3.
22 октября 2013 г. в 22:34
История о драконе больше всех впечатлила Дорти. Алвор взялся гладить лоб и размышлять, Сигрид с мрачным видом встала у очага и принялась напряжённо, стуча ковшом по стенам казана, помешивать приготовленное по случаю возвращения Хадвара мясное рагу. Сам Хадвар был смущён и растерян, поглядывая на холодно принявшую их родню, и грел руки о полную кружку горячего мёда. Чего, собственно, он ждал, Хадвар до конца так и не мог понять. Но уж явно не резкого протеста Сигрид, долго шипевшей на Алвара за то, что позволил Хейгу остаться. С первого взгляда она ощерилась, насторожилась и обозлилась, стараясь не встречаться глазами с Хейгом, а если вдруг случалось — на лице Сигрид вмиг обозначалось презрение и недовольство.
Поругавшийся с женой Алвар, послушав короткий рассказ Хадвара, всё бубнил себе под нос, словно совершенно забыл о гостях. И картина выходила безрадостная. Хейг без видимого удовольствия попробовал со скрипом предложенный хозяйкой вчерашний суп, отхлебнул несколько глотков, поблагодарил. Хадвар, проглотивший две плошки супа, прекрасно знал, что Хейг голоден — с утра он ел всего один раз, да и то совсем немного, тогда как сам Хадвар уплетал остатки приготовленной оленины прямо на ходу. Но больше он к еде не притронулся, мягко выстукивал подушечками пальцев по столу и смотрел мимо Хадвара и Сигрид в огонь очага.
Впустившая их без спросу в дом и получившая от матери нагоняй Дорти выбралась из своего убежища в подвале и, пока Сигрид отвлеклась на варево, без лишних слов влезла к Хейгу на колени.
— Спрячь меня, — заговорщически шепнула она, прячась под рукой Хейга и едва не переворачивая со стола его плошку с супом.
Встревоженный вознёй Алвар поднял голову и улыбнулся, заметив весёлую мордашку дочери. Сигрид обернулась ровно в тот момент, когда Хадвар что-то шепнув Дорти попытался ссадить её с колен, взяв руками за пояс. Первый вечер едва не закончился скандалом.
— Этот человек не пойми кто! — шипела Сигрид, короткими перебежками преследуя шумно ходящего по дому мужа.
Хадвар давил в душе стыд и злобу, помогая Хейгу стелить меж сдвинутых бочек в подвале шкуры наподобие лежанки. Он привёл этого человека, он за него поручился, и оказывается — его, Хадвара, слова недостаточно, чтобы Хейга приняли как подобает. Усталый, он тяжело опустился на пол, повернувшись к Хадвару спиной и закрыл глаза.
— Посмотри на него, Алвар! — ругалась Сигрид шёпотом, но её голос было всë равно слышно внизу. — Кто он такой? Что за знаки у него на руках? Это воровские знаки, Алвар! И ты предлагаешь ему оставаться сколько угодно в нашем доме. Здесь наша дочь, Алвар! Ты совсем не боишься, что…
От звука пощёчины Хейг вздрогнул и поднял голову, глядя в потолок. Сигрид замолчала, захныкала тихо Дорти. И Хадвару стало так горько и так не по себе, что он стоял, закрыв ладонью глаза.
— Прости, — прошептал Хейг, касаясь пальцами костяшек сжатой в кулак руки Хадвара.
Он отмахнулся неловко, провёл рукой по лицу и сел, наконец, на лежанку.
— Тебе не за что извиняться. — Хейг смотрел, чуть прищурив светлые глаза, и Хадвар покачал головой. — Это мне впору просить прощения за то, как тебя приняла моя семья. Человека, спасшего мою жизнь, которого я привёл и за которого дал слово.
Собираясь что-то сказать, Хейг уже открыл было рот, но покачал головой и потянулся к масляному фонарю, стоящему на бочке чуть позади Хадвара.
— Спасибо тебе, — услышал Хадвар в темноте почти у самого уха мягкий шёпот и едва не вздрогнул. Хейг с шорохом улёгся. — Ясных снов.
Хадвар проснулся от странного, непривычного звука. Через щели половиц и люк над лестницей в подвал падали солнечные лучи. Спины касалось что-то тёплое, и звук оказался тихим смехом.
— И чешуя блестящая, как у ящериц? — задорно прошептала Дорти и хихикнула, ойкнула, зашуршал мех.
Хадвар чуть повернул голову. Дорти зажимала рот ладошкой, с восторгом глядя на Хейга, орудовавшего ножом над кусочком древесины.
— Как у большой-большой ящерицы, — в тон ей, шёпотом отозвался Хейг. — Он открывал пасть, широко, как ни один зверь не может, и выдыхал пламя, которое плавило даже камни.
— Даже камни, — охнула Дорти и спохватилась, скосив глаза на Хадвара. — Ты проснулся!
— Ещё бы, вы так шумите, — с улыбкой ответил Хадвар, и Дорти погладила его ладошкой по встрёпанным волосам.
— Ничего мы не шумим, — серьёзно буркнула и глянула на Хейга, ожидая одобрения.
— Разве что самую малость, — кивнул он, и, отложив нож, повернулся к Хадвару, улыбаясь тепло и спокойно. — Доброе утро.
Его волосы были вымыты, ещё влажные, и распущены. Слабые стрелы солнечных лучей делали их цвет похожим на тёмный мёд.
Наверху раздались быстрые лёгкие шаги, и Дорти встрепенулась, вскакивая со шкур на ноги и отряхивая юбку.
— Мама! — встревожилась она. — Будет ругаться. Всë ей кажется, что ты плохой.
На личике отразилось негодование, и Хейг потянулся, погладил Дорти по волосам.
— Держи, — вложил ей в ладошку под восторженный вздох деревянную фигурку.
— Ого, какой получился, — в руках у Дорти был маленький деревянный дракон, опасно разинувший зубастую пасть. — Спасибо!
Хадвар собирался встать и проводить Дорти наверх, чтобы избежать новых сцен, но девочка быстро и бесшумно поднялась по лестнице, притаилась по знаку Хейга, присев, и, когда шаги Сигрид раздались в другой стороне, Хейг махнул рукой — и Дорти шмыгнула мимо матери. И исчезла. Сигрид всё так же хлопотала по хозяйству, молча, шелестя и тихо гремя.
— Давно ты проснулся? — Хадвар потянулся, потёр пальцами густую щетину на подбородке.
— Несколько часов назад. — Хейг был чисто выбрит. Никак брился своим же кинжалом. От него пахло свежестью и терпкой травяной горечью.
— Тебе ничего не сказали? Всё в порядке?
— Все ещё спали, — снова улыбнулся Хейг.
И Хадвар нахмурился, поняв, что, конечно, горячей воды и мыла ему никто не предложил. От Хейга пахло ледяной речной водой и терпким мыльным корнем. Снова сделалось зябко и горько.
— Ты сильно замёрз? Вода ледяная.
Наверху Сигрид уронила что-то тяжёлое на пол. Шикнула сама на себя, и продолжила возиться.
— Мне не привыкать, — Хейг потрогал влажные волосы, кивнул на Хадвара. — Как твоя рана?
Затянувшийся бледный шрам не отличался от остальных, заработанных в бою или по бытовой халатности, каких на теле Хадвара было уже под два десятка. Хейг прощупал его холодными пальцами, удовлетворённо кивнул.
Он уже был одет, только натянул сапоги. Сигрид ни словом не обмолвилась. Только затихла неловкая возня, пока за Хейгом не закрылась дверь.
Весь день он провёл в кузнице, пока Хадвар бегал отправлять гонцов и писал отданные этим гонцам письма. Удовлетворённый Альвар наблюдал за тем, как Хейг затачивает наконечники стрел, как раз когда под вечер вернулся Хадвар.
— Дура Сигрид, — хохотнул он, хлопая Хадвара по предплечью и кивая на занятого у станка Хейга. — Ловкий, ты видел бы. Так быстро и так остро стрелы заточил, можно как ножи метать. Такого бы себе в помощники, а то Дорти мала ещё, а деревенские все безрукие олухи. Где ты его такого только нашёл.
Хейг тем временем закончил со стрелами и обернулся к Альвару. Кивнул Хадвару со слабой полуулыбкой.
— Вот хорошо, — приговаривал Альвар, вернувшись к пылающему горну. — Давай, помоги мне тут ещё чуток.
Дорти и Сигрид выставляли на стол хлеб, вяленую оленину и мясную похлёбку, пока Хадвар колол и таскал дрова для очага. За столом собрались уже затемно, и повисла неловкая пауза, когда Хейг отказался от еды. Он поклонился Сигрид, извинился и ушёл вниз, немало растревожив Хадвара.
— Неблагодарная свинья, — плюнула Сигрид, наблюдая, как Хадвар проводил Хейга взглядом, едва не вскочив за ним.
Ночь выдалась очень холодная. В подвале дыхание срывалось с губ белым паром, и Хадвар в бледном свете пламени очага, слабо проникавшем вниз, дошёл до лежанки, сел и вздрогнул: до того ледяным холодом тянуло от земли. Поёрзал, боясь разбудить Хейга, размышляя, как же быть. И неприятно кольнуло, что Хейг спит в этом холоде, послушно и безропотно. Хотелось сделать как лучше — привести его в гостеприимный дом, тепло и уют, и что получилось в итоге. Даже в переходах до Ривервуда у костров было теплее, хоть все те ночи Хейг и оставался в дозоре, пока Хадвар спал. Разница была только в том, что Хейг мог прокормить себя запросто сам даже и просто охотой, а сейчас весь день проработал в кузнице задаром и лёг спать без крошки во рту. Под взглядом, каким Сигрид впилась в Хейга, едва увидев его у стола, вряд ли возможно было есть.
— Хадвар? — раздался хриплый шёпот, и Хадвар вздрогнул.
— Я здесь, — обернулся он к привставшему Хейгу.
Тот зябко повёл плечами.
— Собираешься спать? — и продолжил, различив в темноте кивок Хадвара: — Я сложил лежанки вместе.
Хадвар уже успел лечь, ощутив, что ближе к Хейгу, под двумя, одно на другое сложенными одеялами, где было тепло от его тела, шкуры действительно сложены плотнее и выше.
— Холодно, — пояснил Хейг, придвигаясь вплотную, и Хадвар заулыбался, вспомнив первую ночь в лесу, тогда, после Хелгена.
Хейг привычно перекинул через его грудь руку, прижимаясь горячо; его дыхание снова приходилось Хадвару в плечо, и это было знакомо и так странно от этого становилось спокойно, что Хадвар медленно забыл о своих обидах и горечи и заснул.
Сигрид вскинулась с рассветом, и с рассветом не преминула разбудить Хадвара. Алвар уже трудился в кузнице, и Сигрид вместе с Хадваром, зябнущим на промозглом утреннем холоде, выскочили к нему на тёмную ещё улицу.
— Дорти ушла с этим приблудой! — ругалась Сигрид, а Хадвар стремительно просыпался, пугаясь того, что слышит. — И ты, Алвар, их отпустил!
Казалось, она заплачет, но вместо слез Сигрид обливала мужа упрёками и злыми обвинениями, иногда ссылаясь ещё и на Хадвара, приведшего чужака в дом.
— Он ушёл на охоту, — спокойно отзывался Алвар, не отрываясь от алеющего в горниле металла. — А Дорти с ним увязалась, что тут было делать.
Сигрид, захлёбываясь, всхлипнула. Хадвар так и остался с утра в кузнице, боясь заходить в дом — только плащ накинул. Злая Сигрид так боялась, что Хейг может что-то сделать с Дорти, что сыпала обвинениями и была готова перейти и к рукоприкладству.
Хейг и Дорти вернулись к вечеру, и Дорти шла впереди, гордо водрузив себе на голову тяжёлый венок из веток снежеягодника с острыми листочками и сухого разноцветного горноцвета. На ней висел, волочась по земле, плащ Хейга, высоко вымокший и явно тяжёлый, но счастливая Дорти этого не замечала. Она пела, то и дело оглядываясь на Хейга, шедшего сзади и тащившего тушу оленя и целую связку заячьих тушек.
Сигрид, вопреки запрету Алвара, ушедшая просить помощи в поиске дочки у стражи, вернулась, когда добыча была разделана, а Хейг под заинтересованный взгляд Алвара и восторженный — Дорти, варил похлёбку из оленины. Ругань сошла на нет, когда Дорти вручила матери свой венок, а Хейг, оставив готовую похлёбку, снова не притронувшись к еде, ушёл вниз.
В этот раз Хадвар пошёл за ним, взяв ложки, пару ломтей хлеба, вяленой оленины и наполнив небольшую кастрюлю похлёбкой.
Хейг сидел на лежанках и теребил расплетённые волосы, рассеянно глядя в стену, где шевелились длинные чёрные тени.
— Сегодня ты будешь есть, — пихнул его мягко плечом Хадвар, садясь рядом и ставя на земляной пол принесённое.
Он вручил Хейгу одну из ложек и первым, подавая пример, зачерпнул из кастрюли.
Доели быстро. Пока Хадвар относил всё наверх, где уже притихли, улёгшись спать, его родные, Хейг снова перестелил шкуры, ещё уменьшив ширину лежанки.
— Ты не против? — спросил он, когда они оба уже залезли под холодное одеяло, и Хадвар со смешком покачал головой.
— На днях я уйду, — шепнул Хейг Хадвару в плечо, и удобнее устроил на его груди руку. — С посланием во Вайтран тянуть нельзя.
Гонцы гонцами, но видевшему дракона своими глазами ярл наверняка поверит скорее. Да и мало у кого возникло бы желание подольше остаться в столь гостеприимном доме, с горечью подумал Хадвар. До Вайтрана чуть больше пяти дней пути. И спать одному здесь станет совершенно невыносимо, дожидаясь, пока придёт ответ на письмо генералу Туллию.
— Ты думал о вступлении в Легион? — снова спросил Хадвар, и Хейг фыркнул, опалив кожу дыханием. — Мы бы служили вместе…
— Нет, — Хейг заворочался, — мы свидимся, но форму Легиона ты на мне не увидишь.
И Хадвар засыпал, почему-то успокоенный этим «свидимся». Словно это было обещание.