More then just love

Он разобьёт её жизнь в дребезги, на тысячу и один осколок, потом уйдёт - она знает... Но не растопчет. Не он. Не сейчас. Не вот так. Она лишь посмотрит в его глаза, а он, не видящий души её, плачущей и отчаянно трясущей его за плечи, горько, с ароматом кофе улыбнётся и исчезнет. Она видит его слишком часто. Он- на рекламе, в чужих разговорах, в волейболе, во всем... Даже в случайном похожем на улице. Он везде, в мыслях, глазах чужих и в сердце, сжавшимся, засохшем и потрескавшемся по швам... Он везде... Он затапливает прошлое, душит настоящее и не даёт шанса на будущее. Ойкава уйдёт, так и не сказав ей, что мог ошибиться. Что мог просто оказаться не идеальным. Не захочет признавать это... Ведь легче сделать больно другим, чем себе. В конце концов, он ведь бездушный эгоист, как говорил Матсукава. А она останется. Останется там, в прошлом, раз за разом повторяя всё это,все проигрыши, поражения и думает, что боли в колене нет на самом деле, что всё это она придумывает, старательно пытаясь не верить, что виновата её, только её слабость. И она вновь проигрывает. Вновь. Вновь. Вновь. Поражения режут сильнее всякого ножа, вытягивая последние силы и забирая её чувства без остатка. В конце концов ей надоедает всё это настолько, что становится скучно и безразлично. Она не откажется от звания - капитан команды. Попросту не позволят, упадут духом, не смогут... Она ведь не эгоистка... Так? Отчего Дуракава стал задумчивым, Иваизуми не знает. Однако, почему он стал больше следить за речью и молчать, узнать будет кудааа интереснее... Может, наконец кто-то ему мозги вправил, - думает он, но все же спрашивает. На всякий случай. Ответ поражает. И не только само содержание, но и само существование ответа на такой вопрос. Первые несколько минут Хаджиме заходится таким диким хохотом, что Тоору невольно начинает сомневаться, а не заразился ли он ненормальностью его? Но потом его смех разко обрывается: -Ты дурак. Это тот самый ДУРАК в том самом смысле, который означает только одно. - Ты сказал ей ЭТО? -А знаешь, тебе надо извиниться. Я не знаю как, но вряд ли это у тебя получится обычным способом. И перед тем как  уйти, бросает: -Не суди о людях по себе. Может это и было у неё, но... Она все равно делала всё, чтобы стать лучше. Ей не плохо. Она вдыхает воздух и не чувствует ничего. Ничего. Совсем. Как ей в голову пришла эта мысль, она не помнит точно. Быть может, из-за вдруг вспыхнувшего интереса,а может из-за смертельной усталости... Не важно... Сейчас будет определённо интересно. Она делает шаг вперёд, залезает на бортик и вдыхает опять. Воздух начинает пахнуть искрами и, отчего-то, цитрусом. Она думает, думает, думает и удаётся это ей поразительно лёгко. Мысли впервые за несколько месяцев не путаются, не носятся по голове, убивая друг друга, а прилежно сидят в очереди. Она не эгоистка. Совсем не эгоистка. Честно-честно... Ну разве что совсем чуточку. Команде плевать,она их не расстроит. Они не любят волейбол. Не чувствуют, не одержимы,а ведь это так важно для неё. Она не хочет быть таким капитаном. Они не хотят такого капитана. Все просто до чёртиков. Родители не поймут. И не надо... Ведь и не интересовались никогда, только создавали видимость  заботы, лишь хотели управлять. Хотели бы - поняли бы, - простая истина. Будет ли ещё кто-то жалеть? В голове всплывает Ойкава. Не будет. Он, вероятно, и не помнит её уже... Одну из его недофанаток. Или перефанатку... Она - противный человек, но сейчас на это ей как-то плевать. Мяч будет скучать - она знает... Она его любит,очень-очень сильно,но останется он маленькой сестре видимо. Ну и ладно. Она улыбается - и правда странные мысли. Воздух вспыхивает искрами в лучах закатного солнца и переливается перламутром. Ради закатов можно жить, можно ради рассветов, но куда интереснее ей летать было бы... Она распрямляет руки, вытягивая в стороны и вздыхает воздух, улыбаясь. - Все будет хорошо,- шепчет она,но через долю секунды доходит, что это не она сказала. -Обещаю. -Просто дай мне неделю. Всего неделю. Она не оборачивается, но чем-то это её заинтересовывает. Он правда умеет возвращать жизнь? -Прошу. Потом я не буду тебе мешать, если у меня не получится. Почему-то в его словах она слышит неуверенность и тоску. Настоящую тоску. Она молчит, не знает, нужно ли это ей? Нужно - приходит она к выводу, и оборачиваясь спрыгивает обратно на крышу. -Хорошо.