Вне зависимости от обстоятельств

Этот день настал. Микки собирался жениться. На женщине. Финита ля комедия! Церковь была полна людей, все ждали появления чудесной пары. Капельдинер спросил Йена, с чьей стороны он хочет сесть: жениха или невесты. Йену хотелось только блевать. Он огляделся в поисках Микки, но его нигде не было видно. Он заметил приоткрытую дверь, из щели которой пробивался свет. Бесшумными шагами Йен подошел к двери и толкнул ее. Небольшой вздох облегчения вырвался у него, когда он увидел Микки. Тот расхаживал взад-вперед, но когда заметил рыжего, то улыбнулся ему. — Привет, Галлагер. Как жизнь? Йен посмотрел на него в замешательстве. Как жизнь? Что это за вопрос? Сердце Йена чертовски болело, как Микки мог спокойно стоять и вести себя, как крутой парень? — Мик, ты женишься, — прошептал Йен. Микки кивнул. — Да, — он стоял перед зеркалом, пытаясь поправить галстук-бабочку. — Блин. Поможешь? Йен не находил слов. Сбитый с толку, он решил ему помочь. Теперь он стоял очень близко к Микки. Ему просто нужно было наклониться, чтобы поцеловать его. Он так сильно хотел прикоснуться к этим губам. Но Микки даже не смотрел на него, он просто смотрел на свое отражение в зеркале и кивнул, когда был удовлетворен результатом. — Спасибо, мужик. Не хочу, чтобы гости надо мной смеялись, сам понимаешь, — сказал Микки. Йен наблюдал, как тот проводит руками по волосам, чтобы привести их в порядок. — Чет Мэнди дохуя геля нанесла. Йен не мог понять, почему Микки беспокоился лишь о своей внешности. — Ты собираешься жениться на Светлане. На женщине, — попытался возразить Йен. — Хуясе, — усмехнулся Микки. — Просто находка, да? Она выше меня и делает минет мне под столом. Но в целом она симпатичная. — Она женщина, — повторил Йен. Микки приподнял брови. — Ну, да? Я не педик, Галлагер. Мне нравится трахаться с пацанами, но я натурал. Сам должен понимать. С моим отцом и карьерой в консервативной партии… А через несколько месяцев у меня еще и ребенок будет. Ничего не услышав от Йена, Микки похлопал его по плечу и направился к двери. — Мне с тобой было весело, можешь сесть куда-нибудь со стороны жениха. С этими словам Микки вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Йен упал на колени. Почему Микки был так спокоен насчет свадьбы? Почему он проходил через это? Почему? Что происходит? Йен встал и открыл дверь. Свет был настолько ослепляющим, что ему потребовалось несколько мгновений, прежде чем сфокусироваться на сцене перед ним. Микки и Светлана стояли друг перед другом, оба счастливо улыбались друг другу, их руки были переплетены. Пастор откашлялся и спросил: — Если кто-нибудь здесь знает, по какой причине эти два человека не могут быть соединены священным браком, говорите сейчас или навсегда храните молчание. Йен открыл рот, чтобы заговорить, но не смог произнести ни слова. Он попытался закричать, но не смог издать ни звука. Йен почувствовал, как на коже выступил холодный пот. Он был в панике. Затем он почувствовал на себе чей-то взгляд. Терри Милкович ухмылялся с самодовольным выражением лица. Он начал смеяться, и этот звук эхом разнесся по церкви. Он был таким громким, что Йен почувствовал, как у него из ушей пошла кровь. Он приложил к ним руки, чтобы остановить кровь, но все было напрасно. Йен посмотрел на Микки, но тот не сводил глаз со своей невесты. Он чувствовал себя бессильным и испытывал боль, и все, чего он хотел, — это чтобы все поскорее закончилось… — БЛЯТЬ! Йен открыл глаза. В комнате было темно, но он разглядел очертания собственной спальни в Бостоне. Он слышал, как снаружи кучка парней смеялась, некоторые свистели. Он вздохнул. Йен едва проснулся, а уже был вспотевшим. Кошмар, который ему только что приснился, был, вероятно, одним из самых реалистичных плохих снов из коллекции «Микки собирается жениться». Несколько ночей назад Йену приснилось, что они все в открытом космосе: Микки держался за руку со Светланой, а они с Терри были без кислородных масок. Микки, недолго думая, отдал последнюю отцу. Йен застонал, массируя уши. Они не кровоточили, но он чувствовал приближение сильной головной боли. Он встал с кровати и, спотыкаясь, направился на кухню. Он открыл холодильник, чтобы взять бутылку воды, и сделал большой глоток. Осталось три недели до свадьбы. Всего три гребаные недели, и Микки будет женатым мужчиной. После этого — отцом. Йену стало дурно от одной лишь мысли об этом. Он никак не контактировал с Микки после того, как тот сделал предложение Светлане. Микки не пытался ему звонить, а Йен отказался унижаться. Это не значило, что Йен перестал думать о нем и об этой хуевой ситуации. Йен знал, что намного лучше будет забыть. Да, просто забыть. Йен усмехнулся при этой мысли. Будто это легко. С тех пор, как он вернулся в колледж, Йен не мог перестать думать об этом придурке, даже если бы попытался. Весь кампус напоминал ему о Микки. Ебучий дом братства, ебучие аллеи, ебучие скамейки, ебучая кофейня. Йен изо всех сил старался избегать кладовки уборщика. Немногое меняет, конечно. В его собственной квартире ему все, блять, напоминало о Микки. В шкафу все еще оставались хлопья любимой марки Микки. Кружка, которую Микки использовал для приготовления кофе, осталась нетронутой чужими губами. Ванная была такой опрятной в отсутствии Микки, что Йен затосковал по беспорядку, который тот так легко устраивал. А спальня. Часть вещей Микки все еще лежала там, и у Йена не хватило духу все это выбросить. Словно сделав это, он полностью потеряет Микки. Йену все еще хотелось спать, нейролептики помогали ему чувствовать себя сонным. Он решил лечь в постель и попытаться поспать без снов.

***

Возвращаясь после урока, Йен был встречен звуками из Mario Kart. Двое людей играли на диване, оба были слишком увлечены гонкой, чтобы заметить Йена. Он почувствовал, как его сердце провалилось, но реальность предстала перед ним, и Йен увидел, что это были Алан и Мэнди. Не Алан и Микки. Йену пришлось изобразить улыбку, чтобы скрыть разочарование, которое он почувствовал. Мэнди наконец обратила на него внимание и нажала кнопку паузы, чтобы пойти и поприветствовать лучшего друга. — Привееетик! — она взяла его за руку. — Мы с Алом тут китайскую еду заказали, хочешь с нами? Йен посмотрел на Алана, приподняв бровь, словно передавая вопрос «серьезно?». Накануне вечером Мэнди и Йен пошли в учебную группу и поужинали с другими студентами. Алан же остался дома и заказал китайскую кухню. Йен был почти уверен, что где-то в холодильнике завалялась коробка с лапшой. Алан съежился под взглядом Йена, но пожал плечами. Йен усмехнулся. С тех пор как Мэнди стала часто появляться в квартире, Алан изменился. Не то чтобы он стал экстравертом или легким на подъем, но он делал мелочи, которые заставляли Йена улыбаться. Алан всегда обращал внимание на то, что любила есть Мэнди, какие блюда она предпочитает, и всегда позволял ей это съесть. Мэнди с энтузиазмом относилась к самосам, а Алан к ним не притрагивался, всегда находясь под пристальным вниманием Йена, который чертовски хорошо знал, как сильно Алан любит самосу. Он также никогда не жаловался на выбор Мэнди фильмов, или на музыку Мэнди, или на то, какой громкой была Мэнди, когда он читал или учился. Мэнди даже однажды сказала Йену, что, по ее мнению, Алан был спокойным, и Йену пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться. Потому что Алан был далек от спокойствия. Он просто был очень хорошо осведомлен о Мэнди. Йен был рад, что Алану нравилась Мэнди. Он чертовски любил Мэнди, она была его лучшей подругой и удивительным человеком. Но она, казалось, не замечала поведения Алана по отношению к ней, она просто выглядела комфортно рядом с ним. В любое другое время Йен вмешался бы, разыгрывая из себя надоедливого Купидона. Но теперь любовь была чем-то таким, с чем он не хотел иметь ничего общего. Особенно не тогда, когда Мэнди была, блять, копией своего брата. Почему у них одинаковые глаза? Это нечестно. Даже в этот момент, когда Мэнди смотрела на него, ожидая ответа, эти чертовы голубые глаза… — Оу, китайская еда? Здорово, — ответил Йен, приходя в себя. — Ал, а ты уверен? Ты же вчера ее ел. — Что? — Мэнди казалась удивленной. — Ты мог рассказать мне об этом! Алан просто пожал плечами (умудрившись украдкой бросить на Йена убийственный взгляд). — Я вчера вечером не ел спринг-роллы. Сегодня захотелось их. Мэнди смотрела на несколько секунд, решая, верить ему или нет. — Ладно, но в следующий раз скажи мне, — чтобы прояснить свою точку зрения, она решила ударить его по руке, так же, как бы сделала с Йеном или с братом. За исключением того, что Алан чертовски покраснел. Мэнди не увидела, потому что доставала свой телефон, но Йен увидел. Боже, и это он был придурком? Когда прибыла китайская еда, они уже смотрели фильм о зомби. Ничто не сравнится с поеданием мяса, обмакнутого в странные соусы, и наблюдением за тем, как повсюду разбрасываются мозги. Телячьи нежности были под запретом, как и любые другие фильмы про любовь и тоску. Мэнди чувствовала, что Йен не мог переварить ни комедийную любовь, ни трагическую. Начав второй курс, Мэнди пыталась отвлечь Йена от мыслей о Микки. Вместе с Аланом они были чем-то вроде «группы поддержки Йена». Если группа может быть сформирована из двух людей. Скорее всего, дуэт. Йен ценил их усилия, правда ценил. Но даже если им удавалось рассмешить Йена, они не могли заставить его меньше скучать о Микки. Иногда даже Мэнди была виновата в том, что Йен не мог его забыть. Обычно она старалась не упоминать Микки, но иногда она что-нибудь рассказывала, и в истории всплывало имя ее брата. Йен хотел казаться крепким орешком, отмахиваться от извинений Мэнди. Но его настроение неизбежно падало. Несмотря на то, что Йену нравилось, когда двое его друзей были с ним, пытаясь подбодрить его, иногда ему хотелось побыть одному. Особенно один или два раза, например, когда он подслушал их разговор о Микки. Они думали, что Йен был в душе, так как вода была включена. Но Йен забыл взять с собой нижнее белье и вернулся в комнату. Услышав имя Микки, он не мог не подслушать. — Я так волнуюсь за него, Ал, — сказала Мэнди грустным голосом, так отличающимся от веселого, которым она обычно разговаривала с Йеном. — Он слишком много пьет и практически не улыбается… Не знаю, с его выпускного. — Ты говорила с ним в последнее время? — спросил Алан. Даже при том, что он вел себя так, будто не скучал по Микки, это было далеко от истины. Он, вероятно, забил бы даже на беспорядок, который этот парень устраивает. Мэнди кивнула. — Да. Вчера. Знаешь, чертовски трудно не сказать ему, что я все знаю, но я боюсь, что он вообще перестанет со мной разговаривать. Но иногда он спрашивает меня о «моем парне», и я не знаю, что сказать. — И я не знаю, — вздохнул Алан. — Я хочу сделать все лучше для них, и так расстраивает, что я этого не могу. Отец заставляет Микки бояться его. Сомневаюсь, что когда-нибудь Мик сделает что-либо против его воли. Мэнди придвинулась ближе на диване, обнимая Алана, чтобы немного утешить. Парень явно не знал, как себя вести, и Йен больше не стал смотреть, как Алан пытается похлопать Мэнди по спине.

***

Йен помнил, как плакал в душе. И что подушка, на которой спал Микки, сильнее пахла им в ту ночь. Даже сейчас, за три недели до свадьбы, Йен прижимался лицом к подушке, пытаясь вдохнуть запах Микки. Он уже давно выветрился, простыни были выстираны, и время прошло. Тем не менее, это вошло в своего рода привычку у Йена с тех пор, как тот вернулся в кампус. Черт, спальня была худшим местом, где можно было находиться, когда он не хотел думать о Микки. Они неделями жили в одной комнате. Йен просыпался, обнимая Микки, и целовал его в шею. Он чертовски сильно скучал по этому теплому телу, прижатому к его собственному. Даже по мерзнущим ногам Микки, которые выглядели чертовски красиво. Йен застонал. Он хотел, чтобы Микки лежал в его постели. В их постели, вообще-то. Микки на своей стороне кровати, а Йен лежал бы, навалившись на него. Йен пытался убедить себя, что Микки того не стоил, что они часто встречались и расходились. На самом деле они даже ни разу не назвали то, что между ними происходит, «отношениями». Но кого он обманывал? Себя? Микки стал слишком важным, слишком запечатлелся в его сердце, чтобы отвергать мысли о нем как об одном из его бывших. Микки был чем-то большим. И Йен знал, что он был таким же для Микки. Даже если теперь он больше не хотел иметь с Йеном ничего общего. Даже если страх был истинным победителем. У Йена все еще была кое-какая одежда Микки. Большую часть он отдал Мэнди, но кое-что оставил себе, например, футболку со слоном. У него не хватило духу выбросить ее. Она была аккуратно сложена у него в шкафу. Ему нужно было поспать. Из-за кошмара прошлой ночью он устал и не хотел нарушать свой цикл сна. Это было очень важно, тем более сейчас, когда он чувствовал себя так дерьмово. Тем не менее, он лежал у себя в кровати, ворочаясь, чтобы найти положение, которое было невозможно без кое-кого, кто не лежал рядом с ним. Он только начал засыпать, когда зазвонил его телефон. Йен не хотел отвечать, но в звонок в такое время ночи встревожил его настолько, что он ответил, даже не посмотрев, кто звонил. — Да, — пробормотал Йен. — Йен? — ответил слишком знакомый голос. Голос, который он так жаждал услышать. — Это я.

***

Йен, вероятно, слишком долго молчал, потому что Микки вновь к нему обратился. — Йен? Прошу, ответь мне. Йен опомнился. Он хотел, чтобы Микки продолжил говорить с ним, хотел слушать его голос. До сих пор он даже не подозревал, как ему этого не хватало. — Д-да. Он услышал мат на другом конце провода. — Я не знаю, что делать. Вернее, знаю, но… но. Йен… Микки звучал невнятно, будто был пьян. Вероятно, так оно и было. — Ты пил, Мик? Вздох. — И что? Кого это, блять, волнует? — выплюнул он. Прежде чем Йен смог ответить, Микки прошептал, — только тебя, возможно… — Ты же знаешь, я переживаю за тебя. Йен не услышал ответа и сел на кровати. — Микки? — Он мертв. — Ч… Кто мертв? — с другой стороны послышался какой-то шум, а затем упало что-то стеклянное. Еще один мат. — Мик, ты в порядке? — Мой сын мертв. Или, может, дочь. Не знаю. Наверное, должен знать спустя почти три месяца? Пусть будет сын, — Микки невесело усмехнулся. — И пусть у него будет имя моего отца. Он бы тогда так гордился. Получается, у Светланы произошел выкидыш. Или, может, она тайно сделала аборт. Йену было все равно. Он был сосредоточен на Микки. В его голосе звучало отчаяние. Йен не думал, что Микки мог быть так отчаян из-за ребенка. — Мне жаль. — Не надо. Мне не жаль, — он что, всхлипнул? — или мне жаль, потому что мне не жаль? Не знаю, чувак. Просто… Это ничего не меняет, понимаешь? Все равно женюсь на ней. Сперва говорят мне, что я потерял сына, а в следующую секунду приводят меня на примерку костюма. Типа, нет выбора. Понимаешь? Йен не знал, что сказать. Нужны ли для этого слова? Чего он хотел, так это обнять Микки, крепко прижать его к себе и никогда не отпускать. Шептать ему нежные слова. Целовать его. Заставлять его чувствовать, что все будет хорошо. — Я не… — начал Йен. — Я так по тебе скучаю, — пробормотал Микки. Еще один всхлип. — Пиздец как скучаю. Я не знаю, что делать… Вот и все. Йен больше не мог это вынести. — Скоро буду, Мик. — Что? — Микки казался удивленным. И полным надежды. — Не могу слушать тебя таким. Я еду в Чикаго. — Не, чувак. Лучше… — Мик, ты не заставишь меня передумать, — чем больше Йен говорил, тем больше был уверен в своем решении. Даже если Микки боялся с ним видеться, Йен должен быть настойчив. Он должен был попытаться. Он не мог допустить, чтобы Микки звучал таким несчастным. — И не планирую. Но будет лучше, если я приеду. Не могу оставаться здесь. Я… Я вылетаю следующим рейсом в Бостон.