Право на жизнь

Ещё не взошло солнце, когда в двери дома Алвара постучал гонец. Он принёс послание из квартировавшего неподалёку имперского полка, для Хадвара, с приглашением немедленно выехать к ним, и, в сопровождении их легата отправиться к генералу Туллию, как излагалось в письме: «Доложить передовые сведения о возникшей ситуации с драконами». Хадвар читал письмо, сидя на лежанке и зажёгши масляный фонарь. К боку прижимался сонный Хейг, теребя Хадвара за рукав.       — Что там? — приподнялся он, заглядывая мимо чужого локтя в вязь крупных ровных букв и Хадвар позволил ему прочесть, повернув лист так, чтобы было лучше видно.       — Поедешь? — мягко привалился Хейг щекой к его плечу и поднял голову, чтобы смотреть глаза в глаза.       И вскинул брови в ответ на нервное пожатие плеч.       — Надо, — коротко ответил ему на это Хадвар, которого письмо почему-то неожиданно вывело из себя и расстроило. — Это будет логичнее, чем отправленные мной письма.       Хейг осторожно полулёжа привалился к его предплечью, прижавшись горячим виском и закрыв глаза.       — Вот уж удивится ваш генерал, — хмыкнул он, но в его голосе не было ни усмешки, ни тени веселья.       Хадвару даже показалось, что за всё время, что он знал Хейга, впервые в его голосе скользнула, словно отблеск отпущенной тетивы, злоба.       Испечённый Сигрид хлеб горчил. Рыба на него клевала плохо, хотя, сколько себя помнил Хадвар, стоило утянуть со стола ломоть тётушкиного хлеба, и клёв был обеспечен. То ли гнев на Хейга, ежедневно, едва всходило солнце, искажавший лицо и мысли Сигрид и её беспокойство испортили стряпню, то ли мука была сырой или вода прогорклой — рыбалка выходила неудачной. Ниже по течению, далеко, едва видная, плескала с колеса сверкающей водой мельница лесопилки, и Хадвар, щурясь, засматривался на неё, отвлекаясь от брошенных в воду снастей. Солнце пригревало тепло и мягко, но холодный ветер с заснеженных утёсов не давал забыть о скорой, почти бесконечной зиме.       — Клюёт, — в самое ухо шепнул Хейг, ухмыляясь, и тут же оказался поодаль, уходя от замаха сильной руки.       Хадвар встряхнул головой, прогоняя испуг и рывком выдернул удочку из воды. У самой глади крупный лосось, всплеснув хвостом, сорвался, серебристой стрелой уносясь с течением вниз.       — Я тебя совсем не слышал, ты специально так тихо? — словно в оправдание, грустно смотря на вновь опустевший крючок, спросил Хадвар.       Уже снявший сапоги и подкатавший тонкие домотканые штаны Хейг обернулся, закатывая рукава рубахи. Усмехнулся, пожав плечами, и медленно вошёл в воду, становясь лицом к потоку. Едва ли через минуту под ноги Хадвару шлёпнулась крупная, взбрыкивающая рыбина, сверкающая чешуёй.       — Ну вот, — подпёр подбородок рукой Хадвар. — А я битый час сижу, и хоть бы что.       — Ты рассеян, — крикнул, перекрывая шум воды, Хейг, выкидывая на берег ещё одного лосося, пойманного буквально на лету над порогами. — Думаешь о письме?       Его штаны всë равно намокли, и потемневшая тяжёлая ткань плотно обхватила бедра. Хадвар отложил удочку, уронил голову лбом в открытые ладони и зажмурил глаза. Утром он больше так и не заснул, всё сидел, глупо глядя в пол, нахмуренный и сосредоточенный. Так и просидел бы до сего момента, если бы Хейг не потушил, перегнувшись через его, Хадвара, колени, фонарь и не утянул за плечи на лежанки. И до самого рассвета Хадвар лежал, чувствуя, как Хейг во сне обнимает его, то крепче сжимая руки, то почти отпуская, и дышит в шею и плечо, горячо и ровно. Распоряжение вышестоящих впервые такой глухой тоской отозвалось в Хадваре; мысль, что только начавшиеся спокойные дни могут вот так просто закончиться, была тяжёлой, как пласт горной породы, и сложной для осознания. И становилась тем тяжелее, чем больше Хадвар, прислушивавшийся к дыханию Хейга и накрывший рукой его руку, понимал: он так хочет прожить ещё сотню этих спокойных дней именно из-за того, что в них есть Хейг. Есть эти холодные ночи, в которые он имеет право обнимать его; есть утренние часы, когда Хейг будит его, улыбаясь тепло и так… близко. Привычно.       — Всё думаю, как дальше сложится, — почти не соврал он, потирая ладонью шею. — Мне будет не хватать всего этого.       Хейг, отправил на берег уже шестую рыбу и, выпрямившись, собирался что-то сказать, но Хадвар быстро и сбивчиво закончил фразу, опуская глаза на зеркально сверкавшую беспокойную воду.       — И тебя, — добавил он, сворачивая удочку.       — Мы ещё увидимся, — отозвался Хейг, и Хадвар даже поднял голову, настолько в его словах прозвучала улыбка.       Хейг потрепал его по плечу мокрой рукою и принялся собирать с травы свой улов, пока Хадвар, грустно следя за ним, думал, что надежда надеждой, но как малы шансы на встречу. Скайрим огромен; он как зверь, разъярённый тлеющей войною — опасен и без того, а нынче пуще прежнего жаждет крови. И Хадвар тёр пальцами губы, словно не выпуская наружу слова о том, как ему страшно становится от одной мысли о будущем. Никогда не боявшийся битв, он трепетал от страха перед ними теперь, словно ощутив, что имеет что-то за плечами. Что-то, что возможно потерять.       Камилла удивлённо наблюдала, кокетливо прикрыв губы пальчиками, как Хейг её же шпильками для волос орудовал в замке запертой лавки брата. Ключ Камилла утопила в реке, нечаянно, по её словам, а уехавший к какому-то продавцу Лукан вернётся только завтра.       Замок щёлкнул, и дверь тихо отворилась внутрь, скрипя петлями. Едва ли через пару мгновений, как Хейг коснулся замка.       — Ого, я вас боюсь, — кокетливо улыбнулась она, томно моргая красивыми глазами. — Проберётесь ещё ночью, и не спасёшься.       Хейг слабо кланяется ей, ухмыляясь косо и не очень-то весело.       — Не беспокойтесь на этот счёт, — сказал он, отворачиваясь от девушки и втыкая её шпильки острыми сторонами в щёлку перил, — Хадвар проследит, чтобы ночью я никуда не ушёл.       И Хадвар, обнимающий восторженно замершую Дорти, залился краской, хотя ничего двусмысленного сказано не было. Хейг потеребил его по плечу легко ловкими пальцами и улыбнулся Дорти, а Хадвар обрадовался, что его лица почти не видно под отросшей щетиной. Лицо должно быть просто алым.       — Ох, — немного разочарованно, но с той же неизменной улыбкой передёрнула плечами Камилла, — тогда мне не о чем беспокоиться, Хадвару уж я доверяю.       Хейг кивнул ей, уже открыто улыбаясь, и Дорти потянулась к нему взять за руку и с весёлым щебетанием тащить в кузницу — учить его, такого взрослого, работать с металлом. А Хадвар брёл следом, потирая щетинистые щёки, глядя под ноги и краем глаза отмечая, что Хейг оборачивается, проверяя, идёт ли он за ним.       Камилла на памяти Хадвара, бывшего старше её на несколько лет, уже давно была первой невестой в Ривервуде. Фигуристая, с правильным, красивым лицом, прекрасными волосами, способная словами и ласкать, и жалить, она всё ещё оставалась одна, изводя этой своей неприкаянностью всех холостых односельчан. Хадвар даже поглядывал на неё с интересом, но ровно до того момента, когда у дверей её запертого дома, преклонив колено и вгоняя шпильки в замочную скважину, осел Хейг. И впервые Хадвар словно со стороны заметил, как она улыбается и крутит на палец прядь тёмных волос непринуждённо, а сама вся собранная, сосредоточенная и напряжённая, как взведённая тетива; как она сосредотачивается, начиная эту игру и блестя лукаво глазами, расправляет сотканные давно сети, в которые привычно должен попасть каждый. И каково было удивление Хадвара, когда Хейг эти сети оборвал, словно невесомую лесную паутину ладонью. Он даже толком не взглянул на Камиллу, явно очень этим её задев. Словно она была не больше, чем любой другой житель деревни. Словно она была и не она вовсе, не красавица и не разбивающая сердца каприза. Хейг выполнил её просьбу и не более — ни словом, ни делом.       — Камилла красивая, верно? — уже ночью, лёжа удобно и едва не засыпая от тепла Хейга рядом, спросил Хадвар, закрывая глаза.       — Ничего особенного, — глухо отозвался Хейг, и на секунду его сухие горячие губы коснулись кожи плеча Хадвара.       И он прижимается к предплечью Хадвара лбом, длинным, тягучим движением проводя ладонью по его груди под шкурами.       — Какое-то время назад я даже думал, что влюблён в неё, — замерев под мягким прикосновением, мямлит Хадвар.       — А сейчас? — прошептал Хейг.       И Хадвар молча накрыл его руку своей. И сцепил пальцы, прижимая к груди.       Хейг хмыкнул, но только удобнее двинул рукой, сжимая в ответ пальцы Хадвара.       — Ясных снов, — сонно выговорил он и прижался теснее.       И Хадвар зачем-то кивнул ему в темноте, слыша, как наверху скрипнула кровать под ворочающимся Алваром.       День, начавшийся с тёплых ладоней Хейга на груди, выдался мучительно долгим. Не из-за всё ниже висящего солнца. С самого утра у их спального места в подвале стоит перемётная походная сума. Сшитая из кожи Хейгом пару дней назад, узкая, с широкой лямкой, небольшая и полупустая она вызывает в Хадваре целую волну тоски и злобы. Словно в том, что Хейг уходит, есть чья-то вина.       Они не говорят, Хейг занят с Алваром и Дорти в кузнице, а Хадвара занимали привезённые письма от легата, в которых обещается доставить его в лагерь завтра же, с прибывающими на рассвете солдатами. Он всё хотел показать это письмо Хейгу, но, когда возвращается, лежанки в подвале аккуратно убраны, а сумы нет.       — Ушёл, — отмашкой показывая на дверь, крикнула Сигрид, — Камилла взялась его проводить.       Хадвар нагнал их у моста. Камилла теребила длинные рукава платья, всё что-то говоря оглядывающемуся на дорогу Хейгу. Солнце висело высоко, и до сумерек оставалась ещё половина дня, но Хадвар всё думал о том, как опасна дорога и как тяжело пешему одинокому путнику будет ночами в преддверии зимы.       Хейг сделал шаг к нему, запыхавшемуся от бега, навстречу, и Камилла, понявшая, что лишилась и без того скудного внимания со стороны Хейга теперь насовсем, попрощалась с грустной улыбкой.       — Берегите себя, — сказала она напоследок и, подобрав полы платья небрежно одной рукой, чтоб не месили пыль и не мешались под ногами, быстрым шагом ушла в деревню.       — Ты не попрощался, — негодующе тут же воскликнул Хадвар и осёкся, встретив мягкий и, кажется, даже нежный взгляд Хейга.       — Для приличия мог бы, — уже без особого желания пробурчал Хадвар, и Хейг легко положил ладонь ему на шею.       Притянул чуть ближе к себе, чтобы просто и незатейливо поцеловать в губы. Коснуться ненадолго, словно пригубить, и отстраниться от остекленевшего Хадвара.       — Не хочу прощаться, — улыбнулся он, и синие глаза блеснули лукаво и весело.       А Хадвар коснулся неосознанно губ рукою, глядя неотрывно и его сердце стучало так громко и быстро, что отдавалось во всем теле. И Хейг видел это и улыбнался чуть шире, растягивая обветрившиеся губы.       — Надеюсь в следующий раз увидеть тебя бритым, — погладил Хадвара по щеке пальцами он и отвернулся, быстрым шагом уходя к мосту. Оставив ощущения прикосновения пылать, словно обжегши.       — Береги себя! — прокричал ему вслед едва очнувшийся Хадвар и добавил: — Пожалуйста.