Как приятно, когда жизнь расставляет все по своим местам. Теперь вы не на вершине пищевой цепи, а на самом дне канализационной шахты. Как же мало осталось от твоей шайки, мой недорогой друг. Даже совсем не у кого забирать дар, — Деметрий от ее слов напрягся и сделал шаг ближе ко мне, оказываясь вплотную, но никто не обратил на него внимание. Он кивнул мне на запасной выход из зала, словно предлагая бежать. Но я не понимала, почему мы вообще должны это делать. Мы могли выстоять против них, если бы началась бойня. — А таким гадам как вы нельзя иметь дары. Природа ведь специально сделала тебя ущербным, Кай. Вольтури глухо зарычал и начал скалиться, властным тоном показывая свое пренебрежение: — Твоя знакомая забрал мой дар, не природа. Я нахмурилась. Не знала, что у него был дар. Все в клане за глаза называли его ущербным, ведь у каждого из нас были силы, а у него одного их не было. И Кайус знал об этом и бесился. Но не это насторожило меня в его словах, а другое. Я слышала байки о Сицилийском клане, который был разгромлен еще две тысячи лет назад. Он был силен тем, что один из их вампиров умел поглощать дар одаренного вампира и передавать его другому. Но я не думала, что это все было правдой. Всего лишь легенды, что ходили среди наших, но не более. Никто из владык никогда не показывал, что это все случилось в реальности. Чтобы понять, что здесь происходит, я нехотя взяла ищейку за руку, и пальцем отстучала азбукой Морзе вопрос на его ладони: «Они и вправду умеют забирать дар?» Он кивнул головой. «И сделают это с нами?» От этой догадки мне было не по себе, и Деметрий снова кивнул. Черта с два я отдам свой дар. Он прав, пара валить отсюда. И стоило мне дернуться в сторону выхода, утянув за собой ищейку, как оттуда вышло несколько вампиров, отрезая нам путь к отступлению. Нам ничего не оставалось, как поспешно вернуться обратно и думать о том, как теперь отсюда выбраться. Единственным спасением было отверстие в потолке в центре зала, через которое можно было выпрыгнуть. Проблема была лишь в том, что полукровка медленно оттесняла нас и практически подошла к центру зала. — Какая разница, кто забрал твой дар, если ты был не достоин его? — незнакомка продолжала разговор, совсем не обращая на нас с Деметрием внимания. У нее явно было все под контролем. — Да разве это вообще был дар? — она насмешливо осмотрела своих людей, и те начали самодовольно усмехаться. — Бесполезная ерунда, природа насмехалась над тобой, Кайус. И твои стражники на смех тебя примут, когда узнают, какой у тебя был дар. Он, — она тыкнула пальцем в вампира и посмотрела на нас с ищейкой, — мог лечить людей, представляете? Самый бесполезный дар на свете, от которого он в тайне мечтал избавиться и заполучить другой. Только вот обмен произошел в одностороннем порядке. Дар мы у Кайуса забрали, а новый взамен ущербному не дали. Вот тут она была хоть в чем-то права: дар был и вправду бесполезным. Лучше не иметь никакой, чем такой. Может, они вообще сделали ему одолжение, забрав то, что и вправду могло бы вызвать среди стражей насмешки? По крайней мере это обозлило его и сделало самим собой. Иначе бы его вообще не держали в Вольтури. — Я мог лечить и вампиров, или ты забыла об этом, Беренайк? — от звука имени полукровки Афина начала трястись еще сильнее, и Каю пришлось вернуться, лишая нас выигрышной линии фронта. Теперь мы точно с Деметрием не доберемся до дырки в куполе. — Оторванная конечность не была бы проблемой, как и язык. Беренайк тем временем все оттесняла нас дальше, а за тронами стояло несколько вампиров, будто поджидая, когда мы подойдем ближе. Деметрий развернулся, решив защищать тыл в случае нападения. Он прижался спиной к моей, и как бы мне было неприятно, но я ценила его верность моему брату и желание защитить меня. Он давно обещал, что если вдруг с Александром что-то случится, то он не даст меня в обиду. Я бы предпочла, чтобы этот момент никогда не настал, но реальность была совсем другой. Теперь если бы дело дошло до битвы, то наши шансы стремительно падали к нулю. Мы были в ловушке. И каждого из нас волновало то, что будет дальше. Какую цель преследует эта полукровка? Пусть этот вопрос мучил каждого из нас, но мы с Деметрием не торопились открывать рты, не зная ничего об этой женщине. С одной стороны, можно было попытаться найти с ней общий язык, взяв общение на себя, ведь Кай ей явно не импонировал. С другой же стороны, она была так заинтересована им, что вряд ли стала бы нас слушать. Но спустя несколько бессмысленных фраз наш господин все же спросил, что нас ждет. Его терпению приходил конец быстрее, чем нашему. Он никогда не умел ждать. — О, — лицо Беренайк тут же засияло, — мы убьем каждого вампира на земле, и останутся только полукровки, — вот же… Мой взгляд начал метаться в поисках чего-то, что могло бы нас спасти, а женщина тем временем посвящала нас в свои кровавые планы: — У нас нет яда, мы можем размножаться только естественным путем, поэтому вампиры в скором времени будут истреблены. И больше не будет ваших мерзких истинных пар, ведь полукровки сами выбирают кого любить. Теперь картина начинала потихоньку вырисовываться в моей голове. Я отчетливо видела обиженную и обозленную женщину, которая всю свою жизнь направила на отмщение мужчине, что бросил ее ради другой, ради истинной пары. Две или три тысячи лет она ждала, чтобы свершить правосудие. С одной стороны это вызывало восхищение, а с другой раздражало, что прошло так много времени до часа расплаты. Смогла бы я преследовать Каллена столько веков, если бы не смогла убить? Быть его тенью и выжидать нужного момента? Быть такой же помешанной, что не может принять то, что вокруг нее не вертится мир. Что есть свои законы. Что истинные пары — это святое для вампира. И ей следовало бы оставить их в покое. «Мы решили убить их, а они в ответ убили наших…» Закон выживания и все же... Это другое. Смерть — другое. Он убил Алека, и достоин того, чтобы страдать. И даже если мне понадобиться две тысячи лет, то это будет стоить того. Мы созданы для того, чтобы жить вечно, а если кто-то дорогой нам умирает, то смысла в жизни нет, кроме отмщения. Ради него. Ради Александра. Я убью его. Деметрий дернул меня за почти высохшую кофту, возвращая в реальность и к самому главному. — Я дам тебе выбор, Кай, — Беренайк за это время подошла совсем близко, настолько, что Вольтури мог бы оторвать ей руку или голову одним своим движением. — Ты преклоняешь передо мной колени, возвращаешься ко мне, и я оставляю твой клан в живых. Помогу добить остатки Калленов, верну твоей ненаглядной язык, но вместе вы больше никогда не будете. Или же… — она призадумалась, но было видно, что лишь для пущего эффекта. Женщина для себя уже все давно решила. — Или же я заберу у каждого твоего одаренного вампира дар, отпущу вас, и вы будете оставшиеся годы скитаться по планете и трястись от страха, что однажды мы придем за вами и убьем как остальных вампиров. А мы это сделаем, поверь, в самый последний момент, когда больше кроме вас вампиров не останется. Насладишься последними годами в ссылке, не сидя на своем прекрасном троне, — она обогнула Кая и Афину и безошибочно уселась именно на его трон, тут же закидывая ноги на спинку. Голова ее отклонилась вниз и россыпь черных волос заблестела в воздухе. — Что ты выберешь, дорогой Кайус? Вольтури сжал кулаки, а мы с Деметрием пристально наблюдали за ним. Я надеялась, что он примет единственно правильное решение в данный момент. Примет ее предложение. Шаг вперед ему не дала сделать мертвая хватка его жены. — Нэ деай эого, — послышался странный, едва разборчивый шепот Афины у его уха. Беренайк брезгливо поморщилась при звуках ее голоса. — Надо было оторвать твой язык с корнем. Ущербный отросток помогает ущербной вампирше ущербно говорить, — она плюнула Афине прямо на туфли, показывая свое презрение. - Как же бы ублажала его все эти годы в постели? Небось поэтому он такой злой, потому что неудовлетворен? — Заткнись, — Кай взревел и начал тыкать в нее пальцем. — Заткни свой мерзкий рот и даже в сторону ее не смей смотреть. Беренайк злобно засмеялась. Такой исход мне не нравился, мы могли бы уничтожить Калленов, а он отказывался от такого шанса. Убил бы потом эту полукровку через пару дней и дело с концом. Как будто не знает, как вести себя в логове змей и предателей. Это был единственный шанс выбраться отсюда в целости и сохранности, а от своего дара я отказываться не собиралась. Поэтому открыла было рот, чтобы сказать, что мы согласны, но Беренайк наиграно поджала губы и заговорила: — Признаюсь, прямо сейчас я захотела, чтобы вы пострадали подольше. Поэтому выбор сделаю за вас. Селина, — из пяти вампиров за тронами одна вышла вперед, — займись девчонкой, а затем и парнем. Женщина сделала шаг с мою сторону, смотря мне прямо в глаза. Я тут же попятилась назад. Ну уж нет, я не отдам свой дар, пусть идут к черту, это все, что у меня осталось. В следующие мгновение десять мужчин оцепили нас с Деметрием в узкий круг, а еще через несколько секунд нас обоих скрутили и никакие приемы не помогли нам выстоять против тех, кто превосходил нас количеством. Чужие руки с силой сковали мои собственные в стальную хватку. Кожу тут же неприятно опалили горячие касания. Воспоминания вспыхнули в голове, и я истошно закричала, пытаясь вырваться. Одного за другим я посылала им волны боли, но Кай был прав — толку не было от моего дара, если я умела воздействовать только на одного. Я так и не научилась как Александр развертывать свой дар сразу на нескольких существах. И поэтому пока один пытался отдышаться, остальные продолжали удерживать меня на месте. Все было тщетно. — Я вырву каждому из вас ваши поганые руки, — любые попытки вырваться лишь усугубляли ситуацию, и они только сильнее начинали меня лапать, причиняли боль и пальцами впиявились так, что на моей коже появлялись трещины. Они распяли меня как грешницу, натянули руки в разные стороны так сильно, что от любого движения плоть начинала покрываться паутинкой и отходить, грозясь и вовсе оставить меня без обеих рук. И пока я истошно билась, поливая их ядом, эта Селина подходила все ближе. — Будет больно, — заговорила Беренайк, но я не обращала на нее внимание, смотря вампирше прямо в глаза, — но затем ты всего лишь будешь ощущать себя опустошенной и бесполезной. Жить без дара невыносимо тяжело, эта пустота невосполнима, ведь дар — неотъемлемая часть тебя. Но к счастью, теперь ты больше никому не причинишь вреда. Не сможешь никого пытать и отомстить за своего брата. Селина слишком быстро остановилась прямо передо мной и взглянула на полукровку, ожидая от нее сигнала. Паника затопила меня с головой. Деметрий не мог мне ничем помочь, скрученный сразу шестерыми, где один из полукровок держал свои руки на его подбородке и шее. А чертов Кай и Афина стояли в стороне и просто за всем этим наблюдали. Не верилось в то, что это происходит сейчас с нами. Все не может закончиться так, не тогда, когда мы спаслись и выжили. Нет! Я не позволю ей сделать это со мной, черт возьми! Я чувствовала, как дар от злости накапливался внутри меня, как готов был сорваться с моих губ вместе от отчаянным криком, высвободиться из каждой клеточки моего тела и поглотить их всех. Наконец выйти на тот уровень, который так долго от меня ждал Аро. Но не успела я ничего сделать, отпустить наконец контроль, как вампирша коснулась ладонью моей груди, и ноющая, высасывающая боль пронзила все тело. Неприятное ощущение стремительно покидало кончики пальцев, руки, ноги и сосредотачивалось в грудине. Руки Селины засветились молочным светом, и в этот миг словно часть меня начала болезненно отделяться, разрывать грудную клетку на две части, засасывая вторую внутрь нее. Если боль от потери Алека ощущалась как нечто извне, что заполонило меня с головой, то потеря дара рождала в каждой клеточке моего тела пустоту. Словно часть моей души навсегда забирали, но лишь ту часть, что способна была жить дальше, чувствовать что-то светлое, а оставляла лишь осколки боли. — Нет, нет… — я обессиленно повисла в стальной хватке, начина ощущать мрак отчаяния и безысходности. Это были одни из самых мучительных мгновений моей жизни. И когда все закончилось, то я просто упала на колени: чужие руки больше не держали меня. Внутри образовалась зияющая пустота и глубокий океан обреченности. Не было сил ни чтобы поднять голову, ни чтобы испытывать злость или ненависть, в этот момент не было сил ни на что на свете. Абсолютная апатия. У меня больше не было моего дара. Ледяная ладонь докоснулась до моих лопаток. Нежно и чутко, от чего я впервые за многие годы не почувствовала отвращения к чужим прикосновениям. Поглаживающие движения приводили в чувства, пока мычащая под нос грустная мелодия успокаивала и дарила неожиданное облегчение. Наконец я смогла поднять свой взгляд и едва проклюнувшейся сквозь пустоту ненавистью одарила чертову полукровку, а она лишь самодовольно оскалилась в ответ. И в этот момент я почувствовала жгучую боль. Она возникла в голове, но была не такой сильной, как после отражения моего дара чертовым Калленом. Слабее раза в два и гораздо терпимее, поэтому я даже не дернулась, лишь сжала зубы. Теперь эта бешенная сука забрала себе то, что по праву было мое. Мой дар. Убить ее хотелось безмерно, но все же я понимала, если умрет она, то и мой дар сгинет вместе с ней. Злость всегда придавала мне сил, и в этот раз я быстро пришла в себя благодаря ей. Сорвалась с места, чтобы выцарапать Беренайк глаза, но те же нежные руки не дали мне сдвинуться с места. Теперь же прикосновения Афины были сильными и цепкими, неприятными настолько, что хотелось плеваться в ее сторону ядом, но повелительный тон Кая заставил меня остановиться. Как только я прекратила вырываться, интерес полукровки ко мне иссяк. — Деметрий, — она сразу же перевела взгляд на него. Вампир поежился, но уже понимал, что его ждет такая же участь. На удивление он был слишком спокоен. Смирился и даже не пытался что-то предпринять. — Ты самый лучший ищейка в мире. Только вот теперь это звание перейдет к Алистеру, — еще один рыжий вампир вышел из строя, самодовольно скалясь Кайусу в лицо. — Он вовремя убрался с поля битвы, притаившись в кустах, а его познания об исходе вашей маленькой войны были для нас на вес золота. Ты ведь знаешь, что он тоже ищейка? — полукровка подошла к Деметрию и очертила его скулу своим наманикюренным ноготком. Какая мерзость. Я бы плюнула ей ядом в лицо, жаль только ко мне она так близко не подошла. Как-то я проделала этот фокус с одной вампиршей, и у той нестерпимо начало жечь глаза. Сейчас мне хотелось проделать тоже самое еще раз. — Только он не такой искусный ищейка как ты, Деметрий. И его вышвырнули из замка Вольтури, заменив тобой. Так что у Алистера с тобой давние счеты. Но как ты понял, сегодня все получат по заслугам, — ее ладонь несколько раз шлепнула его по щеке, прежде чем она сказала те же самые слова: — Селена, начинай.